– В чем? – накинулась на Олю Лидка. – Чем я заслужила отсутствие любви? Я же не урод? Не зануда! Скажи, Артем! – Они обращаются к нему, потому что из всех мальчишек Артем самый неагрессивный. Он мирно ухаживает за своими домашними животными и даже за удавчиком. Но прямые ответы Артем дает редко: он ответственно относится ко всему и не ляпнет, что попало:
– Не знаю, – честно смотрит он на Лидку, с жалостью и презрением. Мальчишки всегда презирают ту, у которой нет любви. До шестого класса доучилась, а любовь так и не нашлась.
– Скажи ты, Оля! Ты больше понимаешь в этих вещах! – Лидка хватает Олю за рукав.
Оля отпрыгивает:
– Ищи ответ в журналах, Лидка! У тебя их вон сколько! – Оля отпрыгнула, потому что Лидка вцепилась в рукав. А впрочем, может быть, все наоборот – вцепляются в того, кто отпрыгивает, убегает, отказывает тебе в своем внимании. Лидка уверена: если не удержать, человек непременно сбежит. Так уже не раз было в Лидкиной жизни. Удрали от нее Богдан, и Леха, и Макарон. Теперь вот Андрей, высокий и спортивный. Но с ним еще не все ясно – так решила Лидка.
– Ответы в журналах, – подтвердила Надя-Сфинкс, – названия прикольные: «Тетя», «Мотя», «Зина», «Корзина», «Клюква», «Брюква». Класс! Они тебе все разъяснят, эти «Брюквы».
– Если сама ты дура, – добавил Леха.
– Ответы ищи в самой себе, – серьезно добавила Василиса прекрасная. Серьезные советы самые трудные. Василиса многому научилась у своего друга Платона, он в восьмом классе, очень сильный математик. – Сама не будь лохушкой, Лидка.
– Ты, Василиса, не своим умом живешь, тебя Платон научил. Ты его спасла всего один раз, а он теперь навсегда к тебе привязан.
– Спасла один раз, – Василиса тоже танцует, – зато от большой опасности. Его мама запихнула Платона в школу для вундеркиндов, особо одаренные дети не понравились Платону, они не хотели играть в хоккей, не срывали уроков. А маме было лестно, что сын в такой престижной школе. Платон с помощью Василисы еле убежал оттуда.
– Василиса, – вцепилась Лидка в карман Василисиной куртки, – как понравиться мальчику? Я готова любить, а меня – никто не готов.
Подошел Платон и тихо сказал:
– Кому завидуешь, у того и учись.
Восьмиклассник Платон умеет сказать самую суть. Василиса прекрасная с гордостью всех оглядела: видели, какой Платон – логика, спокойствие, самообладание. Сказал тихо, а все услышали. Лидка – первая.
– А если я всем завидую! – отчаянно завопила она. – И ничего смешного!
Они опять хохотали от всей души. Скорее всего потому, что это была правда. И смешно, что Лидка проболталась, она же не хотела сообщать всем на свете, что такая завистливая.
Агата перестала танцевать и смотрела на Лидку. Несуразный человек. Когда над кем-нибудь смеются все сразу, человека становится жалко.
– Лидка, Экстрасенсиха зря не говорит – найдешь ты свою любовь.
– А вдруг врет Экстрасенсиха? – Лидка верна себе, она доверчивая только с мальчишкой, в которого влюбилась. Влюбится и через пять минут считает его самым лучшим и самым порядочным. А он не ценит ее высокую оценку и убегает прочь.
– Экстрасенсиха интеллигентная и продвинутая дама, – вдруг вступил в разговор Гриша, самый умный.
– Дама, дама, – Лидка горячо кидалась на любого, кто ей возражал, – а я лично интеллигентных не люблю. Слишком много о себе понимают. И моя мама считает, что простые люди из провинции проще и лучше. И я в этом с мамой согласна. Вот и мы с мамой простые, из провинции, между прочим. А интеллигенцию не любим.
– Люби, кого хочешь, – помрачнел Гриша, – но не хвались провинцией.
– Почему не похвалиться? У нас там были все друг с другом знакомы, а через одного – родственники.
– И спала ты на печке? – вдруг спросила Оля и поморгала простодушно ярко-голубыми глазами.
– При чем здесь печка? Печка еще какая-то, – Лидка не знала, как ответить Оле. Наверное, потому, что спала она в своем райцентре действительно на печке.
– Печка – это хорошо. Особенно для кота, – к ним подошла Клизма, она в сотый раз искала на бульваре кота Рыжика. – Я часто жалею, что в городской квартире нет печки для Рыжика, он спит на подушке или на батарее. Но этот однолюб опять сбежал! Не видели его?
Не успела математичка задать вопрос, как все закричали:
– Сбежал!
– Опять!
– У него поиск счастья! И он его находит!
– А ты, Князева, бестолковая лохушка! Мечешься не там, где надо!
– Не надо нападать друг на друга, – Клизма устало сказала, она долго искала Рыжика, а надежды было мало, – вы должны быть дружными. Дружный класс потом помнится всю жизнь, до глубокой старости.
– Глубокая старость не скоро, – смеялась Агата, – а не нападать как-то скучно. Правда, Леха?
Леха встрепенулся:
– Ага! Скучно.
– И не изменять скучновато, – ехидно сказала Лехе Оля. Она дружит с Агатой и поддерживает ее. Правда, больше она любит Агату, когда Агата с Лехой в ссоре. Тогда зависти нет, а просыпается сочувствие. Такое иногда бывает с подругами.
– Рыжик! Рыжик! Рыжик! – звала Клизма, двинувшись по дорожке Вечной радости. – Колбаска! Рыбка! Котлетка! – Она брела по бульвару, а из куста на нее весело глядели два глаза, похожих на незрелый крыжовник – зеленые в полоску. А рядом с крыжовниками еще два глаза выглядывали из куста – желтые и лукавые.
Появился на бульваре незнакомый парень – крепкий, ноги короткие, лицо завязано косынкой, видны лишь глаза.
– Скинхед, – догадались шестиклассники.
– Мочат всех подряд, – тихо сказал Сергей и обнял свою Варвару.
– А вдруг он согласится перевоспитаться? – вскрикнула Лидка и кинулась вдогонку за скинхедом.
– Отвали, – пробубнил он сквозь платок, – не преследуй, хуже будет. Ты что, совсем? Не видишь, кто я?
– А вдруг это любовь с первого взгляда? И у тебя, скин, тоже первый взгляд?
– Отвянь по-хорошему, – он ускорил шаг, – еще увижу – замочу.
– Не мочи! – Лидка не отставала. – От ненависти до любви один шаг, так пишут в журнале «Мотя»!
Но он ухитрился кинуть ей под ноги ледышку, она споткнулась, поскользнулась, растянулась на дорожке во весь рост. Когда поднялась, его уже не было. Его голос показался ей знакомым. Но где она его слышала? Когда? Вспомнить не удавалось. Лидка вернулась к своему шестому «Б».
– Настырная! Догнала?
– А он? Они же злобные!
– Скины только в банде смелые!
– Упрыгал, как кузнечик! Скажи спасибо, не замочил!
Лидка стала пищать:
– Он хороший! Просто попал в плохую компанию! Нарочно платочек на табло нацепил, а сам и не бандит вовсе!
– Надежда умирает последней, – Гриша иронически смотрел на нее, – ты всех своих горячо любимых забываешь быстро? Или всю жизнь помнишь?
– Кого как, – честно призналась Лидка, – а больше всех я любила одного.
– Кого? – заволновались девчонки. Любая сплетня интересна, особенно про Лидку.
– Прикол! Может, Богдана? Его не забудешь, он весь наш класс обокрал – мобильники, плееры, диски – все тогда уволок! Ворюга!
– Он просто пошутил! Но я не его больше всех любила!
– Сашу из вольной борьбы? Чемпиона?
– Или, может, Макарона? Худенький, жалеть надо – ты и жалела. А он сбежал на другой конец бульвара!
– Не его. Я больше всех привязалась к Виртуалу! Вот к кому! А он исчез, испарился, растворился!
– Вот как ты его достала, Лидка! – Надя-Сфинкс ни капли не жалеет Лидку. Наде кажется, что Лидка целится на всех мальчишек, готова любого отбить, а уж такого завидного парня, как Барбосов, тем более. И Надя-Сфинкс встала между Барбосовым и Лидкой Князевой и сказала. – А ты поищи Виртуала. Где-нибудь он скрывается, найди.
– Мы все его любили, – добавила Агата, – прикольный Виртуал.
Леха услышал только одно слово «любили» и засопел, как ревнивый тигр.
Экстрасенсиха шла обратно, накупила полную сумку мороженого, остановилась:
– Морозика не видели? Мы с Попкой хотели его встретить, а он не появляется.
– Похитили, – вдруг злобно рявкнула Лидка, – взрослые люди, пожилые вполне, а все ищут друг дружку! «Видели? Не видели?»
Экстрасенсиха не рассердилась, а задумчиво ответила:
– Старость? Она, Лида, не в цифрах. Можно и в двенадцать лет быть не молодой, а расчетливой теткой. Я ни на кого не намекаю. Знаете, дети, возраст – готовность идти. А если устал и стоишь на месте – стареешь не по дням, а по часам. И если не теряешь надежды – молодость при тебе.
По бульвару мчался Морозик:
– Экстрасенсиха! – Длинная красная шуба развевалась от скорости, под ней виднелись тренировочные брюки, вытянутые на коленях – домашняя одежда самых уютных мужчин.
– Я так рад, что вижу тебя, Экстрасенсиха! Беспокоюсь! Эсэмэсок отправил столько! А ты – без ответа!
– Беспокойся так, чтобы не беспокоить других. Иначе неинтеллигентно, – она говорила хмуро, а глаза повеселели – он нашелся.
Лидка, как всегда, вовремя, спохватилась:
– Экстрасенсиха! Верните на Лунный бульвар Виртуала! Слабó?
Лидка, как всегда, вовремя, спохватилась:
– Экстрасенсиха! Верните на Лунный бульвар Виртуала! Слабó?
– Отстань, – не так уж интеллигентно отмахнулась Экстрасенсиха. – Он моя настоящая любовь, а вы не возвращаете!
– А прохожий Андрей? А ворюга Богдан? А Леха, который не поделился с тобой, когда откопал клад?
– Это несерьезно, – Лидка уверенно заявила. Так твердо говорят те, у кого не сложилась вечная любовь.
– Я ей клад не обещал! – на всякий случай крикнул Леха и покосился на Агату: пусть не думает, что и с Лидкой он ей изменил. Это сама Лидка тогда пыталась отбить Леху, Князева сдуру решила: раз Леха и Агата поругались на всю жизнь, то Леха свободен, и можно очаровать его. Воспользоваться хотела, лохушка Лидка. Не понимает, что ссора – часть любви, а вовсе не ее окончание.
Тут Лидка вспомнила:
– Я видела скина, а это был тот самый Андрей, которого мама уволокла от меня!
– Ты чего? Тот был высокий, во такой! А этот метр с кепкой, во такой! – показал Серега.
– Все равно он! Голос слышала – его голос!
– Держись от скина подальше, они все психи без башни! – Барбосов больше других знает о жизни улицы, он гоняет на мотоцикле, пусть это на самом деле велосипед – всех видит, всех может разгадать.
– Лидка, а твой скин лысый?
– В шапке. И лицо косынкой, завязано.
– Догнала его? Ну и спросила бы, как звать, – этот вредный совет дала Сфинкс.
– Убежал от меня, – Лидка призналась, девчонки захихикали. А мальчишки презрительно поморщились. Мальчишкам нравятся успешные девочки, а не те, от кого даже преступники убегают.
– Голос знакомый, хотя и через косынку. Я не сразу вспомнила, а теперь вспомнила, – Лидка настаивала, убеждала их, а больше всего – себя, – он!
– Это, Лидка, у тебя дежа вю, – вдруг сказала умное слово Надя-Сфинкс. Мнимая память. У меня тоже один раз было дежа вю. Пришла в универсам и помню, что была здесь. Даже помню, что покупала пиво. А пива не пью, и в магазине этом не была сроду. Мнимая память – дежа вю. У тонко организованных людей бывает, по телевизору психолог говорил!
– Умное слово, культурное, – засмеялся ехидно Барбосов, – про это дежа вю Земфира поет.
– А еще моя бабушка поет, когда капусту шинкует: «Все, что было не со мной, помню». Любимая песня. Я ей теперь скажу, бабушка любит разные турецкие слова.
– Французское слово, – сказал самый умный Гриша, – французское, а не турецкое.
– Гриша, трудно быть самым умным? – зловредно спросил Леха. Он считает, что на любого можно смотреть с превосходством, а уж на умного тем более.
– Глупым труднее, – находчивый Гриша не даст себя развести. По-человечески говоря – обмануть или разыграть.
– Умным тяжелее, – уверенно сказал Барбосов.
– А ты попробуй, – не сдался самый умный Гриша.
Над силачом Барбосовым и над вспыльчивым Лехой обычно не смеются. А тут зафыркали. Ядовитые ответы шестой класс умеет ценить. И вообще: считать, что умный хуже, чем глупый, очень глупо. В двенадцать лет это начинают понимать.
Мимо проходит писательница.
– Здрасте! – закричали они, а Лидка кинулась к писательнице:
– Я встретила скина на этой дорожке! У меня на него дежа вю!
– Дежа вю? Держись от скина подальше, Лида, от них всегда беды.
– А вы верните мне Виртуала! Мне он один нужен! Больше никто!
И вдруг Агата поддержала Лидку:
– Виртуала так давно нет. А такой он классный!
– Посмотрим, – засмеялась писательница, – я рада, что одни мои персонажи нравятся другим моим персонажам.
И она заторопилась к себе, на столе ее ждала новая недописанная повесть. И шестиклассники были в ней главными героями – самый умный Гриша, и Леха, и Агата, и Оля. Все они стали любимыми ее друзьями.
Никто в это время не посмотрел на дальнюю дорожку Вечной радости. И писательница не заметила ничего интересного, хотя считает себя очень наблюдательной.
Там, по дорожке, крался скинхед, он прижимал к уху мобильный и почти шептал:
– Мама! Опять эти, опять там же. И девчонка Лидка здесь, пробовала преследовать, но я сумел уйти. Прием! Прием!
– Умница, сыночек. Таких надо обманывать любыми способами.
– Я – любым. Присел и так шел вприсядку, чтобы быть меньше ростом. Удалось убежать, а креветки купил, как ты просила – к пиву.
Эти приемы разведчика очень нравились самому Андрею. Хотя никаким разведчиком он не был. А был обычным избалованным мальчиком.
Все любят приключения. Только Лидка не рада приключениям и случайным встречам. Она ищет не приключений, не тайн, не загадок. Лидка ищет любовь, обычную, вечную. Как будто любовь бывает обычной. И вечной.
– Мама, я замотал лицо бонданой, чтобы она меня не схапала.
– Ты очень талантливый мальчик. Берегись назойливых девчонок.
А писательница пришла к себе, сразу села к столу и написала на отдельном листочке: «Вернуть Виртуала». Это был примерный план будущей повести. Важно ничего не забыть, не пропустить и свести концы с концами. Думаете, это легко? А вы попробуйте. Пока только Галя решается сочинять повести, романы и поэмы. Получается у нее так себе, но она упорная, как все графоманы. «А вдруг научится? – подумала писательница. – Настырные иногда побеждают. Да, их не любят, а им и не надо. Странные люди».
* * *Бомбина с Гришей сидят на любимой скамейке.
– Почему ты грустная, Бомбина?
– Я не грустная, тебе показалось. – Так почему-то любят отвечать все грустные. Трудно сразу без разбега сказать причину. Она хочет, чтобы он спросил еще раз и вообще настаивал. А она – чтобы упиралась. Не зря Гриша самый умный в своем классе. Он догадался, что отставать от Бомбины не надо. Девочки часто бывают такими непонятными, они хотят быть загадочными, при этом они не возражают против того, чтобы их понимали.
– Я же вижу, Бомбина. Глаза грустные, не улыбаешься и на воспитанников смотришь серьезно, без прикола. Скажи, кто обидел, с любым разберусь. – И он как будто случайно выставил большой кулак. Гриша знает, что интеллигентность и образованность вовсе не обязательно бывают у слабаков и трусов.
Бомбина отмахивалась, отнекивалась, но вздыхала и печально смотрела вдаль. Тут ей стало жалко себя, она поплакала, утерлась платочком и наконец выговорила:
– В классе дразнят.
– Тебя? Да за что тебя дразнить? Ты красавица, умница, – тут Гриша замолчал. Невольно получился портрет собаки Лейлы, про нее все на бульваре говорят: красавица-умница.
Бомбина тоже это заметила, прыснула и ответила:
– Все Лейлу так называют – красавица-умница, хотя она только красавица.
– Тебя все уважают: они дурака валяют, а ты учишься и работаешь, гувернантка – ответственная профессия. А вы что тут толчетесь? – это Гриша прикрикнул на Кирочку и Кристину, – слушаете взрослые разговоры, невоспитанные дети! – И опять притих: получалось, что он упрекает их гувернантку Бомбину за плохое воспитание воспитанников. Она увидела, что ему неловко, и погладила самого умного по шапке:
– Они и правда воспитаны так себе, но что поделаешь? Не хуже всех на Лунном бульваре.
– Нам интересно, – дружно сказали воспитанники, – а за что они тебя, Бомбина, дразнят? Они же в вашем десятом классе все с прибабахом. Алиска матерится, как Барбосов. – Ксенька толстая, а голос писклявый! – это Кирилл взялся критиковать взрослых ребят и девочек, – Маскин – ловелас известный, Коля сам говорит, что он от батона родился.
– Это как? – поинтересовалась Кристиночка.
– Не знаю, – честно ответил Кирилл, – скажи ты, Бомбина. Ты же должна отвечать на любые наши вопросы, чтобы мы были развитыми.
– Не знаю, правда. Идите, играйте в мяч или в зоопарк. Возьми, Кристиночка, ослика, козлика, птичку и уточку, – она вытряхнула из сумки на скамейку всех животных, малыши собрали их и ушли не очень далеко, чтобы слышать все самое интересное.
– Дразнят, Гриша, за то, что я старше тебя, – и она опять всхлипнула. – Алиска говорит: «Ты ему в мамы годишься», а Юлька говорит: «Не притворяйся красавицей, красавица у нас я, у меня ноги на одиннадцать сантиметров длиннее». На всю голову поведенная Юлька на этих своих ногах. А Ксенька говорит: «Он тебя бросит, променяет на молоденькую. В фильмах мужики всегда так поступают». Горькие слезы текли по румяным щекам Бомбины, Гриша вынул платок. У таких самых умных всегда в кармане чистенький выглаженный носовой платок. Гриша вытер слезы своей любимой Бомбины:
– Пошлые лохушки твои девчонки. А ты научись держать удар – не поддаваться. Я не сразу научился. Это теперь я стрессоустойчивый. А раньше меня тоже доставали в классе. Еще как! Но я сказал себе: «Плевать». И натренировался в этом пофигизме. И ты, Бомбина, забей на их высказывания умные, они же все лохушки. И я никогда тебя не брошу. И у нас с тобой разница всего в четыре года, а разве бывают матери в четыре года? Лохушки!
– Три года, четыре месяца и два дня, – тихо сказала она. Значит, специально считала, мучил ее, дурочку, этот вопрос: он моложе, а я старше.