– Спасибо за совет, господин офицер, но я все-таки рискну.
– Вижу, вы очень рисковый человек.
– Возможно.
– Считайте, я на вашей стороне, – сказал полицейский, положив широкую темную ладонь на эфес сабли.
Теперь у стола было не протолкнуться. К рулетке подошли играющие с соседних столиков в надежде насладиться чужим триумфом.
– Красное! – ахнули стоявшие рядом.
– Господа, я снова ставлю на красное, – объявил Варнаховский.
– Боюсь, у меня нет времени ждать, чем закончится для вас это маленькое приключение, – произнес офицер. – Мне нужно задать вам пару вопросов в полицейском участке.
– Господин офицер, – холодно сказал Леонид, – мне кажется, вы выбрали не самое подходящее время для своих вопросов. Сейчас идет игра, и мне бы не хотелось прерывать ее, когда мне особенно везет.
– Вы прекрасно знаете, с какой целью я пришел сюда.
– Черт возьми, откуда мне это должно быть известно? У меня нет дара предвидения.
Игра на минуту застопорилась. Крупье смотрел на офицера и Варнаховского, похоже, намереваясь дождаться, чем же закончится это препирательство.
– Если вы сейчас не последуете за мной, я буду вынужден применить к вам силу и арестовать вас, – сообщил офицер.
Крупье, посмотрев на правую руку офицера, покоившуюся на рукояти сабли, что должно было означать высшую степень готовности привести обещание в действие, быстро произнес, обратившись к Леониду:
– Месье, мы будем рады увидеть вас в нашем заведении в любое время.
И торопливо принялся отсчитывать причитающиеся Варнаховскому деньги.
– Администрация казино с помощью полиции избавляется от удачливых игроков, я так понимаю? – едко спросил Леонид.
– К казино я не имею никакого отношения, – холодно сказал офицер, – следуйте за мной!
Не притронувшись к отсчитанным деньгам, Варнаховский поднялся и направился следом за офицером.
– Месье, ваш выигрыш будет дожидаться вас на этом столике! – крикнул вдогонку крупье.
– Господа, это какое-то недоразумение! – устремилась следом за карабинерами Элиз.
Приостановившись, офицер смерил строгим взглядом взволнованную Элиз и проговорил сухим тоном:
– Мне очень жаль, мадам.
Солдаты препроводили Леонида в полицейскую карету и в сопровождении четырех вооруженных всадников повезли в полицейский участок.
– Могу я узнать, в чем меня подозревают? Может, вы принимаете меня за кого-то другого? За какого-нибудь шпиона? Но это не так!
Офицер, сидевший напротив, сухо ответил:
– Разберемся. Вам нечего беспокоиться, месье, если вы ни в чем не виноваты.
После недолгой тряски в тесной карете офицер с Варнаховским вышли у трехэтажного здания, где размещалась городская полиция. В подвале здания ютилась тюрьма, и теперь Леониду предстояло лично убедиться, насколько европейские казематы лучше российских.
По длинному коридору, освещенному масляными лампами, его провели в небольшую комнату, разделенную небольшой ширмой. За столом сидел худой человек с сумрачным взглядом, опоясанный трехцветным шарфом полицейского комиссара.
– Вы знаете этого человека? – показал комиссар Кошон на промышленника, вышедшего из-за ширмы.
Правая рука невольно с силой стиснула трость, но лицо по-прежнему оставалось безмятежным, – Варнаховский даже сумел выжать нечто похожее на усмешку.
– Впервые вижу этого господина, – ответил он, сохраняя спокойствие.
– Вот как, – весело отреагировал комиссар, похоже, ответ его необычайно забавлял. – А господин Панаев, – кивнул он в сторону сконфуженного промышленника, – утверждает, что вы позавчера вечером в Ницце путем угроз заставили его отдать вам пять тысяч франков.
– Что?! Какая гнусная клевета! – горячо возмутился Леонид. Сделав решительный шаг в сторону перепуганного Панаева, прокричал: – Да вы знаете, с кем имеете дело?!
– Но-но! – в страхе попятился от него торговец.
– Разумеется, знаем, – хмыкнул начальник полиции, – с мошенником и аферистом.
– Как вы смеете?! Я французский подданный, граф Анри д’Аркур!
– Позвольте ваши документы, – смягчившись, произнес начальник полиции.
– Извольте! – протянул Варнаховский паспорт. – Да знаете ли вы, что я в дружеских отношениях с Жаком Лотреком, – назвал он министра внутренних дел. – Позавчера вечером мы расписывали с ним партию в бридж. Так что я никоим образом не мог находиться в Ницце, когда грабили этого уважаемого господина. – Его щеки полыхали праведным гневом. Для пущей убедительности он в возмущении потряс перед собой сжатыми кулаками. – А завтра я должен встретиться с господином Люпеном, министром иностранных дел… Сейчас он как раз находится в Сан-Ремо на отдыхе. Мы женаты на сестрах и приятельствуем уже много лет.
Начальник полиции выглядел заметно обескураженным – не каждый день приходиться лицезреть столь значительного гостя. Пролистав паспорт, он вернул его с большим почтением.
– Возьмите, ваше сиятельство.
– Это в высшей степени безобразие, – не успокаивался граф, – я сегодня же телеграфирую об этом Жаку Лотреку. И уж поверьте мне, он разделит со мной возмущение.
Взяв паспорт, Варнаховский бережно уложил его во внутренний карман сюртука.
– От своего имени и от имени моих людей я приношу вам извинения, ваше сиятельство, – негромко произнес начальник полиции, стараясь умерить гнев графа. – В нашей работе случается всякое. Поэтому мы должны оставаться бдительными и не расслабляться. Просто возникло некоторое недоразумение, которое, я надеюсь, вы скоро позабудете.
– Недоразумение, говорите? – сухим порохом вспыхнул граф. – Ведь речь идет не просто о каком-то невинном задержании, поставлена под сомнение моя репутация!
Самое время выпроводить графа, но он ни в какую не желал покидать полицейский участок. Судя по тем именам, что он озвучил, граф Анри д’Аркур обладал немалым влиянием и возможностями. Вот явишься, как обычно на службу, а в помещение не пустят, скажут, что снят с должности.
Полицейский развел руками.
– Ваше сиятельство, даже не знаю, как загладить свою вину. Но подобный казус произошел со мной впервые.
Вытащив из кармана жилетки золотые часы с перламутровой инкрустацией, граф обескураживающе произнес:
– Боже! Моя честь висит на волоске!
Начальник полиции немного подался вперед, старательно демонстрируя участие.
– Что такое, господин граф? Может, я вам как-то могу помочь?
– Чем вы можете мне помочь? – в отчаянии воскликнул граф. – Господину Лемье я проиграл в карты три тысячи франков и должен отдать их через час. Если я этого не сделаю, он ославит меня перед всем обществом! И ни один порядочный дом не захочет меня знать! И в этом будете виноваты вы, господин комиссар! А уж если это случится, то я приложу все свои усилия, чтобы сломать вашу карьеру!
– Но, право, это не моя вина, – залепетал комиссар Кошон, тотчас превратившись в нерадивого гимназиста, которого отчитывает строгий директор. Неожиданно его лицо просветлело. – Я готов исправить свою ошибку. Здесь у меня в сейфе как раз лежат три тысячи франков. Это мои небольшие накопления. Я думал завтра купить экипаж… Но в данном случае сочту за честь, если вы примете мои деньги.
Лицо графа приняло озабоченное выражение, как если бы он решал сложную математическую задачу. Похоже, его раздирали нешуточные сомнения. Наконец он решился:
– Вижу, что для меня не существует другого выхода. Я вынужден принять ваше предложение. Завтра утром я возьму из банка нужную сумму и рассчитаюсь с вами.
– Вот и прекрасно! – просиял комиссар, как если бы не расставался с деньгами, а наоборот, приобрел крупную наличность.
Открыв дверцу сейфа, он вытащил три банкноты и протянул их графу.
– Пожалуйте, ваше сиятельство. Сочту за честь!
– Может, вам нужна расписка? – предложил граф, забирая деньги.
– О, нет! Не обижайте меня, господин граф. Я слышал о вас… Ваше имя и репутация говорят о многом. Мне известно, что вы человек чести. Я вам рад помочь в вашем затруднительном положении.
– Что ж, вижу, что вы очень благородный человек, на вашем месте я поступил бы точно так же.
– Не стоит благодарности, ваше сиятельство. Всегда готов помочь вам.
– Ваше общество мне весьма приятно, но, к сожалению, вынужден торопиться.
– О, да, конечно, господин граф! – отозвался начальник полиции. – Позвольте, я провожу вас; у нас здесь такие лабиринты, что порой я в них путаюсь сам.
– Ну что ж, – великодушно разрешил граф, распахивая дверь, – если только это не будет для вас обременительно.
– Сочту за честь! – устремился комиссар по коридору. – Осторожнее, здесь у нас треснута половица, все никак не соберемся ее заменить, – предупредительно подсказал комиссар.
– Да, я вижу, – снисходительно кивнул граф, обходя опасный участок.
– Ваше сиятельство, я все-таки хотел у вас спросить…
– Да, я вижу, – снисходительно кивнул граф, обходя опасный участок.
– Ваше сиятельство, я все-таки хотел у вас спросить…
– Спрашивайте, господин комиссар, – подбодрил граф.
Анри д’Аркур пребывал в приподнятом расположении духа, и этим следовало воспользоваться.
– Вы не расскажете о произошедшем недоразумении господину министру? Вы даже представить не можете, как мне неудобно!
– Ну что вы, господин комиссар, я вас прекрасно понимаю. К сожалению, нерадивость встречается повсюду. Наоборот, Лотреку я дам о вас самый лестный отзыв. Скажу, что вы выручили меня в трудный момент. Несмотря на внешнюю суровость, он из тех людей, кто очень ценит человеческое участие.
– Буду вам премного благодарен, ваше сиятельство.
Вышли из здания полиции. В лицо дохнула прохлада, остудив разгоряченную кожу. Варнаховский посмотрел на окна первого этажа, где размещалась пересыльная тюрьма, – не самое лучшее место, чтобы проводить там остаток ночи. Ему даже послышалось, что через толстую каменную кладку пробился чей-то сдавленный крик. Наверняка господа полицейские выкручивают руки очередному задержанному, добиваясь от него нужного признания. Сия чаша его миновала. Самое время подобающим образом раствориться в надвигающей ночи.
На противоположной стороне аллеи, под широким могучим каштаном, там, куда не добирался свет газовых фонарей, Леонид распознал карету. Хотелось верить, что в ней его ожидает Элиз.
– Не стоит благодарности. Надеюсь, что господин министр оценит ваше доверие. Так что в ближайшее время ждите повышения по службе.
– Вас проводить, ваше сиятельство? – вновь вызвался комиссар.
– Не стоит. Я хочу немного прогуляться.
По обе стороны от входа в форме распускавшихся тюльпанов полыхали газовые фонари. Через тусклые желтоватые стекла мерцающий свет падал на брусчатку, что выводила на прошпект.
Не спеша и обстоятельно, как полагается человеку с чистой совестью, Варнаховский, помахивая тросточкой, зашагал по дорожке. Он ловил себя на том, что готов сорваться на стремительный бег, но, зная, что ему в спину смотрят внимательные глаза начальника полиции, совершал над собой усилие, добавляя в шаг еще больше беспечности.
Глава 23 Еще не наигрался?
– Господин комиссар… – подошел Панаев.
– Я больше не хочу иметь с вами никаких дел! – вскричал начальник полиции. – Вы меня выставили в самом неблагоприятном свете! Граф не имеет никакого отношения к тому мошеннику, который вас облапошил! Граф Анри д’Аркур – уважаемый в обществе человек. Он в приятельских отношениях с самим министром внутренних дел! Ваша неуместная подозрительность может стоить мне карьеры!
– Господин комиссар, этот проходимец невероятно пронырлив! Вот видите, он и вас сумел убедить в своей честности и даже выманил три тысячи франков, а что тогда говорить о других господах?
– Убирайтесь к дьяволу, пока я вас не проводил в каталажку к различного рода бродягам и убийцам! – вскричал начальник полиции, вконец потеряв терпение.
Кто бы мог подумать, что из-за столь пустяшного дела он мог лишиться службы!
Надев цилиндр, купец Панаев произнес:
– Хочу вам сказать, господин комиссар, для меня пять тысяч франков не потеря. Я в день зарабатываю куда больше! А вот только вы никогда больше не увидите своих денег, как и этого господина. Всего хорошего!
И, церемонно приподняв шляпу, коммерсант захрустел по дорожке, усыпанной мелким гравием, помахивая тростью.
Оброненные напоследок слова неожиданно проросли неприятными ростками сомнения. Начальник полиции посмотрел в невероятно прямую спину удалявшегося графа Анри д’Аркура, надеясь отыскать подтверждение своим тягучим подозрениям. Однако ничего не находил. Ровным счетом! Граф Анри д’Аркур представлял собой воплощение беззаботности и покоя. Скорее всего, он уже позабыл о презабавном приключении, произошедшем с ним час назад. И если все-таки его вспомнит, так только в кругу приятелей за карточным столом, чтобы развеселить их случившимся казусом. Такой человек может быть сердцеедом, прожигателем жизни, проматывающим последнее имение своих предков, страстным игроком в рулетку, но только не мошенником!
Однако червячок сомнения продолжал шевелиться, преподнося все новые душевные неудобства. Скорее всего, не потому, что он не доверял графу, а больше из-за привычки доводить начатое дело до логического конца, он распорядился, глянув на своего заместителя, неотступно следовавшего рядом:
– Вот что, Филипп, давай проследим за тем господином. Экипаж на месте?
Заместитель – черноокий парень, изрядный сердцеед, широко улыбаясь, отозвался:
– Экипаж вас ждет, господин комиссар!
На какое-то время граф утонул в густой тени каштанов, сделавшись совершенно невидимым, а потом вынырнул в слабой полосе света, отбрасываемой уличным фонарем. Секунда – и он вновь исчез, спрятавшись в чреве роскошной золоченой кареты. Молодцеватый извозчик энергично встряхнул вожжами, и лошади бодро заторопились по дороге.
– Что ж, не будем терять времени! – бросил на ходу Кошон и устремился в сторону поджидавшего экипажа.
* * *Открыв дверь кареты, Варнаховский увидел счастливое лицо Элиз.
– Господи, я думала, что никогда тебя больше не увижу!
Запах любимых духов Элиз вскружил голову куда сильнее, чем целый сад сирени.
В крепких объятиях Леонида девушка сделалась податливой, как расплавленный воск. «Потом, не сейчас», – сумел он справиться с искушением.
– Я им не по зубам, дорогая.
– Теперь я это знаю.
– Трогай! – выкрикнул Варнаховский.
– Куда, ваш бродь? – весело отозвался возница.
– Давай в казино, Евдоким!
У девушки от удивления расширились глаза:
– Ты сумасшедший, Леонид! Неужели тебе все еще мало?
– Не могу же я подарить казино выигранную сумму. Восемь тысяч, между прочим…
– Я боюсь за тебя. Ты все время ходишь по краю.
– Теперь со мной ничего не случится, дорогая. Все самое худшее осталось позади.
Резиновые обода застучали по булыжнику, и карета все далее отъезжала от полицейского участка. Чем дольше ехали, тем больше становилось уличного света, тем шире делались улицы, выше становились дома, с огромными вывесками над первыми этажами. Публика по большей части выглядела помпезно, одетая в дорогие костюмы и платья, невольно было ощущение надвигающего праздника и возникало впечатление, что все самое скверное осталось далеко позади.
Карета остановилась у самого крыльца. Леонид сошел на асфальт, поймал удивленный взгляд швейцара и прошел в зал. Крупье все так же энергично призывал делать ставки. Казалось, ничего не изменилось за исключением мелочи: в этот раз праздник продолжался без него.
– Господа, прошу делать ставки! – кричал крупье. На какое-то мгновение он запнулся, увидев вошедшего Варнаховского, и вылепил нечто похожее на улыбку.
– Вы хотите сыграть, месье? – спросил крупье.
Его уже не ждали. Во всяком случае, в ближайшие двадцать лет. Деньги его уже поделены и пребывают в карманах крупье и администратора. Предстоит вас разочаровать, господа! Широко улыбнувшись, Леонид уверенными шагами направился к рулетке.
– Я пришел за своими деньгами.
– Очень сожалею, месье, но только что из казино «Италия» мы получили сообщение о том, чтобы не допускать вас к игре. Ваш выигрыш аннулируется.
– Что за дьявол?! – невольно вскричал Варнаховский, посмотрев по сторонам.
Вокруг него вдруг образовалось свободное пространство, как если бы присутствующие опасались заразиться невезением. Что все это значит? Еще каких-то пару часов назад люди, стоявшие у рулетки, добивались его расположения, крали у него фишки, чтобы вместе с ними заполучить кусок удачи, а сейчас он отвергнут и гоним.
– Вы хотите сказать, что не отдадите мне деньги, которые я выиграл?
– Не имею права, месье, – покачал головой крупье. – Вы объявлены нежелательным клиентом. Таково распоряжение управляющего. Не знаю, что вы натворили, но отныне все казино Лазурного побережья для вас закрыты. И если вы сейчас не уйдете, то я буду вынужден вызвать швейцаров, которые выставят вас из зала.
Леонид рассчитывал увидеть в глазах крупье искорки торжества, однако парень сожалел о случившемся. Его тонкие губы поломались в кривую линию, и он произнес:
– Мне очень жаль, месье, терять такого везучего игрока, но больше вам не следует здесь находиться.
Из-за стеклянной двери, отгораживающей администрацию и игровой зал, вышел плотный управляющий в белом фраке. Заметив Варнаховского, он что-то коротко сказал двум швейцарам, стоявшим у игровых столов, и тотчас удалился, пригладив на макушке белесые топорщившиеся волосы.
Швейцары медленно, но с явным намерением выпроводить Леонида за пределы зала, двинулись к нему.
Искушать судьбу было излишне.
Варнаховский вышел из казино, прошел мимо дюжего швейцара, стоявшего на выходе, обратив внимание на то, что в этот раз тот даже не пожелал ему счастливого пути, и скорым шагом направился к карете.