Ему нравилось слушать, как трепещет ее сердечко. Его маленькая золотая принцесса… Пусть хоть на несколько минут – но его…
Внизу их ждал экипаж – здесь, у подножья скалы, располагался каретный двор Глоум-Хилла, – а также Латоя и Аарон.
– Они едут с нами? – удивилась Мифэнви.
– Ну разумеется, – ответил Колдер, – лучше, когда Сорняки на виду.
Латоя выглядела бледной и даже не съязвила в ответ, хотя, конечно же, прекрасно слышала, что он сказал.
Колдер усадил дам в экипаж, а сам вскочил на коня по кличке Демон, вороного и нетерпеливо бившего копытом. Аарон неуклюже забрался на любезно предоставленную ему спокойную кобылку.
Латоя проследила за стройной фигурой кузена, за его легкими, исполненными силы и уверенности движениями и повернулась к Мифэнви:
– Скажи, Мейв, только без всяких этих твоих святошечных штучек, он тебе нравится как мужчина? Ну, Колдер?
Та вспыхнула и опустила голову.
Экипаж двинулся. Их слегка качнуло друг к дружке.
– Он ведь привлекательный, не так ли? – не унималась Латоя. – Сначала он мне показался слишком бледным и тощим, что ли… А теперь смотрю – и очень даже ничего. А ты что скажешь?
Мифэнви смущенно улыбнулась, потом вздохнула и наконец ответила:
– Когда я увидела его в первый раз – я испугалась и спряталась за Пола. А теперь… теперь скажу, что да, привлекательный…
Она смутилась еще больше.
– То есть ты находишь его симпатичным, но при этом не мечтаешь о нем? – непонимающе уставилась на нее Латоя.
– Скажи, разве там, в лондонских салонах, было мало мужчин, которых ты считала приятными?
– О да, довольно много! – Латоя несказанно обрадовалась возможности вспомнить свое блестящее прошлое.
– И разве каждого из них ты рассматривала как партнера? – Мифэнви страшно смущал этот разговор.
– Нет, я выбирала! Между прочим, только самых красивых! Видела бы ты Джоэла Макалистера! О, не мужчина – мечта!
– Вот! Поэтому то, что я выбрала Пола, вовсе не означает, что я не должна отмечать, что Колдер хорош собой, но при этом не означает и того, что я обязательно должна рассматривать его как желанного мужчину.
Мифэнви вся алела и не знала, куда деть руки. В памяти ясно воскресли картины вчерашних поцелуев.
Но Латоя сегодня была беспощадна.
– А если бы тебе пришлось выбирать… между Колдером и другим мужчиной, кого бы ты выбрала?
– К чему этот разговор? – Мифэнви злилась, а она не любила злиться. – Три года назад я выбрала Пола, намерена хранить ему верность и более никого выбирать не собираюсь! – запальчиво проговорила она.
Латоя отодвинулась подальше и картинно поводила в воздухе рукой, словно что-торазгоняя:
– Боже ж ты мой! Пока приедем, заражусь твоей святошностью!
Мифэнви посмотрела на нее презрительно и отвернулась к окну, давая понять, что разговор закончен. Они больше не проронили ни слова до самого Лланруста.
Северный Уэльс, вольный город Лланруст, 1878 год
Дориан Пятый Лланрустский полусидел на ложе. Со всех сторон его окружало множество подушек разных размеров и фасонов. Занавески на окнах слуги слегка приспустили. В комнате пахло анисом.
– Подойди, дочь моя, – сказал он слабым хриплым голосом.
Мифэнви тут же подбежала к ложу. Она явилась сюда, как была, в дорожном платье и шляпке с вуалью. Она рухнула на колени у его кровати и, схватив пухлую руку отца, поднесла ее к губам.
– Отец, дорогой отец! Я – плохая дочь! Я не навещала вас целых три года! Нет мне прощения!
Она разрыдалась, уткнувшись в его ладонь.
– Не плачь, дитя мое. И не вини себя, я наслышан, сколь много тебе довелось перенести, моя бедная маленькая Мейв.
– Со мной были друзья. А вы – один! Совершенно один!
Она перебралась к нему на ложе, обняла руками за шею и положила голову на плечо, как любила в детстве.
– Мейв, – отец похлопал ее по руке, – знала бы ты, как мало надо старику. Вот ты со мной – и я уже счастлив.
– Что говорят доктора? – взволнованно спросила она. – Я так мчалась к вам, что еще ни с кем не повидалась…
– Плохо, дочка! – Он закашлялся.
Мифэнви встала, дрожащими руками налила воды из стоявшего на полочке графина и протянула ему стакан:
– Вот, папа́, выпейте! – он осушил стакан залпом и передал ей. Мифэнви прижала его руку к своему бешено колотящемуся сердцу: – Папа́, клянусь, я больше вас не брошу! Мы найдем лучшего доктора! Вы поправитесь! Я стану ходить за вами, как за младенцем!
Отец приобнял ее и притянул к груди:
– Кстати, о детях, – сказал он, заглядывая ей в глаза. – Мой уход был бы не столь тоскливым, имей я перед смертью возможность повозиться с внуками!
Мифэнви залилась краской.
– Но… мой муж… он умер три года назад…
– Мейв, это еще не повод и тебе зарывать себя.
– Но… – собралась было возразить она, но он приложил толстый, унизанный кольцами палец к ее губам:
– Тсс, детка! Выслушай своего отца. Тебе, дорогая моя, уже двадцать, и пора начинать мыслить государственно. Лланрусту нужен наследник!
– Что?! – вскричала она, отстраняясь.
– Пообещай мне… – Голос Дориана задрожал. Мифэнви тут же пожалела о своем порыве и вновь склонилась к нему. Отец обнял ее за шею и прошептал в ухо: – Выполни последнюю волю умирающего…
– Да, батюшка, все что угодно! Только не говорите о смерти! – Она вцепилась в его ладонь обеими руками и пылко затрясла.
– Мейв, выйди замуж. Я тут подготовил список кандида…
Она вскочила, глаза ее сверкали.
– Мыслимо ли?! Мыслимо ли такое коварство от родного отца?! Я ночей не спала! Я готова была бежать к вам бегом! А вы! Вы! – Она закрыла лицо руками. Слезы возмущения и обиды душили ее.
– Ах ты, строптивая девчонка! – уже куда бодрее проговорил он. – Я закрыл глаза на твой мезальянс с этим бастардом! Но теперь я не позволю тебе командовать! – Он извлек из-под подушки лист, убористо исписанный мелким почерком. – Или ты немедленно выберешь одного из этих господ, – он потряс бумагой, – и заметь, мне стоило немалых трудов выбрать самых достойных, или я поступлю с тобой так, как короли испокон веков поступали с разборчивыми принцессами!
– Это как, интересно знать?! – Мифэнви уже не плакала. Ярость кипела в ней. – Отдадите за первого встречного?!
– Вот именно! – и он грозно сверкнул глазами.
– Ну что ж, тогда я с удовольствием возьму на себя эту роль, – сказали сзади. Мифэнви обернулась и только сейчас поняла, что Колдер, который шел за ней следом с самого их приезда сюда, видел весь спектакль. Как он там говорил: билеты на лучшие места! Стыд-то какой!
Колдер подошел, взял ее за руку и, повернувшись к Дориану и вежливо кланяясь, сказал:
– Ваша светлость, я давно без памяти влюблен в вашу дочь и был бы счастлив назвать ее своей женой!
Мифэнви ахнула и лишилась чувств. Колдер подхватил ее, нежно прижимая к себе.
– О, кто это у нас тут?! Никак Грэнвилл-старший! Настоящий лорд! Я согласен! Согласен! Благословляю вас! – и под испепеляющим взглядом будущего зятя Дориан прытко соскочил со смертного одра и заорал слишком зычным для болящего голосом: – Церемониймейстера ко мне! Нынче устроим бал в честь помолвки! И переоденьте ее как подобает принцессе! – возбужденно проговорил он, указывая подбежавшим слугам на бесчувственную дочь, лежащую в объятиях Колдера.
И даже несмотря на то, что взгляд лорда Грэнвилла обещал на месте убить всякого, кто посмеет хотя бы прикоснуться к Мифэнви, пока та не придет в себя, Дориан был счастлив как ребенок.
Глава 10. С лаской, свойственной только цветам
Оксфордский университет, 1878 год
В аудитории снова яблоку негде упасть. На его лекциях так всегда. Коллеги по университету давно уже смирились с этим, а если и завидуют – то по-белому. Им не дано так, как Ричарду, легко и непринужденно ломать стереотипы, разрушать привычные устои и концепции, оставляя при этом картину мира целостной и непоколебимой.
– Вспомните Уильяма Блейка:
– Сложно сказать точнее о том, как все в нашем мире взаимосвязано и проистекает одно из другого. Например, природный магнетизм – это волны, некие позывы, которые испускает человек. А эмпатия, соответственно, способность подобного рода волны улавливать… – Ричард, как всегда, говорил уверенно и вдохновенно, и сто пар глаз смотрели на него едва ли не влюбленно. – Из этого как раз и следует то явление, с которого мы начали наш сегодняшний разговор и которое я именую «завороженность жизнью»…
Резкая боль пронзила голову в висках. Вызов? Но почему сейчас? Больно так, что аж тошнит. Как тебе импульс? Чувствительно? А эти мальчишки смотрят так пристально.
Он лишь чуть заметно коснулся пульсирующего виска, немного ослабил шейный платок, поправил очки и подавил судорожный вздох. Ну вот, кажется, никто ничего не заметил.
Ричард как всегда блестяще резюмировал сказанное, аудитория взорвалась аплодисментами. Наконец все ушли. Он поспешил в подсобное хранилище, что примыкало к аудитории, и, пробормотав заклинание, нырнул в светящийся бирюзой полукруг.
Остров Стак-Скерри, ОРДЕН Садовников, резиденция Мастера-Дракона, 1878 год
Когда мореходы замечали на горизонте Стак-Скерри, то проплывали мимо. Кому нужна ничем не примечательная лысая скала, где только и обитателей, что тина да чайки. Никто и представить не мог, что на этом острове прямо-таки кипит жизнь. Правда, совершенно незаметная взгляду простого смертного.
Ричард шел по гулким коридорам, где осталось столько радостей и печалей, где свершились открытия и случились разочарования. Где встретились друзья и появились враги. Задолго до того, как в его жизни появилась Джози, именно здесь, на пустынном, казалось бы, острове, он обрел подлинные семью и дом. Заветы ордена были для него святы. Он никогда не думал подвергать сомнению содержащиеся в них истины.
Перед дверью в тронную залу он поклонился двум братьям в масках и произнес:
– Слышу цветы!
– Так внемли же! – ответили братья, отворяя дверь и пропуская внутрь.
Кроме Мастера-Дракона, восседавшего на троне, изображавшем цветок, в зале были Старейшины и Отправители Наказаний. Значит, суд.
Ричард, как того требовали правила, опустил голову, преклонил колено и ладонью коснулся пола.
– Знаешь ли ты, Садовник, почему ты здесь? – Лицо Мастера-Дракона скрывала золотая маска, поэтому голос звучал глухо.
– Я догадываюсь, Мастер, – сказал Ричард тихо и грустно.
– Будь добр, Садовник, назови мне Цветы Богини?
– Красная Роза, Белая Лилия, Сияющий Лотос и… – после недолгой, но мучительной паузы, когда накрывало осознание содеянного: – Алый Гибискус.
– Верно, сын мой. А скажи мне теперь, как надлежит Садовнику обращаться с Цветами Богини?
– Он должен их лелеять и оберегать.
– А может ли Садовник брать эти Цветы себе?
– Нет, подобное строго запрещено.
– Что ждет Садовника, нарушившего Непреложный Закон?
– Казнь.
– А теперь ответь, как ты посмел взять себе Алый Гибискус?
– Он был так прекрасен, а я – так слаб.
– Два года мы ждали твоего покаяния. – Ну как же он забыл: именно в этот день пару лет назад он сделал предложение Джози! Ричард зажмурился и скорбно вздохнул. – Почему ты не раскаялся? Это облегчило бы твою участь.
– Я не раскаиваюсь и теперь, – сказал он, поднимая голову и дерзко смотря в прорези маски Мастера-Дракона.
– И готов умереть?
– Я нарушил Закон, осознаю это и готов понести наказание. Но я не стану каяться. Только скажите, что станется с Цветком?
– Ее отправят на Остров Богинь, правда, сначала ей придется пройти Очищение.
Ричард знал: то был жуткий обряд, связанный с огнем. Он ни разу не присутствовал на Очищении, но слышал, что почти все девушки, подвергавшиеся ему, погибали. Поэтому сейчас его прошиб холодный пот.
– Прошу вас, не делайте этого! – взмолился он. – Уверяю вас, ее душа чиста и прекрасна, а ведь это главное у Цветка!
По телу бежали мурашки. Отчаяние от невозможности спасти или хотя бы защитить любимую сводило судорогой пальцы. Хотелось выть, метаться и рвать на себе волосы.
– Ее участь решат Старейшины. Ты должен лишь положиться на их мудрость, – холодно произнес Мастер-Дракон, поведя рукой в сторону старцев, что сидели с надменными лицами и молча взирали на происходящее.
Ричард тихо застонал и сжал кулаки. Страх за свой драгоценный цветочек парализовывал волю.
Нет, пожалуйста, только не Джози! Она должна жить и цвести на радость людям. Ей нужно солнце и веселье. Каким станет мир без ее улыбки? Он готов был принять любые унижения, любые муки, если бы это спасло ее.
Все это он проговорил с жаром, сильно запинаясь и торопясь сказать.
– Сейчас тебе следует думать о себе, – проговорил Мастер-Дракон, и Отправители Наказаний, что стояли статуями за его спиной, зашевелились. – Приговор будет приведен в исполнение немедленно.
Ричард упал ниц и взмолился:
– Я, недостойный, осмелюсь просить вас, о Мастер-Дракон, об отсрочке. Я связан обещанием и не хотел бы оставлять его невыполненным. Но как только все завершится, клянусь, я сам отдамся в руки правосудия.
Мастер-Дракон задумался.
– Не выполнять свои обещания – плохо, – сказал он после недолгого молчания. – Но я не могу отпустить тебя просто так. Мы должны ослабить тебя, ибо, нарушив Закон, ты предал и священную силу Садовника.
Ричард поднялся и поблагодарил своего наставника.
– Он ваш, – кивнул Мастер-Дракон Отправителям Наказаний, и демоны, коими те являлись, с радостными ухмылками утащили нарушителя с собой.
Лондон, Хэмпстед, 1878 год
Джози переживала и злилась. Был уже довольно поздний час, а Ричард все не приходил. Хотя обещал ей сегодня поужинать вместе. Обманщик!
Она уже выкупалась, переоделась ко сну. И что – сидит как дура, одна-одинешенька и ждет. А вдруг у него женщина? О нет, неужели он может быть так вероломен?! И она уж было взялась за разработку планов коварной мести, как вдруг пространство вокруг задрожало и прямо к ней под ноги вывалился Ричард. Джози отпрянула в ужасе: одежда его была изодрана в клочья и залита кровью, глаза ненормально блестели, а на губах играла полусумасшедшая улыбка…
Он обхватил ее колени, и Джози почувствовала, что он весь горит.
– Что с вами? – произнесла она испуганно и попыталась погладить его по голове. Волосы, обычно такие шелковистые, сейчас намокли и сбились от засохших на них пота и крови.
– Дж-ж-жо-о-о-з-зи, п-про-сти-те ме-ня… Я из-з-зм-м-а-ар-рал в-ва-а-с с-св-воей к-кр-ро-вью…
– Что за глупости вы говорите?! Немедленно ложитесь в постель, а я посылаю за доктором! – если честно, она не знала, что и делать. Но она видела, как ему плохо, и ей было очень жаль его.
Он помотал головой, заявив, что он грязный и что доктора ему не нужно, и испросил разрешения умереть у ее ног.
– Нет, нет! – закричала она. – Вы не должны умирать! Я не хочу!
И, обхватив его за шею, она начала покрывать лицо мужа поцелуями, захлебываясь слезами.
Он обнял ее с поразительной нежностью и прошептал уже спокойно:
– Благодарю вас, моя богиня.
– Нет же! Вас надо уложить в постель и лечить! – она рвалась позвать доктора. Но Ричард лишь крепче прижимал ее к себе и прятал лицо в волосах, шепча:
– Не надо! Ты – мое благодатное лекарство, мой цветочек! Просто полежи со мной, а к утру все будет в порядке.
Она кивнула, и они улеглись вместе: Ричард, правда, на самый край, свесив ноги в обуви: Джози забралась к нему под бок, обняла за шею, положила голову на плечо. Ее всю трясло.
– Что с вами случилось, Ричард?!
Он чуть повернулся, нежно поцеловал в волосы и стал укачивать:
– Тише-тише, мой цветочек. Все хорошо. Маленьким прекрасным цветочкам нужно спать… Сейчас я расскажу сказку, и вы уснете. Итак, есть прекрасный сад. В нем растут самые удивительные и диковинные цветы на земле. Но цветы так хрупки и нежны, что их легко погубить. Поэтому их охраняют Садовники…
Его красивый бархатный голос обволакивал, убаюкивал, уносил в тот самый дивный сад. Дыхание Джози выровнялось, и она уснула.
До чего же странный сон ей приснился вчера. Будто Ричард был весь изранен, словно сражался с демонами. Она тряхнула головой, отгоняя дурные мысли, и осмотрела комнату. Все было на своих местах и в полном порядке. На тумбочке у кровати привычно дымил ароматный кофе и благоухали три розы. Да, там, во сне, он говорил, что испачкал ее сорочку. Но нет, все чисто. Значит, точно сон. Она с облегчением вздохнула и вызвала Клодин, чтобы приступить к утреннему туалету.
Через некоторое время она спустилась в кабинет. Сегодня она собиралась во всей красе продемонстрировать прекраснодушие своей героини, после чего читатели должны были полюбить ее еще сильнее.
И еще – она решила вторгнуться на территорию Ричарда. Он к ней заходит же, читает ее историю, даже занудствует. Вот и она пойдет, посмотрит, что он делает, и станет вредничать.
В кабинете она застала Ричарда за работой: он разложил на столе какие-то книги, карты и что-то чертил. Одет он был, по своему обыкновению, в светлое. Костюм, как всегда, идеально сидел на его стройной фигуре, а голубой шейный платок шел к ярким глазам. Ричард был гладко выбрит и аккуратно причесан. В общем, все как всегда.
Джози подошла ближе, с твердым намерением поехидничать, но тут бросила взгляд на чертеж и замерла. Среди восьми указывающих в разные стороны стрелок извивалась линия. И ложилась она так, что общий вид чертежа походил на… цветок.
– Что это? – спросила она, и глаза ее сияли детским восторгом: она и представить себе не могла, что такая унылая вещь, как график, может быть столь красивой.
Ричард повернулся к ней и посмотрел с легкой улыбкой. Затем обнял за талию и притянул к себе. Приподнял, жарко поцеловал в губы и посадил на край стола, но так, чтобы она не мешала его работе.