Она осторожно открыла дверь, тихонечко зашла за кулисы и онемела.
Глава 5
По сцене носилась грузная Анжела Кузьминична в каком-то невозможно коротеньком платьице с рюшами. Под платьицем были панталоны с кружевами. Бог знает, с чего Анжела Кузьминична решила выскочить на сцену в образе Дюймовочки. Сейчас она топала слоновьими ножищами и пискляво вопила, вздирая руки то к потолку, то к наряженной елке:
– Маменька! Маменька! Я такая крошечная у тебя родилась! Недоношенная! Какого, спрашивается, ты усаживалась на диету на последнем месяце беременности?! Я получилась Дюймовочка! И где тот Жаб, что мечтает меня упереть в жены?!
Татьяна заглянула в зал и охнула – детей не было, но их родители чинно восседали на стульях и наслаждались искусством. Ну, то есть тем, что Анжела Кузьминична выдавала за искусство.
– Где мой Жаб? Мой суженый? – ненатурально пищала Дюймовочка. – Придь ко мне! Приди, мое сокровище! И где ты?
В зале стояла тишина, вероятно, зрители тоже хотели увидеть того, кто на такую красоту позарится.
Анжела Кузьминична в ожидании Жаба продолжала метаться по сцене, заглядывая под разлапистые ветки елки и то и дело сметая игрушки на пол. Из-за другой стороны занавеса раздался голос Веткина:
– Кто-нибудь ее уймет? Скажите же ей, что Жаб не придет, он вчера принял на грудь и сегодня мается с желудком! Блин, ведь сама знает, чего спрашивать-то? Жаба ей! Выпускайте сразу Жука! Где Жук-то, вашу мать?!
Татьяна нервно сглотнула. Похоже, коллеги все же решили развлечь публику сказкой «Дюймовочка». Но, господи! Что они творят?! Что творят?!
Дюймовочка, задыхаясь, повернулась к зрителям спиной и зашипела за кулисы злым шепотом:
– Сегодня вообще кто-нибудь на работу вышел?
Ожидание Жаба затянулось, и в зале раздался недовольный ропот. Анжела Кузьминична принялась пискляво хохотать, потом, видимо, сообразив, что на помощь к ней не торопятся, вынеслась за кулисы и выбежала на сцену уже в шапочке Жука.
Старательно понизив голос, она забасила:
– И где Дюймовочка, невеста моя? Приди-приди ко мне, моя свекровища! Тьфу… сокровище!
– Да что ж она, кроме «сокровища», и слов никаких не знает, что ли? – скрипела зубами Татьяна. – Опять отсебятина! Не выучили текст, так надо ж хоть сказки читать! Что делать?
Дальше постановка зашла в тупик. Выйти Дюймовочка, естественно, не могла, потому что Анжела Кузьминична исполняла обе роли сама.
Татьяна перебежала за декорацией к Игорю, на другую сторону кулис.
– Игорь! Кто решил ставить этот кошмар? Мы же хотели…
– Погодите, Татьяна, – усмехался Веткин. – Все будет нормально. Анжела Кузьминична кое-что попутала, выскочила в зал, а тут некоторые родители просочились, ну и понеслось… Погодите, сейчас я ей помощь подгоню. Здесь постойте. Главное, не мешайте ей.
– Игорь! Тебе же к детям надо! Вот тебе костюм, – сунула она Веткину реквизит. – И… погоди, сейчас я тебе на руке слова напишу, для детей… Где же ручка? Всегда ж с собой ношу.
Ручка нашлась за кулисами. Татьяна старательно написала на руке Игоря несколько слов. На всякий случай.
Он не сразу отпустил ее руку, приложил к губам и на секунду замер.
– Спасибо, – нежно улыбнулся Веткин.
– Игорь, ну что ты делаешь? – смутилась Татьяна, но, услышав новые вопли со сцены, схватилась за голову.
На сцене Жук тщательно искал Дюймовочку:
– Ау! Или как там… увы мне, увы! – в горе заламывала руки Анжела Кузьминична в роли Жука. – Исчезла маленькая дева мирозданья! И рвется сердце насекомого в куски!
Татьяна не выдержала:
– Давай назад! – зашипела она страшным шепотом. – Анжела, черт возьми! Давай назад! За кулисы!
Сочно гыкая (изображая так жучиные рыдания), актриса Криворукова все же выскочила за кулисы.
– Ну как я? – утирая капли пота величиной с горошину, горделиво спросила она. – Я сегодня положительно в ударе! Одна все роли… И, главное, как сыграла! Хоть бы кто заметил!
– Ну, знаете! – метала молнии Татьяна. – Если вы думаете, что никто не заметил, что Жук был в бесстыжем девичьем платьице, вы ошибаетесь, хочу вам доложить! И вообще – чего вы полезли в это платье? Это у нас Женька надевает, она худее вас в восемь раз! И не трогайте игрушки! Вообще – отойдите подальше от елки! Она рухнет, а нам еще детей встречать!
Анжела уже не могла унять свою театральную энергию. Она рвалась на сцену. Вот, правда, ей бы еще партнера!
Недолго думая, супруга режиссера высунулась из-за кулис и по-простецки поинтересовалась:
– Граждане, кто не очень занят, может, в Жаба переоденется?
В это время из-за кулис, с другой стороны от Татьяны, на сцену вынесся Чеботарев в костюме Волка.
– Боже мой, – тихо охнула Татьяна. – А этот-то откуда? Что сейчас начнется…
Чеботарев уже был в образе:
– Здравствуйте, детишечки! Серого за подарками посылали? А вот и я!..
Но тут Чеботарев все же заметил, что в зале только взрослые. Это его обескуражило. Он обреченно стянул с лица волчью морду и трагическим шепотом спросил у зрителей:
– А че, Новый год уже кончился? И давно? Я смотрю, наших вообще нет. А они домой-то не уехали еще? Блин… Точно, меня забыли!
Он унесся за кулисы, но твердая рука Веткина вернула его на сцену. По крутой дуге Чеботарев пролетел прямиком под елку и тут же вскочил с криками:
– Не хочу Жабом быть! Я вообще здесь только работник сцены!
В следующую секунду прямо на сцену к нему вылетел жабий костюм.
Зрители ухохатывались. Но представление отчего-то никто не собирался прерывать.
Татьяна хотела выйти в костюме Снегурочки и закончить этот беспредел, но Анжела ее оттолкнула:
– Ангелов еще рано, там еще никого не убило. Погоди, через минут пять выйдешь…
В следующую минуту она уже вертелась на сцене.
Платьице и в самом деле было маловато, поэтому госпоже Криворуковой приходилось постоянно поправлять грудь, которая рвалась на свободу из глубокого декольте.
– Ай-ай! А вот и Жаб!!! – возопила дама, заметив несчастного Чеботарева, который спешно натягивал шапочку Лягушки. – Я маленькая доверчивая девочка! Я питаюсь одним зернышком!
Анжела не церемонилась. От души пнув «жениха» ногой, она прошипела:
– Ну, зови уже меня под венец, где еще такую найдешь?!
Чеботарев медлил с ответом.
Во-первых, вне костюма он не мог войти в роль, а во-вторых, он попросту не знал слов. Если б еще ему кто сказал, что тут до него говорили, ввели бы в курс дела, а то…
Анжела сегодня принимала весь огонь на себя. Из зала уже улюлюкали, хлопали ладошками, стучали стульями. Раздавались крики:
– Жги, Дюймова!
– Господи, что завтра будет?! – качала головой Татьяна.
– Перестань волноваться, – подошел к ней сзади Игорь. – Это же Новый год! Главное, людям интересно и весело.
– А ты почему здесь? – вдруг опомнилась Татьяна. – Ты же должен быть с детьми!
– Детей дед Плутон уже увез и сказал, что раньше, чем через полтора часа, не вернется.
– Хорошо, что дети не видят этого ужаса.
В это время на сцене Дюймовочка взгромоздилась на перевернутое ведро, будто на пенек и, обращаясь к елке, принялась страдать заунывно:
– Приди, приди, о сладкий час! О час мой первой брачной ночи!
Чеботареву, видимо, текст был знаком, потому что после этих слов он по-пластунски начал продвигаться за кулисы.
Не глядя на него, Анжела Кузьминична с тоской подтянула его обратно за штанину и продолжала в том же миноре:
– Ах, я невинное дитя! К кому в невесты? Налетайте!!!
Чеботарев отчаянно пытался вырваться. Однако хватке Анжелы мог бы позавидовать любой бультерьер.
– Отцепись же ты! – злобно шипел Чеботарев, дрыгая свободной ногой.
– Держи! Так его! – с гоготом поддерживал Дюймовочку зал.
Не глядя на вырывающегося Чеботарева, Анжела Кузьминична, закатив глаза, тоскливо продолжала:
– О! Отпусти меня, мое желанье!!! Я знаю, не пробил еще мой час!!!
Чеботарев уцепился за крестовину елки, и та угрожающе покачнулась.
– Елку сломаешь! – не удержалась Татьяна. – Отпусти елку, Жаба!
Руки Чеботарева разжались. Елка покачнулась, но устояла.
Испугавшись, что елка упадет на нее, Анжела всплеснула руками – и Чеботарев тут же рванул бежать.
– Ах, ты меня зовешь в опочивальню?! – не теряла лицо Анжела Кузьминична. – Но, боже мой! Я вся горю, стыдясь!!!
Чеботарев с воплем ткнулся в нарисованную декорацию, но тут же пожалел, что он не в костюме Буратино:
– Какой дурак занавески из танкового брезента пошил! – жалобно взревел он.
Его уже настигала Дюймовочка, но Татьяна не выдержала:
– Занавес! – со всей силы рявкнула она.
Неизвестно, кто стоял по другую сторону кулис, но занавес медленно пополз на середину сцены.
– Браво! – кричали из зала. – Би-и-ис! Давай продолжение!
– С ума сойти! – ничего не понимала Татьяна.
К ней подбежал запыхавшийся Чеботарев и яростно замахал руками перед самым Татьяниным носом:
– Вы вообще думаете?! Кто выпустил эту сумасшедшую?! Она ж меня…
К Татьяне поднеслась запыхавшаяся Дина.
– Ой! Я тут немножко… Я не опоздала?
– Диночка, – обиженно вздохнула Татьяна. – Представление идет уже сорок минут! Даже больше! Как тебе кажется, опоздала ты или нет?
– Ну… понимаете… – замялась Дина, но махнула рукой и ринулась в свою комнату. – Я переодеваться!
– Дина, не спеши, мы тебе еще слова не придумали, – крикнул ей вслед Веткин.
…Дина бежала в свою комнату, и щеки ее пылали от стыда. Еще ни разу в жизни она не опоздала на свой выход. Ни разу! А тут…
Но у нее еще ни разу в жизни не было такой ночи! Хм… Оказывается, не врут люди! Есть она, любовь с первого взгляда!
Или почему тогда при воспоминании о Диме так сладко щемит сердце и по всему телу пробегает сладостная дрожь? И не хочется думать ни о чем, ни о ком! Хочется просто лечь, да пусть даже на эту раскладушку, закрыться с головой одеялом и думать о нем…
В комнате на раскладушке лежала Женька и периодически издавала трубные звуки. Надо думать, это были стоны.
– Женя! А ты чего спишь? – толкнула ее за плечо Дина. – Там уже вовсю спектакль идет! Сегодня у нас вообще кто-нибудь работает?
Женька разлепила сонные веки и пробормотала, облизывая сухие губы:
– Ты телефон свой выруби, он мне всю плешь проел. Звонит и звонит, звонит и звонит, звонит и…
Дина подошла к столу. Ого! На телефоне двадцать восемь неотвеченных вызовов. Конечно же, все от Егора. Видимо, не слишком хорошо с женой отдыхается.
Телефон, будто почувствовав руки хозяйки, сразу же затрезвонил.
– Да, Егор, я тебя слушаю, – спокойно ответила Дина. – Только побыстрее, пожалуйста, у меня выход скоро.
– Какой, на хрен, выход?! – орал в трубку возлюбленный. – Куда ты там собралась выходить? Я тебе запретил отлучаться из дома! Ты должна…
– Егор Алексеевич, – железным тоном прервала его Дина. – Вы в своем уме? Как вы можете мне что-нибудь запретить? Может быть, я у вас работаю? Или я жена ваша?
– Прекрати! Ты прекрасно знаешь, что…
– Да, я прекрасно знаю, что я вам не жена. Единственное, чем я вам обязана, так это квартирой. Но… Я возвращаю квартиру вам.
В трубке повисла пауза, а потом Егор спросил:
– Ты? Возвращаешь мне квартиру? А… ха! А где же ты будешь жить, нищенка?
– Пусть это вас не тревожит. И простите, мне действительно некогда.
– Погоди! Я сказал…
Дина его уже не слушала. Она бежала на сцену.
Ей навстречу торопливо шла Татьяна.
– Дина, переодевайся в Снегурочку. Текст… Помнишь, мы давали банкет для взрослых и детей в прошлом году в Угольпроме? Вот, вспоминай, где чего от себя добавишь, выручай. Хотя нет, костюма Снегурочки я же так и не нашла, забыли, наверное.
– Он у меня в комнате. А сценария нет? – уточнила Дина.
– Был, – скрипнула зубами Татьяна. – Точно знаю, что у Криворукова был, сама писала… В смысле, сама ему передала. Но… Он невменяем. Поэтому… Придется самим держать оборону. И лучше мы, чем Анжела.
– Все. Бегу переодеваться.
Татьяна поспешила за кулисы. И опять опоздала – Анжелочка собственноручно распахнула занавес и теперь опять блистала.
Дюймовочка порхала возле елочки, задевая бедром пушистые ветки и кокетливо наклонялась к сугробам – белым простыням, набросанным в качестве декорации по всей сцене.
– А тут ли желанный мой жених?
Жениха нигде не было видно, и зрителю, вероятно, уже наскучили поиски этого легкомысленного персонажа, потому что из средних рядов зрительного зала вдруг поднялся огромный детина и заорал во всю мощь:
– Блин! Ну ниче не понимаю! Второй час смотрю и понять не могу, когда Дездемон свою Отеллу душить будет? Мне уже пора за стол линять, а здесь все еще живы!
Посмотреть, кто это так заинтересовался сюжетом, выглянул из-за портьеры Чеботарев. Анжела Кузьминична отреагировала мгновенно. С неведомой силой она швырнула работника сцены под елку, прыгнула сверху и принялась его душить.
– Ага! Так во-от ты где, презренная Отелла!
Чеботарев в роль еще не вошел, поэтому старательно выкарабкивался из-под туши Анжелы Кузьминичны.
Татьяна за кулисами кинулась к Игорю – он стоял тут же и ни на минуту не спускал глаз с актеров.
– Игорь! Что делать? – испуганно спросила она.
– Сейчас придумаем, – махнул рукой Веткин.
– А мне когда выходить? – весьма кстати к ним подошла Дина.
– Диночка! Сейчас! Прямо сейчас выходи! – взмолилась Татьяна. – Слова помнишь, да?
– Нет. Не помню, но что-нибудь придумаю, – успокоила Дина. И глаза ее вспыхнули. – Игорь! Вон же аккордеон стоит! Давай, играй «Маленькую страну», а я спою.
Это был не аккордеон. Это был баян. Причем довольно древний. Но Игорь не оплошал. Накинув на плечо ремень, он вышел на сцену, следом за ним выплыла Снегурочка-Дина и запела:
– Есть за горами, за ветрами маленькая страна…
Они очень удачно влились в спектакль, который устроила Анжела Кузьминична.
Дина ходила вокруг елочки, дотрагивалась до игрушек. Ей удалось замотивировать происходящее: да, люди добрые, и страна у нас тут маленькая, и персонажи – да-да! – маленькие. Например, Дюймовочка. Да и Дездемона своего Отеллу душит тоже по-игрушечному. Верьте!
Продолжая петь про маленькую страну и красивого мальчика на золотом коне, Дина оглядела зал и вдруг увидела на первом ряду, прямо перед собой вчерашнего бандита. Он никого не боялся! Он посмел прийти на спектакль и еще так откровенно ржать!
Допев, Дина пулей вылетела за кулисы.
С огромным букетом цветов ее ждал Дмитрий.
– Диночка… – нежно прикоснулся он к ее щеке губами. – Ты великолепна! Снегурочка моя.
– Кто-нибудь остановит эту вакханалию?! – металась Татьяна. – Да где же этот чертов Криворуков?
– А по-моему, все просто прекрасно, – не отрывая взгляда от Дины, проговорил Дмитрий. – У нас еще никогда не было такого аншлага.
– Теперь и у нас не будет, – чуть не плакала Татьяна.
– Дима! – испуганно затараторила Дина. – Там этот! Вчерашний! Который на нас напал. Бандит! Надо его срочно скрутить!
Дмитрий понял ее сразу, но не отнесся к этой новости с должным вниманием.
– Да и пусть он сидит, Дин. У него же тоже праздник. Это тебе цветы.
– Спасибо, но… Это нельзя так оставлять! – Она торопливо потянула Дмитрия прямо в зал.
Бандит совсем не испугался их. Он спокойно смотрел на сцену, обнимал одной рукой какую-то накрашенную молодую женщину и хохотал.
– Дима! Вот! – прямо перед верзилой остановилась Дина. – Вот он! Ну и что ты скажешь, негодяй?
Спутница бандита с недоумением уставилась на Дину.
– Дина, пойдем, я тебе потом все объясню, – тянул любимую в сторону Дмитрий.
– Нет уж! Это пусть он объяснит! – упиралась та.
– Дим, привет, – добродушно поздоровался бандюга и с недоумением спросил: – Так ты чего – ей еще ничего не рассказал?
– Вить, я еще не успел. Сейчас расскажу, – замялся Дмитрий.
Дина смотрела то на одного, то на другого и ничего не понимала:
– Дима, ты же должен его задержать! Какие разговоры? Что тут объяснять? Что все это значит?
– Ви-тя-я, – вдруг прогнусавила девица, сидевшая рядом с этим самым Витей. – Ну, познакомь же меня со своим другом. Ты ж обещал.
– С другом? – насупилась Дина. – Так вы друзья?
– Да, – гордо вздернул подбородок Витька. – Мы с Дмитрием друзья.
– А как же… зачем же драку тогда устроили? – ничего не понимала Дина. Нет, она уже начинала что-то понимать, только это у нее в голове никак не укладывалось.
– Так он попросил, я и устроил, – весело пожал плечами вчерашний бандит.
– Диночка, пойдем, я тебе все расскажу. Пойдем же! – тянул ее за рукав Дмитрий. – Давай не будем мешать людям смотреть спектакль.
– Знаете, смотрите вы все, что хотите! – всучила Дина розы обратно Дмитрию. – А мне ваших спектаклей уже выше крыши!
– Дина! – растерянно позвал ее Дмитрий.
– И не подходи ко мне никогда! – повернулась она к нему. – Ты вообще мне не пара! Ты, оказывается, тот еще сценарист! Поставил спектакль, ну и… и я сыграла бурную любовь. Больше не хочу. Надоело. Адью!
Он пошел за ней за кулисы, но Дина только прошипела:
– Не смей за мной таскаться! Фермер-сценарист!
– Да что я такого сделал? – схватил ее за руку Дмитрий. – Да, это была подстава… в смысле, спектакль, розыгрыш. Потому что мне очень хотелось с тобой познакомиться, а времени совсем мало. Ты же на меня даже внимания не обращала! А завтра вы уезжаете. У меня совсем не было времени, чтобы тебя покорить! А какого еще случая мне ждать? Прекрати дуться. Ну, пожалуйста. Что, ты так и уедешь?
– Да! Я так и уеду! Да! Я совсем не обращаю на тебя внимания! Потому что вранья мне уже предостаточно! И, знаешь, мой Егор намного лучше – он честнее. А ты… я тебе всю душу…
– Мой Егор, – невесело усмехнулся Дмитрий.
– Да! Мой! Егор! – отчетливо повторила Дина. – И я его люблю! А все остальное… я тоже тебя разыграла! Всего вам доброго, любезный! Не надо меня провожать!