— Вы их на божничку еще вознесите, — поморщился градоначальник. — В общем, вы поняли, Олег Михайлович. Я даю вам карт-бланш и все такое. Не стесняйтесь в средствах, цель их оправдает. Отныне вы действуете от моего имени, вам открыты все двери. При необходимости можете закрыть город и разобрать его по кирпичам. Ищите не только исполнителей, но и сообщников. Работу нужно сделать быстро, пока не началось страшное. И еще, Олег Михайлович. — Мэр с досадой покосился на телефон, вспомнив о каком-то пустяке. — Тут звонили перед вашим приходом… Навестите между делом отель «Браминдра», там какая-то буча, нужно уладить… О нет. — Он помотал головой, перехватив настороженный взгляд. — Обычная буча, кого-то изнасиловали, кому-то морду набили, я особо не вникал, нужно срочно замять, нам лишний шум как кость в горле…
Дементьев был зол, как голодный волк. Насилу сдерживал себя. Почему он должен утрясать «попутные» дела, в которых замарана всякая шваль?! Отель «Браминдра», расположенный между морем и красивым Камышовым водопадом, не относился к числу закрытых мест. Здесь отдыхали не только важные, но и просто обеспеченные люди, купившие путевки именно в этот отель. Поздно вечером случился инцидент. Пьяный гость из столицы, входящий в свиту алюминиевого короля, проживающего в «Гнезде дракона», позволил себе излишества и в грубой форме обесчестил незнакомую женщину. Женщина отдыхала с мужем, семья из Барнаула проживала в номере superior на втором этаже с видом на бассейн. Муж — обыкновенный бизнесмен без «крыши» и влиятельных знакомств, жена — красавица. С наступлением темноты оба решили поужинать в ресторане отеля. Расположились за бассейном, там имелась пара столиков. В разгар ужина мужу поступил звонок по работе, он встал из-за стола и ушел в холл, чтобы не нервировать свою красавицу. Разговор вышел долгим и напряженным. Женщина скучала, поднялась на балюстраду, чтобы полюбоваться вечерним морем. Затем спустилась на пляж. Мимо шла поддатая компания из того же отеля. Дальше по нарастающей: ах, почему мы не знакомы? Почему такая красивая женщина ходит одна? Заигрывание, сальные приставания. Она ответила грубо, вырвала руку, чем и завела пьяного недоноска. Разозлившись, он поволок ее в кусты, повалил, начал рвать одежду, затыкать ей рот. Товарищи сообразили, что это перебор, потихоньку смылись. А идиот лишь распалялся — особенно после того, как женщина прокусила ему губу. Он избил ее, стал насиловать, окончательно отключив при этом голову, и ведь добился своего, поганец! Когда прибежал потрясенный муж, а за ним работники отеля, жена рыдала, платье было полностью изорвано, а этот гнусный тип похабно ржал и даже не делал попыток убежать. Разъяренный муж набросился на него, двумя ударами отправил в нокаут и, не вступись персонал с охраной, попросту убил бы. Охранники его оттащили, а виновника «торжества» быстро увели в номер, уложили спать и заперли.
Дверь открылась лишь начальнику уголовного розыска, за которым тянулся шлейф из охраны и прочей гостиничной челяди. Посторонние остались в коридоре. Он с презрением смотрел, как перед ним юлит и извивается жалкий, взъерошенный, наспех одетый человечек. И откуда у этого ничтожества силы кого-то насиловать? Спиртное творит чудеса?
— Командир, ей-богу, не понимаю, как это случилось… — заискивал перед Дементьевым человечек, окутывая его мощным амбре, открывая рот. — Ну чушь какая-то, не может быть, это не я… Это не я! — взвизгнул он и осекся, потрясенно уставился в мрачные физиономии полицейских. — Вот черт… — Он стушевался, рухнул на край кровати, схватился за голову. Потом подпрыгнул, кинулся к Дементьеву, стал хватать его за руки, лебезить. — Ну послушай, командир, сделай что-нибудь, не губи… Эта сучка сама меня спровоцировала, я же к ней по-доброму, а она…
Дементьев насилу удержался, чтобы не дать паршивцу в глаз, насадив второй синяк на уже существующий. Какая мерзость, право слово. Почему он должен защищать эти отбросы? Мало ли что его попросили! А насильник, подвывая от отчаяния, бросился к шкафу, распахнул дверь, принялся рыться в пиджаке. Выхватил пачку стодолларовых купюр, помчался обратно, стал всовывать ее Дементьеву, бормотал:
— Возьми, командир, заклинаю, Христом Богом умоляю… Ты же человек, я вижу… Ну случилось так, пойми, я не виноват… Возьми, командир, здесь тысячи четыре, точно не считал, уладь дело, а? Ну давай представим, что ничего не было, эта сучка во всем сама виновата… А ее мужлан убить меня, между прочим, обещал…
Он и не заметил, как деньги перекочевали в руку, потом в карман. Но желание отметелить негодяя меньше не стало.
— Согласно новому закону о коррупции… — как бы между прочим пробормотал Шура Лапчик, — размер взяток увеличивается вдвое…
— Боже, да не вопрос… — взвыл мужчина, бросаясь опять к гардеробу. Но тут из коридора донесся шум, протестующие голоса. Распахнулась дверь, и в номер ворвался смертельно бледный широкоплечий мужчина в расстегнутой рубашке и сползающих штанах. Издав воинствующий рев, он с горящими глазами набросился на насильника, впечатал кулак в скулу. Тот отлетел к стене, но устоял, отчаянно завизжал и бросился под защиту полиции. Дементьев посторонился, оба пролетели мимо. Муж обесчещенной женщины схватил ублюдка за шею, ударил лбом о стену…
Секунд тридцать, пока он превращал его в котлету, полицейские не вмешивались. Потом Шура взял разгневанного мужчину за шиворот, а Макагон слегка ударил по ключицам, погружая в состояние легкой дремоты. Насильник плевался выбитыми зубами, его здоровью, помимо грядущих финансовых трат, ничего не угрожало. Мужчину поволокли в ближайшее пустующее помещение, им оказался соседний номер, откуда утром выселился жилец.
— Мужики, останьтесь, я сам с ним поговорю, — сказал Дементьев, выставляя коллег в коридор.
— Вы не понимаете, капитан… — придя в себя, горячился мужчина. — Он изнасиловал мою Оленьку на виду у всех людей… Это масса свидетелей, все видели… Она избита, обесчещена, мне пришлось отвезти ее в больницу, она находится в тяжелом состоянии, возможны проблемы с психикой… Хорошо, капитан… — Мужчина сглатывал слюну, делал отчаянные глаза. — Я больше не буду трогать этого подонка, пусть его накажет закон по всей строгости. Проводите свои экспертизы, я напишу заявление. Арестуйте его, почему вы его не арестовываете? Какие еще вам нужны доказательства? — Он осекся, изумленно уставился на хмурого офицера.
— Да нет, Виктор Максимович, это вы кое-что не понимаете, — неохотно произнес Дементьев. — Поверьте, нам очень жаль, что с вашей супругой случилась эта скверная история. Отчасти насильника вы уже наказали, ему предстоит долгое лечение. Предлагаю на этом инцидент считать исчерпанным. Нарушитель спокойствия заплатит вам компенсацию, которой хватит, чтобы оплатить лечение вашей супруги. Больше этого человека вы не увидите.
— Нарушитель спокойствия? — потрясенно пробормотал мужчина и разжал кулаки, сообразив, что перед ним не тот, на которого стоит бросаться. — Вы понимаете, что вы говорите, капитан? Да я же…
— Повторяю, Виктор Максимович, — повысил голос Дементьев. — Нам очень жаль, что с вашей женой произошла такая история. А теперь послушайте меня внимательно. Вы не будете писать никаких заявлений, не будете раздувать эту историю ни в средствах массовой информации, ни в частных беседах. НИГДЕ. Инцидент исчерпан, вы должны о нем забыть. Мы не хотим вам угрожать, но в случае вышеназванных действий мы будем вынуждены принять меры. Доказать факт изнасилования вы не сможете, уж поверьте. А вот предъявить вам избиение постороннего, ни в чем не повинного человека, что происходило, кстати, при скоплении незаинтересованных лиц, поверьте, очень несложно. И это лишь малая часть мер, которые будут применены против вас. Мы сочувствуем вам, Виктор Максимович, вы с женой оказались не в том месте и не в то время. Проявите благоразумие. Мир несправедлив, с этим нужно мириться и как-то подстраиваться. Не советую бросаться на меня с кулаками. Во-первых, я сильнее вас, невзирая на ваши габариты, во-вторых, перед вами офицер полиции при исполнении. И не делайте мокрые глаза, слезами горю не поможешь. Лучше напейтесь.
Когда он вышел на улицу в паршивом настроении, подчиненные поджидали его в беседке. Шура вертел между пальцев гибкую пятнистую змейку, а Макагон разглядывал добытый в отеле рекламный буклет.
— Ждем-с, товарищ капитан, — как-то смутившись, объяснил Шура.
— О да, это придает вашему безделью какую-то изысканность, — проворчал Дементьев, проникая в беседку и извлекая из кармана пачку долларов. Отсчитал по пять купюр каждому, всучил. Заработали, блин. Неловко не поделиться, да и привязывать нужно этих гавриков к себе. Они смутились еще больше, прибрали валюту и, озираясь по сторонам, принялись рассовывать ее по карманам.
— О да, это придает вашему безделью какую-то изысканность, — проворчал Дементьев, проникая в беседку и извлекая из кармана пачку долларов. Отсчитал по пять купюр каждому, всучил. Заработали, блин. Неловко не поделиться, да и привязывать нужно этих гавриков к себе. Они смутились еще больше, прибрали валюту и, озираясь по сторонам, принялись рассовывать ее по карманам.
— Уладил проблему, Михалыч? — поинтересовался Макагон.
— А ты догадайся, — огрызнулся Дементьев.
Его раздражало и бесило все, что творилось вокруг. Впервые возникла дурная мысль: предчувствия на ровном месте не рождаются. Тебя коснется, как и остальных. Но на тебя возложили ответственность, ты теперь главный козел отпущения. Так что давай, пакуй манатки, собирай наличность, банковские карты, Агату под мышку, и исчезай бесследно из города. «Что за дичь ты несешь? — заерепенился голос разума. — Вы же все теперь одной веревкой связаны, скалолазы, блин! Найдут, где бы ты ни находился, хоть на дне Марианской впадины!»
Сработавший телефон отвлек капитана от черных мыслей. Во всяком случае, так казалось. Звонил дежурный по управлению лейтенант Бочарников. Голос офицера звенел от волнения. Дементьев побледнел и отключил телефон, не дослушав.
— В машину, работники, мать вашу…
— А покушать, Олег Михайлович? — зачастил Шура. — Время обеденное. Усладим, так сказать, свою прихотливость, а? Между прочим, в этом отеле сегодня на обед подают кольца кальмаров с пюре и свининой, а еще суп из акульих плавников. Что-то мне подсказывает, товарищ капитан, что у этих халдеев не хватит наглости требовать с нас деньги…
— Кушать съедено, бездельники! — гаркнул Дементьев, покрываясь багровыми пятнами. — В Овражном переулке найден обезображенный женский труп. Убедите меня, дуралеи, что это не наш маньяк снова вышел на тропу?
Овражный переулок — два шага от набережной, местного яхт-клуба и уютных гостевых домиков на Янтарном пляже. Аллея, заросшая магнолиями и молоденькими кипарисами. «Камерный» закуток в шаге от цивилизации. Несколько метров через кусты — и будут видны задворки популярного у отдыхающих кафе «Амброзия», специализирующегося отнюдь не на пище богов. Здесь уже стояли патрульные экипажи, любопытствующие зеваки за ленточками. В стороне от аллеи — густая трава, кусты. Растерзанный труп валялся вдали от человеческих глаз. Полицейские отворачивались, старались не подходить, кто-то усердно подавлял рвотные рефлексы. Дементьев тоже чувствовал дурноту. Найдите десять отличий, как говорится. Девушку в нарядной блузке и короткой клетчатой юбке били по лицу, насиловали, терзали колюще-режущим предметом с особой жестокостью и цинизмом. Почерк знакомый, маньяк подкараулил жертву на аллее, заволок в кусты, надругался. А чтобы не кричала, забил ей в рот скрученные трубочкой гигиенические пакеты из ее же сумочки. Женский ридикюль валялся рядом. Деньги злоумышленник не тронул, тем более четыреста рублей не деньги, в косметичку даже не заглядывал, демонстративно проигнорировал паспорт, в котором значилось, что жертва — Пятницкая Анна Владимировна, 22 года, прописана в Грушевом переулке, дом 16. На вид не красавица, конечно, но девочка с шармом, волосы красивые.
— Ну и духман… — морщился Шура Лапчик, отодвигаясь подальше. Макагон издал подозрительный звук, хватаясь за горло, и тоже поспешил ретироваться.
— Умертвили бедняжечку как минимум двенадцать часов назад, — поднялся с колен и отряхнулся пожилой врач-криминалист Ожогин. — То есть ориентировочно в час ночи. Плюс-минус два часа. Оттого и попахивает. Теплые ноченьки в наших краях. А дни-то какие теплые. Не приведи Господь такую смерть. — Медик манерно перекрестился. — Намучилась несчастная. Я не математик, конечно, господа, но здесь порядка сорока ножевых ранений.
— И ни одной улики, — буркнул ползающий на коленях оперативник Дегтярь. — Такое ощущение, что в резиновых перчатках работал. Хирург хренов…
Его коллега Муртазин выбрался из кустов такой удивленный, словно его в кустах медуза ужалила.
— Ага, товарищ капитан, и не только в резиновых перчатках, но и в бахилах. Ни одного следа, лишь какие-то потертости. Следов дамочки, кстати, тоже нет. Вероятно, он напал, когда она шла по аллее, отключил ударом, взвалил на горбушку и в кусты. А тут уж начал ее разделывать… Блин, теперь ей только в актрисы идти в анатомический театр…
— В какую сторону она шла? — буркнул Дементьев. — От моря или к морю?
— А хрен ее знает, товарищ майор… простите, капитан, — простодушно пожал плечами долговязый Муртазин. — Куда можно идти в час ночи с сумочкой и паспортом? Вряд ли собралась искупаться, хотя кто ее знает.
— В свободной стране живем, — проворчал приземистый Дегтярь, заползая за дерево. — Куда хотим, туда и ходим в час ночи. Это псих какой-то, товарищ капитан, ну разве можно так обращаться с женщиной?
— А вот ее туфелька, — продемонстрировал остроконечный и довольно изящный предмет Муртазин. — Вторая туфля, как видите, на ноге, а эта в стороне валялась. Посмотрите, товарищ капитан. — Все невольно потянулись. — Шпилька острая, как шило. На конце следы крови. Есть предположение: на аллее этот вурдалак вырубил свою жертву не очень качественно. Пока тащил, она очнулась, стала махать ногами и поранила его. Возможно, бедро проткнула. Ну он, конечно, рассвирепел еще больше…
— Кровь с него не текла, — добавил Дегтярь, — ранение так себе — царапина. Но штаны он точно подмочил. На ноге должна остаться отметина. И группу крови клятого злодея мы теперь можем определить.
— Так определяйте, — фыркнул Дементьев. — Считайте, полдела сделали. Осталось серийного маньяка найти.
Он покосился через плечо. Помощники в рот воды набрали, стояли с таким отсутствующим видом, словно находились в это время в другом месте.
— И чего молчим? — проворчал Дементьев.
— А что, товарищ капитан, мы должны смех за кадром изображать? — буркнул Шура.
— Хозяина «Амброзии» нужно допросить, — выдал ценную идею Макагон. — Единственное заведение в округе.
— Хозяйку, — поправил Шура. — Этой забегаловкой заведует пожилая гречка, в смысле, гречанка.
Хозяйку заведения, крупную пятидесятилетнюю особу по имени Афина Таниодис, доставили через пятнадцать минут. Мадам, естественно, была не в курсе, что происходит на задворках ее предприятия. Женщина сильно волновалась, встреча с таким числом полицейских в текущие планы не входила. А когда увидела труп, взялась за горло, позеленела, оступилась. Двое полицейских подхватили ее под локоть, но пришлось подхватывать и полицейских, чтобы вся эта группа людей не покатилась по земле. «Да уж, мадам, — ворчал сержант, знакомый с кухней «Амброзии», — это вам не котлеты из мяса старого птеродактиля продавать». Гречанка хваталась за сердце, упрятанное далеко-далеко под пышным бюстом, что-то мямлила, срывая голос, заикаясь. Дементьев поморщился, уж лучше соврать, чем расплывчато лопотать правду. «Такие формы — и ни капли содержания», — вполголоса острил Шура. Но некоторые обстоятельства тем не менее прояснялись. Потерпевшая работала официанткой в заведении госпожи Таниодис, вчера вечером была ее смена. Девушка отработала и в первом часу ночи в прекрасном расположении духа отправилась домой, чему свидетели лично госпожа Таниодис, смена поваров и прочие официантки. Ни с кем она вчера не конфликтовала, много смеялась, с посторонними, помимо клиентов, не общалась. Это ведь несложно проверить. Девочка хорошая, скромница, отличница, учится в столичном техническом вузе, в Кабаркуле на каникулах, устроилась на пару месяцев, чтобы поправить материальное положение в семье. А семья небольшая, лишь два человека, Аннушка и отец, завзятый трезвенник на инвалидности, обожающий свою дочь больше жизни…
Не любил Дементьев этих крокодиловых соплей. Примчавшийся на такси отец убитой девушки выглядел жалостливо, весь седой, с палочкой, ползал на коленях перед останками, заливался горючими слезами. А когда собрались его допросить, то и слова полезного не вытянули. «Кто обнаружил труп?» — хмуро спросил Дементьев, и через минуту под его угрюмые очи подвели крайне любопытную личность без определенного места жительства. На индивидуума стоило обратить внимание. Возможно, не старый, если хорошенько покопаться под бородой и сальным волосяным покровом на макушке. Неплохо сложенный, поджарый, одетый для бомжа очень даже стильно и оригинально: лоснящиеся облегающие джинсы, модные босоножки, рваная футболка с надписью, гласящей, что ее носитель больше жизни любит президента РФ и поддерживает его партию. У него были хитрые, обросшие кустистыми бровями глаза, бронзовая от загара кожа, в тех местах, где ее не закрывали слипшиеся волосы. За спиной болтался детский рюкзачок, вроде тех, с какими ученики младших классов посещают оплоты знаний.