Он подхватил концом шеста стоящий рядом на земле глиняный горшок и высоко подкинул его в воздух. Пока горшок летел, Шанг зацепил второй горшок другим концом шеста и тоже подбросил. Успев сделать на земле два поворота, он ударил первый падающий горшок шестом, разбив его вдребезги, а через мгновение его шест настиг и второй горшок — осколки глины снова брызнули во все стороны… Это выглядело, как фокус. Все ахнули.
Солдаты встали в шахматном порядке и начали проделывать упражнения с шестом, повторяя то, что показывал им перед строем Ли Шанг. Мулан тоже старательно проделывала все движения, как вдруг стоявший рядом с ней Линг подхватил с земли большущего жука и молниеносно сунул его за шиворот Мулан. Та подпрыгнула и начала извиваться на месте, пытаясь избавиться от жука. При этом ее шест совершал самые причудливые движения, сшибая с ног стоявших рядом с ней солдат. Спустя несколько секунд все вокруг лежали на земле. Наконец, Шанг не выдержал и, подскочив к Мулан, схватил ее за шиворот. Сидевший на большом камне неподалеку Мушу подпрыгнул и хотел ринуться на помощь, но Сверчок удержал его, схватив за хвост. А Шанг, припугнув нерадивого солдата, вернулся на свое место, и все продолжили упражнения.
* * *Потянулись трудные дни обучения.
Назавтра все вооружились луками и начали стрелять в цель. Шанг показал высший класс стрельбы: подкинув вверх три яблока, он наложил на тетиву сразу три стрелы и выстрелил, пронзив все три яблока в воздухе, причем стрелы с нанизанными на них яблоками вонзились в дерево точно по центру нарисованных там трех маленьких кружков — каждая в свой кружок!
Конечно, поначалу никто не требовал от новобранцев такого искусства. Попасть бы хоть в одно яблоко… Но напрасно взлетали яблоки в воздух — ни одна стрела их даже не задела. Вся земля между деревом и незадачливыми лучниками оказалась вскоре усыпана стрелами и яблоками.
Мушу решил схитрить — он заранее нанизал яблоко на стрелу и исподтишка протянул Мулан, но как раз, когда она накладывала стрелу с яблоком на тетиву, Шанг оказался рядом, строго поглядел на нее и покачал головой. Мулан широко улыбнулась, делая вид, что просто пошутила, но стрелу с яблоком, конечно, убрала подальше.
Затем настала очередь нового упражнения: Шанг встал на узкий конец утеса, нависавшего над обрывом, и поставил на голову себе маленькую деревянную кадушку, полную воды. В руках у него был шест.
Дюжина солдат, выстроившись на утесе недалеко от командира, швыряла в него маленькие камешки, стараясь попасть в голову. Шанг с помощью шеста отбил все эти снаряды — ни один в него не попал. И при этом он даже не пошевелил головой — ни капли воды не пролилось из кадушки!
Все по очереди занимали место капитана, но ничего у них не выходило — камни попадали в цель и больно били по телу, а вода проливалась. Когда пришел черед Мулан, у нее пошло еще хуже — кадушка подскочила, опрокинулась и наделась ей на голову. Камни свистели вокруг. Чисто случайно, ничего не видя, она отбила один из них концом шеста, и он полетел прямо в Шанга. Командир легко уклонился, и камень угодил в живот стоящего позади него буддиста. Тот громко ойкнул от неожиданности, а камень отскочил, словно от тугого матраца.
Следующее упражнение — стоя по колено в воде стремительной горной речки, нужно было быстро нагнуться и рукой поймать проплывающую вверх по течению верткую форель. Шанг проделал это легко и непринужденно. Стоявшие рядом с ним Яо и Мулан попытались повторить, но Яо промахнулся, а Мулан, поймав что-то в воде, вдруг увидела, что это — нога Яо, а бедняга, которого Мулан таким образом опрокинула, лежит в воде и пускает пузыри. Сильно смутившись, она отпустила ногу. Зато Мушу, как всегда, пришел на помощь — вынырнув из воды, он, пока никто не видел, сунул Мулан пойманную им рыбку.
День за днем продолжались изнурительные упражнения. Вот они должны были пробежать по дорожке, осыпаемые со всех сторон горящими стрелами. В этом упражнении снова пострадал Яо — он не вовремя приостановился, и стрела вонзилась ему пониже спины, к счастью, неглубоко, но все же несколько дней бедняга не мог сидеть.
А потом они учились наносить удары головой. Линг так перестарался, пытаясь разбить положенную на два чурбака тонкую каменную плитку, что рухнул без чувств, а на голове у него вскочила огромная шишка.
Пришел и черед единоборств. Напарником Мулан оказался сам Шанг. Несколько секунд она отражала его удары, но затем командир легко пробил ее защиту и нанес такой удар кулаком, что Мулан отлетела на несколько шагов и рухнула под дерево.
Потом в дно реки были забиты отдельные сваи, и солдаты должны были перейти на другой берег, перескакивая с одной сваи на другую. Посередине реки толстый буддист потерял равновесие и остановился, отчаянно взмахивая руками, как птица крыльями. Все натыкались на него и летели в воду, а под конец рухнул и он сам.
Наконец настал момент упражнений в стрельбе пороховыми ракетами. Ракеты представляли собой бамбуковые палки, толщиной в руку, набитые порохом. Передний конец закрывался вырезанной из дерева головой дракона, а в задний, открытый конец ракеты закладывался фитиль. Ракета под действием горящего пороха летела в цель и, ударившись о препятствие, лопалась, а оставшийся в ней недогоревший порох взрывался. Ракета запускалась из «пушки» — более толстой бамбуковой трубы, в которую она вставлялась.
В качестве мишени использовали нарисованный на земле круг с вкопанной по центру фигуркой «врага». Но, хотя до мишени было совсем недалеко, всего каких-то полсотни чжанов, ни одна ракета в цель не попала. А когда стреляла Мулан, вышло совсем плохо — едва она успела поджечь фитиль, как подпорка из-под ее пушки выскочила — ее ловко выбил ногой стоявший рядом Линг, и Мулан впопыхах схватила пушку в руки. В этот момент загорелся порох, и ракета, вырвавшись из ствола, полетела в противоположную сторону. Она попала точно в стоящую посреди лагеря командирскую палатку и разнесла ее в клочья. Хорошо, что Чи Фу, который обычно сидел в палатке за столом, как раз в этот момент вышел прогуляться…
На другой день они совершали пеший марш-бросок по горам, причем на плечах у каждого лежал шест с двумя тяжелыми мешками песка. К концу дня все уже едва переставляли ноги. Огибая выступ скалы, Шанг оглянулся. Он заметил, что Мулан, которая и так шла позади всех, шатается и вот-вот упадет. Он подскочил к ней, подхватил ее шест, и с двойной ношей на плечах бегом пустился догонять колонну солдат. Мулан, глядя ему вслед, была даже не в силах удивиться этой сказочной выносливости.
Когда они поздно ночью пришли в лагерь, Шанг вышел ей навстречу, ведя в поводу ее коня — он вручил ей поводья и, повернувшись, ушел, не говоря ни слова… Мулан все поняла — ее отправляют домой, она не справилась, она безнадежна. Понурив голову, ведя верного Хана за собой, она медленно брела по лагерю. Чувство разочарования боролось в ней с глубоко запрятанной радостью — скоро она будет дома, она увидит отца и прекратится наконец эта череда мучений… Проходя мимо столба с все еще торчавшей в нем стрелой, Мулан остановилась. Острая досада вспыхнула в глубине ее души. Она им всем покажет!
Отпустив Хана, она подхватила лежавшие у столба на земле грузы и попыталась снова взобраться наверх. Конечно, это оказалось невозможно. После многих попыток Мулан сидела на земле и смотрела на грузы, надетые на руки. И вдруг ее озарила догадка! Она вскочила и бросилась к столбу. Теперь она не стала обхватывать столб руками, а, обернув его веревками грузов, перехлестнула их на другой стороне. Подтягиваясь на этой веревочной петле, сдвигая грузы все выше и выше, Мулан упорно ползла наверх. Изнемогая, она замирала, прильнув к столбу или упираясь ногами.
Занимался рассвет, лагерь просыпался. Солдаты, заметившие Мулан высоко на столбе, сбегались к его подножью и напряженно ждали, что выйдет из этой отчаянной попытки. Наконец Мулан добралась до верха и уселась на плоскую макушку столба. Услышав громкие крики, Шанг вышел из палатки, и тут в землю у его ног воткнулась брошенная сверху стрела! Он поднял голову и увидел сидящую на столбе Мулан, с висящими на плече грузами, совершенно обессилевшую, но бесконечно счастливую. А весь лагерь, собравшись внизу, приветствовал ее радостными воплями.
* * *Все теперь стало легко и просто, все стало получаться! Стрелы, на лету пробивая яблоки, ложились точно в мишень, шест с мешками песка уже не казался таким тяжелым, солдаты прыгали по забитым в реку сваям с легкостью и даже кувыркались на них. Яо легко пробегал по дорожке, и горящие стрелы летели мимо, а Линг ударом головы разбивал сразу шесть каменных плиток, положенных друг на друга.
Мулан, когда ее противником в схватке снова оказался Ли Шанг, ухитрилась обмануть его и нанесла ногой удар в голову. Шанг полетел на землю и поднялся, хотя и потирая нижнюю челюсть, но все же довольно улыбаясь — удар был хорош! А на реке Мулан как-то раз удалось схватить не одну, а сразу по три рыбки каждой рукой. Ракеты, выпущенные из пушек, теперь раз за разом поражали мишень на любом расстоянии. Но окончательный перелом в отношении к ней Мулан ощутила, когда Яо, как всегда утром перехвативший ее шест, брошенный командиром, не стал делать подсечку, чего она ожидала, готовясь подпрыгнуть, а подал шест ей в руки и подмигнул своим единственным глазом.
В предгорье стояло высокое дерево. Вдруг верхушка его вздрогнула и упала, как скошенная травинка на лугу, а вместо нее возник могучий силуэт человека, привставшего в развилке. Человек, зорко оглядывая окрестности, одной рукой легко бросил свой меч в ножны, привязанные за спиной так, чтобы рукоятка выступала над плечом. Черный сокол бесшумно скользнул в вечернем небе и что-то выронил прямо над его головой. Легко подхватив этот предмет, Шань Ю разжал руку — на его широкой ладони лежала самодельная тряпичная кукла. Внимательно осмотрев куклу и даже понюхав, свирепый предводитель гуннов мягко, как огромная кошка, спрыгнул на землю.
Несколько воинов стояли возле дерева и вопросительно смотрели на своего командира. Шань Ю ловко перебросил куклу в руки первого из них — громадного, широкоплечего мужчины со шлемом на голове — это был командир отряда разведчиков.
— Что скажете?
Разведчик тщательно оглядел и ощупал куклу, обратив особое внимание на то, как прикреплены к ее голове волосы:
— Смола черной сосны. С горных вершин.
Другие воины подошли поближе — игрушка переходила из рук в руки, все рассматривали, щупали и нюхали куклу.
— Конский волос — императорские кони.
— Сера — из пушек!
— Это кукла из деревушки у перевала Тань-Шао, — сказал Шань Ю, когда кукла вернулась к нему. — Там стоят войска императора.
— Мы можем избежать встречи с ними! — заявил среднего роста худощавый воин с длинным луком за спиной.
— Нет, — коротко ответил Шань Ю. — Кратчайший путь в императорскую столицу ведет через перевал. — Он подбросил куклу на ладони и добавил, хищно усмехнувшись:
— Кроме того, девочка будет скучать без своей куклы — надо вернуть ее!
* * *Большая круглая луна светила в ночном небе. Было жарко и очень тихо — на деревьях не шевелился ни один листок. Хан спокойно бродил по берегу реки и лениво пощипывал траву. Мушу, напротив, нервно бегал по песку взад и вперед, заложив руки за спину, и ворчал:
— Это неудачная затея! А вдруг тебя кто-нибудь увидит?
Мулан откликнулась из-за кустов:
— Пусть я выгляжу, как мужчина, но от меня не должно так же пахнуть. — Она скинула одежду, развесив ее на ветвях дерева, а затем развязала ленточку, стягивающую волосы в пучок, и направилась к воде.
— Подумаешь, ребята не постирали носки! Привереда, привереда! Некоторые чипсы имеют такой же запашок… — в этот момент Мулан с разбега бросилась в речной заливчик, отгороженный камышом. Фонтан воды взвился вверх и обрызгал дракончика с головы до ног. Он снова недовольно проворчал:
— Ну ладно, хватит, вылезай! А то у тебя сморщится кожа, и все такое…
— Мушу, — блаженно отфыркиваясь, ответила Мулан, — если ты так боишься, посторожи меня.
— Да, да! Посторожи, чтобы все не пошло прахом из-за моих глупых женских привычек… — Мушу отошел в сторонку и прислонился к камню, на котором сидел Сверчок.
Но не успел он вдоволь наворчаться, как рядом послышался топот ног, и несколько мужчин, на ходу сбрасывая одежду на песок, промчались мимо него к воде.
— Ах, все пропало! — воскликнул Мушу. — Уж кое-что они наверняка заметят! — и он стремглав кинулся следом.
Мулан тоже увидела появившихся солдат и в испуге спряталась за камень, присев в воду по шею.
Между тем, вновь прибывшие Яо и Линг, не останавливаясь, с разгона прыгнули в реку, довольно ухая и покрякивая. Третий, богатырь-буддист, вначале осторожно пощупал воду ногой, а потом уже, разбежавшись, нырнул. Река чуть не выплеснулась из берегов, принимая его огромное тело, а прокатившаяся волна перевернула и потащила за собой приятелей, докатившись и до Мулан. Та, потихоньку отступая за камень, прикрыла лицо сорванным листом кувшинки, но было поздно — ее заметили.
— Привет, Бинг! — радостно закричал Яо.
Мулан опустила листок.
— О, привет, ребята! Я не знал, что вы здесь, решил помыться, а сейчас я должен идти. Пока! — и Мулан попыталась удалиться, обойдя камень с другой стороны, но из этого ничего не вышло — Линг в несколько взмахов оказался рядом.
— Эй, постой! Мы с тобой обходились не по-дружески… Давай начнем заново! — и он протянул ей руку. — Итак, я — Линг.
— Очень приятно! — и Мулан, выдавив смешок, отступила назад, но наткнулась на огромный живот буддиста:
— А я — Чьен По!
— Привет, Чьен По! — она вежливо наклонила голову.
— А я, если разрешите — Яо, король скал! — Мулан повернулась и увидела голого Яо во всей его красе, стоящего на большом камне на берегу. — И вам, девчонки, со мной ни за что не справиться!
— Ах, так? — вскричал Линг. — Нет, мы с Бингом тебя сделаем! — и он кинулся к берегу.
Но Мулан, отвернувшись, осторожно направилась в сторону:
— Мне ничего от него не надо.
— Бинг, надо подраться! — возразил Линг, кидаясь следом.
— Нет, не надо. Лучше просто закрыть глаза… и поплавать.
— Давай! Не будь недотрогой! — воскликнул Линг, хватая Мулан за плечо, но вдруг отпустил ее и вскрикнул: — Ай! Меня укусили!
На поверхности воды между ними появилась голова Мушу:
— Тьфу! Совсем невкусно!
Линг, увидев его, завизжал:
— Змея! — и все трое в один миг оказались у камня далеко от берега.
Пока они изо всех сил пытались взобраться на камень и отчаянно вопили:
— Змея! Помогите! Помогите! — Мулан, сунув два пальца в рот, негромко свистнула.
Верный Хан в несколько прыжков достиг воды, и Мулан, спрятавшись за ним, поскорей направилась подальше от берега.
— Вот тебе и король скал… — ехидничал между тем Линг, сидя на камне рядом с Яо, но тот дал ему такого тычка, что приятель шлепнулся в воду.
— Уф, вроде пронесло! — говорила Мулан, обертываясь в синюю простыню и подходя к кустам.
Мушу, ковыляя за ней, усиленно чистил зубы расщепленной палочкой бамбука и ворчал:
— Нет, это ужасно! За тобой должок.
— Что может быть хуже голых мужчин… — глубокомысленно промолвила Мулан, и тут целая толпа совершенно голых солдат из лагеря пронеслась мимо нее к реке. Мулан широко раскрыла глаза, Хан брезгливо фыркнул, а Мушу решительно заявил:
— Нет уж, это я больше кусать не стану!
* * *Одевшись и стянув волосы на голове ленточкой, Мулан вошла в лагерь. Они с Мушу и Сверчком проходили мимо палатки Чи Фу, когда услышали громкие голоса:
— Ты полагаешь, твои солдаты готовы к бою? Ха, они и минуты не продержатся против гуннов! — громко и раздраженно говорил Чи Фу.
— Они прошли курс обучения! — возражал Ли Шанг.
— Эти мальчишки — никуда не годные воины, а ты — никудышный командир. Генерал прочтет мой доклад, и твоим солдатам не дадут воевать. — И Чи Фу, отвернувшись, взял со стола свою неизменную дощечку с бумагой.
Подслушивавший за палаткой Мушу проговорил, обращаясь к сидящему рядом Сверчку:
— Я столько трудился, чтобы Мулан приняла участие в боях, а он ставит мне палки в колеса!
Ли Шанг в ярости шагнул к Чи Фу:
— Разговор не закончен!
— Полегче, капитан! Хоть ваш отец и генерал, я все-таки — советник самого императора! И, кстати, между нами — я сам получил эту должность. — Выговорив последние слова с откровенной издевкой, Чи Фу отогнул полог палатки: — Вы свободны, капитан!
Выйдя из палатки, Шанг увидел Мулан, и понял, что она все слышала.
— Эй, — окликнула она командира. — Я подержу его, а ты ему врежешь!
Но Шанг едва взглянул на нее и пошел дальше.
— Или нет… — продолжала она. — В любом случае знай, что ты — отличный командир!
Шанг приостановился на миг, но не стал оборачиваться, а снова зашагал вперед, сжимая кулаки. Мулан стояла, зачарованно глядя ему вслед.
— Я все видел, — заявил Мушу, становясь перед ней и скрещивая руки на груди.
— Что?
— Он тебе нравится!
— Нет, я…
— Да, мне все ясно! Иди в свою палатку! — повелительно воскликнул Мушу.
Мулан обиженно отвернулась и направилась прочь, но уже через несколько шагов на губах у нее появилась мечтательная улыбка.
Мушу нагнулся к Сверчку и заговорчески прошептал, потирая руки:
— Похоже, пришло время повлиять на ход событий! — и он довольно захихикал.
Подобравшись к выходу из палатки, они увидели, как полог раздвинулся, и Чи Фу, обмотав полотенце вокруг пояса и мурлыча под нос какую-то мелодию, бодрым шагом направился к реке — жара, видимо, доконала и его, и он хотел немного освежиться.
Мушу и Сверчок у него за спиной тотчас проскользнули в палатку.
Первое, что они увидели, был стоящий на столе портрет Чи Фу, держащего за руку самого императора.
Пока Мушу задумчиво рассматривал портрет, Сверчок вскочил на стол, обвалял свои лапки в ванночке с растертой тушью и прыгнул на лежащий рядом лист бумаги. Складывая лапки так и эдак, перепрыгивая по листу самым причудливым образом, Сверчок быстро «отпечатывал» на нем аккуратные ряды иероглифов. Когда работа была окончена, Мушу взял лист в руки: