— Как же ее не обнаружили раньше?
— Здесь мало кто ходит, — пояснил Николай Иванович.
— А вы ее никогда не видели?
Старик надел очки и нагнулся:
— Нет, к сожалению.
Ему очень хотелось помочь.
— Осмотрите недострой, — скомандовал следователь оперативникам. — Может быть, хоть что-то найдем.
Кое-что действительно удалось отыскать. Среди множества следов на лестничных пролетах сыщики обнаружили довольно четкие отпечатки каблучков женских сапожек.
— Интересно, одна шла или вел кто? — бросил Павел.
— Трудно сказать, — Скворцов развел руками. — Сам видишь, как натоптано.
Друзья позвали Мамонтова и криминалиста. Все вместе определили: погибшая дошла до седьмого этажа, потопталась у пустого оконного проема и кинулась вниз. Больше сказать они ничего не смогли.
— Только бы не «глухарь», — тоскливо заметил Константин, наблюдая, как тело погружают в машину. — Еще недавно Красный нам жизни не давал — и на тебе.
— Собачья работа, — вздохнул Станислав Михайлович, косясь на Мамонтова. Тот не ответил.
Глава 3
Фото погибшей уже на следующий день напечатали в газетах и показали с утра по местному каналу телевидения. Часам к одиннадцати в милицию пришла ухоженная женщина лет сорока.
— С кем я могу поговорить? — спросила она дежурного. — Кажется, я знаю погибшую.
В сопровождении оперативников дама отправилась на опознание в морг. Увидев тело, вздрогнула и побледнела:
— Да, это действительно Женя Лаковская. Что случилось?
Опасаясь, как бы свидетельница не упала в обморок, Павел поспешил вывести ее из здания и посадить в машину.
— Сейчас мы проедем в отделение, — сказал он, — и вы изложите все, что знаете, хорошо?
Дама кивнула.
— У вас есть кофе?
— Сделаем, — успокоил ее Киселев.
Сидя на стуле в теплом кабинете и прихлебывая горячий напиток, свидетельница, представившаяся Тамарой Дмитриевной Биевой, неторопливо рассказывала:
— Женя — моя соседка по лестничной клетке, — она запнулась и поправилась: — То есть была…
— Вы с ней близко общались?
Тамара покачала головой:
— Она не имела подруг. Ее муж, Виталий, всех отвадил.
— Так она замужем?
Оперативники переглянулись. То, что соседка обратилась к ним раньше супруга, выглядело довольно странно.
— Вы можете позвонить ее мужу?
Биева кивнула. Скворцов придвинул городской телефон, однако все попытки связаться с Виталием оказались безуспешными. Либо он принципиально не поднимал трубку, либо его просто не было дома.
— Костик, бери Петьку и дуй по адресу, — распорядился Киселев. — А вы продолжайте, пожалуйста.
— Да, в общем, я не так уж много о них и знаю, — сказала свидетельница. — Приехали откуда-то из Твери, сначала занимались бизнесом, причем успешно, квартиру купили, в институте каком-то престижном учились, а потом знаете, как бывает? Разорились в пух и прах. Долгое время на голодном пайке сидели, потом Виталька то ли телохранителем, то ли охранником пристроился, зарплата опять же грошовая, учебу бросил. Женька же в институт шастала, там и хахаля подцепила. Едва муж за дверь — она с любовником в хату.
Павел нахмурился:
— Можете описать любовника?
Тамара смутилась:
— Он из этих, из черных. Для меня они все на одно лицо.
— Негр, что ли?
— Ну почему негр?
Через некоторое время Киселев выяснил: соседка называет черными всех азиатов и лиц кавказской национальности.
— Евгения никогда не называла его по имени при вас?
— Вот еще! — Биева усмехнулась. — Женька его ото всех прятала. Однако я знаю, как его зовут, — женщина лукаво посмотрела на оперативника. — Извините, подслушала однажды разговор на лестничной площадке. Имя Рашид.
— Уже легче, — Павел достал платок и вытер вспотевший лоб. Отопительный сезон в этом году начался вовремя, и в помещении было довольно жарко. — Что вы еще услышали?
— Она о чем-то просила его.
— О чем?
— Не знаю, — посетительница развела руками. — Они, понимаете, шепотом говорили. Только имя и услышала. Ну, и еще такие слова: «Пожалуйста, умоляю, сделай».
— Муж узнал о любовнике? — задал Киселев следующий вопрос.
— Не скажу, — Тамара опять виновато посмотрела на Павла. — Хотя думаю, что да.
— Почему вы так думаете?
— А вы сами посудите, — женщина улыбнулась, — с чего бы ей вдруг чуть ли не каждый день кричать ему: «Бросишь меня — покончу с собой»?
— Действительно, — Киселев отложил ручку. — Вчера в их квартире не происходило ничего, что показалось бы вам необычным?
Тамара наморщила лоб:
— Звуки какие-то были. Вроде плакала Женька. Опять же не могу ручаться. Около девяти вечера дверь хлопнула. Я еще подумала: куда ее черти понесли?
— Не слышали, она одна выходила из квартиры?
— По-моему, одна, — соседка потерла виски. — Хотя нет. Знаете, дверь два раза стукнула.
— А в окно случайно не посмотрели?
Биева рассмеялась:
— Я не настолько любопытна. Да и темно в это время года в девять часов. Мы на пятом этаже живем. Я и своего-то муженька не вижу, когда он с работы идет.
— Понятно.
Больше Павлу ничего не удалось узнать. Соседки общались постольку-поскольку, и Тамара не знала, где училась Евгения Лаковская и где работал ее муж. Отпустив свидетельницу, Киселев тяжело вздохнул. Он надеялся на Скворцова и Прохорова.
Глава 4
Пригласив в понятые мужа Биевой и ее старенькую маму, оперативники несколько раз позвонили в квартиру Лаковских. Дверь никто не открыл.
— Взламывать, что ли? — спросил Петя у Константина.
— Зачем же? — Старушка схватила его за плечо. — Женечка нам запасные ключи оставляла. Сейчас принесу.
Она живо сбегала за ключами, и все вошли внутрь. Сыщики огляделись по сторонам. Супруги жили в большой однокомнатной квартире, вид которой свидетельствовал о перепадах в достатке супругов. Подвесные потолки в прихожей, обитые вагонкой стены, паркетный пол, итальянская сантехника в ванной и туалете — и обшарпанная гостиная с рваными обоями, которые специально отдирали, вероятно, готовясь к евроремонту, так, впрочем, и не состоявшемуся. Сидя на голодном пайке, чета Лаковских, вероятно, продавала аудио— и видеоаппаратуру и даже оторвала от сердца телевизор. Ничего найдено не было, как и крупных купюр или драгоценностей.
— Все проели, — заметил Петя.
— Да, явно не ограбление, — подтвердил и Константин, созерцая обстановку. Сыщики обшарили все укромные места, где, по их мнению, можно было спрятать что-либо, представляющее интерес, однако удача им не улыбнулась.
— Вы не знаете, как нам сообщить Виталию Лаковскому о гибели его жены? — спросил Прохоров у Биева.
— Понятия не имею, — развел руками тот. — С Виталием мы не общались. Тамара говорила, мол, работает где-то охранником, только сама не знала где.
— Вчера вечером ничего подозрительного не заметили?
Зять и теща отрицательно покачали головами. К неудовольствию оперативников, в квартире не нашлось ни одной записной книжки.
— Что же, так и уйдем с пустыми руками? — возмутился Петя.
Долгие поиски увенчались успехом. В одной из книг Скворцов отыскал поздравительную открытку, служившую хозяйке закладкой. Открытку прислала мама погибшей, проживающая в Твери, круглым почерком выведя и обратный адрес. Теперь, по крайней мере, можно было сообщить родным и решать, что делать дальше.
Глава 5
Докладывая Киселеву и Мамонтову о результатах обыска в квартире пострадавшей, Константин заметил:
— Лаковского разыскать не удалось. Петька остался в квартире на случай, если тот сегодня вернется, но это еще не все. Возле подъезда дежурит Леня и высматривает гражданина, похожего по описанию на мужа пострадавшей. Мало ли, вдруг тот что-то почует и домой не захочет? Кстати, последнее время супруги жили в таких стесненных обстоятельствах, что проели всю технику. Представляешь, как надо бедствовать, чтобы согласиться расстаться с телевизором?
Павел пожал плечами:
— Не спеши делать выводы, — он вкратце рассказал приятелю о разговоре с Тамарой. — Похоже, брак Лаковских распадался. Вполне возможно, Виталий все-таки осуществил свою угрозу и бросил жену, прихватив аппаратуру и телевизор. В тот вечер между ними могло состояться последнее объяснение — отсюда и услышанный Биевой плач Евгении. Муж покинул ее навсегда, хлопнув дверью, а она вышла за ним следом, чтобы покончить с собой, о чем не раз предупреждала его.
Игорь кивнул:
— Нужно во что бы то ни стало отыскать Лаковского. Матери ее сообщили?
Киселев помрачнел:
— Лариска с ней разговаривает. Думаю, сейчас придет.
Кулакова действительно пришла через несколько минут.
— Ну что? — поинтересовались коллеги.
Женщина устало посмотрела на них:
— А как вы думаете? Завтра будет здесь.
— Зятек, случаем, не к ней отправился? — спросил Игорь.
Лариса покачала головой:
— Она не видела их обоих около года.
Павел стукнул кулаком по столу:
— Час от часу не легче.
Принесший заключение Станислав Михайлович сделал предположение о несчастном случае или самоубийстве. На теле жертвы не было найдено никаких следов насилия.
— Игорь, может, не будем заводить дело? — предложил Костя. — Слишком многое указывает на самоубийство. Достаточно нам Красного маньяка. Сколько сил было потрачено. А тут, по-моему, все ясно. Как думаете?
— Я не против, — поддержал приятеля Павел.
— А я скажу свое мнение, когда найдем Лаковского, — бросила Лариса.
Мамонтов предпочел отмолчаться.
Супруг покойной так и не явился домой. И где его искать, никто не знал.
Глава 6
Мать покойной Жени Лаковской, Антонина Михайловна Крошина, высокая худая женщина, выглядевшая старше своих лет, непрестанно утирала платком катившиеся по лицу слезы, приговаривая:
— Боже мой, Женечка!
— Антонина Михайловна, — Лариса протянула ей стакан с водой, — расскажите нам, пожалуйста, о вашей дочери.
Крошина залпом выпила воду:
— Женечка была умная, красивая девочка, ее все любили. Она хорошо училась и решила поступать в Приреченский институт управления. Я отговаривала ее как могла: в нашем городе тоже много высших учебных заведений. Так нет же, послушалась своего Витальку.
— Они давно знали друг друга? — поинтересовался Мамонтов.
Мать махнула рукой:
— С первого класса. Сидели за одной партой. Дружба, как водится, переросла в любовь.
— Вы были против?
Крошина всхлипнула:
— Виталик — несерьезный парень. Про таких говорят: без царя в голове. Не представляю, как он уломал мою дочь. Наверное, наобещал золотые горы.
— Соседка рассказывала, у них сначала получилось раскрутиться.
Женщина недоуменно посмотрела на следователя:
— Как вы сказали?
— Пошел бизнес, — поправился Игорь.
Антонина Михайловна кивнула:
— Да будь он проклят.
— Почему вы так говорите? — поинтересовалась Кулакова.
— А разве неправда? — удивилась мать покойной. — Чем же все закончилось? Женечка сидела на хлебе да воде. Я, к сожалению, ничем не могла ей помочь: сама на пенсию перебиваюсь. Муж давно меня оставил, и где теперь — неизвестно.
— Но это же бизнес, — возразил Игорь.
— Об этом надо было думать раньше.
— Знаете, сколько таких? Кстати, а чем конкретно они занимались? Как им удалось быстро набрать обороты?
Крошина отрицательно замотала головой, демонстрируя свое полное неведение относительно дел дочери и зятя, и снова вытерла слезы:
— Найдите убийцу моей девочки, — тихо попросила она.
Сыщики переглянулись.
— Антонина Михайловна, — обратился к ней Павел. — Вашу дочь никто не убивал. Она покончила с собой.
Лицо женщины побелело:
— Что вы такое говорите? Этого не может быть!
— И все-таки это так, — настаивал Киселев. — Кстати, какие отношения были у нее с мужем?
Крошина вздохнула:
— Нормальные.
— И тем не менее вы его не любили.
Мать погибшей наморщила лоб:
— Какое это имеет значение? Дети выбирают для себя.
— Значит, дочь вам не жаловалась?
Антонина Михайловна развела руками:
— Ни разу.
— А вы ее спрашивали, как дела?
Женщина кивнула:
— Конечно.
— И ни разу ни единого слова?
— Нет.
— Соседка вашей дочери утверждает обратное, — подключилась Лариса. — По ее словам, Женя неоднократно пугала Виталия тем, что покончит с собой, если тот бросит ее.
— Это просто нелепость! — возмущенно ответила Крошина. — Вы не должны слушать всякие глупости. Пожалуйста, отыщите убийцу.
— Какие у нас основания не верить соседке? — спросил Игорь.
— А почему вы не верите мне? Я прекрасно знаю свою дочь! — Щеки женщины пылали. — Она всегда делилась со мной своими невзгодами. Если бы с Виталием у нее зашло так далеко, она обязательно поставила бы меня в известность.
— Может, она не хотела вас огорчать?
Антонина Михайловна удивленно посмотрела на следователя:
— Этим бы дочь меня не огорчила. Девочка знала, как я отношусь к Виталию. Собрался уйти — туда и дорога.
— Женя, наверное, считала иначе.
Женщина раскрыла рот, намереваясь возразить, однако неожиданно согласилась:
— Все может быть. Но кончать с собой она все равно бы не стала. Я знаю это.
— А знали ли вы, что у вашей дочери другой мужчина, некий Рашид? — заметил Павел.
Крошина принялась комкать платок:
— Я, наверное, ослышалась. О ком вы говорите?
— Из показаний соседей явствует, — безапелляционно ответил Игорь, — пока ваш зять пребывал на работе, Женя принимала некоего Рашида.
Мать ударила кулаком по столу:
— Наглая ложь! Я должна встретиться с этими вашими свидетелями и спросить, с какой целью они наговаривают на Женечку.
Мамонтов взял ручку:
— Вот видите, сколько нового вы узнали о дочери. Так что можете нам поверить: здесь чистое самоубийство.
— Нет!
— Антонина Михайловна, — как можно мягче проговорил Павел, — Женя вовсе не была обязана с вами делиться своими дальнейшими планами. Кроме того, я утверждаю со стопроцентной уверенностью: самоубийцы никогда не ставят в известность своих родных. Иначе у них бы ничего не выходило.
Крошина перебила его:
— Она собиралась приехать ко мне.
— Ну и что же?
— Дочь хотела забрать свои старые вещи.
На аргументы женщины никто не обращал внимания.
— Не все тщательно готовятся к самоубийству, — сказал ей Киселев. — Некоторые кончают с собой под влиянием минутной слабости, потом сознавая, что наделали, и пытаясь спастись. Женя, к сожалению, избрала такой способ, когда помочь ей уже никто не мог.
Антонина Михайловна предприняла последнюю попытку:
— Значит, это ваше окончательное решение?
— Да, — твердо ответил Мамонтов.
Она невидящим взглядом обвела кабинет:
— Я не смирюсь с этим.
— Тогда нанимайте адвоката и ищите доказательства для продолжения ведения дела, — посоветовала ей Лариса.
Потерпевшая снова горестно вздохнула и тихо вышла из комнаты.
— Жалко ее до слез, — проговорила Кулакова.
— Жалко, — согласился Игорь, — да только она меня не убедила. Я закрываю дело за отсутствием состава преступления.
Выйдя из здания прокуратуры, Лариса заметила сидящую на скамейке Антонину Михайловну. Женщина опустила голову на колени, выражая полное отчаяние. Оперативница подошла к ней.
— Я не могу доказать, что моя дочь не кончала с собой, — произнесла мать погибшей, увидев Кулакову. — И все же… Есть материнское чутье, которое подсказывает: я не ошибаюсь. Верите?