— Это голос смирения или высокомерия? — спросил тот же мужчина в конце стола. Звали его Ли Пей, и лицо его, обрамленное седыми волосами, сморщенное и сухое, напоминало грецкий орех. Самый старший из присутствующих, представитель уходящего поколения, он резко отличался от других союзников Аня. Выходец из провинции, «хитрый крестьянин», как непочтительно отзывались о нем завистники, Ли Пей выкарабкался наверх еще во времена Мао и удержался там при его многочисленных преемниках, занимая разные посты в правительственном или даже партийном аппарате. Он пережил Культурную революцию, казни, расправы, чистки, реформы и всевозможные изменения идеологического курса. Многие относились к Ли Пею как к цинику и приспособленцу. Но это лишь часть истории. Подобно многим отъявленным циникам, он был оскорбленным в лучших чувствах идеалистом.
Председатель отпил глоток зеленого чая и поставил чашку на черный лакированный стол.
— Может быть, я повинен и в одном, и в другом. Но в невежестве меня обвинить трудно. Я знаю, что такое риск.
Еще один голос прозвучал за столом, негромкий и спокойный.
— Мы не должны смотреть только внутрь. Наполеон сказал: «Пусть Китай спит. Потому что когда он проснется, народы задрожат». Среди наших врагов есть и иностранцы, не желающие добра Срединному Царству. Они боятся, что при тебе Китай наконец очнется от спячки.
— Это отнюдь не теоретические рассуждения, — раздраженно сказал Сяо Тань. — Доклады, на которые я уже ссылался, вызывают самое серьезное беспокойство. Уж не забыли ли вы о том, что случилось с Ван Чан Люном на Тайване? Многие находили в нем сходство с тобой, а чем все кончилось? Здесь тебе могут противостоять такие же враги, те, кто мира боится больше, чем войны. Опасность велика и реальна. Все указывает на то, что некоего рода заговор уже существует.
— Некоего рода? — эхом отозвался Ань. — Ты предупреждаешь меня о международном заговоре, но понятия не имеешь, кто за ним стоит и каковы цели заговорщиков. Говорить о заговоре, не зная его природы, то же самое, что бросать слова на ветер.
— Ты хочешь знать наверняка? Тебе нужна полная уверенность? — спросил Сяо. — Но полная уверенность приходит только тогда, когда уже слишком поздно. Заговор, детали которого известны, уже не опасен. Но слухов, намеков, шепотов сейчас слишком много, чтобы их можно было игнорировать.
— Совпадения! Выдумки!
— Мне лично ясно, что в дело вовлечены члены нашего правительства. — Сяо с трудом давался спокойный тон. — Есть указания и на то, что определенные элементы в администрации США тоже не стоят в стороне.
— Это все слишком туманно, — запротестовал Ань. — Ценю твою заботу, но не понимаю, что я могу сделать, не подорвав доверие к тому примеру, который хочу подать.
— Пожалуйста, — начал Ван, — подумай и...
— Вы можете еще поговорить, — сказал Председатель, поднимаясь из-за стола. — А меня прошу извинить. У меня есть жена, которая уже начинает подумывать, что Китайская Народная Республика отняла у нее мужа. По крайней мере недавно она на это намекнула. И такая информация, в отличие от вашей, побуждает к действию.
Прозвучавший вслед за этим смех не развеял атмосферу тревоги и беспокойства.
Возможно, молодой Председатель просто не хотел знать об угрожающей ему опасности: реальная угроза пугала его меньше, чем последствия политической паранойи. Но остальные не могли позволить себе такого оптимизма. То, чего не знал Лю Ань, могло убить его.
Глава 8
Сент-Эндрюс-плаза, Нижний Манхэттен
В глаза как будто попал песок, мышцы ныли. Эмблер сидел на скамейке в уголке большой бетонной платформы, окруженной с трех сторон серыми, с одинаково безликими фасадами федеральными зданиями. Как и повсюду в нижнем Манхэттене, гигантские строения теснились друг к другу, словно борющиеся за воздух и свет деревья в густом лесу. В любом городе мира одного из этих небоскребов вполне хватило бы, чтобы стать местной достопримечательностью. Здесь же, в нижнем Манхэттене, ни один не производил какого-либо впечатления — места для индивидуальности здесь просто не оставалось. Эмблер положил ногу на ногу — сидеть было неудобно. Где-то неподалеку застучал отбойный молоток ремонтной бригады «Кон-Эд», и в голове моментально запульсировала боль. Он посмотрел на часы — на скамейке уже лежала прочитанная от корки до корки «Нью-Йорк пост». Уличный торговец с четырехколесной тележкой на другой стороне площади продавал засахаренные орешки. Эмблер уже подумывал о том, не купить ли пакетик, просто так, чтобы занять себя, но тут из подъехавшего черного «Таункара» вышел средних лет мужчина в куртке с вышитой надписью «Янкиз».
«Объект» прибыл.
Это был полноватый, с брюшком тип, заметно потеющий, несмотря на холод. Нервно оглядевшись, он поднялся по ступенькам, которые вели на площадь с тротуара. Человек вел себя так, как будто сознавал свою полную уязвимость и уже предчувствовал нечто зловещее. Его никто не сопровождал.
Эмблер медленно поднялся. И что дальше? Он еще накануне решил, что будет действовать по сценарию Аркадия в надежде на... На что? На что-нибудь. Озарение. Просветление. Инстинкт. Логику. Вполне вероятно, размышлял он, что весь спектакль — не более чем пробный прогон.
Навстречу Эмблеру быстро шла невысокая женщина на высоких каблуках и в зеленом виниловом плаще. У нее были роскошные вьющиеся блондинистые волосы, полные губы и серо-зеленые глаза. Глаза навели Эмблера на мысль о кошке, возможно, потому что, как и кошка, она совсем не моргала. В руках женщина держала совершенно неуместный коричневый бумажный пакет с ленчем. Подойдя ближе, она бросила взгляд на вращающиеся двери федерального здания с северной стороны плазы и, на мгновение потеряв ориентацию, столкнулась с Эмблером.
— О, простите, — негромко прошептала она и засеменила дальше, оставив в руках Эмблера коричневый пакет, в котором, как он уже понял, не было никакого ленча.
Мужчина в куртке «Янкиз» тем временем поднялся на плазу и повернул к одному из федеральных зданий. Оставалось примерно двадцать секунд.
Эмблер расстегнул пуговицы светло-коричневого плаща — такие попадались глазу куда ни посмотри — и достал из пакета оружие. Это был вороненый «рюгер» сорок четвертого калибра. «Пушка» куда более мощная, чем требовалось для данного дела, и слишком громкая.
Оглянувшись, он увидел, что блондинка уже заняла стратегическую позицию на скамейке у входа в здание, откуда ей была видна вся плаза.
И что дальше?
Сердце уже стучало. На пробный прогон не похоже.
Безумие.
С его стороны было безумием согласиться на это задание. Но и с их стороны было безумием предложить ему такое.
Объект резко остановился, огляделся и снова зашагал к зданию. Их разделяло теперь не более тридцати футов.
И в этот миг свет интуиции, как вынырнувшее из-за облака солнце, представил всю картину в ее истинном виде. Эмблер с полной ясностью понял то, что до сих пор казалось не вполне понятным. Конечно, они бы никогда к нему не обратились.
Аркадий, несомненно, говорил искренне, но искренность не гарантия правды. Взятая целиком, история выглядела совершенно невероятной: никакая организация никогда не позволила бы себе дать столь рискованное поручение тому, в ком у нее нет полной уверенности.
Он легко мог сообщить властям о готовящемся покушении, и объект взяли бы под охрану. Следовательно...
Следовательно, ситуация создана искусственно — его проверяют. А значит, патронов в барабане нет.
Объект находился футах в двадцати от него. Мужчина уверенно направлялся к зданию на восточной стороне плазы. Эмблер быстро повернулся к нему, выхватил из кармана плаща «рюгер» и, прицелившись в спину, нажал на спусковой крючок.
Негромкий сухой щелчок совершенно потерялся в шуме машин и стуке отбойного молотка. Изобразив удивление, Эмблер нажимал и нажимал на курок, пока барабан не повернулся полностью.
Блондинка на скамейке не спускала с него глаз, и Эмблер не сомневался, что вместе с ним она уже досчитала до шести.
Внезапное движение в поле периферийного зрения заставило его повернуть голову. Охранник на другой стороне плазы! Мужчина вытащил пистолет из-под короткого синего полупальто и уже занял исходное положение для стрельбы.
А вот его пистолет уж точно заряжен. Эмблер услышал резкий звук выстрела, и пуля с визгом прошла над ухом. Либо везунчик, либо хороший стрелок, успел подумать Эмблер — полтора-два дюйма левее, и он был бы убит.
Метнувшись к ступенькам на южной стороне плазы, Эмблер успел заметить, как торговец орешками, запаниковав, врезался тележкой в охранника. Да так удачно, что сбил того с ног. Эмблер услышал раздраженный крик и металлический стук упавшего на бетон пистолета.
Еще один показательный эпизод: случайный свидетель никогда бы не бросился туда, где стреляют. Следовательно, торговец тоже участник разыгранного здесь спектакля.
А вот его пистолет уж точно заряжен. Эмблер услышал резкий звук выстрела, и пуля с визгом прошла над ухом. Либо везунчик, либо хороший стрелок, успел подумать Эмблер — полтора-два дюйма левее, и он был бы убит.
Метнувшись к ступенькам на южной стороне плазы, Эмблер успел заметить, как торговец орешками, запаниковав, врезался тележкой в охранника. Да так удачно, что сбил того с ног. Эмблер услышал раздраженный крик и металлический стук упавшего на бетон пистолета.
Еще один показательный эпизод: случайный свидетель никогда бы не бросился туда, где стреляют. Следовательно, торговец тоже участник разыгранного здесь спектакля.
Эмблер услышал рев мотоцикла раньше, чем увидел выскочивший словно ниоткуда мощный черный «Дукати-Монстр». Лицо мотоциклиста закрывал щиток шлема.
Друг или враг?
— Садись! — крикнул парень в шлеме, притормозив, но не останавливаясь.
Эмблер не заставил просить себя дважды и прыгнул на заднее сиденье. В следующее мгновение «Дукати» с ревом сорвался с места. Времени анализировать не было — он знал, что должен довериться инстинкту.
— Держись крепче! — снова крикнул мотоциклист, поворачивая к ступенькам на другой стороне плазы. Эмблера подбросило.
Пешеходы на тротуаре с воплями рассыпались перед черным чудовищем. Парень в шлеме, однако, знал, что делает, и уже через несколько секунд мотоцикл влился в поток движения, проскользнув мимо мусоровоза, такси и фургончика Единой почтовой службы. Миновав два квартала, мотоциклист бросил взгляд в зеркальце заднего вида и, убедившись в отсутствии полиции, свернул на Дуэйн-стрит и остановился рядом с припаркованным у тротуара лимузином.
Это был темно-красный «Бентли» с водителем, как успел заметить Эмблер, в оливкового цвета ливрее. Дверца приглашающе открылась, и он быстро прыгнул на мягкое кожаное сиденье. Лимузин оказался полностью звуконепроницаемым — стоило дверце неторопливо, с достоинством закрыться, как городской шум моментально исчез. Просторный салон был устроен таким образом, чтобы пассажир мог не беспокоиться по поводу заглядывающих в машину любопытных пешеходов или мотоциклистов.
Тем не менее, вопреки ощущению отрезанности от мира, Эмблер был не один. Рядом с ним сидел мужчина, который, открыв окошечко в стеклянной перегородке, негромко обратился к водителю на странно звучащем языке.
— Ndik harten. Mos ki frike. Pac fat te mbare. Falemnderit.
Эмблер уже внимательнее посмотрел на шофера: грязные русые волосы, угловатое лицо, ничего примечательного. Лимузин плавно тронулся с места. Пассажир повернулся к Эмблеру и приветствовал его добродушным «Хелло».
И только тогда Эмблер понял, что знает этого человека. Так вот, оказывается, кого имел в виду Аркадий. Этого человека ты знаешь. Он работал с тобой. Правда, знал его Эмблер только по оперативному имени — Осирис. Впрочем, и тот знал его лишь как Таркина.
Крупный, полный мужчина лет шестидесяти с небольшим, лысый, если не считать рыжеватого пуха за ушами и на затылке. Осирис и в те времена, когда они работали в Подразделении политической стабилизации, не отличался стройной фигурой, но был удивительно легок на ногу и подвижен, учитывая его физический недостаток.
— Давно не виделись, — сказал Эмблер.
Осирис слегка повернул голову на голос и улыбнулся. Его голубые, слегка затуманенные глаза смотрели чуть в сторону.
— Да, не виделись давненько, — согласился он. Слепой от рождения, Осирис настолько умело ориентировался в обстановке, что слепота его часто оставалась незамеченной.
Воспринимая свет, текстуру одежды, шумы, он постоянно переводил тактильные и звуковые ощущения в зрительные образы. Впрочем, он вообще был настоящим талантом. Другого такого блистательного лингвиста Отдел консульских операций в своем штате просто не имел. Будучи экспертом по основным языкам, он знал десятки других, включая малоизвестные диалекты, и разбирался в сотне региональных акцентов. Осирис мог легко определить, родился немец в Дрездене или Лейпциге, Гессене или Тюрингии, различал около тридцати разных оттенков «уличного» арабского. В странах третьего мира, где на небольшой территории группировалось множество языков — например, в Нигерии, — умения Осириса оказывались поистине бесценными. Он мог прослушать запись, над которой неделю бились специалисты африканского отдела Госдепартамента, и мгновенно изложить суть какого-нибудь скорострельного монолога.
— Боюсь, наш водитель не владеет английским, — сказал человек, которого Эмблер знал только по оперативному псевдониму. — Зато по-албански говорит как король. Думаю, большинство соотечественников сочли бы его несколько жеманным. — Осирис нажал кнопку, и в разделительной перегородке открылся мини-бар, из которого он уверенно, без малейших колебаний, взял бутылку минеральной воды и разлил ее по двум стаканам. Эмблер взял свой. Осирис, выждав секундную паузу, свой. — Приношу извинения за дурацкий спектакль. Не сомневаюсь, что вам не составило труда во всем разобраться. Моим работодателям хотелось убедиться, что вы не подстава. Хотя с рекомендациями они успели ознакомиться.
Эмблер кивнул. Он и сам уже пришел к такому же выводу. Все случившееся на плазе было проверкой: люди, вышедшие на него, хотели убедиться в том, что он действительно выстрелит в человека, которого ему представили как правительственного агента. Оперативник, состоящий на государственной службе, никогда бы такого не сделал.
— Что «объект»? Парень в куртке «Янкиз»? Что с ним?
— Не знаю. К нам он не имеет никакого отношения. Федералы затеяли какое-то расследование махинаций в строительном бизнесе, а ваш герой согласился дать показания. Если вам показалось, что он напуган, то так оно и есть. С ним многие хотели бы встретиться и поговорить по душам. Но только не мы.
— Аркадий этого не знал.
— Аркадий передал вам то, что ему сказали мы. Человек мнит себя игроком и не догадывается, что его используют вслепую. — Осирис рассмеялся. — Я солгал ему, он солгал вам, но ложь прошла, потому что он верил в то, что говорил.
— Ценное уточнение. Откуда же мне знать, что вы не солгали и в чем-то другом? — Он посмотрел в зеркало заднего вида и снова испытал странное ощущение раздвоенности: рядом с полным, одутловатым Осирисом сидел человек, узнать которого Эмблер сразу не смог. Короткие каштановые волосы, голубые глаза и лицо...
...симметричное, даже симпатичное, если бы не проступающая в чертах жестокость. Чужое лицо. И в то же время свое.
Лицо, которое Эмблер впервые увидел в мотеле и при виде которого у него до сих пор стыла кровь.
— Ответить на ваш вопрос в такой его постановке я не в состоянии, — медленно произнес Осирис. Его голубые глаза невидяще смотрели на Эмблера. — Так что доверьтесь инстинктам. Разве не так вы всегда поступаете?
Эмблер с трудом сглотнул, перевел дыхание и повернулся к слепому оперативнику.
— Тогда контрольный вопрос. Вы знаете, как меня зовут?
— Сколько раз мы с вами работали вместе? Три, четыре? После стольких лет знакомства... Таркин. Настоящее имя Генри Найберг...
— Найберг еще один псевдоним, — оборвал его Эмблер. — Я им воспользовался пару раз. Итак, мое настоящее имя?
— А вот теперь вы похожи на сутенера с Девятой авеню, — протянул Осирис, переключаясь на насмешливый тон. — «Как меня зовут, брат?» «Кто твой папаша?» Послушайте, я понимаю, что у вас есть вопросы. Но я не справочная. У меня нет ответов на все вопросы.
— Почему же?
Невидящие мутно-голубые глаза Осириса казались странно живыми под бледными, почти поросячьими бровями.
— Потому что некоторые ответы вне сферы моей компетенции.
— Я бы хотел услышать те, которые в сфере вашей компетенции.
— Малое знание — опасная штука, друг мой. Слова идут к сердцу. Вам может не понравиться то, что вы хотите узнать.
— Попробуйте.
Казалось, Осирис буравит его взглядом.
— Если хотите поговорить, я знаю место получше, — сказал он.
Глава 9
Пекин
После того как Председатель Лю Ань удалился к себе, разговор за черным лакированным столиком все же продолжился.
— Ты упоминал о каких-то фотографиях? — Ветеран МГБ повернулся к Сяо.
Сяо Тань кивнул, достал из черного портфеля тонкую папку, вынул несколько фотографий и разложил их на столе.
— Я, разумеется, уже показывал их Аню. Реакция оказалась вполне предсказуемой. То есть никакой реакции. Пришлось попросить хотя бы отменить на время зарубежные поездки. Он отказался. Теперь посмотрите вы.
Сяо постучал пальцем по одному из снимков: огромная толпа перед деревянной платформой.
— Снято за несколько минут до убийства в Чжаньхуа. Вы, конечно, помните. Это было около двух лет назад. Обратите внимание на европейца в толпе.
Он положил на стол еще одну фотографию — увеличенный с помощью компьютера крупный план того же европейца.