Мифэнви затрепетала от новых ярких ощущений, чувствуя, как корсаж становится тесным и тянет внизу живота. Она боялась даже пошевелиться.
В этот раз Колдер был почти нежен. Со стоном оторвавшись от ее губ, он прошелся поцелуями по подбородку, спустил дорожку на шейку. И отстранился, застегнув ей пуговицы платья.
– Благодарю вас, моя принцесса, – сказал он, и взгляд его посветлел. – Вы сегодня невероятно щедры. Но, боюсь, я не могу взять – это слишком дорогой подарок для меня.
Он протянул ей руку и помог слезть со стеллажа.
– У вас, наверное, масса вопросов, – проговорил он уже совсем спокойно. Мифэнви кивнула. – Давайте по порядку, а то у меня сегодня и так голова кругом, – чуть грустно улыбнулся Колдер.
– Вы сказали, что человеку лишь раз достаточно взглянуть на незабудку, чтобы оказаться привороженным? – начала она. – Но ведь и другие мужчины, кроме вас и Пола, видели меня. Почему же на них не подействовало?
– Такова сила незабудки, – он оперся о стол и сложил руки на груди. Глаза его возбужденно блестели. – Яркую розу, роскошную лилию видно сразу. А вот нежная незабудка, – он улыбнулся, Мифэнви покраснела, – заметна не каждому. Кто-то увидит и сочтет ее невзрачной, кто-то и вовсе пройдет мимо, но обязательно будет тот, кто остановится, завороженный…
– Скажите, Колдер, – голос ее дрогнул, – а с этим… с завороженностью… можно что-нибудь сделать? Ну бывают же отвороты?
– Бывают и можно, – он усиленно изучал пол у своих начищенных до зеркального блеска черных ботинок. – Почти любой приворот можно снять и почти каждое заклинание аннулировать. И я бы смог это сделать… если бы захотел…
– Но вы…
– Но я не хочу. Мне так светлее… А иначе – потеряюсь во тьме.
Они оба замолчали, погрузившись в свои мысли. Мифэнви рассматривала систему перегонных кубов, в которых по-прежнему что-то булькало и парило.
– Что мне делать с этим? С цветком внутри меня? – спросила она наконец.
– Мифэнви, Цветок может только цвести и благоухать.
– А как же Сорняки?
– Оставьте их Садовникам и Смотрителям, это наша забота.
– Несмотря на то что все это более чем щекотливая тема, к тому же попахивающая ересью, было бы неплохо почитать что-нибудь об ордене.
Он подошел к шкафу и вытащил два свитка.
– Начните с азов. Это очень интересно. Язык цветов, например.
Она кивнула, сложила свитки в карман своего передника и направилась к выходу. Он вежливо открыл перед ней дверь и пропустил вперед. Дверь так и осталась приоткрытой…
В душе его сейчас царил благодатный покой, недаром же незабудка дарит нежность и умиротворение. Он уж было собрался приняться за работу, едва ли не напевая от той тихой радости, которой полнилась ныне его душа, когда до слуха донеслись звуки спора. В коридоре разговаривали на повышенных тонах, и голос этот он бы узнал из тысячи.
Латоя держала под руку пухловатого растерянного мужчину и с вызовом смотрела на кузину.
Смерив Мифэнви взглядом, она сказала:
– Я так рада, что ты жива, дорогая Мейв. А то Колдер прямо взбесился, когда ты сознание потеряла, – Латоя подмигнула ей. – И знаешь, что я тебе скажу, милая кузина, тебе следовало бы почаще падать в его объятия…
Мифэнви побледнела. Как Латоя могла говорить такие гадости, да еще при чужом человеке! Почему она сейчас так жалась к нему? Неужели у этой девицы совсем отсутствуют всяческие совесть и стыд? Но сейчас Мифэнви злилась даже больше за то, что Латоя треплет имя Колдера. То, что произошло между ними в лаборатории, безусловно, взволновало ее. Она всегда знала, что значит для него несколько больше, чем просто вдова любимого брата, и сегодня, увидев тот цветок, убедилась в его чувствах воочию. Но, несмотря на то что его поцелуи были вовсе не дружескими, это не поколебало ее уверенности в порядочности деверя.
Поэтому сейчас, поздоровавшись с этим господином и сделав книксен, она сказала с достоинством истинной принцессы:
– Латоя, покуда я в этом замке хозяйка, я бы попросила тебя быть вежливой, когда ты говоришь о его обитателях…
– Я-то, глупец, думал – баста! Занавес! Ан нет, представление только начинается. И – о эврика! – у нас лучшие кресла! – раздалось сзади.
Колдер стоял, привалившись к арке прохода и сложив руки на груди.
– О чем это вы? – едва ли не испуганно проговорила его невестка.
– Понимаете ли, Мифэнви, загвоздка в том, – со своей обычной обманчивой ласковостью начал Колдер, – что некоторое время назад я вот этими руками, самолично, вышвырнул нашу с вами дражайшую кузину к чертям собачьим! Но не тут-то было! – потом перевел пылающий ненавистью взгляд на самодовольно ухмыляющуюся Латою: – Ты же у нас Повилика? Так ведь?
Она не ответила. Вмешался Аарон.
– Милорд, миледи! Я бы просил вас быть поаккуратнее с моей невестой, – гордо вскинув голову, проговорил он.
– Ну, во-первых, господин-не-знаю-как-вас-там, таких, как она, нужно вырывать с корнем и вышвыривать подальше… – Аарон дернулся, Колдер же смерил его гневным взглядом, заставив передумать, победно ухмыльнулся и продолжил: – Во-вторых, я всегда прошу не являться в мой замок без предупреждения. Но все равно все едут, как будто элементарные нормы этикета в этой стране уже отменили. А потом жалуются на холодный прием… А я, знаете ли, мизантроп, тем горжусь и меняться не собираюсь.
Мифэнви чувствовала, что воздух вокруг прямо-таки искрит от напряжения. Сейчас она была полностью на стороне Колдера, и пусть он выражал то, что думала она сама, куда более резко, но он был абсолютно прав: одна незваная гостья уже подкинула им проблем. Человек, стоявший сейчас рядом с Латоей, казался Мифэнви знакомым, но она никак не могла припомнить, где его видела.
Колдер протянул руку и дернул какой-то рычаг: в его замке было полно скрытых кнопок и рычагов, они приводили в движение незримые механизмы, вмонтированные в стены, полы, потолки… Из-за этого Глоум-Хилл казался живым. Сработала система оповещения, на звон прибежал Филдинг…
– Мне следует немедленно уволить тебя за неисполнение обязанностей, – Колдер смерил слугу презрительным взглядом…
– Простите, милорд, – залепетал бедняга, потея от ужаса. – Но вы… вы изволили находиться в лаборатории… А вы не велите вас тревожить, когда вы в лаборатории…
– Тем более ты не должен был впускать посторонних, не дождавшись меня!
– Простите, милорд. Я виноват. Простите…
Колдер смилостивился и махнул рукой:
– Иди, возьми визитку этого господина, – он кивнул на Аарона, – и доложи о нем как положено. – И закатил глаза: – Неужели я должен учить тебя служить мне?
Филдинг засеменил к Спарроу, взял у того визитную карточку и с поклоном передал Колдеру, затем вежливо попросил разрешения удалиться. Колдер отпустил его и принялся разглядывать визитку.
– Итак, что заставило вас, мистер Спарроу, явиться в Глоум-Хилл? – спросил он наконец.
Спарроу замялся. Затем вытащил из внутреннего кармана обширный черный конверт и произнес с достоинством:
– Только дело чрезвычайной важности – известие для миледи от ее благородного отца.
И Мифэнви побледнела, вспомнив: именно этот человек познакомил ее с Полом. Это показалось ей нехорошим совпадением, и она слишком поспешно вырвала из его пальцев конверт. И, поймав обеспокоенный взгляд Колдера, дрожащими руками разорвала бумагу. Письмо гласило: «Если у меня все еще есть дочь, она должна немедленно явиться к одру своего умирающего родителя. Дориан Пятый».
– Вы видели его?.. – едва слышно спросила она у Спарроу.
Тот кивнул.
– Вашему батюшке и впрямь совсем худо.
– За что мне? За что мне все это? – она закрыла лицо руками и разрыдалась.
Колдер подошел, обнял за плечи, развернул к себе:
– Не плачьте… Возможно, все не так плохо…
И словно опровергая его слова, замок сотряс раскат грома. Полыхнула молния.
Мифэнви вздрогнула и прижалась к нему еще сильнее. Он мог бы перенести ее в Лланруст немедленно, но членам ордена строжайше запрещалось демонстрировать свои способности на глазах у непосвященных… Да и к тому же молнии создавали сильнейшие помехи в пространственных коридорах, а значит, их могло выбросить за много миль от нужной точки.
Поэтому сейчас Колдеру оставалось лишь стискивать зубы от бессилия и надежнее обнимать ту, которую хотелось укрыть и спрятать от всех бед и невзгод, что сыпались на ее хрупкие плечи.
– Выезжаем завтра с утра, какая бы погода ни была. При хорошем раскладе мы прибудем в Лланруст уже вечером…
– Хорошо, – вздохнула она. – Вы поедете со мной?
Она подняла личико. Он зажмурился не в силах видеть ее слезы.
– Да, разумеется.
– Хм… а ты не находишь, Мейв, что это будет выглядеть чересчур пикантным: ты одна с неженатым мужчиной… Что станут говорить? – вставила Латоя. Все это время она стояла рядом с Аароном и о чем-то с ним шушукалась.
Мифэнви не умела ненавидеть, но сейчас была в шаге от того, чтобы научиться. Вцепившись побелевшими пальцами в одежды Колдера и пару раз глубоко вздохнув, она ответила так спокойно, как только смогла:
– Если мой батюшка умрет, мне будет все равно, что обо мне станут говорить… – затем, слегка поклонившись, сказала: – Колдер, простите, что оставляю гостей на вас и уклоняюсь от обязанностей хозяйки, но я бы хотела пойти к себе и начать собираться.
– Конечно же, идите. Вы в порядке? – его обеспокоенный взгляд пробежался по ее побледневшему лицу. – Вас проводить?
– Нет, благодарю, – тихо отозвалась она и побрела к лестнице.
Проводив глазами ее хрупкую фигурку, Колдер перевел взгляд на парочку.
– В некоторых варварских странах до сих пор существует славный обычай: рубить головы за дурные вести, – вкрадчиво проговорил он, – и сейчас я сильно сожалею, что Великобритания поспешила встать на цивилизованный путь. А лжецов и вовсе следовало бы сажать на кол. Это письмо? Так каковы ваши истинные намерения, скажите мне, Спарроу?
Аарон выглядел не на шутку испуганным.
– Я и впрямь приехал за леди Мифэнви. Ее батюшка – мы коротко знакомы с ним – попросил привезти дочь во что бы то ни стало. А письмо… – он замялся.
Но тут взвилась Латоя:
– Это я сказала забрать ему послание у почтальона…
Ты же мог нас выгнать, не выслушав!
– Интересно, а что помешает мне это сделать, выслушав? – ухмыльнулся Колдер.
Латоя растерялась… Помявшись мгновение под тяжелым взглядом кузена, она все же осмелилась предположить:
– Ну хотя бы буря…
– Да неужели?
– Вы же не станете выгонять под дождь приятеля отца вашей невестки… – робко вставил свою версию Аарон.
– Довод не более убедительный, чем первый, но всяко лучше. Так уж и быть, оставайтесь на ночь. Но ночевать будете в помещениях для слуг. Гостевых комнат у меня нет.
Спарроу согласился и изъявил горячее желание тотчас же их осмотреть. Колдер вновь вызвал Филдинга и распорядился проводить гостя. Латоя увязалась следом, сказав, что желает знать, как устроят ее жениха…
Вернувшись к себе, Латоя села на постель и тряхнула головой. Сегодня случилось столько всего, что можно было спятить. Но главное, что разрешилось все в итоге довольно-таки хорошо. Разумеется, ей совсем не нравился Аарон: он стар и толст. И не дворянин к тому же. Однако, к сожалению, это было все, что ей оставалось. Возвращение в свет не будет столь триумфальным, как мечталось, но все-таки оно состоится.
С такими мыслями она направилась в ванную. Латое очень нравилось здешнее нагревательное устройство – она слышала, что Колдер сконструировал его самолично, – благодаря которому вода из крана текла уже горячей. Это позволяло быстро и без проблем набирать ванну. Что Латоя и сделала, с наслаждением погружаясь в ее теплые объятия.
Она вошла в комнату, вытирая волосы махровым полотенцем. На ней была лишь легкая батистовая сорочка. Надетая на мокрое тело, она ничего не скрывала, а, наоборот, соблазнительно обтекала стройные округлые формы Латои. Девушка что-то напевала, почти счастливая сознанием того, что жизнь ее пошла на лад… И тут она заметила темную фигуру на своей кровати.
– Колдер, что ты тут делаешь? – возмутилась она. – Ты же у нас поборник добродетели.
– Заткнись, – сказал он, оборачиваясь.
И Латоя обомлела. Если раньше, несмотря на то что он ей не нравился как мужчина, она все же признавала, что внешность у него весьма эффектная, то сейчас… Он был пугающе, демонически красив. И Латоя не отводила от него глаз, потеряв дар речи.
Он встал и медленно пошел к ней. В его движениях было что-то гипнотическое, лишающее воли. Латое стало страшно, но она не могла даже пошевелиться.
Он остановился рядом. Ее охватило жаром, что исходил от него. То было темное пламя. Оно клубилось и пылало в его глазах: Латоя была вынуждена встретиться с ним взглядом, так как изящные аристократические пальцы кузена обхватили ее подбородок и приподняли лицо.
Колдер усмехнулся, и усмешка эта сводила с ума. Когда же он заговорил, голос его шипел, подобно змеиному, и обволакивал:
– У тебя отвратительный Сок, но Нектар я сейчас пить не могу. А я очень, очень голоден.
С этими словами он выпустил клыки и, приподняв Латою над полом, словно куклу, впился в ее нежную шейку. Она обмякла, даже не вскрикнув.
Сделав несколько глубоких глотков, Колдер отстранился, пробормотав: – Как же все-таки отвратительно – и осторожно перенес Латою на кровать. Затем, проведя рукой, заклинанием стер следы укуса: – Завтра ты и не вспомнишь, Повилика.
Он вышел из ее комнаты, тихонько притворив за собой дверь. Походка его всегда была легкой и упругой, а сейчас он и вовсе несся, едва касаясь пола. Влетев в свои апартаменты, Колдер подошел к комоду и, выдвинув нижний ящик, достал оттуда черные кожаные перчатки и треххвостую крученую плеть. Засунув ее за пояс и натянув перчатки, он подошел к окну, распахнул его и расправил черные, будто охваченные пламенем крылья.
Вдохнул пьянящий запах бури, встал на подоконник и взмыл в полыхающие молниями облака…
…В Хидвиле потом долго рассказывали, что в ту ночь из дома, где жила Кэсси Блейд, девица крайне легкого поведения, до рассвета раздавались душераздирающие крики, которые заставляли соседей сжиматься в суеверном ужасе.
– Говорю вам, она тогда самого Сатану принимала, – шепотом судачили досужие кумушки на деревенском рынке, глядя на седые пряди и исполосованные тонкими шрамами руки девушки. Кэсси же лишь бросала на сплетников испуганные взгляды и поплотнее куталась в плащ… Вскоре она и вовсе съехала неизвестно куда…
Утром дождь перестал, но слякоть была неимоверная. Мифэнви приходилось подбирать юбки, переходя через лужи. Когда темная ткань платья взлетала вверх, пенились кружева и мелькала маленькая ножка в сером чулке и изящном ботинке. В иные времена Колдер упивался бы этим дивным зрелищем, но сегодня он был не в духе, хотя и отметил, что ножка прелестна. Мифэнви поймала его взгляд и густо покраснела.
– Столько луж! – будто в оправдание сказала она, опуская глаза.
Он легко подхватил ее и переставил через очередную:
– Немудрено, дождь лил всю ночь.
– Да, ночь была просто жуткой. Я так и не уснула.
– Принцессы всегда не спят в дождливые ночи.
Она подняла голову и пробежалась взглядом по его лицу:
– Вам тоже пришлось несладко?
Он хмыкнул:
– С чего вы взяли?
– У вас круги под глазами… Что-то случилось?
– Случилось лишь то, – тепло улыбнулся он – ее чуткость грела сердце, – что я отвратительный Смотритель Сада, потому что допустил появление Повилики.
– Вчера вы назвали так Латою. Я тогда не обратила внимания. Что это за растение?
– Cuscuta… Жуткий, надо признать, паразит. Выпивает все соки из растения, разносит болезни.
– Постойте, Колдер! – Она резко затормозила, он врезался в нее и едва не опрокинул, вовремя схватив за талию. Она тут же выпрямилась, покраснев, опустила глаза и произнесла: – Вы же говорили, что Сорняки и Паразиты – это демоны, желающие погубить Эдемский Сад. Но Латоя – она же человек?
Колдер ухмыльнулся:
– Не все, кто выглядит, как люди, таковыми являются. Но в одном вы правы – пока она еще просто человек, не осознающий скрытой в ней силы. Однако очень скоро осознает – Сорняки осознают себя куда быстрее Цветов, – и вот тогда придется худо.
– И что… что с ней будет? – испуганно проговорила Мифэнви.
– Пока она еще не разрослась, ее надо истребить.
– То есть убить? – Мифэнви задохнулась от ужаса. Глаза ее сделались огромными.
– К сожалению, это будет выглядеть как убийство!
Она вздрогнула.
– Но вы не можете убить ее, она всего лишь бедная девушка!
Колдер рассмеялся.
– Отложим-ка мы этот разговор до лучших времен, – сказал он. – Вам еще предстоит столь многое узнать. Вы уже начали читать те свитки, что я вам дал?
Она тряхнула головой, черная с крапинками вуалетка на ее изящной шляпке чуть подпрыгнула.
– Я всю ночь молилась о здоровье отца.
– Простите меня, я и забыл, – помрачнел Колдер.
– Вы не должны извиняться. У вас хватает забот.
Колдер усмехнулся: да уж, сегодня всю ночь он был сильно озабочен.
Они подошли к подъемнику, Колдер помог ей взойти, и Мифэнви тут же зажмурилась и обняла его за талию. До сих пор каждый раз, когда подъемник приходил в движение, она ежилась от страха. В такие моменты она сама прижималась к нему, и Колдер всегда с удовольствием заключал ее в кольцо рук. Он невероятно наслаждался этими краткими мгновениями столь невинной близости. Колдер дернул рычаг, и они рухнули вниз. Мифэнви тихо вскрикнула, еще сильнее прижимаясь к нему. Он радостно ухмыльнулся, крепче обнимая ее.
Ему нравилось слушать, как трепещет ее сердечко. Его маленькая золотая принцесса… Пусть хоть на несколько минут – но его…