Невеселые размышления прервал возглас Якудзы:
– Флинт, впереди танк!
«С кадаврами уже повстречались, теперь, по замыслу сценаристов, настала пора пересечься с людьми», – раздраженно подумал я и не ошибся.
Как только машина приблизилась, из открывшегося люка высунулся парень, отчаянно замахав руками:
– Ребята, вы куда?
Молодое счастливое лицо Робинзона, волею злого Рока заброшенного на необитаемый остров и неожиданно увидевшего парус Надежды на горизонте Судьбы.
– Куда мы?
Хороший вопрос. Лучше его только: «Зачем?»
Зачем е…я комиссия придумала этот безумный сценарий? Что именно они хотели узнать? Сможем ли мы остаться людьми в насквозь фальшивом мире, где не действуют никакие правила? И насколько готовы превратиться в чудовищ, убивающих всех подряд, ради того чтобы нас похвалило начальство или не наказало, сослав гнить в Тмутаракань, на далекий форпост?
Они не просто проверяли солдат в «Радуге смерти». Нет, это было бы слишком просто. Из нас выдавливали остатки человечности. Травили, как тараканов, медленным ядом, от которого неотвратимо сходишь с ума, переставая различать цвета и оттенки, стирая в сознании грани между добром и злом.
– Куда направляетесь?! – крикнул танкист, встретившийся в океане бушующего генетического хаоса с собратьями по разуму.
«В никуда», – хотел честно ответить я, вместо этого приказав:
– Якудза, убей его и всех остальных.
– Флинт, а может…
– Заткнись и выполняй приказ, пока не пристрелили тебя.
– Что, так неймется? – напрасно я решил, что Герцогиня забыла о ранении. Демоны, однажды поселившиеся в душе женщины, не уйдут из нее никогда. И не успокоятся до тех пор, пока в груди бьется сердце.
– Хочешь, давай сделаем по-твоему? – не скрывая злости, предложил я. – Проявим человечность. Возьмем танкистов с собой. Убьем не сейчас, а через полчаса, в поезде. Когда возникнут вопросы, почему мы берем штурмом железную банку, в которой спрятались не кадавры, а люди? Отвлечем внимание и пристрелим в затылок, чтобы не мучились…
– Можно ведь просто проехать мимо.
– Можно, – устало согласился я, чувствуя себя, как столетний старик. – Но те, кто придумал кровавое шоу, наверняка оставили в танке последний снаряд. На всякий «пожарный» случай. «Сам погибай, а товарищей выручай»! Помнишь детскую присказку? Вот и они не забыли. Есть еще одна замечательная: «Собаке – собачья смерть». В данном случае – собакам. Нам. И совсем уж прекрасная: «Русские своих не бросают!» Даже в виртуальной реальности.
– Чувствую себя куском говна, болтающимся в проруби, – удрученно покачал головой Валет.
– А я, получается, крайний, – зло сплюнул Якудза, вставая за пулемет.
«Мы все крайние, – подумал я. – Были, есть и будем…»
– Брат, сколько вас? Все поместитесь? У нас не грузовик! – прежде чем начать стрелять, нужно было выяснить, где остальные танкисты.
– Я один! Командир с наводчиком ушли на разведку и не вернулись…
«Т-98 СКА» – модификация танка «Т-98» с дополнительным навигационным оборудованием. Оснащен двумя пулеметами калибра 12.7 миллиметров и гладкоствольной 125-миллиметровой пушкой. Стандартный боекомплект – 48 снарядов. Масса – 49 тонн. Мощность двигателя – 1200 лошадиных сил. Экипаж – три человека: командир, наводчик и механик-водитель. В Москве таких было восемь штук. Одним из них управлял молодой двадцатидвухлетний механик-водитель, решивший, что ему крупно повезло, когда он увидел подъезжающий джип…
Якудза вполне мог ограничиться одним выстрелом, но вместо этого выпустил длинную злую очередь, снеся парню череп и превратив обезглавленное тело в кровавый дуршлаг.
Вместо того чтобы отвернуться или закрыть глаза, я заставил себя досмотреть кровавый спектакль до конца, невзирая на подкатывающую к горлу тошноту. Невозможно остаться чистым, отдав бесчеловечный приказ. Можно лишь проявить твердость, попытавшись окончательно не упасть в глазах подчиненных.
– Доволен? – судя по всему, у Герцогини появился соратник, точивший на меня зуб.
– Да. Оставайся на пулемете.
– Значит, людей мы стреляем, а кадавров не трогаем? Такие теперь правила?
Я понимал, что им нужно на кого-то направить злость. Выплеснуть раздражение, убедив себя в том, что не виноваты. Они нормальные люди, вынужденные подчиняться приказам безумного командира.
Понимать – понимал, только от этого не было легче.
– Трогай. Убивать всё, что шевелится, – я наконец, устало закрыл глаза.
Мне тоже надо было убедить себя в том, что Карпин не зря предупредил нас о «Радуге смерти». У него имелась причина, более веская, чем намечающаяся «командировка» в Мурманск. А еще, когда вернемся в реальный мир, нужно постараться забыть о происшедшем. Выкинуть из головы убитого парня, как дурной сон. Как больной горячечный бред, не имеющий ничего общего с нормальной жизнью.
– И чем мы тогда отличаемся от мясников из «Пятерки»? – спросила Герцогиня. Команда явно не собиралась оставить меня в покое.
– Ничем. Мы такие же, как они. У тебя есть таблетка? Рука разболелась.
Я лгал насчет руки. И даже не особо расстроился, если бы мстительный док отравила меня.
– Нет, – сказала она, как отрезала.
– Для меня или всех?
– Ни для кого…
Вновь ожил пулемет. Я даже не стал открывать глаза, чтобы узнать, кто был целью на этот раз – кадавры или люди.
И правильно сделал.
– А что, мне даже начинает нравиться, – веселый голос Якудзы резко контрастировал с его перекошенным от злости лицом. – Убивать виртуальных человечков даже забавно! Флинт, запиши на мой счет еще двух бедолаг. Мужчина и женщина. Выползли из подвала на шум двигателя, я их аккуратненько срезал. Прямо как в тире…
Я вытащил пистолет.
– Может, хватит пустых угроз? – презрительно скривилась Герцогиня. – Это уже не смешно.
Мне было глубоко наплевать, что она думает, сейчас я обращался к Якудзе:
– Ты меня знаешь. Еще одно слово – убью. Везде. Здесь и в реале. Не смогу сам, прикажу булу[14]. Морж не успокоится до тех пор, пока тебя из-под земли не достанет и порвет на куски. Все ясно?
– Да, – его показную веселость как рукой сняло.
– Вопросы, пожелания есть?
– Нет.
Пусть сколько угодно злится – молча. Главное, чтобы не доставал…
– Хорошо. Раз у дока в аптечке нет обезболивающего, я отдохну. Валет, скажешь, когда выйдем на цель.
– Ок.
Закрыв глаза, я попытался расслабиться, отрешившись от происходящего.
Тщетно.
Захлебывающийся от ненависти пулемет вновь ожил, чтобы ненадолго затихнуть и снова продолжить отстрел…
Кого-то.
Я приказал себе не думать о том, что творится снаружи, попытавшись воскресить в памяти события прошлого. Что-нибудь светлое, за что можно «зацепиться», хотя бы ненадолго перестав думать о чертовой миссии, Карпине, втянувшем нас в это дерьмо, и недовольной команде.
Как назло, ничего кроме истории о борьбе с крысами на ум не шло. Решив отогнать темные мысли, прибегнул к детской уловке – помотал головой. Не помогло. Проклятые твари назойливо лезли из всех щелей, словно хотели помочь осознать нечто важное, напрямую связанное с происходящим вокруг…
Начиналось с того, что в железную бочку сажали десяток грызунов без еды и воды. Через некоторое время более сильные начинали пожирать слабых. Это продолжалось до тех пор, пока в бочке не оставалась пара особей-крысоедов. Они настолько привыкали питаться своими сородичами, что уже не воспринимали другую пищу. Пара таких охотников, запущенных на грузовой корабль, «зачищала» его от обычных крыс в течение месяца. По крайней мере, так гласила официальная версия. Была и другая – альтернативная. Согласно ей, каннибалы в трюме немедленно подвергались групповой атаке сородичей.
В свете последних событий я был склонен поверить тому, что нормальные крысы, объединившись, убивали бешеных тварей при первом контакте.
– Твою мать!!!
На меня вдруг снизошло озарение. Стало понятно, чего добивались извращенцы, придумавшие страшный сценарий для «Радуги смерти». Оказывается, из нас пытались сделать крысоедов. Две команды, мы и «Пятерка», разгуливали по трюму сухогруза «Москва», расстреливая всех без разбора. Чтобы потом, вернувшись в нормальную жизнь с перекошенными мозгами, продолжать убивать. В Магадане, Вене, Лондоне – где угодно…
И если для уродов из «Пятерки» это было нормальным состоянием, то для нас – нет.
Карпин должен быть уверен в том, что мы выполним приказ, зачистив тот бункер, иначе…
СТОП!
А что, если никакого соревнования нет и в помине? Вдруг мы одни? А весь этот цирк устроен с единственной целью – сделать из нас мясников? Карп сказал, что обошел защиту «Радуги», но это всего лишь слова. С таким же успехом он мог смоделировать ситуацию. Договориться с командованием о внеплановом использовании тренажера. Придумать какой угодно сценарий, солгать нам насчет «обхода» защиты и…
Продолжать мысль не хотелось. Вместо этого, открыв глаза, я приказал:
– Валет, остановись.
– Что?
– Тормози!
– Движок глушить?
– Нет.
Дождавшись остановки машины, я повернулся к команде:
– Слушайте меня внимательно и не перебивайте. Это касается не только меня – всех. Значит, решение будем принимать вместе. На повестке дня два вопроса: «Продолжаем бойню или выходим из “Радуги”» прямо сейчас? Превращаемся в крысоедов или остаемся людьми?»
– Каких крысоедов, Флинт? – не понял Валет.
– Злых…
– Боже мой! Сколько дешевого пафоса! – низкий грудной смех Герцогини больше походил на чахоточный кашель, чем искреннее веселье.
– Закрой! Рот! Док! – я не говорил – с ненавистью выплевывал слова. За последние полчаса она успела достать меня своими закидонами, дальше некуда. – И не открывай до тех пор, пока не проголосуем.
– За что? – Якудза тоже не понял, о чем речь.
– Продолжаем бойню или выходим из игры, – повторил я.
– Как?
– Гранаты на всех хватит, – я вытащил на свет «вариант выхода».
Одной рукой было не слишком удобно выдергивать кольцо, но при очень большом желании – а его у меня было с избытком – справиться можно.
– А что насчет угрозы Карпина? – как бы между делом поинтересовался Валет.
– Плевать.
– Будем до конца дней гнить на форпосте?
– Да.
– Флинт, ты вообще хорошо подумал?
– Нет. Если бы подумал хорошо, вытащил бы кольцо из гранаты, никого не спросив.
В салоне воцарилась мертвая тишина. Либо взвешивали все «за» и «против», либо, что более вероятно, никто не хотел начинать первым.
– Я голосую за выход, – мне надоела игра в молчанку.
– Тогда я пас! – Валет предпочел «скинуть карты».
– Воздержался, значит? – недобро прищурился Якудза. – Хочешь остаться белым и пушистым? Как зайчик?
– Нет, – равнодушно пожал плечами водитель. – Просто оба варианта – дерьмовее некуда. Мы, вроде как, в демократию собрались поиграть. Свобода выбора, бла-бла-бла и все дела. Вы с доком больше всех возмущались, так голосуйте «за» или пасуйте. Флинт победит, взорвет гранату и пойдет разбираться с Карпиным.
– Я против, – положа руку на сердце, Герцогиня меня удивила.
Хотя…
Не исключено, что определенную роль в решении сыграла пресловутая «женская логика», помноженная на обиду и желание пойти наперекор желаниям командира.
– Ух ты! – присвистнул Валет. – Интрига накаляется.
– Нечему накаляться, – хмуро ответил Якудза. – Поздно играть в добрых рыцарей на златогривом коне, когда руки по локти в крови. Раз устроили бойню, начав стрелять, пойдем до конца. Я против выхода. Поехали. Чем быстрее разберемся с двойниками, тем быстрее вернемся в реал.
– Флинт? – Валет вопросительно посмотрел на меня, решив убедиться, не передумал ли командир. Тем более граната до сих пор оставалась в руке.
– Трогай…
Уговор есть уговор. Менять правила на ходу лишь потому, что они меня не устраивают, – не вариант.
– Будь по-вашему, – подытожил я, устало откидываясь на спинку сиденья и закрывая глаза, в очередной раз утвердившись во мнении: Карпин не зря уважал латынь, а мудрые римляне были правы, утверждая: «Bis vincit, qui se vincit in victoria» – «Дважды побеждает тот, кто побеждает самого себя».
Только что мы проиграли себе. И, как следствие, – неизбежно проиграем войну. Это всего лишь вопрос времени.
Глава 12 Война начинается
Москва, 05.58 по восточноевропейскому времени
Несмотря на весь свой блестящий ум и аналитические способности, Карпин не мог предвидеть, что англичане сыграют на опережение, оказавшись в Москве так быстро. Всего через три часа после взятия города.
До нападения на анклав ему было попросту не до того. Слишком многое пошло наперекосяк. Неожиданное ранение, захват заложников, окружение. Последующие за этим переговоры с целью выиграть время, отсрочив неминуемый штурм, и т.д. и т.п. В такой ситуации думать о чем-то другом было в принципе невозможно. А после захвата столицы все его мысли занимала Диана. Мелкие дрязги анклавов, выясняющих, кто главнее, отошли на второй план, не принимаясь в расчет.
Оказалось – напрасно. В большой игре с запредельными ставками нельзя сбрасывать со счетов ничего. В том числе имперские амбиции выживших из ума стариков с Туманного Альбиона. Впитавших с молоком матери мысль, что Англии уготована роль флагмана цивилизации…
– Черт бы побрал великовозрастных идиотов! – в сердцах выругался Каприн. – Никак не могут успокоиться на старости лет! Вместо того чтобы пытаться решать проблемы, занимаются полнейшей херней!
Оставив девчонку-клона в убежище (она еще могла пригодиться), он повел команду через систему туннелей метро, к бункеру «Ковчег», где, по идее, должны были укрыться остатки командования разгромленного гарнизона.
У одного из выживших офицеров находился ядерный чемоданчик. Тот самый «Джокер», который Карп собирался предложить Европе в обмен на Диану. С какой стороны ни посмотреть – спонтанный план был авантюрой чистой воды, чреватой массой непредсказуемых последствий. Начиная от проблем с проникновением внутрь «Ковчега» и заканчивая переговорами с Лондоном. Однако из-за постоянного цейтнота и череды нелепых случайностей ничего лучшего на данный момент не было. Соответственно, в который уже раз за ночь, приходилось на ходу перетасовывать колоду крапленых карт, выбирая из веера откровенно плохих наименее скверную.
Шли молча. Каждый думал о своем или не думал вообще. Иногда Карпину начинало казаться, что кореец Пак – не человек, а некая помесь технологий далекого будущего и фарфорового болванчика с намертво приклеенной улыбкой на круглом лице. Бред, конечно, но как говорится: «Чего только в жизни не бывает».
Нельзя зацикливаться на одной проблеме двадцать четыре часа в сутки. Иногда мозгу нужно давать своеобразную передышку – расслабляющую паузу. Подобные глупости помогали ненадолго отвлечься. Хотя, как ни старайся, от реальности не уйти. Рано или поздно она предъявит счет с внушительными процентами. И его придется выплатить.
Весь, без остатка…
Команда успела подняться на два уровня, достигнув коридора, ведущего к метро, когда идущий в авангарде Швед остановился, предупреждающе подняв руку вверх. Фонари разом погасли. Резкий переход от полумрака к тьме вызвал у Карпина неприятное ощущение наподобие дискомфорта, испытываемого человеком, застрявшим в обесточенном лифте. Непосредственной опасности для жизни пока нет, но все равно неприятно.
Теоретически шум по ходу движения мог быть чем угодно, начиная от рыщущих в поисках добычи кадавров и заканчивая спасающимися от преследования людьми. В принципе, вооруженному отряду не страшно ни то, ни другое. Людей можно направить к бункеру «Берег». Справиться с кадаврами также не составит труда: в подземном туннеле их не может быть много. К тому же узкий коридор, оканчивающийся дверью, отлично простреливается. Не придется даже просить помощи у андроидов, чтобы разобрались со своими подопечными.
Вообще чем меньше будет контактов с коллективным разумом, тем лучше. Не проколешься на какой-нибудь ерунде, тем более не вызовешь подозрений, чреватых проверкой лояльности.
«Разумеется, мы вам полностью доверяем, но несколько бойцов вызывают стойкое подозрение. Давайте-ка прогоним их на детекторе лжи, предварительно введя сыворотку правды. Чтобы быть уверенными на все сто. Меньше всего нам нужны предатели. Вы согласны? Чудесно! Приступим немедленно»…
Нет, нет и еще раз – нет! Никаких проверок и подозрений. Связь нужно поддерживать только в случае крайней необходимости. Согласно договору, Карпин даст о себе знать, когда будет готов к эвакуации. После чего его команду доставят в Мурманск, который он пообещал сдать вслед за столицей, после того как адаптируется и все подготовит. Минимум два, максимум – три месяца. Таковы были условия соглашения, подписанного кровью четверти миллиона людей.
О том, что Карпин собирался расторгнуть договор при первом удобном случае, знал только Палыч. Остальных членов группы посвящать в свои планы незачем. Меньше знают – крепче спят (когда есть возможность). Правда, за последние двадцать шесть часов такой шанс не представился. Никто из команды не сомкнул глаз. Но ничего не поделаешь – экстренная ситуация. На войне нужно думать не об отдыхе, а о том, как остаться в живых.
Еще сутки можно продержаться на энергетиках, хотя лучше, чтобы всё закончилось раньше. Накапливающаяся усталость рано или поздно даст о себе знать, и тогда…
Скрип несмазанных петель резанул по ушам, прозвучав неестественно громко. Создавалось впечатление, что кто-то постарался наделать как можно больше шума, привлекая внимание.
– Приготовиться…
Дверь открылась, и в проходе возникла фигура вооруженного человека.
– Не наш, – прошептал Палыч, успевший надеть прибор ночного видения.