Тело ломало все сильнее. Горячая ванна с травами чуть расслабила, массаж размял мышцы и боль отступила. Чтобы к ночи вернуться снова. Жилы тянуло так, что Ани ерзала, проклиная отсутствие обезболивающих и свою резвость. Снова сходила в горячую ванну, но и это средство перестало помогать. Больно было до слез, казалось, что мышцы просто выворачивает, натягивает до предела. «Справлюсь сама», — твердила она себе, когда ноги начало сводить судорогами, и пришлось сгибать-разгибать их, зажимая зубами край подушки, чтобы не кричать. «Справлюсь», — почти плакала, когда, измученная и неспособная заснуть, на дрожащих ногах в очередной раз шла в ванну, а потом обратно. «Справлюсь!» — когда легла на живот, вцепившись в простыню и тихо стонала, находясь уже в полубессознательном состоянии. Даже во время цикла не было так больно.
И когда тело закололо и стало отпускать, уже не было сил повернуть голову. Мужские руки прошлись от лодыжек до затылка, мягко, чуть касаясь, и за ними уходила боль, мышцы расслаблялись. Только пробормотала «Спасибо» и провалилась в сон.
Стоявший над ней Нории невесело улыбнулся, поднял тонкое покрывало и укрыл упрямую до глупости и саморазрушения Рудлог.
«… Удивительно, что наши родовые способности так легки в изучении, и тем обидней, что мы так долго действовали интуитивно, не зная своей силы. Поколение за поколением мы понемногу теряли знание о себе, пока не получилось шесть девиц с огромной силой и невозможностью ее применить. Я всегда думала, что над нашим родом висит какое-то проклятье. Сами посудите — дед был алкоголиком, бабушка умерла рано, оставив одну дочь, прадед погиб нелепо, подавившись, прапрадед страдал нервным расстройством… Супруги Рудлогов практически все умирали рано, даже если взглянуть на маминых мужей — наш отец погиб, Маринин — погиб, Святослав Федорович чудом остался жив. И мама умерла не своей смертью. Ни в одной династии нет такого количества не своих смертей, разве что в вырожденной и прервавшейся Блакорийской. И это наводит на неприятные мысли. Василина, Владыка Песков говорил о том, что наш предок, Седрик, в союзничестве с блакорийским королем (насколько я помню, тогда правил Виланд Блакори) заключили драконий народ в гору, когда они прилетели заключать мирное соглашение. Оставим в стороне техническую сторону вопроса — я не знаю такой силы в мире, которая могла бы это осуществить. Если это правда, вне зависимости от причин этого поступка (которые тоже очень хотелось бы понять), то на ум приходят вполне определенные выводы. Надо бы найти специалиста по проклятиям, чтобы осмотрел нас. Странно, что эта мысль пришла только ко мне, наши предки вполне могли догадаться…»
Ангелина покрутила в пальцах золотую «ручку», задумалась. Тело немного ныло, вполне терпимо, и она уже решила, что вечером потренирует и оборот, и управление огненными «плетьми». Но без чрезмерности, как вчера.
Она вдруг вспомнила уверенные руки, легко касающиеся ее тела и снимающие боль, и чуть не задохнулась от непривычных, сладких, ненужных ощущений — так перехватило дыхание. Закрыла глаза. Хватит.
Стопка листов, исписанных с двух сторон черным грифелем, терпеливо дожидалась на столе, пока ее свернут, запечатают и отправят адресатам. Завтра Василинин день рождения. А послезавтра Энтери понесет эту почти-монографию сестрам. Дай Боги и Красный отец, чтобы все было хорошо. Чтобы ничего страшного ни с кем из них не случилось за ее отсутствие.
Утро этой пятницы выдалось насыщенным — из Тайтаны вернулся Ветери, груженый подарками от эмира Персия Владыке Нории, заверениями в восхищении, дружбе и готовности помочь соседу и приглашениями для Владыки посетить Эмират. Уставший дракон поспал всего пару часов и затем на своеобразном собрании, где присутствовали Нории, Четери, Энтери, прилетевший с моря Мири и Ангелина, рассказал о своем полете. О том, с каким изумлением его встретили, и с каким почетом и пышностью принимали. О бесконечных и медленных разговорах с эмиром, который кажется ленивым и рассеянным, но за видимостью этой скрывается острый ум. О том, что граничной полосе торговли — быть. О том, что эмират готов вложиться в постройку дороги до Истаила, но строить сам, без сопровождения местных не может — оказывается, Пески защищают себя сами.
Ангелина с интересом выслушала об эффекте блуждания. Вот значит, почему в Истаиле до сих пор не появилась ни одна поисковая группа. В том, что ее ищут, она не сомневалась.
Ветери продолжал рассказывать. О вопросах, словно заданных невзначай — какие ископаемые есть в стране, что успели разведать, в какую сторону планируете развиваться. О предложении выделить специалистов-управленцев, экономистов, международных юристов, способных помочь построить функциональное государство. И не только управленцев, но и учителей, врачей — тех, кто готов ехать работать за драконье золото. О том, что они с радостью продадут нефте- и газодобывающее оборудование, но не лучше ли просто пустить в Пески их, эмиратские, компании, которые уже имеют опыт в добыче, будут исправно платить налоги, в том числе и на сверхприбыль, и отдавать стране часть добытых ресурсов?
Ани слушала и хмурилась — как она и предполагала, эмир не растерялся и постарался сразу обеспечить себе приоритет в отношениях с возрождающимся соседом. Надо срочно написать Василине о встречных мерах, расписать подробно. Иначе упустят шанс прочно привязать к себе Пески. Если еще и Йеллоувинь встрянет в борьбу за благосклонность соседа, то для обеспечения приоритета останется и правда выйти замуж. Чтобы уж наверняка соединить их страны.
Принцесса с сомнением посмотрела на Нории, оценивая плюсы и минусы подобного шага, поймала ответный удивленный взгляд, поджала губы и снова обратила внимание на рассказчика. Продать себя за долгосрочный договор о приоритетном партнерстве между Песками и Рудлогом? Без сомнения, прекрасная идея. Видимо, жара все-таки действует на способность рационально мыслить. Иначе как объяснить то, что прошел какой-то неполный месяц, а она уже не воспринимает замужество с доисторическим ящером как нечто чудовищное и абсолютно невозможное. Скорее, как крайне маловероятный, но возможный стратегический шаг.
Хотя вряд ли такие жертвы понадобятся. В конце концов, что могут предложить Пески в обмен на товары из Эмиратов, помимо золота? Да, его много, но оно конечно, а в бюджете должны быть сбалансированы доходная и расходная часть. Чем они могут торговать? Коврами, верблюжьим молоком да шерстяными тканями? Так в Эмиратах этого полно. А вот в Рудлоге подобную экзотику воспримут с восторгом. Хотя это, конечно, даже половины процента от расходной части не скомпенсирует. Зато потом — будет добыча, будет и торговля на совсем другом уровне. А пока пусть связи налаживают простые люди.
Можно же делать это с двух сторон — пусть Энтери летит на свою свадьбу, а заодно обговорит с губернатором Теранови возможность торговли и со стороны Рудлога…
Ветери продолжал говорить — о технических чудесах, которые встретил во время пребывания в Тайтане, об изменениях в укладе жизни соседей, о высоких зданиях, машинах и магазинах. О всем том, что было частью ее мира и только через очень продолжительное время могло стать частью мира этого.
Драконы общались, Ангелина кратко помечала свои замечания на листе бумаги. После нужно будет поговорить с Ветери, передать ему обратно дела по городу, рассказать, что она успела сделать. И плотно заняться планом развития страны. С достигнутыми соглашениями дело пойдет куда быстрее.
Принцесса ушла с импровизированного совещания только когда время подошло к обеду, ведь после нужно было проводить урок у нани-шар. Тем более, что информативная часть закончилась и пошли описания того, как его встречали, деталей быта — всего того, что она и так знала. Попрощалась с мужчинами, сдержанно улыбнулась в ответ на задумчивый взгляд Нории и вышла.
После ее ухода Ветери, наконец, с облегчением замолчал.
— Передохни, — весело посоветовал ему Мири, пододвигая кувшин с лимонадом.
— Передохнешь тут, — сухо высказался Ветери, — когда на тебя таким взглядом смотрят. Я уже забыл, когда столько болтал о пустяках.
Он сделал несколько глотков, помолчал.
— Владыка, что хочу сказать. Эмир сладко поет и кажется дружелюбным, но вряд ли за пять веков отношения между странами изменились настолько, что стала возможна безвозмездная помощь. Мы слабы и легко нам впасть в зависимость, пустив в Пески чужаков и отдав им право добычи наших богатств. Мы не знаем о нынешнем мире почти ничего, а, значит, эти кон-суль-танты, которых он предлагает, будут иметь возможность обманывать нас, работая на Тайтану. Впереди, Владыка, налаживание контактов с другими странами, и слабых среди них нет. А у нас нет человека, который бы смог играть с ними на равных, и нет уверенности в том, что приглашенные люди будут верны нам. Даже эта Рудлог, — Ветери кивнул на дверь, — прости, Владыка, думает она прежде всего о выгоде своей страны, а потом уже о Песках.
Нории поморщился.
— Ей нужно время, Ветери. Ты говоришь, нет людей. А как же ты?
Драконий дипломат пожал плечами.
— Нории, я один. А у людей — целые дипломатические корпуса, это такие службы, в них работают тысячи человек. Эмир любезно снабдил меня книгами с новыми законами, которых обязаны придерживаться все страны в отношениях между собой. Мне неловко признать, но я часть слов просто не понимал. Обмануть нас, Нории, проще простого, нет уже былой славы, когда мы были сильнейшими и могущественными.
Драконы внимательно слушали его и хмурились.
— Но! — Ветери обвел соплеменников торжествующим взглядом. — Ценности в мире все те же: земли, вода, пища, золото и ресурсы. И, как и прежде, кто их контролирует, тот и силен. Так что у нас два выхода — либо принять покровительство сильной державы и навсегда впасть в зависимость, получив быстрое развитие и весь опыт, который прошел мимо нас, но при этом — внешнее управление. Либо крепко держаться за свою землю и всегда быть в догоняющих…
— Либо приручить эту женщину так, что она станет любить Пески больше, чем Рудлог, — вдохновенно прервал его Мири. — Огненный цветок, однажды распустившийся в песке, давший жизнь и надежду… какая песня получится!
— Как бы этот цветок не спалил окончательно наши Пески, — жестко высказался Чет, глянув на Нории. — Ты правда отказался от женщин из гарема? Выдержишь ли? Или потом придется снова наполнять твой цветник?
Нории покачал головой.
— В этом в любом случае не будет необходимости, — ответил он, и Мастер отчетливо скрипнул зубами. — Успокойся, Чет. Она будет моей.
Глава 7
В небесных чертогах уже почти месяц лили дожди, и братья Великой Богини, как всегда в ее сезон, тосковали по своей маленькой жене. Но не смели переступить порог ее дворца, стены которого были построены из белоснежного тонкого песка, дождя и лазурной текучей воды, создающей арки и окна, полы выложены плитами чистейшего сверкающего льда с вкраплениями застывших навечно на самом пике цветения желтых водяных лилий и пушистых нимфодей.
Каждый из супругов Синей Богини старался превзойти других в подарках: так появились вокруг лазурного дворца вечноцветущие сады от Зеленого; небесные своды, трепещущие воздушные занавески и ковры из теплой поземки от Белого, веселые змейки-прислужницы от него же, купальни из жидкого огня от Красного — в них любила греться и воспарять богиня после странствий по миру, светильники из застывших ломаными цветами золотистых молний. Поблескивал в саду выстроенный Желтым павильон из ограненных кристаллов хрусталя, зависших в воздухе и тонких бамбуковых трубок, игравших музыку ветра, под которую так хорошо спалось; украшен он был большими зеркалами, в которых можно было увидеть прошлое и настоящее.
В небольшом ледяном кубе, стоявшем в спальне Синей пульсировало и вздрагивало живое сердце Черного Жреца, которое он вырезал своим кривым клинком и бросил к ногам богини, перед тем, как уйти туда, откуда нет выхода. Поэтому и кочевала божественная любовь по чертогам своих братьев, покоряясь сезонам — никто из Великих не желал любить свою жену там, где насмешливо подрагивало, век за веком замедляя свое биение, кровоточащее сердце.
Над Небесным Градом шел дождь. Братья играли в кости, расположившись у Желтого Ши — только у всемирного гармонизатора можно было быть уверенными, что не вспыхнет драка и не поссорятся они, как было уже не раз. Красный ревел и сверкал глазищами, он проигрывал и не любил этого.
— БРАТ НЕДОВОЛЕН, — отстраненно заметил Желтый, поднося к носу цветок медового шиповника.
— Потому что его дочь все еще в Песках? — спросил Зеленый, перекатывая в руке кости. Белый насмешливо улыбнулся, и улыбку эту заметил Божественный Воин.
— Поспорим, Инлий? Не бывать моей дочери твоей!
Спор этот возникал раз от разу, но чаша равновесия все еще балансировала без перевеса, и интересно им было, и важно наблюдать за ней.
— Будет, Иоанн, — улыбнулся Целитель. — Если ТЫ НЕ ВМЕШАЕШЬСЯ.
— Я не вмешиваюсь по пустякам, — заревел Красный, — довольно моей крови, чтобы справиться.
— В конечном счете все решат люди, — примирительно проговорил Ши. — Не будешь же ты отягощать себя земной судьбой ради ЕЩЕ ОДНОГО СПОРА.
Но Воин его не слушал.
— Если она откажется, отдашь мне право трижды навестить Воду в твой сезон, — предложил он.
— Если она станет его женой, ты их обоих благословишь и не будешь более чинить препятствий, — легко согласился Белый.
Зеленый молчал. Ему незачем было спорить — к его сыновьям притянуло сразу двоих дочерей Красного, и это усилило и их, и его. А вот за оставшихся будет битва. Кто откажется получить под свое покровительство толику божественного огня?
— Она справится, — проревел пламенем Красный.
— Он справится, — ветром вторил ему Белый.
Боги играли, а на Туре продолжали жить, действовать и ошибаться их потомки, на которых издревле была завязана судьба этого мира.
Столовая гарема была заполнена едва ли наполовину, и Ангелина с удивлением оглядела тихих и печальных девушек, сидящих за столами.
— А где остальные нани-шар? — спросила она.
— Часть уже уехала к родным, — ответила Зара, — а еще есть те, которые боятся выходить.
— Я же говорила, что не нужно меня бояться, — мягко, чтобы не дать прорваться раздражению, произнесла принцесса. Почему каждый раз надо убеждать этих дурочек в том, что она не кровожадна?
— Они переживают, что вы рассердитесь, что мы еще здесь, — пояснила одна из девушек.
— Вы же потребовали от Владыки, чтобы он отказался от нас, — добавила тихо другая. — Теперь он хочет только одну жену. Вы договорились, да?
— Отказался? — ледяным тоном проговорила Ани, и тут же мысленно отругала себя — и так тихие нани-шар совершенно поникли.
— Вчера он сказал, что больше не нуждается в нас, — объяснила Зара. — Сказал, что мы можем идти домой. Но мы хотим доучиться, госпожа Ангелина. Пожалуйста.
Остальные робко закивали.
— Понятно, — ровно сказала первая Рудлог. — Девушки, я не просила вашего господина об этом. Мы не договорились. Позовите ваших боязливых подруг и начнем занятие.
Она снова писала слова и слоги на мраморной «доске», снова просила читать вслух предложения, расписывала цифры и объясняла правила сложения-вычитания. И думала, на удивление, не злясь. С одной стороны, поступок его логичен и является вполне красноречивой декларацией. С другой — не слишком ли он самоуверен? Ведь знает же, понимает, что она не останется. Да, как-то за несколько прошедших дней они слишком много стали друг о друге понимать.
После занятий она взяла полотенца, запасную одежду и ушла на берег пруда — тренироваться. И, вопреки своему решению не перенапрягаться, снова упорно создавала огненные плети — они слушались мысли, хлестали с необычайной точностью, снова перекидывалась в верблюдицу и обратно, бегала по поляне и отдыхала после, купаясь. Вокруг весело носилась стайка анодари, чирикала, напрашивалась на ласку, и принцесса осторожно гладила крылатых «котят», улыбаясь их возне. Снова оборачивалась, затем держала щиты.
Дракон появился через часа три, когда она опять носилась по поляне. Покачал головой — она фыркнула, разделся и ушел плавать. За ним пришли слуги, накрыли ужин, с любопытством поглядывая на пьющую воду верблюдицу. Ани проверяла, сколько выдержит, пока не станет туманиться сознание. Допроверялась — когда обернулась, уйдя за деревья — чтобы там же одеться, ноги уже не держали, и тело наливалось знакомой болью.
— Иди ко мне, — пророкотал Нории, давно уже сидящий у столика, ужинающий и наблюдающий за ней. — Я помогу.
А когда бы он не помог?
— Не хочу, Нории, — привычно отозвалась Ангелина, подходя к столику.
— Хочешь, — насмешливо сказал он и принцесса отвела взгляд.
Трапеза получалась печальной и молчаливой. Все было как всегда — и солнце светило, и радостно, весело плескала вода в пруду, стрелами проносились водяные паучки, пели птицы, и трава была зеленой. Но дракон был задумчив, и Ани тоже тосковала. Непонятно почему. Неизвестно, из-за чего.
— Ты станешь моей женой, Ангелина? — вдруг спросил Нории.
— Нет, — произнесла она, чувствуя, как щиплет в носу и больно становится горлу. Взяла чашку чая, торопливо отпила. Руки дрожали — он перенапряжения? Он усмехнулся.
— О чем думаешь, принцесса?
В голове было пусто.
— Завтра день рождения моей сестры, — сказала она, — Василины. Той, что корона выбрала вместо меня. Мы шесть лет не отмечали его вместе, и я надеялась, что в этот раз семья будет рядом.
Чай был вкусным. С горчинкой, крепкий, сладкий.
— Ты переживаешь из-за выбора? — поинтересовался Владыка, внимательно глядя на нее зелеными глазами. — Злишься на сестру, что она заняла твое место?