***
Еще через два часа Майя была уже в редакции. Поручение Сильвестра казалось ей сложным, если вообще выполнимым – узнать, что за женщина украсила рекламу ресторана «Принцесса на горошине» в декабрьском номере «Блеска». Проще всего, естественно, было обратиться к Милованову. Но, во‑первых, он либо торчал в своей загородной студии, создавая новые шедевры, либо переезжал с тусовки на тусовку, и в редакции был нечастым гостем. А во‑вторых, Сильвестр категорически запретил ей обсуждать этот вопрос именно с Миловановым.
Майя пребывала в некоторой растерянности – фотограф был самостоятельной величиной и никого в редакции в свои дела не посвящал. Наверное, о чем‑то знал Яковкин, или начальник рекламного отдела… Но как с ними об этом заговорить? На всякий случай она заглянула в отдел рекламы и вытащила «покурить и поболтать» двух местных сотрудниц, о чем немедленно и пожалела. Для некурящей Майи это было испытанием вдвойне, так как ее не только нагружали абсолютно ненужными сведениями, но и активно обкуривали.
О Милованове, кстати, она узнала много интересного и даже чрезвычайно интимного, однако единственно нужной Майе информации у девиц, к сожалению, не было. Через полчаса она с трудом отцепилась от рекламщиц и поплелась по длинному редакционному коридору неведомо куда. Видимо, от растерянности и ощущения собственной беспомощности ей в голову полезли идиотские мысли – вот она вползает через окно в квартиру Милованова и в темноте шарит по его письменному столу в поисках телефонных книжек… Или вламывается в его легендарную студию, распахивает шкафы с архивами и картотеками или крадет жесткий диск миловановского компьютера… В финале этих дурацких видений ее всегда ловили – то милиция, то бандиты, то сам Милованов.
Но конец, как известно, приходит любым страданиям – как ангел‑избавитель в конце коридора чудесным образом возникла Люда Горенок, ассистентка Милованова. В редакции она появлялась либо вместе с ним, либо по его поручению.
Майя кинулась к ней с такой радостью, что Люда слегка опешила – они были едва знакомы.
– Людочка, мне очень нужна твоя помощь! – с ходу выпалила Майя, схватив девушку за рукав так, словно это был хвост долгожданной синей птицы.
***
– Наверное, шеф, дуракам все‑таки везет, – сообщила Майя и выложила козырной туз: – Я раздобыла телефон прекрасной незнакомки!
– Вот это здорово, – искренне обрадовался Сильвестр. – Честно говоря, не очень рассчитывал. Рассказывай, как тебе это удалось.
Случай, банальный случай, – умащиваясь на диване, щебетала Майя. – Я уже собиралась от отчаяния к Яковкину под каким‑нибудь предлогом подползти, и вдруг вижу – Люда идет, ассистентка Милованова. Она какие‑то договоры Белояровой привезла. Я к ней – мол, так и так, мой знакомый телевизионщик увидел барышню в журнале, мечтает снять ее в рекламном ролике. Просил выяснить, не связана ли она контрактами с модельными агентствами или с нашим журналом и так далее. Люда и повелась – рассказала, что вообще‑то женщин этих Милованов сам находит, у него с ними какие‑то свои, особые отношения. Но они точно не из агентств, ведь агентства берут приличные деньги. Я, конечно, подлила масла в огонь, – мол, слышала, скуповат фотограф. Тема была с удовольствием подхвачена, Люда рассказывала, как он ей по два‑три месяца денег не выплачивает, хотя сам зарабатывает – ой‑ой‑ой. Короче говоря, пообещала я ей за содействие сто долларов. А девушка эта, говорю, сможет прилично заработать. Тут Люда рассмеялась – мол, не девушка, скорее – женщина средних лет, хотя и очень привлекательная. Она же ее готовила к съемкам, гримировала.
Майя остановилась перевести дух, но Сильвестр ее поторопил:
– Уж продолжай, пожалуйста.
– И тут, – Майя сделала таинственную паузу, – снова вмешался Его величество случай. А именно: дама оставила Люде свой телефон. Ведь что интересно – все предыдущие женщины для этой ресторанной рекламы растворились без осадка. Милованов их приводил, снимал, уводил – и все. С Людой они практически не общались, разве что несколько фраз относительно внешности и кое‑что в процессе съемки. Но съемка была, по словам той же Люды, абсолютно примитивная – раз‑раз, и готово. Никакого фотоискусства. Вот. А эта, из последней рекламы, сама спросила, не поможет ли Люда ей с макияжем перед каким‑то там торжеством – то ли свадьба подруги, то ли еще что. В общем, что‑то типа мастер‑класса. Люда ведь действительно мастер своего дела.
– Выходит, наша модель оставила ей свои координаты? – уточнил Сильвестр.
Телефоны – мобильный и домашний. А Люда поделилась ими со мной. Действительно, пусть женщина заработает денег. Кто же против? Зовут ее, кстати, Валерия, Лера. Так что вот, держите. – Майя протянула Бессонову бумажку с накарябанными на ней цифрами. – Я попросила Люду ничего не говорить Милованову. Так, на всякий случай. Что вы теперь намерены делать? Звонить Валерии? Да, и между прочим, вы даже не объяснили мне, для чего все это надо.
– Не будем упреждать события. Скажу тебе другое – сейчас настало время для совместных действий с официальными структурами. Пора заманить к нам Половцева. С этой задачей ты справишься лучше меня, в этом я совершенно уверен.
– Н‑да?
– Понимаешь, старший лейтенант – это прыщ, который постоянно зудит. А ты оказываешь на него противовоспалительное действие.
Шуба с сюрпризом.Кто вы, мистер Нифонтов?
Алла Белоярова вошла в свой кабинет, не раздеваясь – секретарши на месте не было, а на столе надрывался телефон.
– Да. Белоярова.
Она привыкла говорить резко. Никогда не знаешь, на кого наткнешься. В крайнем случае, тон можно и смягчить. Но быть милой с первых же слов довольно глупо. И недальновидно.
В трубке некоторое время было тихо. Тишина казалась странной, насыщенной чьим‑то присутствием. Алла помолчала, вслушиваясь в наполненный дыханием и жизнью эфир, потом более осторожно сказала:
– Я вас слушаю.
– Это ты? – тихо спросил мужской голос. Он был таким близким и ярким, что Алла непроизвольно вздрогнула. – И ты не боишься телефонных звонков?
Комок темного страха вполз Алле за шиворот и обнял ее за шею мягкими лапами. Она не ответила – просто потому, что дышать стало нечем.
– Я по‑прежнему здесь, – продолжал вкрадчивый голос. – Я рядом с тобой. И ты от меня не спрячешься, имей в виду. Никуда не спрячешься.
Трубка захлебнулась короткими гудками, и Алла медленно положила ее на место. Ее била дрожь. Во время разговора свободной рукой она сжимала в кармане шубы маленькую картонку – и всю ее помяла. Машинально вытащила на свет, расправила, покрутила в руках, перевернула и изумленно моргнула. Картонка оказалась визитной карточкой с потрепанными углами. Похоже, ее долго таскали в кармане. «Василий Петрович Нифонтов», – было написано на ней. Ниже шел номер телефона – и все. Поразило Белоярову не столько то, что она понятия не имела, кто такой Нифонтов. На обратной стороне визитки, наискось, размашисто и явно впопыхах было написано: «Позвони мне. Вопрос жизни и смерти».
Алла придвинула к себе кресло и опустилась в него. Достала из сумочки сигареты, прикурила и глубоко затянулась. Пальцы до сих пор дрожали, однако вид пистолета, лежавшего рядом с косметичкой, немного ее успокоил. «Кто такой этот Нифонтов?» – стала размышлять она, загнав свой страх поглубже в подсознание. Думала‑думала, но не придумала ничего стоящего. Однако приписка, сделанная от руки, не давала ей покоя. Что, если она все же знает этого типа? Не по фамилии, а в лицо? И он рассчитывает на ее помощь? Вопрос жизни и смерти… От балды такие вещи не пишут. Вероятно, у него что‑то случилось, он сунул визитку ей в шубу и теперь ждет звонка. Если это не какая‑то ошибка.
Алла не привыкла оставлять дела недоделанными, слова недосказанными, мысли незавершенными. Она скинула шубу на соседний стул, придвинула к себе телефон и, помедлив, набрала номер, диктуя его себе с визитки вслух. Не сразу, но ей ответил довольно бодрый голос. Фоном к нему шел уличный шум, близкие голоса, короткие автомобильные гудки.
– Василий Петрович? – деловито спросила Алла.
– Он самый. А это кто? Кто говорит‑то?
По одной короткой фразе можно было сразу определить, что тип с визитки не входит в круг ее знакомых. У него был простецкий выговор и тот веселый оптимизм в голосе, который свойствен лишь людям, живущим простой и понятной жизнью.
– Белоярова.
Вместо того чтобы сказать: «Я что‑то не припоминаю», абонент по‑детски удивился:
– А кто вы такая?
– Не знаю, что и ответить, – в голосе Аллы появились иронические нотки. Она поняла, что пустила стрелу мимо цели. Глупая ошибка, которую теперь нужно как‑то исправить. Ей было жаль времени и досадно, что она, как маленькая, купилась на этот самый «вопрос жизни и смерти». – Сегодня утром в кармане своей шубы я обнаружила вашу визитную карточку.
«Свалявшуюся и грязную», – хотела добавить она, но сдержалась. На том конце провода сопели и думали.
– Мою? – наконец удивился Нифонтов. – У меня уже сто лет, как… Подождите, – искренне озадачился он. – В кармане шубы, говорите? А на карточке было что‑нибудь написано?
– Было, – с прежней иронией, но уже слегка нервничая, ответила его собеседница. И процитировала: – «Позвони мне. Вопрос жизни и смерти». Это вам о чем‑нибудь говорит?
– Господи! – неожиданно заорал на том конце провода невидимый глазу Нифонтов. – Неужели это вы?! Та цыпочка из ночного клуба? Вы меня точно должны помнить. В гардеробе я стоял, когда вы шубу снимали. Я по всему залу вас разыскивал! А потом написал вам такие вот слова, чтобы вы, значит, мне позвонили. Разве я мог такую цыпочку упустить?
У Аллы стало сухо в желудке, как бывало всегда перед очередным приступом гастрита. Гастрит обострялся, когда она нервничала.
– Я думал, вы про меня и забыли! – продолжал фонтанировать Нифонтов. – Рад, рад, что ошибся. Значит, Белоярова? А звать как?
– Алла Антоновна, – резко ответила та.
Она немедленно рассердилась. Из‑за какого‑то идиота придется несколько дней сидеть на диете! А то и лекарства пить. И почему она так беспокоится? Желудок сжимался, как резиновый мячик, из которого выпускают воздух. Этот тип сказал: «Цыпочка из ночного клуба». Следовало немедленно развеять ужасные подозрения, возникшие на периферии сознания.
– Так вы уверяете, что мы встречались в ночном клубе? – уточнила Алла своим фирменным надменным тоном, который мог осадить на скаку любую лошадь, даже с джигитом на спине. – А как я, по‑вашему, выгляжу? И когда мы встречались в этом вашем ночном клубе?
– В «Надувной подушке»? Ну… Когда‑когда?
Он назвал дату убийства Аршанской. И тот самый клуб… Потом с воодушевлением стал описывать блондинку и вдруг озадачился:
– А чего, нет? Это, что ли, не вы? Если не вы, откуда в вашей шубе моя визитка?
Алла почувствовала дурноту. Мысли в ее голове вращались, словно шары в лототроне. Всему этому было только одно объяснение: ее шуба оказалась на месте убийства Аршанской. В тот самый вечер… На ком‑то другом.
– Ладно, – мертвым голосом сказала она, желая немедленно прекратить разговор на опасную тему. – Вероятно, тут какая‑то ошибка.
– Погодите‑погодите, – неожиданно опомнился Нифонтов. Его голос сразу очистился от всякой игривости. – Тут такое дело… В «Надувной подушке»‑то кое‑что случилось. В женском туалете. А вы ушли как раз перед тем, как та девица кричать начала! – Он некоторое время влажно дышал в трубку, потом заключил: – Нам с вами встретиться надо, понятно? И трубочку не бросайте. У меня ваш телефон в мобильнике отпечатался.
Угрожающий тон Алле не понравился. Однако она была просто не в состоянии сейчас мыслить здраво и вообще продолжать этот разговор. Ей следовало все обдумать.
– Хорошо, давайте встретимся, – быстро сказала она. – Увидите меня, и тогда все разъяснится.
Они договорились о встрече. Нифонтов напоследок сказал:
– И шубу свою наденьте. Я ее хорошо запомнил, потому как моя жена о такой мечтает. Я эту вашу шубу узнаю, что бы вы мне ни говорили. У нее воротник особенный, и пуговицы такие… закрученные.
Положив телефонную трубку, Алла откинулась назад и закрыла глаза. В тот вечер она была на спонсорской вечеринке. Шуба висела в гардеробе без номерка. Ее мог взять кто угодно. Этот кто угодно, вероятно, надел шубу, поехал в «Надувную подушку», находившуюся неподалеку, убил там Аршанскую, а потом вернулся и повесил вещь на место.
Кто это был? Убийца?
Она встала, подняла шубу и осмотрела со всех сторон. Аршанской сделали укол, значит, следов крови быть не может. Хотя бы это… Алла решила, что ей просто необходима чашка горячего чая. Спрятала сумочку в ящик стола, повесила злосчастную шубу на руку и отправилась в приемную. Толкнула дверь – и замерла на пороге.
Люси Антиповой по‑прежнему не было на месте. На ее столе лежала трубка городского телефона, издавая неприятные каркающие звуки. На деревянных ногах Алла подошла поближе, подняла ее и поднесла к уху. Так и есть – короткие гудки. Сердце ее на секунду застыло.
Кто‑то был здесь, в приемной, и слышал ее разговор с Нифонтовым. Кто‑то в редакции теперь знает про шубу.
Алла прикусила губу и принялась притопывать ногой, пытаясь успокоить нервы. В этот момент в приемную вошла секретарша. Как всегда, черт знает во что одетая. И гладко причесанная. Бледная лилия без запаха и цвета.
– Где ты была? – резко спросила Алла.
– У Полусветова. Письмо на подпись носила. Вы же сами велели…
Она действительно велела, возразить было нечего.
– Ты никого не видела в коридоре? Вот сейчас, когда возвращалась? Может быть, кто‑то попался тебе навстречу?
– Свиноедов, – ответила Люся. На ее щеках появился слабый отсвет зари. – То есть он как раз шел по коридору. Навстречу.
Арт‑директор не только попался ей навстречу. Он остановился, поздоровался и сказал что‑то такое велеречивое насчет погоды… И при этом легонько коснулся Люсиной руки. Это прикосновение до сих пор огнем горело на ее коже.
Начальница Люсиного смущения не заметила. Алла Белоярова уже давно сформировалась как женщина деловая, а ко всякого рода любовно‑романтическим бредням, не имеющим прямого отношения к карьере и деньгам, была холодна даже в юности.
– Свиноедов… – с непонятным раздражением повторила она.
Люся молча кивнула. Потом спохватилась:
– Еще Зинаида. Она сейчас в холле.
– Протирает «Гадящего голубя»?
– Нет, она кресла щеткой чистит.
Добавлять Люся ничего не стала. Хотя дверь одного из кабинетов как раз плавно закрывалась, когда она проходила мимо. Это был кабинет ответственного секретаря. Но кто в него вошел – сам Яковкин или кто‑то другой – она не видела.
Декабрьская «Принцесса на горошине».Следы в обратную сторону
Стас Половцев явился к Сильвестру не с голыми руками.
– Я не стал заранее расспрашивать, для чего понадобилась такая информация. Надеюсь, это действительно важная штука, а не какая‑нибудь фигня, которая нужна вам вообще… для общего развития. А, да что там! Все равно потом всё мне расскажете…
Половцев развернул бумагу, которую перед этим достал из внутреннего кармана своей потертой кожаной куртки, и зачитал вслух:
– Васильева Валерия. Отчество – Геннадьевна. Тридцать пять лет. Домохозяйка, Во всяком случае, официально нигде не работает. Живет на проспекте Вернадского, юго‑запад то есть. Номер дома, подъезд, квартира – все здесь есть… Так, дальше. Замужем, муж – сотрудник банка, квартиру эту они купили два года назад. Детей нет. Две машины – у него и у нее, марки, модели, номера… Держите!
Старший лейтенант передал бумагу Сильвестру, тот аккуратно сложил ее и засунул в карман брюк.
– Что делаем дальше? – спросил Стас. – У меня вообще‑то со временем туго. Вы бы познакомили меня со своими… находками. – Он выразительно постучал себя пальцем полбу, чтобы пояснить, какие именно находки имеет в виду.
– Откровенно говоря, – задумчиво молвил Сильвестр, глядя куда‑то в потолок, – находок пока нет. Есть предположения, догадки. К сожалению, очень и очень зыбкие. И хотелось бы подкрепить их хоть какой‑то информацией. Тогда и можно будет выстраивать версию. И вы бы могли здорово помочь.
– Каким образом? – вопросительно поднял брови Половцев. – Вообще рискую напомнить, что я состою на государственной службе, а не в штате частного сыскного агентства. И иду у вас на поводу исключительно в надежде, что ваши дарования помогут мне в моей работе. Не факт, конечно, но вероятность существует. Так что о благотворительности забудьте – либо объясняете мне, как ваша просьба связана с расследованием убийства Аршанской, либо – извините.
Сильвестр молча походил взад‑вперед по комнате, будто серьезно обдумывал его слова. Старший лейтенант не выдержал и прокомментировал:
– Ах, как вы не любите, когда из вас вытаскивают сведения! Если характер – это судьба, то в конечном итоге вы должны оказаться в одиночной камере. В каком‑нибудь замке Иф.
– Поражен широтой вашего кругозора, – мрачно заметил Сильвестр. – Оперативника, осилившего «Графа Монте‑Кристо», можно смело назвать просвещенным сотрудником милиции.
– Выдавайте не отвлекайтесь, – пробурчал Стас, не найдя достойного ответа. – Что там с Васильевой? Обещали же рассказать.
– Если суммировать впечатления от просмотренных мной номеров журнала «Блеск», то единственное, что меня действительно заинтересовало, – довольно странная реклама сети ресторанов «Принцесса на горошине». Женщины на фоне вывески. И все время разные. Я понимаю: совсем не очевидно, что это как‑то связано с убийством Аршанской. С другой стороны, рядом с ее телом в кабинке туалета нашли новогодний номер журнала «Блеск». Вы же помните наш разговор про сумочку? Сумочка у нее была маленькая, елочная игрушка туда войти не могла. А уж журнал тем более не мог. Предполагать, что он попал туда случайно, просто глупо. Выходит, журнал тоже принес убийца. Зачем? С какой целью? Хотел привлечь к нему внимание?