Неожиданно лицо Инны неприязненно застыло, она сказала, подчеркнуто сухо:
— Я знаю, о чем ты подумал.
Захар внимательно посмотрел на нее, а вот это для него было новостью. Женщины, за исключением разве что матерых, не умели входить в информационное пространство. Инна, в понимании стаи, оторвавшись от корней, была шалой, а потому была отключена от биоэнергетики, которую волки получали при общении с богами, и не могла проникнуть в его поле.
На несколько секунд Захар испытал смятение. Спрятав его за бесстрастной маской, он непринужденным тоном спросил:
— И о чем же?
— Ты думаешь о том, был ли у меня мужчина и как долго я с ним пробыла.
Улыбка Маркелова стала грустной. Этой женщине следовало бы остаться в стае, она была умна. А со временем наверняка сделалась бы матерой, получив уважение и почет от окружающих.
— Ты угадала, — сдержанно заметил Маркелов и отвел взгляд от ее глаз.
В смятение его приводили ее зрачки, которые, как пульсирующие звезды, то неожиданно расширялись едва ли не до размеров радужки, а то вдруг резко сокращались, превращаясь в крохотные точечки. Из собственного опыта Маркелов знал, что подобное мерцание наблюдается только в двух случаях: или женщина по-прежнему любит, или же переполнена ненавистью. И сейчас он пытался понять, какое именно чувство вывело ее из душевного равновесия.
Черты лица Инны неожиданно смягчились, и она негромко сказала:
— Вовсе нет. Я увидела твою мысль.
Она все-таки сумела пробить брешь в биоэнергетических барьерах и проникнуть в его информационное пространство. Проникая в сознание собеседника, Захар и сам испытывал нечто похожее: мысль другого представлялась ему цепочкой образов разного цвета, на которую он смотрел, как на картину.
— Мне жаль, — вздохнул Захар. — Я не прошу тебя рассказывать подробности.
— Я опять вижу, что это неправда. Ты бы хотел знать, когда это произошло и где. Я могу рассказать все подробно, но тебе будет больно.
Губы Захара непроизвольно дрогнули: Инна угодила в болевую точку. Связь незамужней женщины и холостого мужчины в стае не осуждалась. Все-таки они были волки и исходили из своего природного естества. Женщина всегда пытается найти себе достойного избранника, от которого родятся настоящие поединщики. А потому ничего удивительного, что женщины стаи, не стесняясь, волокли очередного партнера в лес, чтобы на сырой земле узнать его энергетику. Но то было в стае… Если же избранник оказывался чужаком, то такую женщину община отторгала навсегда. Нечто подобное должно было произойти и с Инной, откройся истина.
— Расскажи, — негромко попросил Захар.
В глубине души он надеялся, что избранником Инны окажется кто-нибудь из стаи, например «бета». Он давно уже посматривал на Инну, а однажды даже признался Захару, что если бы выбор девушки пал на него, то он был бы счастлив.
— Он не из стаи, — сказала Инна страшную правду с некоторой мстительностью.
Захар лишь слегка пожал плечами, как бы утверждая: «Меня это не касается». Докатись новость до ушей волхва, так тут же лопнет последняя ниточка, что еще связывала Инну со стаей.
— И где же ты с ним… познакомилась?
— Я познакомилась с ним в баре. Ты можешь гордиться… Я пришла туда для того, чтобы залить вином свое одиночество после расставания с тобой. Как только ты ушел, я тут же поняла, что ты больше не вернешься… Он принял меня за обыкновенную шлюху из ресторана. А потому и поступил со мной, как со шлюхой. Ты можешь мне не верить, но и я вела себя соответствующим образом, вытворяла такое, чего ты от меня никогда бы не ожидал. — Маркелов почувствовал, что его лицо болезненно дернулось: Инна по-прежнему была дорога ему. — А знаешь, что произошло дальше? — Щеки женщины полыхали. — Чего же ты молчишь, «альфа»?! — спросила Инна яростно. — Ты хочешь знать все правду?
— Поделись, если тебя это сумеет успокоить, — как можно безразличнее отреагировал Маркелов.
Резко поднявшись, Инна подошла к шкафу, распахнула дверцу и, достав из глубины небольшую шкатулку из темно-желтого капа, поставила ее на стол.
— Вот, взгляни! — Подняв крышку, она вытащила из шкатулки сто долларов и протянула их Захару. — За мои труды мне дали кучу денег! Я их честно заработала. Вот такая теперь цена твоей Инночки.
Лицо Захара страдальчески перекосилось. Вытянув стодолларовую купюру, Маркелов вынул зажигалку и, чиркнув колесиком, поднес пламя к купюре. Синее пламя попробовало купюру на ощупь, облизав ее со всех сторон. Через секунду огонь охватил ее всю. Инна молча наблюдала за Захаром, кажется, она что-то начинала понимать. Когда уже невозможно было держать деньги в руках, Захар положил купюру в пепельницу и молча глядел, как гаснут последние огоньки.
— Все! Теперь от твоего греха ничего не осталось, — уверенно объявил он. — Ты — земля, а я — небо. Друг без друга они не существуют, и мы с тобой единое целое.
Инна отвернулась, на ее лице Маркелов заметил слезы.
— Прости… Я виновата перед тобой.
— Все прошло. Успокойся. Мы будем опять вместе. Иди ко мне, — Захар протянул руки.
— Я перед тобой виновата, — Инна спрятала лицо на его плече. — Прости меня… если сможешь.
Широкая ладонь Захара аккуратно легла на ее макушку, он бережно погладил ее.
— Успокойся. Теперь все будет хорошо.
Звонок по мобильному прозвенел в самый неподходящий момент. Взглянув на экран, Маркелов понял, что это «бета».
— Извини, — мягко отстранил девушку Захар. — Надо ответить. — Включив телефон, отозвался: — Слушаю тебя.
— Ты оказался прав… по поводу клиента на пятом этаже. Он ждал тебя. Гнездышко было оборудовано весьма толково. Видно, ему было запрещено выходить, чтобы не засветить логово, так что холодильник был затарен под самую завязку. При нем — солидная австрийская винтовка с оптикой…
— Как ты его достал? — перебил Захар.
— Все очень просто. Позвонил в дверь пару раз. Ведь не мог же он не подойти, так ведь?
— Разумеется.
— А когда он подошел вплотную, чтобы получше рассмотреть меня, я пшикнул одной гадостью через замочную скважину. Потом подобрал ключи и вошел.
— Он живой? — поинтересовался «альфа».
— Извини, накладочка вышла… Передозировка! Сердечко не выдержало. Но чуть потолковать с ним я успел.
— Узнал, как его звали?
— А как же! Лев Михайлович Белый. Работает в «Плутосе», точнее — работал. Псевдоним — Канарис.
— Ты уверен? — скрывая волнение, спросил Маркелов.
— На все сто! Он сказал, что узнал тебя, когда ты…
— Дальше! — перебил Захар.
— Он успел сказать, что после выстрела должен был позвонить некоему Петру Сидоровичу и сказать, что клиент не из болтливых. Телефончик на всякий случай я записал, — удовлетворенно доложил Лука.
— Так и сказал — Петру Сидоровичу? — переспросил Маркелов.
— Да.
— Хорошо, — удовлетворенно сказал Маркелов, посмотрев на девушку.
Инна, освободившись от его объятий, села на стул и, отвернувшись, о чем-то думала. Страдает девочка. Неудивительно. По-другому быть не могло.
— Но не это главное, — бодро продолжал «бета», — оказывается, он офицер ФСБ.
Это была новость! Внутри сделалось холодно. Значит, нити идут на самый верх и кого-то действительно очень не устраивает нынешняя ситуация вокруг «Плутоса».
— Ты уверен? — настороженно спросил Захар.
— На все сто! Для того чтобы перепроверить, я вколол ему дополнительную дозу, он даже не дернулся.
— Ты считаешь, что он выполнял приказ?
— Он не успел ответить. Не исключаю и того, что просто подрабатывал. Может, у него хобби такое — стрелять в людей в свободное от основных обязанностей время?
— Что ты с ним сделал?
— Не тащить же покойника на себе через весь город, так ведь? — возмущенно ответил Лука. — Разрубил его в ванной на куски да сунул в холодильник. Лето! А покойнички — вещь скоропортящаяся. Пусть полежит, пока его не хватятся.
Лука был изобретательным парнем, а, кроме того, нервы у него были железные. Маркелову порой казалось, что он действует как робот. Но в данной ситуации надо отдать ему должное — это был единственно верный поступок.
— Хорошо. До связи.
Маркелов в задумчивости сунул трубку в карман. Больше всего в этой истории ему непонятна была позиция Петра Сидоровича. Получалось, что Захар ему больше не нужен. Вот только кто он теперь для него: опасный свидетель? Или все дело в пресловутой человеческой жадности — не пожелал делиться?
— Случилось что-нибудь серьезное? — повернувшись, спросила Инна. В ее голосе Маркелов услышал тревогу.
Как объяснить ей, что в течение последних суток его чуть дважды не убили, а сам он пристрелил, кажется, троих. А еще через сорок восемь часов его должны будут подставить под винтовку снайпера. И то, что они сейчас вместе, — это всего лишь заслуга богов, которые встали на его защиту.
Как объяснить ей, что в течение последних суток его чуть дважды не убили, а сам он пристрелил, кажется, троих. А еще через сорок восемь часов его должны будут подставить под винтовку снайпера. И то, что они сейчас вместе, — это всего лишь заслуга богов, которые встали на его защиту.
Ободряюще улыбнувшись, Маркелов сказал:
— Ничего страшного.
— Год назад тебе прострелили бок, ты тоже говорил, что ничего страшного, — сурово посмотрела Инна на Маркелова. — Тогда ты сказал, что на тебя напали какие-то хулиганы.
Захар улыбнулся:
— Так оно и было.
— Ты тогда едва выжил, было серьезное нагноение.
— Я уже не помню деталей.
— Полгода назад ты пришел ко мне с рассеченной головой, тогда ты тоже говорил, что ничего страшного.
Захар продолжал улыбаться.
— Конечно. У тебя золотые руки, ты сумела меня выходить.
— Сейчас ты тоже пришел ко мне, но у тебя целы руки, целы ноги, твоя голова не рассечена и, кажется, в тебя никто не стрелял. Так что же случилось на этот раз?
Захар помрачнел. Инна угодила в самую точку. За свою жизнь он видывал женщин куда более красивых, чем Инна, да и любовницей она была не из первых. Но что в ней было настоящее — так это материнское начало. Он являлся к ней всякий раз, когда следовало залечить рану. Не изменил он привычкам и сейчас и, кажется, не ошибся.
— Я просто хотел тебя увидеть.
— Господи! Как же я тебя ненавижу и… люблю, — Инна прижалась к его плечу. — Ты всегда возвращайся. Слышишь, Захар! Знай, что здесь твой дом.
— Спасибо, — несколько растерянно кивнул Захар.
Рядом с ним была женщина, к которой он был искренне привязан, и этого было вполне достаточно для того, чтобы забыть о неприятностях. Пусть даже на время.
— Не знаю, что меня тянет к тебе. Ведь нельзя сказать, что ты очень хорош. Существует множество других более интересных мужчин. Но в тебе присутствует какая-то внутренняя сила. Я знаю, что мы никогда не будем вместе. Ты просто не создан для семьи. Даже если ты и останешься, то никогда не будешь мне верен. Ты ветреный, тебе нравятся женщины, и я у тебя никогда не буду единственной.
Захар прижал девушку к груди:
— Ну-ну, не хватало нам еще твоих слез. Ты же знаешь, что мы с тобой единое целое.
Ладони Захара уверенно прошлись по ее плечам. Пальцы помнили ее кожу, которая была необыкновенно гладкой. Захар поцеловал ее в шею и тотчас почувствовал исходивший от нее жар. Она хотела его и не скрывала этого. Красивые губы слегка приоткрылись, ожидая очередного поцелуя. И Захар не подвел, горячо поцеловав девушку, Захар осторожно снял с нее халатик. Трусиков на ней не было. Приятный сюрприз. Маркелов дотронулся пальцами до ее сосков, которые тотчас набухли, Инна, слегка отстранившись, стала осторожно расстегивать его рубашку. Быстрыми пальчиками отыскала конец ремня и, несильно потянув, расстегнула. Захар невольно улыбнулся — проделано все это было очень быстро и умело. Брюки упали к его ногам, оставалось только перешагнуть. Наклонившись, Захар поцеловал ее в соски и услышал утробный стон счастья. То ли еще будет, девочка, ведь я пришел просить у тебя прощения. Кончиком языка Захар провел от одной груди до другой, оставив узкую влажную дорожку. Вгляделся в ее глаза и, увидев, что они слегка затуманились, вновь приник губами к ее коже.
— Ты только не останавливайся, — попросила возбужденная женщина. И когда его язык коснулся ее живота, она невольно выдохнула: — Боже, как хорошо!
Маркелов поймал себя на мысли о том, что не мог понять, к какому именно богу было адресовано ее обращение. Впрочем, не столь это и важно.
Где-то здесь был стул, он пошарил вокруг себя рукой. Пальцы натолкнулись на стул. Захар придвинул его поближе. Захар знал, что в минуты близости тело Инны превращается в сплошную эрогенную зону. Он помнил случай, когда однажды она от нахлынувшего на нее счастья потеряла сознание, и Захар пережил несколько неприятных минут, прежде чем она вернулась к жизни. Ноги девушки слегка раздвинулись — возможно, она сама не осознавала происходящего. Захар был уверен, что если сейчас он притронется пальцами к внутренней поверхности ее бедер, то девушка, потеряв сознание, упадет в его руки.
Следовало действовать поделикатнее. Маркелов осторожно пододвинул стул и, сев на него, подтянул к себе Инну. Так-то будет поудобнее. С этой самой секунды Инна всецело находилась в его власти. Уткнувшись лицом в ее живот, он ощутил ее запах, такой знакомый, и только сейчас осознал, что ему не хватало его все это время.
— А теперь осторожно садись, — подсказал Захар.
Не размыкая век, Инна нерешительно шагнула к нему. Бедрами Маркелов ощутил прохладу ее кожи. Мимоходом отметил, что все ее тело полыхало, а вот ноги почему-то оставались прохладными. И тотчас позабыл об этой странности. Взяв девушку за талию, он подтянул ее еще ближе, так чтобы их тела плотно соприкоснулись. Ближе было уже некуда, Захар почувствовал ее энергетику, в такие минуты Инна бывала необыкновенно сильной. Обхватив руками его голову, она слегка застонала. Захар вошел в нее очень мягко, не ощутив сопротивления. Так, будто бы они были созданы друг для друга. На секунду Инна замерла, переживая волнующие ощущения, затем бедра ее ритмично задвигались.
— Господи, как хорошо! Где же ты был раньше? — тихо постанывала женщина.
Восторг был полным. Захар будто заново узнавал Инну. Всякий раз она бывала другой, поднимаясь на все большую высоту.
— Давай по-другому, — предложил он.
Женщина не возражала.
— Как ты хочешь? — шепнула она, по-прежнему не размыкая глаз.
Ее душа уже отыскала где-то в райских кущах заповедный уголок и не желала возвращаться на землю. Оно и понятно, на седьмом небе она была полноправной хозяйкой.
Пальцы Захара мягко поглаживали ладони Инны, он знал, что эта ласка доставляет ей огромное удовольствие. Только на первый взгляд может показаться, что ладони лишены сексуальности, но в действительности они чуткие и чувствительные. Захар несильно сжал ее пальцы, и тотчас из горла девушки вырвался сладостный стон.
— Доверься мне, — попросил Захар.
Взяв Инну за бедра, он уверенно приподнял ее ноги, так, что ее ступни оказались на его плечах. Слегка откинувшись, Инна крепко обхватила его шею руками. Совершенно иные ощущения. Захар погладил ноги женщины, вспомнив, сколько радости приносит ей эта нехитрая процедура. Приоткрыв рот, она учащенно задышала, Захар потянул ее на себя, сначала осторожно, потом все сильнее и сильнее. Голова Инны откидывалась далеко назад, и он смотрел на ее шею, казавшуюся в этот момент необыкновенно длинной, на трепещущее горло. Когда он приостанавливался, чтобы насладиться ее обнаженным телом, то Инна ритмичными движениями поторапливала его. На губах Захара мелькнула улыбка — настоящая труженица, старается.
Маркелов всегда знал, в какой именно момент Инна достигнет наивысшего пика наслаждения, — по тому, как изменяется ее лицо, по судорожным движениям он чувствовал приближение сладостного финала всей кожей. Сейчас ей не хватало какого-то мгновения, и Захар, стараясь помочь ей, такими же ритмичными движениями устремился ей навстречу. Один рывок, другой, еще сильнее. И в следующую секунду ее острые ноготки впились ему в шею, расцарапав, и Инна, откинувшись далеко назад и одновременно расслабившись, издала глухой звериный рык. В сущности, она сама была волчицей. И в этот же момент его тоже с ног до головы накрыло обжигающей волной.
Некоторое время они сидели, опасаясь спугнуть нахлынувшее счастье.
Наконец она открыла глаза.
— Мне было хорошо, — сделала она нехитрое признание.
— Я это знаю.
— Ах, ну да, конечно, я все забываю о том, что ты не просто мужчина, ты же еще «альфа»! Способен проникнуть в чужое сознание.
Захар не услышал в ее голосе сарказма, сейчас в нем присутствовало нечто другое, ускользающее от понимания, подобно быстрой ящерке, спрятавшейся в густой траве. Но в любом случае в ее словах можно было бы услышать некоторую гордыню: а мужик-то у меня особенный!
— Это здесь ни при чем, — уверил ее Захар. — Просто я старался.
— Ну да, конечно, как же я могла забыть. Ты же все делаешь основательно.
Захар улыбнулся. Инна по-прежнему сидела в той же позе. Странная получалась беседа, девушка почти лежала вниз головой, да еще с задранными ногами, но разговор тем не менее доставлял ей удовольствие, и, судя по всему, она совсем не желала освобождаться от сладкого плена.
— Ты права, я человек основательный. Но послушай, мы же не можем сидеть так вечность. Может, тебя перенести на кровать?
— А ты сумеешь сделать это, не потревожив меня? — кокетливо поинтересовалась Инна.
— После нашего расставания я только тем и занимался, что приобретал подобающий опыт. Смею тебя уверить, ты не будешь разочарована, — серьезно заверил ее Захар.