— Тебе не интересно? — спросила Лена с обидой, не такой реакции она ожидала.
— Интересно, — вяло ответила Аня. — Я рада за тебя.
Лена сразу же спохватилась:
— Как ты думаешь, все это не слишком… — она попыталась подыскать нужное слово. — Ну, не слишком безнравственно, — у нее вырвался смешок.
— Не знаю, — равнодушно произнесла Аня, — да и какая разница, лишь бы тебе было хорошо.
— А он? Вдруг подумает обо мне что-нибудь такое…
— Ну и что? — Аня пожала плечами. — Вы взрослые люди. Получилось, значит, получилось.
— Он обещал позвонить, — сообщила Лена.
Аня смотрела куда-то сквозь нее.
— Ань? — позвала Лена.
— Что?
— У тебя правда ничего не случилось?
— Так, предчувствия всякие, бабий бред, — Аня поморщилась.
— Может, расскажешь? — несмело предложила Лена.
— Нечего рассказывать, — почувствовалось раздражение в голосе. И Лена очень осторожно спросила:
— Ты насчет Сергея?
Аня усмехнулась:
— Угадала.
— Ты извини, не мое дело вмешиваться, — быстро-быстро заговорила Лена. — Но я почему-то сразу поняла…
— Ничего ты не поняла, — перебила ее Аня. — Когда долго живешь в браке, всякое случается. И наша семья — не исключение. Мы стараемся… — Она осеклась. — Во всяком случае, я стараюсь, — поправилась она, — чтоб наши отношения были честными. Несколько лет назад произошла одна очень неприятная история. Мы тогда сильно поругались, я даже хотела уйти от Сергея, но нам удалось договориться. Он переживал, извинялся, в общем… помирились. Трудно было, но я нашла в себе силы простить. Понимаешь?
Лена кивнула.
— Так вот, мы договорились, что будем рассказывать друг другу обо всем. Что бы ни случилось. Ведь всегда проще предотвратить измену, чем потом раскаиваться.
— Выходит, он тебе изменил? — Лене было не по себе.
— Я думаю — да, — резко ответила Аня. — Хотя он упорно отрицал факт измены, я нашла у него письма…
Лена сокрушенно покачала головой. Она относилась к этому семейству, как к чему-то незыблемому, а оказалось, тут тоже присутствуют свои скелеты в шкафу. Она растерялась. Что Лена знала об этих людях? Да, в общем, ничего. Сергей дружил с ее бывшим мужем, тот часто с удовольствием вспоминал его, рассказывал какие-то байки, в этих байках не обходилось без девушек. Но ведь это было давно. С тех пор Сергей остепенился, производил впечатление человека надежного, во всяком случае порядочного. Хотя кто их разберет? Бывший муж тоже выглядел порядочным. Уж о нем-то Лена никогда ничего плохого не слышала.
— Ань, ты его в чем-то подозреваешь? — уточнила Лена.
— Ничего конкретного, — ответила та, — но я редко ошибаюсь, мы же не первый год вместе. Что-то не так, я чувствую с некоторых пор. И жду, когда он мне расскажет.
— Ты уверена? — У Лены расширились глаза, и она недоверчиво покачала головой.
— Мы договорились, — с упорством повторила Аня.
— Ты думаешь, если у него кто-то появился, он вспомнит о вашем договоре и побежит тебе докладывать?
— Не знаю, — задумчиво произнесла Аня, — это меня и беспокоит.
— А какие признаки? — допытывалась Лена.
— Признаки? Да самые обычные: стал мало бывать дома, все время убегает, мы почти не разговариваем, он каждый раз оправдывается тем, что много работы. И у нас нет секса, — выпалила Аня.
— Ну, могут быть простые объяснения, — начала Лена, но, взглянув на Аню, замолчала. — Тебе лучше знать, — промямлила она.
— Вот именно, — вздохнула Аня, — мужчины слабые существа. Хочешь сохранить мужа, будь все время начеку. Иначе уведут, — она быстро взглянула на Лену, взгляд был неприятный, Лена поежилась. Когда она только поселилась у них, Аня, словно в шутку, предупредила: «Если замечу что-нибудь, не обижайся…» Лена тоже отшутилась, но слова запомнила. Она помнила и о том, как Аня сразу невзлюбила Ларису. Словно чувствовала опасность, исходившую от этой женщины. Да, видимо, она права. С мужиками надо держать ухо востро. К сожалению, Лена не знала об этом раньше.
— И что же теперь? — робко спросила она.
— Буду принимать меры, — ответила Аня.
Хочешь сохранить мужа, будь все время начеку.
Глава 25 Бегство
К началу августа меня так всё и все достали, что я решил бежать. Это, конечно, громко сказано, но провести хотя бы неделю с друзьями — на это, по-моему, я имел полное право.
Практически все лето я мотался по командировкам и дома почти не бывал. Стоило там появиться, как натыкался на обвиняющий взгляд жены и слушал ее глухое молчание. Виноватым себя не чувствовал. В конце концов, я не мешаю им жить так, как хочется, так почему я не могу позволить себе того же?
А тут как раз подвернулась замечательная возможность. Один приятель предложил поехать с ним в Крым. Там собиралась довольно большая компания, причем не просто так, а вроде как в археологическую экспедицию. Кто-то выбил денег, собрал студентов, ну а к ним еще народ присоединился, просто потусоваться. Предложение выглядело заманчиво. Еще бы: раскопки недалеко от Керчи, интересные люди, причем некоторых я отлично знал еще с юности, палаточный городок, песни у костра. В общем, все то, чего мне не хватало в суетной жизни.
Я согласился, не посоветовавшись с Аней. Надеялся, что просто поставлю ее перед фактом. Куда она денется? Не отпустит, что ли?
В первых числах приятель позвонил мне и сказал, что билеты уже купили. Я со спокойной совестью сообщил жене:
— Уезжаю в Крым.
Что тут началось! Я ожидал чего угодно, но не такой бурной истерики. Она не кричала на меня, ничего не требовала, но лучше бы так. Вместо этого Аня молча вышла на лоджию и упала ничком на кушетку.
Лена, естественно, присутствовала при этом. Она рванула следом за женой и долго ее успокаивала или уговаривала, не знаю. В тот момент я был поглощен мыслями о предстоящей поездке, поэтому просто сидел и ждал, когда Аня прекратит блажить и мы сможем спокойно поговорить.
Она не выходила. Явилась Ленка с трагическим лицом и принялась уговаривать меня отменить поездку.
— Что за капризы? — возмутился я.
Она испугалась, попятилась, указывая на дверь лоджии:
— Это не капризы, Сережа, ей реально плохо. Так нельзя, ты даже не предупредил заранее…
— Предупредил, когда взяли билеты, — отрезал я. — В чем проблема?! Я что, на войну ухожу?! Это же всего неделя!
— Да, но вы обычно вместе ездили в отпуск, — напомнила она. — Аня, наверное, не ожидала…
— Что за бред! Мы и поедем… потом… А, чччерт! — Мне было неприятно, но я все-таки заставил себя подойти к жене.
Она лежала, уткнувшись лицом в подушку и обхватив голову руками. Я попытался повернуть ее, она дернулась и глухо потребовала:
— Уйди!
Я отпрянул, потоптался на месте, не зная, что предпринять. Аня редко выходит из себя и только по делу. За время нашей совместной жизни видел ее разъяренной полтора раза. Но ведь было из-за чего! А теперь?
Я присел на корточки рядом:
— Ну что случилось?
Она молчала. И я молчал, ждал, когда жена ответит.
— Ань!
Вдруг она резко повернула ко мне красное от слез лицо со злыми глазами.
— Бежишь? — почти прошипела Аня.
— Ань, ну зачем ты так? — Я потянулся, чтоб поцеловать ее, но наткнулся на взгляд. Она почти ненавидела меня. — Что с тобой?
— А с тобой? — Слезы высохли, щеки пылали, я видел, как она сжимает и разжимает пальцы.
— Ты очень раздражена, — заметил я.
— Правда?
— Не понимаю, чем я тебя обидел?
— Объяснить?
— Хотелось бы…
— Хорошо, — мгновенно согласилась она, и я понял, что попал. — Ты ведь помнишь о нашем договоре?
Я так и знал! Она решила устроить допрос с пристрастием, и этого допроса мне не выдержать. Я мгновенно собрался и решил все отрицать. Главное, выяснить, до чего она додумалась и что ей известно. Если будет твердить о своих предчувствиях и подозрениях, то я выкручусь.
— Сергей, когда мы с тобой последний раз занимались сексом?
Это был удар под дых.
— Ань, ну, я не помню, на прошлой неделе…
— Нет!
— Так когда же? Ты знаешь, я все время на работе, да еще командировки… Устаю, ну, хорошая моя! Что ты так переживаешь?
Она почти улыбалась. Дурной знак!
— Знаешь, мне кажется, что я живу с двумя разными мужчинами, — сказала она. — Один из них тот, кого я, как мне кажется, знаю и люблю и который любит меня, я надеюсь. А другой… Врун, каких свет не видывал!
Видимо, что-то следовало сказать, но я предпочел промолчать, пусть выговорится. Так у меня будет больше информации.
И не ошибся.
— У тебя опять кто-то есть, — заявила она с уверенностью.
Лучшая защита — нападение:
— Ага. — Я хохотнул для убедительности. — Шестнадцать штук! — Обычно на нее действует, но не в этот раз.
— Хватит отшучиваться, — она поморщилась брезгливо.
А я напрягся, вспоминая: эсэмэски она прочитать не могла, за телефоном слежу, никаких записок, а уж тем более писем быть не могло. Что же? Вскрыла почтовый ящик? Не похоже на нее. Да и что там читать-то? Мне почти не в чем было каяться. Несколько интрижек в командировках, но ведь это даже изменой не назовешь. На работе — ни-ни! Как говорится, не е…, где живешь… Марина… Но здесь моя совесть чиста. Увлекся — да. Но ведь ничего не было. Устаю — да. Много работаю — тоже почти правда. В том смысле, что сам нагружаю себя. Не тороплюсь домой? Уж извини, дорогая, в этом не моя вина! Секс — хм, с сексом действительно проблемы. Это я дал маху. Закрутился.
— Не выдумывай, — примирительно сказал я и взял ее за руку. — Мы устали. Нам надо отдохнуть. Я поеду чуть раньше тебя, побуду с друзьям недельку, а ты приедешь, скажем, во второй половине августа, я тебя встречу в Керчи, ну как?
Она опустила голову. Кажется, этот раунд я выиграл.
— Я же не могу тебе запретить, — тихо отозвалась она. — Ты все равно поедешь, раз решил.
— А ты не будешь делать из этого трагедию, — подсказал я.
Аня кивала головой, часто-часто, и слезы снова потекли по щекам.
— С кем ты едешь? Куда? Зачем? — спрашивала она.
— Ну что ты, в самом деле! Это мои друзья, еще по институту. Я тебе много раз рассказывал.
— Не помню…
— Да и неважно это!
— Ты все время уезжаешь, — говорила она.
— Но это же совсем другое. Я работаю! — «Работаю» надо произносить с пафосом, ее это успокаивает. — А теперь хочу уехать всего на неделю, понимаешь — неделю! Ты как раз закончишь все свои дела, возьмешь Максимку и приедешь ко мне.
Она кивала и плакала. Я уговаривал.
На лоджии было нестерпимо жарко, я сидел весь мокрый, в голове гудело от слов и слез. Но я был на высоте!
Через два дня я отъезжал от душной столицы в еще более душном вагоне, набитом студентами и преподавателями, старыми и новым приятелями. Аня не провожала меня. Я категорически отказался.
Великая вещь — дорога! Я снова чувствовал себя свободным, впереди меня ждали море, бесшабашные студенты, ночные бдения под гитару, новые впечатления и, возможно, приключения.
Женщины считают, что они все время проигрывают мужчинам, мужчины уверены в своем проигрыше. Кто в таком случае в выигрыше?
Глава 26 Археология, или В поисках утраченного
Научного сотрудника, руководившего раскопками, все называли Васич. Большинство прибывших были хорошо знакомы между собой и с ним. Пока мы тряслись в жарком вагоне, я, естественно, успел стать почти своим. Но, если говорить честно, мой археологический опыт составлял одно лето, когда еще студентом повелся на романтические байки моих друзей с исторического. И было мне в те времена лет девятнадцать, не больше. Несомненно, романтики хлебнул по полной программе. Смутно помнилась раскаленная сухая земля, голые и черные, как черти в аду, парни и девчонки, громыхание тачек, пегая пыль, белесое море, бессонные ночи и почему-то кабачковая икра на завтрак. Вкуснее этой икры, казалось, не было ничего на свете.
Вставали в шесть. В семь уже вовсю трудились до полудня, чтоб успеть очистить очередной участок до наступления пекла.
Так вот, этого послеполуденного пекла мы ждали как манны небесной, потому что наступало свободное время. Нас не пугало палящее солнце, мы бежали к морю несколько километров, хотя оно не освежало. Вода лениво поблескивала расплавленным стеклом и была чуть прохладнее воздуха. Просоленные, черные, мы, наверное, походили на киммерийских рабов, которые трудились на этой земле тысячелетия назад. Они строили и возводили то, что сегодня раскапывалось. Но мы не думали об этом. Просто были очень молоды и счастливы.
К вечеру солнце несколько умеряло свой гнев и медленно опускалось в море. В сумерках жужжали комары, горел костер, вокруг которого мы собирались с неизменными гитарами. Девчонки клали головы нам на плечи, вздыхали, смотрели на звезды блестящими в быстро густеющей южной темноте глазами. Влюблялись без памяти, жарким шепотом наполнялись наши палатки и наши души. Это было прекрасное время: новых друзей, настоящей любви и отсутствия сомнений.
Можно ли вернуть прошлое? Я надеялся на чудо.
На вокзале нас встретил озабоченный Васич и потащил к автобусу. Тяжело переваливаясь, этот многострадальный рыдван провез нас несколько километров и выгрузил недалеко от каких-то домов. Как выяснилось, по соседству с раскопом была деревня.
Узнав, что у нас есть свои палатки, Васич обрадовался. Оказалось, с оборудованием дела у него совсем плохи. На собрании заверил, что с кормежкой все хорошо, продукты есть, к морю нас будут возить, поскольку до него — прямиком через холмы — километров двадцать, не меньше. В остальном же распорядок дня мало чем отличался от прежнего из моей памяти.
Я с интересом наблюдал за студентами и сравнивал их с собой нынешним и прежним. Немного завидовал и немного комплексовал.
Васич оказался никаким руководителем. Это я понял в первый же день. Хорошо, что, кроме студентов, приехали и несколько энтузиастов, влюбленных в археологию. Благодаря им кое-как удалось наладить работу. Мой приятель, тот самый преподаватель, что привез своих студентов, часто ругался с Васичем. Студенты были в курсе скандалов.
Как бы там ни было, утром мы вставали засветло и отправлялись на работу. Особого энтузиазма я не испытывал. С непривычки после кирки и тачки ныли мышцы. Кожа на лице и руках обгорела, в кроссовках прели ноги, в общем, романтики — через край. На второй день я пожалел, что приехал, а на третий — в нашем полку прибыло. Из Питера каким-то ветром занесло художников. Точнее, художниц.
Девчонки лет по двадцать, какие-то знакомые кого-то из наших студентов. Васич им несказанно обрадовался, потому что те пообещали зарисовать какие-то находки.
Обе белокожие, боялись солнца и ходили в шляпах с широченными полями и в свободных платьях. Я почти не видел их лиц. Днем прятались под шляпами, а ночью были едва различимы в неверном свете костра. Они почему-то примкнули к нашей тусовке стариков и преподавателей. Возможно, из-за Васича, певшего им дифирамбы.
Художницы не подчинялись общему режиму. На третий день я заметил одну из них неподалеку от раскопа, она что-то быстро зарисовывала в свой альбом, потом появилась вторая…
Девушки пропадали в лагере, зарисовывая черепки. Васич крутился рядом, казалось, до нас им нет никакого дела. К тому моменту я окончательно выдохся и собирался свалить и отсидеться где-нибудь в одиночестве на берегу, пока не приедет Аня.
Вечером весь лагерь бурно обсуждал находку одной из студенток — золотую монету. Васич произнес прочувствованную речь и выдал героине дня две банки сгущенки. Студентов эта награда несказанно развеселила, и они решили устроить праздничный ужин. Кто-то сгонял в магазин, и хотя Васич категорически запретил спиртное, ради такого случая вынужден был смириться.
Мы впервые объединились в тот вечер. Разожгли большой костер, поздравляли студентку, как именинницу, смеялись, травили байки.
Рядом со мной оказалась одна из художниц. Она была немного пьяна. Бутылки с вином передавали по кругу, девушка то и дело прикладывалась к горлышку, улыбалась тонкими губами, в общем разговоре не участвовала, больше молчала, наблюдая, да еще тонкими пальцами плела косу, перебросив волосы на плечо.
Я разглядел веснушки на ее носу, округлые, как у ребенка, щеки, тонкие запястья рук. Она выглядела как школьница-подросток, и в то же время было в ней что-то женское, тягучее и жаркое. А может, это ночь была душной, да еще костер пылал…
Передавая мне бутылку, она смотрела на меня долгим взглядом, касалась, словно невзначай, моей руки, я усмехался про себя: мол, развезло девочку.
Кто-то передал мне гитару, и я решил тряхнуть стариной, вспомнилось несколько наших с Денисом песен.
Неожиданно мое исполнение имело успех. Просили спеть еще и еще, я пел. Мне немного льстило внимание молодых и ее, конечно.
Она придвинулась вплотную, сидела, обхватив колени руками, и смотрела на огонь. Кто-то просил меня переписать слова и аккорды, я обещал. И как-то забылось решение свалить потихоньку, как будто стал здесь своим, вот так, запросто. И завтрашний день виделся по-другому, я почти мечтал о пыльном раскопе, жгучем солнце и фигурке художницы в развевающемся платье.
Приятель похлопал меня по плечу:
— Жив, курилка!
— А как же, — ответил я улыбаясь. В голову лезли ехидные поговорки типа: «Старый конь борозды не портит». И еще почему-то рассказ, прочитанный мной давным-давно в журнале: там тоже были раскопки и девчонка шестнадцати лет, влюбленная во взрослого мужика. Кажется, рассказ назывался «Киммерийское лето», хотя я мог ошибаться.