— Угу, на моем дне рождения и без меня.
— Зачем ты им нужна? Веселье организовала, пусть теперь веселятся. — Снова залез ей под платье.
— Дима, прекрати. Все, иди, мне надо переодеться. — Попыталась встать, но он не позволил.
— Как я могу прекратить, если ты меня провоцируешь?
— Я тебя провоцирую?
— Конечно. Своим удовольствием провоцируешь. Тебе же нравится. Я знаю.
Выше резинки чулок его пальцы не поднимались, но этого хватало обоим, чтобы забыть, как дышать. Он начал целовать ее шею, и Катя умоляюще прошептала:
— Дима, иди… Давай после квеста уедем. Вот сыграем в прятки и сразу уедем…
— Наконец-то ты дошла до этой здравой мысли. — Натянул платье на ее плечи и поправил длинные волосы.
— Крапивин, как ты без меня жил все это время? — Тут же принялась застегивать пуговицы.
Он вздохнул и поднял ее со своих колен.
— Только чулочки оставь, не снимай. — Одернул бежевый пиджак и шагнул к двери.
— Я запомнила, что ты мне не ответил.
По его лицу тенью пробежала какая-то мысль. Будто собирался ответить, но потом передумал.
— Потом скажу. Сейчас точно не время.
Своего восемнадцатилетия Шаурина ждала с особенным чувством. Казалось, в этот день произойдет нечто удивительное. Но, открыв глаза рано утром двадцать четвертого ноября, она, к собственному прискорбию, не ощутила ничего подобного. И вообще праздника не ощутила. Только позже, когда со всех сторон посыпались поздравления и пожелания, всколыхнулась в груди радость. С Димкиным появлением радость стала горячее. Ярче. Так и клубилась в груди, вырываясь то смехом, то мокрым взглядом. Никогда не считала себя сентиментальной особой, но, если все вокруг пронизано весельем, любовью, щемящей добротой, поневоле расчувствуешься.
Однако без воодушевления Катя ждала начала квеста в реальности «Прятки в темноте». Душа рвалась смотаться куда-нибудь с Крапивиным, а совесть не позволяла.
— Ни разу не участвовал в таком абсурде.
— Пора попробовать, Дима. Иногда из абсурда что-то дельное выходит, — приободрил Ваня.
— А я не люблю такие игры и вообще не понимаю, какой смысл бегать друг за другом в темноте.
— Смысл в эмоциях, в ощущениях. Ты только представь…
— Нет, Катрин, не представляю. Я визуал, для меня эмоции — это цвета, краски. В темноте — какие эмоции?
— Не по тебе, Дима, квадрат Малевича, — усмехнулась Алёна. — Я тоже ни в каких квестах никогда не участвовала, но хочу попробовать. И не смей нас с Ваней бросать на растерзание этим юным и смелым, слышишь! — рассмеялась девушка, и Крапивин поддержал ее мягким смехом.
— Человек пятнадцать соберется. Чем больше народу, тем лучше, — вставил Никита. — Сейчас все подъедут, и начнется самый треш.
— Не переживай, Крапивин, — шепнула Катя, — не все же знают тебя в лицо, для них ты будешь просто Дима. Мы им не скажем, кто ты.
— Это меня успокаивает. Очень.
— Расслабься, это же развлечение, все будет хорошо.
Когда в VIP-комнате клуба «Let’s Play» собрались все участники, появился ведущий, чтобы обсудить правила игры. Хотя слушал Крапивин внимательно, ему было все равно, кто кого будет ловить и кто чья жертва. Свою жертву он уже выбрал.
<br />
Участникам предстояло разделиться на две группы: Охотники и Тени. По общей договоренности решили, что парни будут ловить девушек. Так интереснее и веселее. Пойманную Тень Охотник должен привести на кон — единственное светящееся место во всей локации.
Первыми в лабиринт запустили Теней, позволяя им спрятаться.
— Ну, держитесь, девки, — ухмыльнулся Ваня, надевая на запястье специальный светящийся браслет. Такие выдали всем парням, чтобы они могли различать друг друга в темноте.
Наконец Охотников пустили вслед за Тенями. Игра началась.
Попав в локацию Крапивин, наверное, как и все, ощутил острый дискомфорт. Кромешная тьма совершенно дезориентировала и обескуражила. Реальность исчезла, а вместе с ней пропало ощущение времени и пространства. Осторожно ступая, игроки медленно разбредались по лабиринту. Они делали первые несмелые шаги, и только Дима дольше всех не мог двинуться с места.
Несколько минут он по привычке напрягал глаза, пытаясь что-то разглядеть, но скоро перестал. С открытыми или с закрытыми глазами – не было никакой разницы. Браслет на руке позволял только обнаружить Охотника в помещении, но не служил источником света и никак не помогал в этой непроглядной тьме.
Дима двинулся вперед, тут же уткнувшись ладонями в стену. Не отрывая руки от гладкой поверхности, он пошел вдоль стены, ища проход в следующую комнату. Найдя узкий лаз, он протиснулся в него и попал в другое помещение. Почему-то казалось, что эта комната меньше, чем та, в которой был до этого. Не мог объяснить это чувство, наверное, включилось какое-то внутреннее зрение. Желая проверить это, он обошел комнату по периметру. Примерно посчитав свои шаги, понял, что оказался прав. Решил доверять себе, отдаться только ощущениям. В конце концов в реальной жизни ему не светит такое удовольствие.
Темнота выворачивала наизнанку, вытаскивала наружу все спрятанное, превращала в кого-то другого. Постепенно ощущение страха перестало холодить легкие, он окончательно вжился в роль охотника, стал зверем, идя только на звук и запах, прислушиваясь к каждому шороху и скрипу.
Время от времени в тишине, наряду со звуковыми эффектами, раздавались вопли игроков. Охотники ловили Теней, а Тени пытались убежать от Охотников. Организаторы добавляли драйва, пугая и тех, и других.
Крапивину повезло: он нашел кого-то в шкафу. Не стесняясь, начал общупывать свою жертву, чтобы определить, кого поймал. Девушка сдавленно пискнула и вырвалась. Алёнка. На ней одной была надета футболка без рукавов.
Ничуть не расстроившись, что упустил Тень, Дима пошел дальше. Исследуя пространство, натыкался на разные предметы. То на что-то гладкое и холодное, как металл, то на мягкое, как вата. В одной из ниш обнаружил ключ. Теперь бы найти заветную дверь от тайной комнаты, в которой, по словам ведущего, спрятаны маленькие сюрпризы для игроков. Еще бы Шаурину найти. В локации более пятидесяти мест, где можно спрятаться, но Катька точно не будет сидеть где-то в углу. Она, скорее, будет красться вслед за Охотником.
В какой-то момент Диме начало казаться, что он кружит в одном месте. Шуршащая штора, которую нащупал и собирался отодвинуть, ему уже встречалась. Услышав шорох, Крапивин на секунду замер, затем неслышно отступил назад, спрятал руку с браслетом за спину и снова застыл на месте, весь настроившись на доносившийся спереди звук. Ему вдруг почудилось, что это Катя. Или от так сильно хотел, чтобы это, наконец, была Катя.
Раздалось шуршание шторы, почувствовался тонкий аромат духов.
Дима улыбнулся. Катя. Точно она. Прямо перед ним.
Она пошла. Неслышно ступая. Воздух рядом колыхнулся, и Крапивин схватил девушку.Шаурина пронзительно взвизгнула.
Дима улыбнулся. Катя. Точно она. Прямо перед ним.
Она пошла. Неслышно ступая. Воздух рядом колыхнулся, и Крапивин схватил девушку.
Шаурина пронзительно взвизгнула.
— Дима, ты ошалел, а если б это была не я! — горячим шепотом возмутилась объятиям и поцелуям, потому что Крапивин пристал к ней еще до того, как она себя выдала.
По правилам игры участникам нельзя разговаривать. За это штрафовали. Особенно эмоциональные игроки платили за свою несдержанность приличную сумму
— Я знаю, что это ты, — шепнул, продолжая сжимать ее в кольце сильных рук.
Как он мог не узнать? Даже если бы от нее не пахло духами, все равно узнал бы. Прикоснулся к ней, потрогал лицо. Никогда бы ни с кем не перепутал. Как она сложена, ее пропорции тела и черты лица он отчетливо помнил, до мельчайших деталей. У него такая работа, и глаза — его рабочий инструмент. Прибавить к этому отличную зрительную память… Он бы нашел Катьку даже по обхвату запястья.
— Если ты забыл, это мы друг друга не видим, а ведущий нас — прекрасно, — решилась Катя все же напомнить Крапивину, где они находятся, а то он, кажется, совсем забылся. Скоро прям тут раздевать ее начнет. Она, конечно, отважная, но не настолько.
— Мне кажется, местных организаторов уже ничем не удивишь. К тому же, они явно сейчас в другой стороне, там, где кто-то отчаянно матерится. Ключ.
— Что ключ?
— Я ключ нашел теперь надо найти эту тайную комнату.
— Правда? — обрадовалась Катя, еле сдерживаясь, чтобы не запищать, иначе вся их конспирация полетит к чертям. — Далеко отсюда нашел?
— Нет.
Катя потянула его за руку, увлекая к стене. Там, откуда она пришла, двери в тайную комнату точно не было, Дима где-то здесь ее пропустил. Дверь не может быть далеко от ключа. К тому же, возможно, Диме показалось, что ключ нашелся недалеко. В темноте очень трудно измерить расстояние. Ей самой легче ориентироваться, лишь потому что она уже играла в такие квесты и знакома с некоторыми здешними «фишками».
— Специально будешь искать — хрен найдешь, — раздраженно пробурчала Катя. Другой раз точно не стала бы отсиживаться в тайной комнате, но сейчас это их с Димкой спасение от посторонних глаз и ушей.
Вот только вдвоем в такой непроглядной темноте двигаться намного труднее. Это как дышать или петь в унисон. Нужно очень хорошо настроиться друг на друга и пытаться улавливать уже даже не движения, а мысли; стараться предугадывать жесты, став продолжением друг друга, когда один начинал, а второй заканчивал.
— Стой, — шепнул Дима.
По движению светящегося браслета Катя поняла, что он, наконец, обнаружил дверь и теперь нащупывал замочную скважину.
— Ура, — прошептала она и скользнула вслед за Димой в дверной проем. После того, как дверь захлопнулась, вздохнула свободнее.
— Стой, не двигайся, — снова велел Крапивин.
— Ты территорию обследуешь? — Она послушно пристыла к месту, следя глазами за светящимся браслетом.
— Иди сюда. Смелее. Тут чисто, никаких препятствий.
Катя шагнула на флуоресцентное свечение, и Дима поймал ее за руку, когда она тронула его запястье.
— Сядь. Вот так. Чтобы мне не ловить тебя по всей комнате. — Заставил ее усесться на стол.
— От очков у меня уже переносица болит и голова, какая-то жесткая резинка мне попалась, — пожаловалась Шаурина и сняла защитные очки.
— Оставайся здесь, я сейчас приду.
— Ты куда?
— Я сейчас.
— Дима! — запаниковала Катя, но он уже отошел от нее и, судя по звуку, открыл дверь. — Дима, ты сейчас там потеряешься!
— Сиди здесь. Тогда я точно не потеряюсь. Поняла? Сиди на месте и не двигайся. Только попробуй с места сдвинуться, — строго предупредил Крапивин.
— Хорошо, сижу, — шепнула она и тревожно притихла.
Димы не было всего несколько минут, но в кромешной темноте ожидание казалось бесконечным, потому что ощущение времени совершенно стерлось. Чуть позже скрежет ключа в замке заставил немного напрячься. Это мог быть кто угодно, вдруг оставленные игрокам ключи ко всем дверям подходят. Но сомнения быстро рассеялись.
— Крапивин, ты в темноте видишь? — удивилась его уверенным движениям.
— Нет, просто помню, что от двери надо сделать три шага и потом будет стол.
— Я уже хотела весь алкоголь без тебя выпить. — За то время, пока была одна, успела обшарить стол руками и обнаружила «сюрпризы», о которых предупреждал ведущий.
— Непростительная грубость с твоей стороны. — Дима тоже снял защитные очки и потер переносицу.
— Вот это я понимаю, у меня день рождения. Давай попробуем, что там.
— Валерьянка. Для успокоения таких активных игроков, как ты.
— Или спирт, — хихикнула Шаурина.
— Я пока тебя ловил, успел Алёнку облапать, по груди понял, что не мое.
— Крапивин, я тебя придушу! И вообще, может, это не Алёнка была…
— Она. У нее тоже волосы длинные и распущенные. И что сразу Крапивин? Не я правила придумывал.
Катя открыла первую мини-бутылочку и поднесла ее к носу.
— Это точно не валерьянка. Спиртное. Что-то крепкое, по-моему. И противное по запаху. — Хотела глотнуть чуть-чуть, чтобы только попробовать, но неловко опрокинула довольно большую порцию, обожгла рот и горло. — Господи, вот сволочи… что они туда налили? — еле выдавила из себя, приложив ладонь к груди.
— Мать… и мачеха, — выругался Крапивин, глотнув за Катькой, — абсент… твою ж… — прижал к губам тыльную сторону ладони.
— Вот блин, не могли без фантиков положить, — разозлилась Шаурина, выронив конфету, которой собиралась закусить.
— С золотинкой жуй, — еще умудрился пошутить Крапивин.
— Дай руку. — Вложил ей в ладонь шоколад без фантика и убрал бутылочку с абсентом на пол. — Нормально? — спросил через минуту, услышав свободный Катькин вздох.
— Нормально. Там же не может быть три бутылки абсента, давай посмотрим, что в следующей?
— Бутылки… — усмехнулся Димка. — Там бутылка на два хороших глотка.
— Так чего ж ты тогда абсент у меня забрал?
— Потому что после двух глотков абсента мне придется тебя отсюда на себе выносить. — Дай сначала я попробую. А то, может, тебе это тоже пить нельзя. — Забрал у нее из рук «миниатюрку», которую она уже успела схватить со стола.
— Что там? — Обняла Диму руками, придвинувшись ближе к краю стола.
— Виски.
— Нормально. Давай сюда. Будет что вспомнить.
— Ужас.
— Нет, Крапивин, ужас, это не пить виски с горла в тайной комнате, а то, что я, ради тебя, как идиотка, пришла сюда в чулках. И пока я лазила по всяким проходам, ведущий, наверное, вдоволь насмотрелся на мои ажурные резиночки.
— Красотка.
— Да вообще. — Глотнула спиртное. — О, не крепкое какое-то…
— Пффф, после абсента-то, — усмехнулся Дима. — Мне уже начинает нравиться эта игра.
— Дима, ты понимаешь, что после этого будешь потерян для общества?
— Невозможно потерян. Меня точно теперь не найти. Тебя, кстати, тоже. Еще пару глотков и начнем любовью заниматься.
— Здесь? А я думала, что второй раз у нас будет на лепестках роз и под Лунную сонату.
— Я тоже думал, но у нас нет другого выхода. Только не под Лунную сонату. Лучше вообще без музыки, а то я подпевать начну, а у меня голоса нет.
Катька тихонько рассмеялась:
— Крапивин, ты точно не в себе.
— Это не я, это алкоголь и стресс. Снимать надо.
— Что снимать?
— Стресс. Ну, и одежду, конечно.
— Вот после третьей я и подумаю, отдаться тебе или нет.
— Да ладно. Еще думать будешь? Тогда точно надо третью выпивать, а то я не могу остаться без приза. Где моя награда? Хочу награду. Я же нашел свою Тень.
— Давай, Дима, пробуй. Ты первый. Ты как этот… сапер.
— Ага. Какой проводок режем? Красный или синий?
— Дима, режем все. — Засмеявшись, уткнулась носом ему в плечо. По телу прошла жаркая волна.
В третьей бутылочке оказался сладкий ликер. Выпился он быстро и с удовольствием — как съедается легкий десерт после плотного обеда.
— Амаретто, — вздохнул Крапивин, — господи, какая дрянь. Никогда не думал, что мне суждено умереть от паленого алкоголя.
Катя подавилась смешком и сделала последний глоток ликера.
— И конфеты тут невкусные, да? Какие-то с хрустяшками.
— Отвратительные. — Его руки поползли по ее плечам и замерли у основания шеи под волосами. — Ты постриглась.
— Да.
Она постриглась двумя днями раньше, так сказать отрезала свое детство. Всю жизнь носила волосы длинной почти до поясницы, но это, скорее, прихоть родителей, чем ее собственное желание. Всем девочкам косы отращивают, вот и ей растили. Она обещала не трогать их до восемнадцати лет. Теперь у нее волосы чуть ниже лопаток.
— Так хорошо. Мне нравится, — одобрительно отозвался Дима, взял ее за голову, нашел губами губы, вовлекая в тяжкий дурман поцелуев.
Они с Катей всегда чувствовали друг к другу особенную близость, которая после их первого секса еще больше обострилась — возросла и стала бесконтрольной. Катерина, наверное, ощущала то же самое. Только так он мог объяснить ее вспышки и резкую смену настроения. Темнота уравновесила их. До этого пугающая и недружелюбная она стала для них гостеприимной и понятной. Заключилась в целый мир, состоящий только из их запахов, прикосновений, вкуса ликера на губах.
Возбуждение делало Катю невероятно красивой. Сейчас он ее не видел, но помнил. Разгоряченную и шальную. Порывистую, но покорную. Наедине она становилась ему податливой. Он прикасался к ней, и она таяла, не замыкаясь и не скрывая своего удовольствия. Целовал ее — и сам сходил с ума от ее нежности. Желание, сидевшее до этого момента внутри сжатой пружиной, вдруг расправилось и электрическим током ударило по венам.
— Сказала, что переоденешься. — Под платьем обнаружил подаренное белье — узнал шероховатое кружево и россыпь холодных камней.
— Передумала.
Как хорошо, что передумала.
Ему весь вечер казалось, что, как только они останутся наедине, он первым делом снимет с нее платье и белье. Но получилось по-другому: захваченный новыми ощущениями, он не спешил. У него отняли зрение, сохранили только возможность чувствовать и осязать, переживая контраст между небрежной крупной вязкой шерстяного платья и виртуозным плетением тончайшего кружева.
Все у него забрали. Оставили только бездумное следование собственным инстинктам. Расстегивая пуговицы, словно отвоевывал желанное тело. Касаясь языком пылающей кожи, отнимал дыхание. Целуя мягкие губы, заставлял ни о чем больше не думать. И сам про все забывал.
— Подожди… — Катя прервала поцелуй и чуть отклонилась.
Хотела стянуть с него одежду. Ей тоже нужно его коснуться. Чувствовать под ладонями горячую кожу, а не ткань рубашки.
Чуть царапая, провела ноготками по шее, ухватилась за ворот, начала расстегивать мелкие пуговицы. Трудно они поддавались непослушным пальцам, но с несколькими удалось справиться.