— Так что, господа, — генерал вернулся на место, — наш план по выманиванию колобка из норки считаю самым верным. С летчиками у ваших людей проблем не возникло?
— Какие могли быть проблемы? – Ерофеев скрипнул зубами. – Не думал, что спецназовцы так легко согласятся. С другой стороны, что было ожидать? А тут такая операция: ликвидировать охрану аэродрома, вместе с пилотами срулить в предполагаемое место спасения. Там всего две двойки и понадобилось. Отпустил с семьями.
— Хорошо. Трахов уже предлагает выдвигаться в окружении зомбоотрядов. Только проблема у нас возникла, коллеги. У нашего Менгеле закончилось лекарство. Я прекрасно понимаю реакцию Елены Александровны. Хорошо, она просто послала, а не приказала обколоть аминазином. Обезболивающее на вес золота. Точнее сказать на вес времени. Трахов мне отравы не дал.
— А есть ли она у него вообще?
— Что вы хотите сказать, Петр Степанович? Вы продвинулись в поиске «лекарства»?
Пальцы майора остались лежать на коже делового блокнота. Мозг Чертопрудова вмещал гигабайты информации. Служебная тетрадь использовалась в качестве чиновничьего атрибута. Без художественных изысков Петр Степанович доложил:
— Вчера в период с 5–00 до 5–20 отмечены боевые действия в районе Зубовки. Услышав стрельбу, разведчики прибыли к месту происшествия по адресу: ул. Офицерская, 64. К этому времени нападавшие скрылись. Со слов захваченного цыгана, группа славянских боевиков, судя по описанию – группировка Гитлера, проникла на охраняемую территорию и устроила зачистку. Уничтожили большую часть мужчин, освободили рабов из местных жителей. Двое освобожденных – мужчина и женщина — подобрали оружие и добивали цыган. Пара доставлена в лагерь вместе с пленным. Со слов цыгана, выяснилось, что по вышеуказанному адресу проживает гр. Мустафа Оглы. Его поиском и занималась группа.
Обращаясь больше к военному разведчику, майор продолжал:
— Цыган перебрался из Астрахани в 1994 году. Обосновался в цыганском поселке. Торговля героином, людьми. Все как положено. В последнее время самый влиятельный барон. Собрал боеспособную молодежь. Вооружил. Дом превратил в крепость. Имел связи с бывшей администрацией города. – Серые глаза посмотрели на генерала.
— Продолжайте.
— При допросах выяснилось, боевики перед уходом погрузили в УАЗ две тяжелые сумки. По всей вероятности с героином. Таким образом, сведения, что Оглы хранит общак, подтвердились.
— Вот это новость. – Процедил генерал. — «Подтвердились»! После того, как партизаны нашли, разгромили и увели из‑под носа профессионалов кучу героина. Надеюсь, такое количество не для личного употребления понадобилось.
Майор много раз видел гневные лица начальников. Никакого трепета перед одутловатыми рожами не испытывал. Лицо генерала иного рода. Правильный овал симметричных мышц под плотной здоровой кожей переходил в мощную шею. Стандартная челюсть героев голливудских боевиков. Внешность совсем не типичная для российского генералитета. Чертопрудов уважал начальника не только за внешний вид. Храбрость, независимость, хладнокровие генерала привлекали схожих по духу людей. Майор не считал своих парней виновными в несвоевременном обнаружении цыганского логова с наркотой.
— Для обмена, разумеется. С таким количеством валюты можно хорошо подняться. Товарищ генерал, не согласен с названием «партизаны». Костяк группы Кабанова бывшие милиционеры и военные. Вооружены похуже, конечно. Боеприпасы, полагаю, с военного склада в Усолье. Преимущественно АК 7,62 мм, РПК, гранатометы — все устаревших моделей.
— Какая разница патрону 7,62 до моделей! Главное, в чьих руках оружие. – Кулаки генерала как две гранаты на столе.
— Это еще не все. Группа наблюдения за бункером зафиксировала прибытие четырех автомобилей. Охранники Трахова приняли пожилого бородатого цыгана. Из бункера Оглы вышел через 50 минут. Одна из его машин убыла в сторону грузовых ворот. Джип прибыл обратно через 40 минут, из кузова лица славянской внешности, наблюдатели определили их как ранее судимых, перегрузили в Паджеро порядка 10 единиц оружия. Из‑за условий наблюдения точно определить вид и количество не представилось возможным. При отбытии транспортных средств один из фигурантов, куражась, стрелял из окна. В руках держал автомат Калашникова.
— Что получается: Трахов вооружает цыган, алчущих мести. Оглы берет в союзники местных уркаганов, так как его личный состав сильно поредел. Кабанов имеет огромный запас героина. Разумеется щедрость мэра не безвозмездная. Его интересует героин. Для воздействия на нас, господа.
Отсюда простой вывод: нам нужно найти Гитлера раньше.
— Что известно о Кабанове?
— Личное дело найти не удалось. Вероятнее всего, утрачено при погроме ГУВД, но оно и не требуется. Кабанов известная в своем роде личность. 1970 года рождения, русский, служил в войсках связи, ничего особенного. После демобилизации в 1990 году устроился в милицию. Начал службу милиционером–водителем, через полгода поступил в Горьковскую высшую школу милиции на очное отделение. С 1995 года работал опером на земле, в одном отделе. От руководящих должностей отказывался наотрез. Методы работы предельно жесткие. Несколько раз возбуждались уголовные дела по фактам превышения служебных полномочий. Прекращались за недоказанностью.
— Вспомнил! Дмитрий Кабанов, все белковые смеси жрал, в качалках пропадал в рабочее время. Он же проходил по делу о взрыве в кафе, его подозревали в отравлении ваххабитов, еще что‑то подобное.
— Так точно. Получается, не всегда мышцы в спортзале качал. По–своему соображал что‑то. Все ревел: «Россия гибнет!» УСБ в разработку нашего националиста взяло. Оперативное дело «Фашист». И ничего. От наружки уходил. Засечь по сотовым не получалось. Коллег постоянно использовал в темную. Развлекался, как хотел. Кто знает, может по какой секретной программе действовал.
— Ты, Петр Степанович, еще «Белую стрелу» вспомни. Да я бы сам в нее первым вступил. — Улыбнулся Алексей Иванович.
— Так, может, не вступать, организовать надо было?
— Мы отвлеклись. – Генерал нахмурился. – Личная жизнь Кабанова.
— Ничего. Был женат, развелся через год. После этого ни с кем себя не связывал. Работал за идею, левых доходов не имел. Коллектив о нем разного мнения был. Что еще? За год до пенсии всем мозги проел о конце света. Думали, свихнулся парень. Оказался прав, к несчастью.
— Прямо мессия какой‑то! Как его не приняли? Ладно, понимаю, взрыв мог быть управляемым, по таймеру. Но яд? Откуда у него?
— При вскрытии определили аконитин. Вот я и говорю, может, не только на МВД работал? Впрочем, причастность не доказана. При обыске в кабинете и дома даже намека на препарат не нашли. С хромографами искали!
— Надо же, прямо СиЭсАй – место преступления Приволжье.
— После выхода на пенсию продает квартиру. На вырученные деньги купил дом в селе Пестравка, куда официально зарегистрировался. Фактически там появлялся до мая 2012. 25 мая Кабанова вызвали в прокуратуру по факту убийства Рулонова и покушения на убийство Бидонова, охранников муфтия. По результатам экспертизы стреляли из охотничьего карабина Кабанова.
— И его вот просто вызвали, по телефону?
— Самое удивительное, он прибыл, дал показания, что карабин утрачен.
— Конечно, утрачен. – Округлил глаза генерал. – Утонул!
— Угадал, Алексей Иванович! Так с него подозрения и сняли.
— Дай‑ка еще угадаю: после этого из поля зрения правоохранительных органов законопослушный гражданин пропал.
Петр Степанович пожал плечами, даже, показалось, вздохнул:
— Пропал, как сквозь землю. Но не надолго.
— Ладно, все ясно. На досуге о его подвигах расскажите. Кстати, откуда такие подробности?
— Мы в одном управлении работали.
— По–о–онятно. — Протянул генерал.
— Что у вас, полковник? Информация с полей?
Полковник щелкнул замком, из планшета показался сложенный лист бумаги. Поля сражений регулярно осматривали специально обученные агрономы. Ерофеев разложил на столе цветную карту, палец ткнул в пестроту линий в нижней части.
— В деревне Раковка в 20 километрах от китайской границы Лаптевские головорезы задержали 4 китайцев. Местные донесли, в группе гастарбайтеров чужаков увидели.
— Наши люди уже различают восточные лица? – спросил Ермаков.
— Не совсем наши – не все местные казахи китайцев жалуют. – Разъяснил полковник. — При потрошении один скончался, но схрон выдал. Оружие, форма — спецназовцы. По–русски как мы болтают. Доставлены в лагерь перед самым совещанием. При доставлении один из китайцев потребовал встречи с начальником.
Полковник внимательно посмотрел в желтые глаза генерала.
— Дальше!
— С вами, Алексей Иванович. Потребовал встречи с начальником лагеря «Волжанин» генерал–майором Ермаковым от имени командования 2 армии НОАК.
— О, как! Что еще «потребовал»?
— О, как! Что еще «потребовал»?
— Молчит, скотина, пока. Он у меня в машине под охраной. – Слово «пока» у Ерофеева означало, что сам он допрос еще не производил.
Правый кулак Ермакова впечатался в левую ладонь:
— Вместе посланника Поднебесной послушаем. – Жесткий прищур глаз смягчила улыбка. – Надеюсь, не нефть клянчить пришел. Командуйте, Герман Иванович.
Ерофеев взял рацию.
— Кирза, засылай пленного.
— Понял.
— Не Лаптем же звать. – Объяснил собеседникам прозвище командира ударной группы.
Генерал поднял трубку телефона внутренней связи:
— Сергей, сейчас пленного китайца приведут. Пропусти. Не нужно, мы и так здесь втроем.
Через минуту стук в дверь, Сверкунов пропускает двух граждан неславянской внешности. Кавказец в полевке с закатанными рукавами совершенно неделикатным образом проталкивает вперед китайца. Китаец также в подобии военной одежды, также без знаков различия. Небритый кавказец на полголовы выше и на 40 килограммов тяжелее, китаец в его ручищах, как тряпичная кукла в наручниках. Конвоир задержал взгляд на Ермакове, обратился к своему начальнику:
— Товарищ полковник, пленный доставлен.
— Можете идти, Сагдуллаев.
Кавказец шевельнул бровями, по–уставному четко развернулся на каблуке, вышел.
— Даг? – Спросил генерал.
— Чеченец. Мастер спорта, при этом всегда подчеркивает «России».
— Хорошо. Ну а это у нас китаец. – Ермаков подошел к пленнику.
— Или казах? – Генерал склонил голову, из‑под сдвинутых бровей всматриваясь в желтое лицо.
— Я полковник народной армии Китая Ву Тинг, — с легким акцентом спокойно опроверг пленник. – Китаец.
— Знаешь меня, полковник?
— Да. Поэтому представился. Цель моей группы добраться именно до вас.
При этих словах Ерофеев вскочил со стула, генерал успокаивающе выставил ладонь:
— Не преувеличивайте, Иван Данилыч. Хотели бы ликвидировать, давно бы это сделали менее изощренным способом.
— Какова же цель вашего, прямо скажем, совсем неофициального визита, товарищ Тинг?
— Если я правильно понимаю, вы трое являетесь первыми лицами приграничного государственного образования, поэтому я буду говорить с вами.
— Уж сделайте милость! – проскрежетал Ерофеев.
— Мы слушаем вас, господин полковник, – Генерал сел в кресло, — присаживайтесь.
— Правительство Китайской народной республики предлагает проведение сепаратных переговоров для определения будущего Приволжского региона…
20 октября вечер
Туман наркоза рвется кусками фраз. «Вы самые лучшие солдаты…, вы воины могучей страны…»
Средние частоты цифровой записи тупыми ногтями царапают перепонки.
«Дурдом!» — удивился радостному чувству Путилин.
— Не дурдом, а реанимация! – Частотная характеристика более полная.
«Значит, вслух сказал. И анализирую!» — радовался Путилин. «Открыть глаза или подождать?» Наркотическая эйфория продолжалась. Подобное капитан уже испытывал, думать о предстоящей боли не хотелось.
— А ты не ангел. – Путилин все же открыл глаза.
— На себя посмотри. – Губы неангела шевелились медленно, в уголках пузырилась слюна.
Прямоугольник лица в неровном ореоле. Желтый свет оттеняет черты, но в черноте глазницы бугрится свежая ткань.
Несколько месяцев назад Путилин просыпался в других условиях. Реанимация окружного госпиталя пахла кварцевой чистотой. Блестела тележка с медицинскими инструментами. Уставшая медсестра тихим голосом поинтересовалась состоянием после наркоза, проверила реакцию. Женская улыбка, пробившийся запах духов настроили организм на приятный приход в себя после операции.
Назвать тесную комнату без окон с запахом ржавчины можно с большой натяжкой. Зеленые стены зловеще отражали свет 500 ватных ламп. Лампы в проволочных намордниках напоминали морды немецких овчарок. Склонившийся детина в синем халате больше походил на пациента, чем на медбрата. Пациента психиатрического отделения лиц, пострадавших от воздействия ядерной бомбы. Путилин не удивился бы, если медбрат окажется горбуном и запоет приятным баритоном о несчастной любви.
— Путилин, хватит мечтать. – Квазимодо выпрямился, отошел в сторону, освещение получилось более выгодным.
Путилин видел перед собой мужчину лет 30, халат скрывал подробности фигуры, но на поясе угадывалась кобура. Лицо вполне миролюбивое, если привыкнуть к отсутствию правого глаза.
«Как же он целится? С левой стреляет?» продолжал удивляться капитан.
— Да приди ты в себя уже! С обеих рук стреляю! – В голосе почувствовалось раздражение.
Летающие по периферии черепа картинки устремились к центру. Мозг собрал мозаику как солдат–первогодок автомат Калашникова. Осторожно, аккуратно и быстро.
Путилин отбросил простыню, приподнялся на кровати. Ступни ощутили холод шершавого бетона. Левая нога забинтована от колена, на торсе марлевая подушка. Пластырь от живота к спине по краям, в центре – красное пятно. «Такой вот тампакс!» эйфория не отпускала.
В руках медбрата оказался фонарь и свежее нательное белье. Путилин простыней прикрыл причинное место, осмотрелся. Слева две панцирные сетки кроватей. Справа матрац кровати занимало тело. Лицо военного не знакомо. Под простыню спускалась трубка от стойки с лекарством. К руке на простыне тянулся провод от пульсоксиметра. Датчик прищепкой на указательном пальце. Вот такая реанимация.
— Дай‑ка я посмотрю одним глазком. – Луч фонаря осветил повязку.
Санитар проверил надежность пластыря, как показалось Путилину, подмигнул:
— Все отлично, одевайся. Пойдем к доктору. Лучше сейчас, пока выздоравливающие не затоптали. Через пару дней сам с ними бегать начнешь!
Капитан надел белье, грубое х/б снаружи изнутри мягким ворсом ласкает кожу. Под кроватью нашлись тапки. Двигаясь, Владимир никакой боли не ощущал. Наркоз хороший. Слишком хороший.
Медбрат открыл дверь, пропуская Путилина в коридор. Петли смазаны, на раме приклеена резина, за спиной лишь стукнул засов. Провожатый пристегнул связку ключей к ремню, движением головы указал дорогу. Путилин шел по коридору, взгляд скользил по железу дверей в палаты выздоравливающих. Двери явно поставлены недавно, каркас в пыли треснувшей штукатурки. «Солдат ничего не боится, ничто не может причинить ему боль…» Звук монотонных убеждений наслаивается друг на друга, образуя зомбирующую атмосферу. В конце коридора выход на лестницу. Два пролета вверх. Капли застывшей краски на краях ступеней частично раздавлены. В зеленых следах отпечатки грубых подошв. Стены чистые, потолок также окрашен масляной краской. Ремонт подвального помещения проведен по–военному – дешево и сердито.
Первый этаж выглядит привычнее. Справа в полумраке угадывается столовая. Матово отблескивает раздача, на квадратах столов ежами перевернутые стулья. Слева в коридоре стол дежурной медсестры. Вместо девушки белый халат распахнут на громиле. Военный вытянулся в кресле, монитор освещает нижнюю часть тела. ПМ в открытой кобуре, рационализированной белорусским спецслужбами. На ремне также рация, ПР и наручники. Тело не шевельнулось, руки остались скрещенными на груди, только блеск глаз выдал внимательность постового.
Одноглазый провел Путилина дальше, после ряда деревянных дверей остановился перед металлической. Результат нажатия звонка не слышно, но через пару секунд глазок потемнел. Санитар отодвинул Путилина, дал рассмотреть и идентифицировать. Звук сдвигаемого засова, дверь открылась.
— Проходите. – Сухим голосом пригласил доктор. Светлые волосы, узкое лицо, блестящие глаза — худощавый человек на полголовы ниже Путилина. При всей худосочности нервные движения внушают тревогу.
— Товарищ майор, Путилин из реанимации доставлен, осложнений нет! – Санитар обозначил звание военврача.
— Хорошо, Латунов. Отдохните в холле, проследите, чтобы нас не беспокоили!
Латунов вышел, доктор задвинул засов, взглядом указал на дверь в смежную комнату. Движения перестают быть нервными.
— Привет, Владимир. – Нейман плотнее закрыл дверь, голос потеплел. – Приходится, понимаешь изображать из себя безумного доктора. По–другому слушаться перестанут. А так затрясешься со шприцем в руке, слюной побрызжешь, больные по струнке ходят.
В прямоугольной комнате напротив входа кушетка, слева железный шкаф. Справа приоткрытая дверь, через которую видно диван со скомканным одеялом и подушкой. Справа от двери химический полигон. На цинковом листе под вытяжкой отблескивают колбы различной формы. Среди ряда приборов Путилин угадал электронную печку. В углу из стены клюв водопроводного крана. В правой части комнаты два стола, соединенные вместе. Три монитора, рации, книги внавал. Банка кофе, электрочайник, чашка с коричневым нутром, на тарелке посохшая горбушка. По всему видно, что Нейман в этих комнатах живет и работает.