Потом бы они убрали вместе со стола, вымыли посуду и поднялись бы в спальню, где им бывало сладко и непредсказуемо.
А он что удумал! Человека какого-то искать, метаться на ночь глядя!
– Я чего-то не понял? – Он повернул к ней уставшее напряженное лицо. – Ты хотела подругу найти или кто-то еще?
– Ладно, поехали.
Всю дорогу они молчали. Потом минут двадцать вычисляли подъезд и приблизительное расположение квартиры, которой принадлежало окно с тревожно вздымавшейся тюлевой занавеской. Сочли, что это двадцать вторая квартира. Поднялись, позвонили. За дверью будто ждали этого звонка. Отозвались на десятой секунде.
– Кто? – требовательно произнес, слава богу, женский голос.
Болтливым мужикам Саша не очень доверял. Больше приврут, чем заметят на самом деле.
– Добрый вечер, – начал он. – Я из полиции, ищу человека. Он пропал.
– Удостоверение есть?
– Да.
– Поднеси к глазку.
Саша послушно поднес удостоверение к дверному глазку.
– Теперь сам встань так, чтобы я тебя видела, – потребовала следом женщина.
Воинов встал сначала перед глазком вперед лицом, потом повернул к глазку свой профиль.
– А-аа, это тебя я сегодня в окно видела? Ты на машине ездил мимо нашего дома без конца?
– Два раза, – уточнил Саша и мысленно скрестил пальцы на удачу.
Господи, если эта баба сумела его рассмотреть через окно автомобиля, то мимо нее сто процентов муха не пролетит.
– Может, и два, – не стала спорить женщина и принялась отпирать дверь.
Замков было несколько, и открывались они по какой-то сложной цепочке. Ева нервно дергала ногой и покусывала губы. А вот Воинов на удивление не нервничал. И даже радовался исподтишка, что взял ее с собой. Пускай влезет в его шкуру, глядишь, и поубавится желания бегать по городу в поисках пропавшей подруги, ищущей счастья не там, где надо.
«А может, она и нашла его, счастье-то», – вдруг посетила его шальная неуверенная мыслишка. Может, отдыхает где-нибудь со своим избранником, а они тут мечутся в ущерб своему удовольствию.
– Входите! – скомандовала женщина, отступив от двери в тень прихожей. – И разувайтесь, тапки под вешалкой.
– О боже! – едва слышно прошептала испуганно Ева. – Какие тапки, Саш?!
– Входи, входи, – он слегка подтолкнул ее внутрь квартиры, успев шутливо шлепнуть по попке и шепнуть: – Будешь знать, как использовать оперативника в личных целях!
Дама, представшая перед ними спустя мгновение, смело могла проситься на плакат с лозунгом «Враг не пройдет». Среднего роста, худощавая, в узких черных брючках, белоснежной блузе и ярко-алой косынке, она глядела на них с такой подозрительностью, что Воинову вдруг снова захотелось показать ей свое удостоверение.
Рассматривала она их минут пять, не меньше. Вздохнула, кивнула в сторону Евы.
– Эта не из полиции, как я вижу? Подруга, пострадавшая? – тут же взяла она быка за рога.
– Подруга, – погасив улыбку, почтительно ответил Воинов, на даму он искренне надеялся, и врать и хамить ей было не в его интересах. – Подруга ищет подругу.
– Ладно, поняла. Входите. Тапки!
Еве пришлось разуваться, чего она в гостях терпеть не могла. Разувалась она лишь дома, как потом пояснила ему, и у Верочки. И то потому, что та держала для нее персональные тапочки, купленные сообща в складчину. А тут какая-то чужая тетечка и чужие тапочки.
Но получив еще один принудительный шлепок от Воинова, она переобулась в казенные, гостиничные по виду тапки и послушно пошла за тетей в комнату.
Там у нее в центре стоял стол, больше напоминающий школьную парту, с единственным стулом. Диван у стены, телевизор на стене. На полу полосатый ковер, на окнах те самые шторы, что привлекли сегодня внимание Воинова.
– Садитесь! – властная хозяйка указала им на диван.
Сама села за стол, как в президиум. И тут же потребовала подробностей. Начала Ева. Начала издалека, кратко описав ситуацию с бывшим мужем Веры. Это она для того оттуда начала, чтобы дама не подумала ничего такого про Верочку.
– Понимаете, она очень, очень хорошая. И очень наивная. И я… Мы боимся, – она ткнула молчавшего Воинова в бок, тот согласно закивал, – что она попала в беду.
– Боитесь, стало быть? – дама сложила тонкие губы морщинистой трубочкой. – Сначала ее туда послали, а потом вдруг забоялись. Чего вдруг?
– Так не отвечает на телефонные звонки! Нет дома! Нигде ее нет! И деньги, понимаете, деньги со счета не сняты. Это…
Ева расстроилась и умолкла, смаргивая слезы. Только сейчас, выговорив все вслух чужому человеку, она окончательно уверовала, что с Верой беда. Не может быть никаких «а вдруг», «а что, если». Нет! Если Верочка молчит и ее нигде нет, значит, все очень, очень плохо.
– Что сказал вам сегодня этот наглый грузчик? – Дама, которая не удосужилась им даже представиться, сурово свела брови в сторону притихшего Воинова. – Вы ведь сегодня после вояжа под моими окнами в магазин вошли и пробыли там достаточно долго для того, чтобы его разговорить.
– А как вы догадались? Как догадались, что я говорил именно с ним? – Саша восхищенно щелкнул языком. – Вы просто гениальны!
– Да что же здесь гениального, голубчик! – едва ли не возмущенно воскликнула дама, но по тому, как зарделись ее щеки, стало ясно: даме приятно. – Вы вошли и вышли минут через десять. Что, спрашивается, там так долго делать?
– Может, я покупки совершал?
– Это вряд ли. Вы вышли с пустыми руками. К тому же в магазине этом никогда не бывает очередей, поверьте. А в тот час так там вообще жизнь останавливается. И что там десять минут покупать, скажите на милость? – она всплеснула руками, и белоснежные рукава ее блузы взметнулись облаком. – С продавщицей вам говорить не о чем – хабалка. Значит, говорили с грузчиком. И я… Я повторяю вопрос: что он вам сказал?
– Ничего ценного, если разобраться.
Саша запоздало подумал, что визит в двадцать вторую квартиру вряд ли поможет им в поисках. И Ева зря ходила в брачную контору сегодня. Ей надо было написать заявление об исчезновении человека, и все. Привлекли бы СМИ, волонтеров, расклеили бы листовки по всему городу – допросили бы в официальном порядке хозяйку агентства. На него вдруг накатила усталость.
– Что это вы замолчали, молодой человек? – прищурилась хозяйка. – Жалеете, что пришли сюда? Думаете, что официальный допрос этой жирной коровы Кристины что-то дал бы вам? Ошибаетесь! Она… Она всех тут купила! И грузчика вашего, и участкового!
Начинается! Он с тоской покосился на Еву, которая считала полоски на ковре.
– Ладно, не будем о коррупции, – вдруг словно захлебнулась собственным гневом женщина. – Об этом можно без конца, и толку мало. А что касается вашей подруги… Фото?
Воинов показал ей ту же фотографию, которую несколькими часами ранее показывал грузчику Мокрову.
– Видела, – утвердительно кивнула женщина и поправила узел на косынке. – Она долго не решалась войти в эту обитель греха. Долго! Придет, походит, подумает и уходит. Знаете… тут даже не в моей профессиональной наблюдательности дело. И не в моей незанятости. А просто… Когда на пустынной улице появляется вдруг кто-то и начинает ходить туда-сюда. Ну, вы меня понимаете?
– Безусловно!
– Она всегда не очень хорошо была одета. Не неряшливо, нет, – вспоминала она. – Недорого скорее. Небрежно, может, даже где-то. Но в тот день, когда она все же вошла… Она была прехорошенькой. Красивое пальто, сапоги на шпильке, прическа… Я ее даже не узнала поначалу! Потом, когда адвокат на нее прикрикнул, тогда уже догадалась, что это она.
– Адвокат? Горелов? – вспомнил Саша фамилию, которую называл ему вояка в отставке.
– Да, он. Орал из форточки, как ненормальный! – и губы ее сложились в презрительную дугу. – Неудачник!
– Почему? – вдруг встряла Ева.
Ей осточертело сидеть на жестком диване в чужих тапках и слушать эту затянутую в черную шерсть и белый шифон тетку. Все у нее плохие – она одна замечательная. Ишь, уселась, как в президиуме. С руководящей должности все никак слезть не может.
– Клиентов у него нет почти. Вот он на людей и кидается. Девушку вашу облаял. А за что, спрашивается? За то, что мимо его конторы ходила туда-сюда? И проводить толком потом не смог, перепугал ее до смерти.
– А можно подробнее? – Воинов это уже все слышал, но очень надеялся на какие-нибудь неожиданные подробности.
Подробностей не оказалось. Женщина повторила слово в слово рассказ грузчика. И они с Евой засобирались.
– Мы вам очень признательны, – приподнял зад от дивана Воинов и потянул Еву за рукав. – Извините, что побеспокоили вас. Отняли ваше время и все такое…
– Ишь ты! – фыркнула женщина, и глаза ее испуганно заметались по их лицам. – Временем он моим озаботился! Да отнимайте вы его на здоровье! На кой черт оно мне, если только и дел, у окна торчать?! У меня же… У меня же никого нет! На улицу я почти не хожу, только за пенсией и в магазин этот на углу. Все мои походы! Вот и развлекаю себя, как могу. Занимаюсь, так сказать, сбором полезной информации. У меня на вашего участкового такое есть!!!
– Хорошо, хорошо, примем к сведению, – Саша пятился, увлекая за собой Еву, которая запуталась в больших по размеру тапках и топталась на месте. – Извините, бога ради, еще раз и…
– Так вы же не дослушали, ребята, – бросила им тетя вслед со слезой. – Я же не все еще сказала про вашу девушку.
– Да? А что еще?
Ева вдруг заупрямилась, выдернула рукав из Сашиных пальцев. Оставила в покое тапки и шагнула босиком в комнату, требовательно уставившись на даму.
– Что еще?
Та сунула руку куда-то под стол, чем-то громыхнула и достала три общих тетради с разноцветными закладками. Две она отложила в сторону – третью прижала к груди и жалобно взглянула на Еву.
– Информация платная, девушка. Сами понимаете, сейчас каждый выживает, как может. И я…
– Сколько? – Ева полезла в сумочку за кошельком.
– Пять тысяч, – едва слышно произнесла хозяйка и побледнела от собственной наглости и смелости. – Поверьте, оно того стоит!
– Ева, не плати!
Он разозлился. Завтра вытащит эту тетку в официальном порядке, за клевету, скажем, на участкового, она все бесплатно и выложит. Сидит, понимаешь, досье тут на всех собирает. Оконных наблюдений мастерица, понимаешь!
Воинов поймал руку Евы как раз в тот момент, когда она протянула пятитысячную купюру алой косынке, но разве удержишь мерзавку! Рванула локоть так, что чуть к стене не отлетела, да еще и зашипела гневно и длинно. Он расслышал лишь первое: отвали. Что было дальше, мог лишь догадываться.
Мадам, проклинающая коррупцию во всех вертикалях власти, сноровисто схватила денежку, сунула меж страничек одной из тетрадок – а одну вдруг раскрыла посередине и прочла:
– Черный «Вольво», года выпуска не скажу. В моделях тоже не разбираюсь, но джип. Точно джип. Государственные номера… Вы что, не станете записывать? – она расстроенно моргнула раз-другой. – Поверьте, это важно!
– Станем! – Ева порылась в сумке и стала писать на сигаретной пачке, еще не понимая, зачем ей вообще номера какой-то машины и какое отношение они имеют к исчезновению Верочки. – Так что эта машина? Принадлежит адвокату Горелову?
– Смеетесь?! – она делано хохотнула, слегка запрокинув голову, стиснутую кумачом. – Кишка у него тонка такую машину иметь! Нет, это та самая машина, в которую села ваша девушка.
– Когда??? – это они выкрикнули одновременно с Воиновым, который успел переобуться в свои ботинки и топтался теперь нетерпеливо у двери.
Когда Ева смолкла, сердито на него покосившись, он все же добавил:
– Ее же Горелов увел!
– Горелов увел вечером. А утром она села в черный джип и уехала. Даже могу сказать точное время, – и близоруко сощурившись, тетя назвала им день, час и минуту.
– А зачем она туда села? Как это вышло?! Она никогда… Господи, да это на нее вообще не похоже! Чтобы Верочка села в машину к незнакомому человеку… Да это на меня похоже, не скрою, – рассуждала вслух Ева, обескураженно разводя руками. Отмахнулась от крякнувшего Воинова. – Отстань, это было раньше… Кто этот человек? Как она могла?! Просто шла, шла себе и вдруг села в машину?
– А-аа, а я сказала вам, не торопитесь!
Хозяйка так обрадовалась представившейся возможности заполучить чье-то внимание хотя бы еще на чуть-чуть, что даже покинула свой почетный президиум и, прошествовав мимо Евы, ткнула дверь кухни.
– Прошу! – произнесла она и включила свет.
Чудеса! Стол был накрыт на три персоны. Красивый фарфор, дорогие салфетки, стянутые стеклянными обручами, трехрогий подсвечник.
– Вы ждали гостей?! – вытаращился Воинов, ему снова пришлось переобуваться в тапки.
– И да, и нет, – нехотя призналась женщина. – Когда вы сегодня катались мимо моих окон, я сразу подумала, что вы из полиции.
– А вдруг бандиты?
– Что вы, молодой человек, – она хохотнула, впихивая их в кухню. – Бандиты смотрят иначе. Я знаю, поверьте… Я ведь… Я ведь в районных прокурорах десять лет отпахала. Потом случился казус, и меня ушли на пенсию. Так-то, молодой человек.
– Правда?!
Воинов чуть не поперхнулся. А он собирался даму официальным путем разговорить! Запугать. Прижать к стенке, размазать угрозами. Она его с такими намерениями самого быстрее по стенке размазала бы и плевка не удостоила. Крепкий орешек в кумачовой косынке.
– Нет, «Известия»! – захохотала она вдруг в полный голос, обнажая ровный ряд вставных зубов. – Анекдот такой был старый. Помните?
– Да, да, – поспешно закивали оба, рассаживаясь на предложенных стульях за столом.
– Так вот подумала, что полицейские, катающиеся под окнами и высматривающие в этих окнах любопытных, непременно с любопытными этими заедут поговорить. Вас было двое, – отсюда и стол на три персоны. Правда, мне показалось, что за рулем был…
– Сева Мылин, мой коллега. Мы ведь неофициально, сами понимаете. Он лицо незаинтересованное. Короче, ему по барабану. Ей – нет. И мне теперь как бы тоже. Понимаете?
– Понимаю, юноша. Так что давайте знакомиться ближе? Меня зовут Анна Ивановна Великанова. Не прошу, а требую любить и жаловать. Я вам окажусь очень, очень полезным человечком. Хотя участковый ваш Гришка, безрассудный распутник, меня и не жалует…
Они выпивали, правда, Ева пила лишь содовую, вкусно ужинали запеченной свининой с картофелем, позабыв про утку в пикантной подливке, и говорили. Говорили много, и все больше по делу. К концу их неожиданного ужина Воинов вдруг прозрел:
– Анна Ивановна, вы хоть понимаете, что эта информация может быть как бомбой, так и пустышкой?
– Мне ли не понимать, юноша? – Анна Ивановна грустно улыбнулась.
Она давно развязала узел на косынке, выпустив на волю густую гриву иссиня-черных волос. И смотрела на гостей теперь тепло и снисходительно, без прежней колкости и недоверия.
– Это лишь мои догадки, домыслы, предположения, основанные на долгих наблюдениях. Пойди я с этим в любой отдел, меня в лучшем случае пошлют. В худшем – закрепят за какой-нибудь клиникой, чтобы не досаждала.
– Психиатрической? – уточнила Ева.
– А какой же еще! – весело фыркнула Анна Ивановна. – Я сама таких вот бабулек не раз за свою практику посылала куда подальше. То им бандитские разборки в супружеской ссоре мерещатся, то инопланетяне покоя не дают. Мне, слава богу, не досаждают!
Она озорно сверкнула в их сторону глазами, все трое весело рассмеялись.
– Может, там все и чисто, в конторе этой брачной, – приговаривала она, провожая их к порогу после вкусного ужина. – А может, и нет. Ваша подруга пропала, вестей от нее нет. Как? Почему? Может, и еще кто пропал? Вы бы, Саша, полистали сводки. Мало ли…
– Полистаю, – пообещал он, про себя решив, что перво-наперво надо пробить номера машины, в которую усаживалась Верочка.
Могла ли она сесть в машину к незнакомцу?
– Вряд ли, – повертела головой Ева, когда они уже ехали домой и живо обсуждали минувший вечер. – Верочка была очень благоразумной. Она не могла!
– Тогда кто это был? Кто?
– Не знаю, – Ева пожала плечами, покосилась на Воинова. – Всех ее знакомых мужчин можно по пальцам одной руки…
– Это я понял. Она у тебя просто Белоснежка! – он метнул в ее сторону свирепый взгляд.
Саша вдруг разозлился. Что она, в самом деле, идеализирует свою Верочку? Он вот лично хорошо помнит мудрость про тихий омут, и про чертей, которых там навалом.
Саша отвернулся к окну, задумчиво рассматривая погружающиеся в ночь улицы. Неоновые вывески магазинов, фонарные столбы, редкие троллейбусы, запоздавшие пешеходы, стайки молодежи в скверах и на остановках. В промчавшемся мимо окон автомобиля парке на катке все еще горел свет – и кто-то настырный сновал там от барьера к барьеру. Город жил стабильно нервно днем и опасно праздно ночью. Он бы вот лично гроша ломаного не дал за жизнь и здоровье какой-нибудь слабоумной девицы, решившейся в одиночку метаться по льду в такой час в опустевшем парке. Если только она приключений на одно место не ищет. Как Верочка, к примеру.
Надо додуматься: ходить, как на дежурство, к брачному агентству несколько недель! Чего ходила? Собралась зайти – заходи! Нет – ступай домой! Это ведь в конце концов опасно. Мало ли чье внимание она могла привлечь, пока тут тусовалась! Это ведь не поселок с тремя сотнями дворов. Это мегаполис. Он сродни чудовищу, способному проглотить любого, не оставив следа.
Нет, следы пока находились, но очень слабые, размытые. Если не выгорит вариант с машиной, в которую она села, то все – тупик. Куда потом обращаться? К кому в этой многомиллионной человеческой мешанине?
Он вот лично не любил больших городов с их бешеными скоростями, толпами, очередями, озлобленностью, суетой. Ему и своего родного города было много. И никакой центр его не прельщал. Он даже обрадовался, когда нашел Еву за городом в старинном красивом доме. И даже позволил себе домечтаться до детей. А тут…
– Верочка хороший человек, Воинов, – вдруг угадала его мрачные мысли Ева. – Я все понимаю, думаешь, нет?!