Среди первоочередных последствий провала операции следует назвать высвобождение значительных турецких сил с боевым опытом современной войны и воодушевленных одержанной победой. Русское командование совершенно справедливо ожидало, что большая их часть (прежде всего отборные войска 2-й и 5-й армий – 20 дивизий) будет переброшена на Кавказ для усиления 3-й турецкой армии. Так фактически и произошло, но русская Кавказская армия разгромила в Огнотской и других операциях галлиполийских победителей.
Дарданелльская операция – одна из самых кровопролитных (военно-оперативные потери сторон составили до 50 % от численности войск, прошедших через операцию) и дорого стоивших, но в то же время безрезультатных операций Первой мировой войны.
Через Дарданелльский фронт прошло до миллиона человек, более половины из них были убиты, ранены, пропали без вести, заболели. Представление о потерях дают таблицы № 4 и № 5.
Общие потери турок на суше – 250 000, Антанты – 266 229 человек. Несмотря на то, что потери убитыми у турок (87 000 человек) почти вдвое превышают аналогичные потери у союзников (46 400), однако у последних большой процент раненых и, в основном, заболевших, что более чем ясно указывает как на уровень руководства и степень заботливости командования Антанты в отношении своих войск, так и на специфику борьбы плохо снабжаемого десанта на непривычной местности. На флоте, прежде всего за счет гибели больших кораблей, потери англо-французов значительно превышают турецкие.
Дарданелльская операция является одной из самых ярких, интересных и поучительных страниц Великой войны 1914–1918 гг. Как отмечал Б. Лиддел Гарт: «по сравнению с западным фронтом, где перспективы были мрачными, ибо большая плотность войск, действовавших на ограниченном пространстве, не давала возможности осуществить стратегический прорыв, Дарданелльская операция выглядела лучше, так как она удовлетворяла принципу соответствия цели имеющимся средствам. Однако при проведении плана в жизнь принцип этот был совершенно нарушен»[100].
3. «Босфор и Дарданеллы» – Россия в Дарданелльской операции Антанты и Босфорская экспедиция
С самого начала Дарданелльская операция планировалась во взаимодействии с вооруженными силами России и в интересах России.
В январе 1915 г. было принято общее решение о совместной операции, но содействовать друг другу союзники должны были в рамках самостоятельных операционных планов, прежде всего силами флота.
Однако, столкнувшись в феврале с первыми трудностями, 28[101] февраля союзники предложили России послать к Константинополю достаточный по силе десант. Ставка Верховного главнокомандующего официально сообщила Лондону и Парижу, что в Одессе и Батуме, как только союзный флот прорвется через Дарданеллы и войдет в Мраморное море, десантный корпус погрузится на суда, которые незамедлительно с двух сторон пойдут к берегам Босфора. То есть Россия была готова развить наступательный успех своих союзников, имея и сухопутные войска, и транспортные суда, и Черноморский флот для огневого прикрытия высадки десанта.
Отдавая распоряжение в марте о сформировании экспедиционного корпуса, союзное командование вначале предполагало использовать эти войска для совместных действий с русским десантным корпусом непосредственно против Константинополя. 5 марта 1915 г. У. Черчилль сообщил в Петроград, Верховному главнокомандованию России:
«Великобританское правительство самым серьезным образом надеется, что когда наступит момент прорыва английского флота в Мраморное море, русский флот, одновременно с началом атаки Дарданелл союзниками, начнет систематическую с дальних расстояний бомбардировку внешних фортов Босфора, чему придается первостепенное значение[102]».
Россия поддерживала реализацию этой операции повышенной стратегической важности, планируя и собственную Босфорскую экспедицию. Реализовывались 4 формы участия российских вооруженных сил в борьбе за Проливы.
1. Действия русского Черноморского флота. Они определялись приказом командующего флотом А. А. Эбергарда, на основе директивы Ставки от 19 февраля 1915 г., в которой, в частности, говорилось «В ближайшее время предполагаются совместные действия англо-французского флота с участием их десантного корпуса против Дарданелл. Черноморскому флоту надлежит оказать содействие в виде демонстрации у проливов, которая, в зависимости от достижения нашими союзниками успеха, может быть развита включительно до занятия Босфора совместно Черноморским флотом и флотом союзников»[103].
Соответственно русский флот получил в качестве задачи решение вопросов блокады Босфора и разрушения укреплений и инфраструктуры противника, что он в течение 1915 г. успешно и осуществлял. Адмиралы А. А. Эбергард и С. Карден поддерживали постоянную связь, в частности, на союзном флоте присутствовал специально откомандированный на британский флот русский офицер-наблюдатель Смирнов. Но его донесения в Севастополь далеко не всегда соответствовали истинному положению дел. Так, 14 марта Эбергард получает телеграмму: «Английский адмирал сообщил мне, что по соглашению правительств решено, что русский флот начнет бомбардировку за 4 дня до конца прорыва союзников через Дарданеллы. Лично приняв участие в борьбе с укреплениями Дарданелл, видел, что сильнейшие батареи приводятся в молчание через час после начала бомбардировки их двумя кораблями типа «Агамемнон». Турецкие снаряды 356-мм калибра производят ничтожное действие по кораблям, мины легко вытраливаются.
Когда союзные флоты появятся перед Царьградом, следует ожидать, что турки заключат мир на каких угодно условиях, и Босфора брать не придется. Решение нашей исторической задачи произойдет без нашего участия. На основании легкости борьбы с укреплениями позволяю себе доложить, что нам следует начать разрушение босфорских укреплений теперь же, хотя бы с риском потерь»[104].
Эта телеграмма, данная с борта флагманского корабля флота Антанты в Средиземном море, без особых комментариев говорит о том, насколько действительное положение дел расходилось с желаемым.
За это время русский Черноморский флот произвел несколько набегов на берега Турции, в том числе пролива Босфор. В это время севастопольская эскадра состояла из линейных кораблей-додредноутов «Евстафий», «Иоанн Златоуст», «Пантелеймон», «Три Святителя» и «Ростислав», трех крейсеров – «Кагул», «Память Меркурия» и «Алмаз», миноносцев, авиаматок, подводных лодок и судов обеспечения.
Укрепления противника подверглись артиллерийскому обстрелу с линкоров (первый раз бомбардировка была произведена 28 марта), топились турецкие транспортные суда, выставлялись мины заграждения. Кроме того, Черноморский флот осуществлял поиски вдоль анатолийских берегов Турции для осмотра и обстрела прибрежных пунктов и для уничтожения турецких судов, перевозящих в Константинополь уголь из Зонгулдака. Эти действия были весьма успешны. Так, при бомбардировке 28 марта «было несколько прямых попаданий в батареи, причем в одном случае был вызван взрыв, давший характерный столб дыма, окутавший на время одну из батарей[105]».
2 мая были расстреляны с моря и атакованы гидросамолетами с воздуха турецкие береговые батареи у Босфора. В операциях участвуют линкоры и крейсера при поддержке миноносцев и гидроавиации с авиатранспорта, ходят к Босфору и русские подводные лодки.
Таким образом сковывались турецкие сухопутные и морские силы, уничтожались ресурсы.
Бомбардировки осуществлялись 28, 29 марта, 25 апреля, 2 и 4 мая, угольные копи (в основном, район Зонгулдака) и объекты инфраструктуры обстреливаются многократно чаще, но открыть Босфор и прорваться навстречу союзникам черноморцам оказалось не под силу. Это общая тенденция: такое же фиаско ждало и февральско-мартовскую флотскую операцию англо-французских союзников.
Но материальный эффект деятельности Черноморского флота был очень существенным: в условиях отсутствия других видов транспорта, с началом войны морские перевозки угля из угольного района Зонгулдак-Эрегли в Босфор приобрели для Турции весьма большое значение. Удары русских линейных кораблей и блокада, которую осуществляли миноносцы и подводные лодки, против турецкого судоходства постепенно наращивались, поставив под угрозу срыва поставки угля в турецкую столицу. Бомбардировки и блокада бассейна и уничтожение транспортных судов почти полностью парализовали вывоз угля. Стремясь получить хотя бы минимальное его количество, турки вынуждены были постоянно эскортировать суда, перевозившие уголь, используя для конвоирования даже такие крупные корабли, как «Гебен». Действия русского флота против Эрегли-Зонгулдакского бассейна, привели к тому, что турецкий военно-морской флот был посажен на голодный паек и расходовал топливо лишь для самых необходимых операций, а все военные мероприятия постоянно находились под угрозой остановки.
Черноморский флот сковал лучшие корабли германо-турок – «Гебен» и «Бреслау». Линейный крейсер «Гебен», самый современный и боеспособный корабль неприятеля, так и не смог принять участие в отражении союзников. Хлопот же он мог доставить, ведь даже старый турецкий линкор «Барбаросса» причинил много неприятностей союзникам (тот же «Гебен», например, 20 января 1918 г. уничтожил у Дарданелл артиллерийским огнем мониторы «Реглэн» и М-28 и после этого, несмотря на подрыв на мине и атаки с воздуха, добрался до порта). Удаленность Босфора и ограниченность сил флота, требовавших периодической замены участвующих в операциях кораблей для ремонта и отдыха экипажей, не позволяли вести ближнюю блокаду Проливов. Превосходство же «Гебена» в скорости и вооружении[106], особенно по сравнению с устаревшими русскими линейными кораблями, заставляло Черноморский флот выходить только соединениями, чтобы не допустить уничтожения кораблей поодиночке. В то же время отработанная на флоте сосредоточенная стрельба соединения кораблей по одной цели, казалось бы, должна была обеспечить уверенный отпор или даже уничтожение «Гебена» в прямом бою.
Линейный крейсер «Гебен» (типа «Мольтке») конструктивно был одним из самых удачных линейных крейсеров (или, как их еще называли, крейсеров-дредноутов) Первой мировой войны. Его броневой защите мог позавидовать едва ли не любой из иностранных линкоров: главный пояс толщиной 270 мм простирался от носовой башни до кормовой, поднимаясь выше ватерлинии на 1,4 м и заглубляясь в воду на 1,75 м (под водой его толщина уменьшалась к нижней кроме до 130 мм). Сверху примыкал еще один 200-мм пояс, а над ним – 150-мм каземат, доходивший до верхней палубы. Главный броневой пояс соответствовал поясу английских дредноутов вплоть до «Колоссуса» включительно. Корабль имел хорошо защищенные оконечности и дымоходы. В глубине корпуса по всей длине шла продольная противоторпедная переборка толщиной от 30 до 50 мм, а также более тонкие переборки, разделявшие все примыкавшее к борту пространство на многочисленные отсеки и коффердамы. На испытаниях при форсировке котлов «Мольтке» и «Гебен» развили мощность более 85 тысяч л. с. и скорость в 28–28,4 узла. Наличие пятой башни главного калибра также явилось весьма удачным техническим решением (5-я башня могла стрелять поверх кормовой), приборы управления огнем и оптика в то время у германцев считались лучшими в Европе. Из всех германских линейных крейсеров именно «Гебен» имел наибольший угол возвышения орудий (22,5 градуса) и, соответственно, внушительную дальность огня – 20 км. «Близнец» «Гебена» – «Мольтке» (головной корабль в серии) показал себя, в частности, грозным противником кораблям британского Гранд-Флита в Ютландском бою. Четыре поразивших его 381-мм снаряда хотя и вывели из строя 46 человек и вызвали затопление ряда отсеков, но не привели к серьезному снижению боевой мощи корабля, в то время как комендоры «Мольтке» показали прекрасный результат, за 12 минут добившись девяти попаданий в линейный крейсер «Тайгер».
«Гебену» больше, чем какому-либо другому кораблю, довелось испытать на себе опасность минного оружия: за годы войны он подорвался на двух русских и трех английских минах, но противоторпедная переборка ни разу не была нарушена, и, даже приняв 2 тысячи тонн воды, «Гебен» сохранял приличный ход и боевую мощь. Таким образом, линейный крейсер «Гебен» по параметрам, скорости хода, вооружению и бронированию значительно превосходил на начало 1915 г. любой русский линейный корабль на Черном море. Его боевая мощь примерно соответствовала суммарной силе трех лучших черноморских линейных кораблей, 10-узловой перевес в скорости позволял немцам выбирать время и место боя, а в нем самом командовать дистанцией. «Гебен» представлял также смертельную угрозу русским крейсерам и большинству эскадренных миноносцев, которые из-за недостаточной скорости могли быть быстро уничтожены при удалении от своих линейных кораблей для разведки или торпедной атаки.
Сравнительно слабый (двенадцать 105-мм орудий) «Бреслау» благодаря 28-узловому ходу являлся прекрасным дополнением к «Гебену» и пользовался полной свободой передвижения даже в условиях соприкосновения со всем Черноморским флотом, лишенным возможности разделить свои силы.
Первая встреча бригады линкоров Черного моря с «Гебеном» и «Бреслау» состоялась 18 ноября 1914 г., когда «Гебен», узнав о выходе русского флота в море и очередном обстреле им Трапезунда, подстерегал русские корабли на обратном пути. Русские корабли, обнаружив по радиопереговорам присутствие «Гебена» и «Бреслау», начали сокращать интервалы, миноносцы стали подтягиваться к эскадре. Из-за державшегося вокруг сильного тумана бой свелся в основном к поединку «Гебена» с видевшим его лучше всех линкором «Евстафий». Русские старые линкоры показали себя грозным врагом новейшему кораблю. Когда дистанция до противника составляла всего лишь 38 кабельтовых, державший флаг на «Евстафий» командующий флотом вице-адмирал А. А. Эбергард приказал немедленно открыть огонь.
С первого же залпа русские комендоры накрыли «Гебен», и 12-дюймовый снаряд, пробив 127-мм броню, разорвался внутри кормового каземата левого борта, вызвав сильный пожар. Немцы, в то время заслуженно считавшиеся отличными артиллеристами и гордившиеся своей способностью поражать цель третьим залпом (перелет, недолет, накрытие), такого никак не ожидали. Противник резко изменил курс и открыл ответный огонь из своих 11-дюймовых орудий.
В дальнейшем сражение, известное как бой у мыса Сарыч, свелось к дуэли флагманских кораблей. К сожалению, плохая видимость и низко стелющийся дым не позволили вести прицельную стрельбу следовавшим в кильватерном строю за «Евстафием» русским линкорам «Иоанн Златоуст», «Пантелеймон», «Три Святителя» и «Ростислав». Но и огня одного корабля оказалось достаточно, и через 14 минут после начала боя «Гебен», получив 14 попаданий (в том числе три 305-мм снарядами) и явно опасаясь столь же меткой стрельбы других вступающих в бой кораблей, поспешил отвернуть. «Гебен» и только что появившийся на горизонте «Бреслау» скрылись в тумане, воспользовавшись своим преимуществом в скорости хода. Поединок со старым линкором обошелся «Гебену» дорого. Данные о потерях в его экипаже противоречивы, но по наиболее авторитетным источникам[107], они составили 164 человека (105 убитыми и 59 ранеными). «Евстафию» также пришлось несладко. Из 19 выпущенных «Гебеном» 280-мм снарядов четыре поразили русский флагманский корабль, нанеся ему ряд серьезных повреждений. «Евстафий» потерял 58 человек (в том числе 5 офицеров) команды – из них 34 (в т. ч. один из офицеров умер от ран) убитыми[108], что для столь скоротечного боя тоже чрезвычайно много.
В декабре 1914 г. «Гебен», возвращаясь из Трапезунда после конвоирования турецких транспортов, подорвался сразу на двух минах (русское минное заграждение у входа в Босфор из 585 мин). Корабль принял 600 тонн воды с обоих бортов и с большим трудом дошел до базы. Ввиду отсутствия у турок дока, необходимого для столь большого корабля, его ожидал длительный ремонт. Впоследствии «Гебен» также подрывался на русской мине, выходя на время из строя.
Повторная встреча бригады (причем до этого боя бригада разделилась, и два корабля – «Три Святителя» и «Пантелеймон» в начале боя не участвовали) с «Гебеном» состоялась полгода спустя. 10 мая 1915 г. у Босфора противники провели 22-минутный поединок на очень большой – 90 кабельтовых (порядка 16,5 тысячи метров) – дальности. Последняя и предопределила низкую результативность огня. Из 150 выпущенных немцами 280-мм снарядов в русские корабли не попал ни один. Наши линкоры послали в неприятеля сто шестьдесят девять 305-мм снарядов; три из них поразили «Гебен» и уничтожили одно 150-мм орудие, также была временно выведена из строя третья башня. Как отмечал очевидец – один из разрывов дал «сильный огонь и громадный столб дыма», долго стоявший над кораблем и некоторое время даже следовавший вместе с ним[109]. После чего линейный крейсер быстро ретировался.
Со вступлением в строй нового русского линкора-дредноута «Императрица Мария» ему осталось лишь прятаться на базе.
«Бреслау» же в походе 10–11 июня 1915 г. подвергся у Босфора торпедной атаке подводной лодки «Тюлень» и должен был, потеряв 7 человек убитыми, отступить перед торпедно-артиллерийской атакой шедших ему навстречу под турецким берегом двух русских эсминцев. Подорвавшись 18 июля на минах подводного заградителя «Краб», «Бреслау» принял 642 т воды и стал на длительный ремонт, продолжавшийся до конца февраля 1916 г.
2-я форма участия в борьбе за Проливы – это непосредственное участие русских кораблей в составе англо-французского флота в период осуществления Дарданелльской операции.
Речь идет о бронепалубном крейсере «Аскольд».