Еще меньшее значение имеет труд "Философские тетради", представляющий ленинский конспект работ как ряда философов-классиков, так и менее известных ученых. Даже сам Ленин не придавал им самостоятельного значения, называя "тетрадками по философии", мыслями "для себя". Это комментарии и идеи, возникшие у внимательного и пристрастного читателя, каким был Ленин, "по поводу" прочитанного.
Верно заметил Бердяев, что Ленин "по философии читал исключительно для борьбы, для сведения счетов с ересями и уклонами в марксизме. Для обличения Маха и Авенариуса, которыми увлечены были марксисты-большевики Богданов и Луначарский, Ленин прочел разную философскую литературу. Но у него не было философской культуры; меньше, чем у Плеханова. Он всю жизнь боролся за целостное, тоталитарное мировоззрение…".
Последнее замечание Бердяева, по-моему, очень метко характеризует философскую сущность интеллекта вождя русских большевиков. Безоговорочно приняв социально-политическую и философскую доктрину Маркса (действительно крупный шаг в истории мировой общественной мысли), Ленин тем самым обрек себя лишь на догматическое комментирование выдающегося учения. Ни одна социально-политическая теория не может быть универсальной, глобальной, надвременной. Но именно в такую превратил марксизм Ленин.
Впрочем, Бердяев, Степун, Франк и некоторые другие российские мыслители могли со временем считать, что им повезло. Когда Ленин в марте 1922 года прочел сборник статей "Освальд Шпенглер и закат Европы", подготовленный этими авторами, он пишет записку управделами СНК Н.П.Горбунову, в которой называет книгу "белогвардейской" и поручает поговорить о ней с заместителем председателя ГПУ И.С.Уншлихтом… Философов не расстреляли за "белогвардейские" убеждения, что было нормальной практикой того времени, а лишь изгнали из отечества.
Философская грань интеллекта Ленина была сильной в своей убежденности, но явно догматичной. Абсолютная уверенность в том, что "философия Маркса есть законченный (курсив мой. — Д-В.) философский материализм", последняя вершина, единственно верная теория, говорит о догматической ограниченности Ленина. Эта узость проявилась, в частности, наиболее ярко в его труде "Государство и революция", утопическом прежде всего потому, что автор абсолютизировал некоторые догмы Маркса и Энгельса. Чего только стоят утверждения Ленина, что новый социалистический строй ликвидирует бюрократию, ибо "при социализме все будут управлять по очереди и быстро привыкнут к тому, чтобы никто не управлял".
Для Ленина очень много значило, говорится ли о данном предмете, явлении что-либо у основоположников марксизма. С ленинских времен почти до дней настоящих у коммунистов главный аргумент в споре — соответствующая цитата, подходящая к случаю идея, конкретное "указание" классиков.
Критикуя меньшевика Н.Н.Суханова, Ленин в одной из последних своих работ писал: "Для создания социализма, говорите Вы, требуется цивилизованность. Очень хорошо. Ну а почему мы не смогли сначала создать такие предпосылки цивилизованности у себя, как изгнание помещиков и изгнание российских капиталистов, а потом уже начать движение к социализму? В каких книжках прочитали Вы, что подобные видоизменения обычного исторического порядка недопустимы или невозможны?"
По Ленину, если в Марксовых "книжках" это не возбраняется, то можно "исторический порядок" делать любым.
Ленинский интеллект, что касается теоретического отражения действительности, не был загадочным, ибо здесь властвовали догматизм, одномерность, однозначность марксистских выводов.
"Социализм", созданный Лениным, даст наиболее универсальную — тоталитарную — форму бюрократии и догматизма. Впрочем, в кое-каких их неистребимых проявлениях Ленин успел убедиться еще при своей жизни. Десятки, сотни его распоряжений о показательных процессах, судах, расправах с бюрократами, "дураками" не дали положительного результата…
Догматическая узость ленинского интеллекта выразилась и в том, что для него основной социальной общностью был класс. Он был певцом рабочего класса, хотя отводил ему лишь роль основной силы его партии. Проблема личности, ее прав и свобод всегда стояла у Ленина на третьем — десятом местах. Классовая апологетика доведена Лениным до социального расизма. Свои собственные взгляды Ленин с поразительной настойчивостью внедрял в своей партии, а с ее помощью распространял и в Советской России. "Это и есть, — писал Бердяев, — диктатура миросозерцания, которую готовил Ленин".
Эстетическая грань интеллекта Ленина была менее деспотичной. Может быть, она просто стояла дальше от политики, чем правосознание и философия? А может быть, потому что Ленин не чувствовал себя здесь корифеем? Трудно сказать, однако в основном он был более терпим к эстетическому "еретичеству". Бердяев, возможно, преувеличил, назвав Ленина "отсталым и элементарным человеком" в искусстве, но в целом был недалек от истины.
Ленин был типичным "потребителем" искусства с весьма консервативным вкусом. Но крут его знакомства с литературной классикой весьма широк. Естественно, больше всего он цитирует и использует в своих произведениях Чернышевского — более 300 раз! — против, кажется, двух раз Достоевского. Наиболее часто обращается Ленин в своем политическом творчестве к Грибоедову, Крылову, Салтыкову-Щедрину, Гоголю, Тургеневу и всего несколько раз к Пушкину, Лермонтову, как мы уже сказали, Достоевскому, Толстому (хотя есть специальные статьи о нем).
Ленин читал художественные произведения как политик, ища в них ответа на многие социально-экономические вопросы. Трудно сказать, кто был еще особенно любим Лениным, кроме Чернышевского, но по ряду косвенных признаков можно отнести к ним Некрасова, Успенского, Горького, Салтыкова-Щедрина, Тургенева, Толстого, Гончарова, Писарева. Ленин был даже несколько "старомоден", отдавая предпочтение классике перед модными для своего времени художниками слова. Неудивительно, что Ленину особенно нравились "Что делать?" Чернышевского и "Мать" Горького, в которых исключительно остро поставлены социально-политические проблемы общества при сравнительно невысоком их художественном воплощении.
Ленин наиболее близок лично был к Горькому, хотя именно этот писатель в 1917–1918 годах особенно остро и резко критиковал лидера большевиков. В это время автор "Матери" печатал в петроградской газете "Новая жизнь" свои публицистические статьи. Всего под рубрикой "Несвоевременные мысли" Горький успел опубликовать в газете сорок восемь статей. Часто они были открытой полемикой между большевистской "Правдой" и "Новой жизнью", пока в июле 1918 года газета, где сотрудничал Горький, не была закрыта по распоряжению Ленина. Это и понятно, ибо Горький уже после октябрьского переворота писал, например, 7(20) ноября 1917 года: "..Ленин и соратники его считают возможным совершать все преступления, вроде бойни под Петербургом, разгрома Москвы, уничтожения свободы слова, бессмысленных арестов — все мерзости, которые делали Плеве и Столыпин". Здесь же Горький резюмирует: "Вот куда ведет пролетариат его сегодняшний вождь, и надо понять, что Ленин не всемогущий чародей, а хладнокровный фокусник, не жалеющий ни чести, ни жизни пролетариата".
Конечно, все эти статьи в "Новой жизни", как и многие другие, изданные в то же время, не вошли в тридцатитомное собрание сочинений писателя. Разве могли позволить большевики, чтобы заявление Горького, подобное тому, что он сделал в год смерти Ленина, стало известно советскому читателю? А оно таково: "Вероятно, при Ленине перебито людей больше, чем при Уоте Тайлере, Фоме Мюнцере, Гарибальди".
Но с начала 20-х годов Горький меняет тональность в отношении Ленина. Писатель, почувствовав, что власть устояла, не может обойтись без помощи ее и лично Ленина. Так, например, в апреле 1919 года он обратился к Председателю Совнаркома, прося освободить левую эсерку Н.А.Шкловскую — секретаря А.А.Блока (спустя полгода после просьбы ее выпускают); в сентябре 1920 года Горький лично встречается с Лениным, в сентябре следующего года бьет челом перед Лениным по поводу разрешения выезда за границу известного издателя З.И.Гржебина… Эти просьбы и встречи не прошли бесследно: Ленин обладал сильной духовной "радиацией". Скоро Горький станет почти ручным.
Ленин лично, повторюсь, смотрел на литературу и искусство как потребитель. Но как лидер партии видел в них мощный инструмент политического влияния. Может быть, поэтому он враждебно относился к футуризму, другим модернистским течениям и школам в искусстве? Но почему он одно время ратовал за ликвидацию оперы и балета? Может быть, тоже потому, что не видел, как артисты Большого театра будут вдохновлять отряды по продразверстке? Ведь известно его высказывание об опере и балете как "придворном искусстве", далеком от народа.
Ум этого человека, иногда способный восхищаться музыкой, поэзией, тем не менее главное предназначение искусства видел в развитии "лучших образцов, традиций, результатов существующей культуры с точки зрения миросозерцания марксизма и условий жизни и борьбы пролетариата в эпоху диктатуры". Так он изложил задачи Пролеткульта в проекте резолюции, подготовленной им. По сути, для него культура и искусство ценны лишь с точки зрения их полезности марксизму. Надо ли говорить, сколь ограничен этот подход.
По поручению Политбюро Бухарин готовился выступить в октябре 1920 года на съезде Пролеткульта. Ленин предложил в своей записке взять за основу следующий политический алгоритм:
1. Пролетарская культура=коммунизм
2. Проводит РКП
3. Класс — пролетариат=РКП=Советская власть.
Так мыслил этот человек. Мощный ум был односторонен, узок и ничем не хотел обременять себя, кроме политики, марксизма, диктатуры пролетариата, классовой борьбы, революции, схваток с оппортунизмом, либерализмом, буржуазией…
Интеллект и религия. Не верится, что Ленин даже в детстве был верующим человеком. Г.М.Кржижановский утверждал, что Ленин якобы рассказывал ему, "что уже в пятом классе гимназии резко покончил со всяческими вопросами религии: снял крест и бросил его в мусор…".
Думаю все же, что это произошло позже. Нельзя забывать, что отец и мать Ульянова были глубоко религиозными людьми, но не были фанатиками веры. Тем более что гимназия требовала посещения церкви, исполнения многих её обрядов. Но в послегимназические годы Ленин уже был убежденным атеистом. Как и почему мог произойти столь решительный перелом в условиях, когда религия в обществе была важнейшей духовной пищей многих людей?
Трудно ответить на этот вопрос однозначно. Это еще одна тайна ленинского интеллекта. Но, думаю, решающее значение вновь имели семейные события: смерть отца и брата, которых, несмотря на долгие молитвы матери, не удалось спасти, свое исключение из университета, а главное, раннее приобщение к материалистической литературе.
Многие биографы и люди, встречавшиеся с Лениным, отмечают огромную "физическую силу" его ума. Может быть, потому что он обычно подавлял оппонента в спорт своей абсолютной неуступчивостью; возможно, производила впечатление бескомпромиссность его суждений, одномерная, почти фанатичная убежденность. Так это или нет, но очень многие (и не без оснований) стали усиленно подчеркивать силу ленинского ума формой облика его головы. А.В.Луначарский отмечает, что "строение черепа Владимира Ильича действительно восхитительно. Нужно несколько присмотреться к нему, чтобы оценить эту физическую мощь, контур колоссального купола лба и заметить, я бы сказал, какое-то физическое излучение света от его поверхности".
Мы с вами не видели Ленина живым и не можем утверждать, что купол лба "излучает свет". Перед нами пятьдесят пять томов его собрания сочинений, сорок томов ленинских сборников, тысячи неопубликованных документов, тысячи апологетических книг, написанных о нем, и малая горстка книг беспристрастных и честных. А главное, что дает нам писательское право судить об интеллекте Ленина, — его деяния. По его чертежам и планам.
Все же я бы выделил главное в уме этого человека: идея силы и воля к власти. Революция была главным средством достижения власти, которая могла быть только диктатурой. Поразительная по уникальности комбинация рациональных, эмоциональных и волевых компонентов сознания сформировала ум человека не только одержимого идеей революционного переустройства мира, но и способного политически и организационно осуществить, сделать все для ее претворения в жизнь Да, можно говорить, что ленинская власть — выкидыш первой мировой войны. Но Ленин смог его оживить. Коммунизм — идея западная, не прижившаяся нигде. Ленин силой привил ее в России, не остановившись перед столь страшными потрясениями, которые делают саму цель ничтожной.
В ленинском сознании политика была обособлена от морали. Это одна из глубинных причин трагедии не только этого человека, но и великого народа, который насильно повели исторической тропой ленинизма.
Ленин, тем не менее, не мог выйти из мира нравственности, где извечно борются Добро и Зло.
"Роковой человек"
Так назвал Ленина Бердяев, давая ему оценку с моральной стороны. Добро было для него все, что служит революции, зло — все, что ей мешает. Революционность Ленина, — писал великий мыслитель, — имела моральный источник, он не мог вынести несправедливости, угнетения, эксплуатации? Но, став одержимым максималистической революционной идеей, он в конце концов потерял непосредственное различие между добром и злом, потерял отношение к живым людям, допуская обман, ложь, насилие, жестокость. Ленин не был дурным человеком, в нем было и много хорошего. Он был бескорыстный человек, абсолютно преданный Идее, он даже не был особенно честолюбивым и властолюбивым человеком, он мало думал о себе. Но исключительная одержимость одной идеей привела к страшному сужению сознания и нравственному перерождению, к допущению совершенно безнравственных средств в борьбе. Ленин был человеком судьбы, роковой человек…" Я думаю, этот фрагмент из размышлений Бердяева схватывает главное, характеризующее моральную сторону ленинского интеллекта.
Многое в нравственных поступах Ленина трудно объяснимо; это действительно перст судьбы, ее рок. Почему Ленин, проявлявший столько трогательной заботы о своих соратниках и окружении, был способен распорядиться о фактическом лишении представителей "непролетарского класса" продовольственных пайков в 1918 году, что обрекало тысячи людей на голодную смерть? Неужели Ленин, никогда не имевший личных ценных вещей, не видел или считал нормальным, что под маркой Коминтерна расхищаются, разворовываются в огромных размерах награбленные у русского народа ценности? Почему было потеряно это различие между добром и злом?
Объяснять эти аномалии только конкретной ситуацией, "мятежным временем", "эпохой крушения" — слишком однолинейное решение. Ленин был неизмеримо сложнее и противоречивее элементарных схем, объясняющих мотивы его поступков и поведения.
В октябре 1920 года в Москве собрался III съезд Российского Коммунистического Союза Молодежи. В первый же день его работы, 2 октября, к вечеру, перед делегатами выступил Ленин. В этом программном выступлении, которое на протяжении трех дней печатала "Правда", Ленин коснулся множества вопросов, но остановился особо на вопросах морали. В нашей стране сотни миллионов людей читали, конспектировали, изучали эту речь. В ней есть важные общечеловеческие, но тривиальные моменты, например, о необходимости овладения знаниями, опытом прошлых поколений. Но мы на веру брали (автор книги тоже) абсолютно ложное умозаключение, что есть лишь одна истинная мораль, та, "которая подчинена интересам классовой борьбы пролетариата". Ленин решительно отмел мораль общечеловеческую, мораль религиозную. Он, по существу, проповедовал мораль социального расизма. Согласиться, что единственно высокая мораль — мораль пролетарская, то есть коммунистическая, ничем не лучше фашистских рассуждений об "арийской морали".
По сути, Ленин утверждал, что Зло и Грех изначально гнездились в лоне имущих, богатых, властных. Поучая крестьянскую молодежь (их было больше на съезде), которой надо было во всем учиться у пролетариев, Ленин иллюстрирует свои тезисы: "Если крестьянин сидит на отдельном участке земли и присваивает себе лишний хлеб, то есть хлеб, который не нужен ни ему, ни его скотине, а все остальные остаются без хлеба, то крестьянин превращается уже в эксплуататора". Любой прибавочный продукт, полученный и не сданный государству, делает крестьянина врагом советской власти.
Ленин в своей речи сформулировал критерий нравственности, заключающийся в ее соответствии задачам построения коммунистического общества. По сути, и террор, и политические убийства, и церковные конфискации, и концлагеря для инакомыслящих вписываются в нравственные дела, ибо на такой основе и строился коммунизм. Вероятно, это одна из самых глубоких греховностей вождя. Он превратил мораль в политизированное, классовое духовное образование. Как пишет Д. Штурман, "социальная этика Ленина… в этой речи, обращенной к невежественным подросткам, составляющим основную массу комсомольцев начала 20-х годов, целиком укладывается в роковую формулу Гитлера: "Я освобождаю вас от химеры совести".
Ленин, похоже, полностью утратил "различие между добром и злом" уже через пару месяцев после октябрьского переворота. Но дело здесь, повторюсь, не только в обстоятельствах момента. Видимо, степень убежденности Ленина в ряде догматов марксизма была столь большой, что они превратились в навязчивые стереотипы мышления, даже подсознательные проявления. Соприкоснувшись с социальной реальностью, эта безбрежная убежденность выразилась в социальном, нравственном фанатизме Ленина. Иначе чем можно объяснить написание страшной статьи — да, страшной — в декабре 1917 года: "Как организовать соревнование?". Она была для советских людей тоже из перечня "обязательной литературы".