– Какие лета, какие зимы? – снова проворчал Коробов. – Мы не виделись-то всего пару недель. Подзабыл ты.
– Разве? – удивился я.
– Вот те и разве, – буркнул Володька, которого я, очевидно, отвлек от чего-то важного.
– Ладно, я звоню по делу, – сказал я.
– Я это подозревал, – с опаской ответил Володька. – Опять тебе от меня что-то надобно? Ох, нашел золотую рыбку!
– Нет, – ответил я. – Наоборот.
– Ну, мне от тебя ничего не надо… – ехидно заметил Коробов. – По крайней мере, пока.
– Ты уверен? – не менее ехидно спросил я.
– Абсолютно.
– А как насчет убийства завлаба Фокина в Институте неврологии имени Божевникова? Это дело ведет Следственный комитет, не так ли? Вернее, Главное следственное управление, в котором ты имеешь удовольствие служить.
– Ну допустим, – настороженно произнес Володька Коробов.
– Ну и как продвигаются дела? – поинтересовался я.
– Это закрытая информация.
– Сильно закрытая, Володь?
– Сильно, – последовал ответ.
– А хочешь, я расскажу, как там у вас все происходило и происходит теперь? – предложил я.
– Ну давай расскажи, – с усмешкой в голосе произнес Володька.
– Рассказываю, – начал я бодро и даже довольно нахально. – Поначалу у вас все было глухо как в танке. Кто убил Рудольфа Михайловича Фокина, за что – было совершенно непонятно. Полный туман и отсутствие хоть какой-то видимости. Версий тоже ни одной. Или нет, было около полутора десятков версий, а может, и больше, ибо под подозрение попала половина ученых института. А что такое полтора десятка версий? Это, Володя, одно и то же, если бы их не было вовсе. И главное – неясен мотив отравления доктора биологических наук Рудольфа Михайловича Фокина синильной кислотой. Кто его отравил? Зачем? Куда подевались бутылочка с отравленной минеральной водой и стакан, из которого он пил? В общем, полный аллес… Так ведь, господин следователь?
– Ну приблизительно, – неохотно произнес Коробов.
– Тут и допускать нечего, – безапелляционно констатировал я. – Вы уперлись в стену. Не гнилую стену, которую ткни, и она развалится, а стену железобетонную. Монолитную. Непробиваемую. И тут вам прямо подарок с небес: вдруг умирает лаборантка Зоя Калмыкова, ассистентка завлаба Рудольфа Фокина. К тому же влюбленная в него безответной, но пламенной и неземной любовью. Она будто бы отравилась синильной кислотой…
– Ты и про это знаешь?
– Знаю.
– Откуда, поделись?
– Эта закрытая информация.
– Хм, вот ты как. Ладно, у тебя хорошие источники, – смирился наконец Володька. – На ее теле не обнаружено никаких признаков насильственной смерти. Ни единого, ни самого малейшего. Калмыкова покончила жизнь самоубийством, последовав за своим любимым Фокиным, с которым страстно и трепетно желала быть вместе. Так бывает, между прочим…
– Бывает, – согласился я. – А еще ее замучили муки совести, так? Ведь у вас там теперь появилась одна, но неповторимая версия: завлаба Фокина отравила его лаборантка Зоя. Та самая, которая любила его пламенно и беззаветно. Измучившись вконец от содеянного, она добровольно наложила на себя руки. И бутылочка с синильной кислотой, что была обнаружена в нижнем ящичке тумбочки, оказалась как нельзя кстати.
– Ты и про бутылочку знаешь?
– Знаю.
– У меня такое чувство, что ты там был вместе с оперативной группой.
– Возможно… Сначала она травит ею Рудольфа Фокина, а потом и себя. И пальчики ее на бутылочке имеются весьма четкие, верно ведь? Словом, все там у вас сходится. Смерть Зои Калмыковой не подарок даже – мечта. И вас совсем не волнует тот факт, что в квартире у покойной Зои Калмыковой не обнаружен сотовый телефон. А он был. А еще у Зои имелся небольшой такой блокнотик, в который она записывала распоряжения, полученные от начальства. Его тоже не обнаружили. Но ведь это все мелочи, правда? По сравнению с такой замечательной и все объясняющей версией…
– Откуда ты все это знаешь? – Володька Коробов, кажется, был здорово изумлен моей осведомленностью. – Тебе что, кто-то из наших сливает информацию? Колись!
– Кроме тебя, никто не сливает, – жестко заявил я.
– Ну, знаешь… – рассердился Коробов, немного помолчал, потом нерешительно как-то спросил: – А что тебе в нашей версии не нравится? Так тоже бывает. Ревность – штука злая и очень коварная. Ведь Рудольф Фокин собирался жениться на некой Светлане…
– Это я тоже знаю, – сказал я.
– Так ты что, – догадался наконец Володька, ведешь собственное журналистское расследование по этому делу? Накопал чего, Старый?
– Это тоже закрытая информация, – официальным голосом объявил я Володьке. – Но я хочу сделать тебе подарок. Настоящий, а не тот, какой преподнес вам убийца Фокина, подставив вам в качестве убийцы бедную лаборантку Зою. Хочешь получить от меня такой подарок, следователь?
– Ты знаешь, кто настоящий убийца? – спросил Володька.
– Знаю.
– И у тебя есть доказательства? – последовал новый вопрос.
– Пока нет, – ответил я. – Но завтра я их намерен добыть. Ну что, хочешь самостоятельно задержать убийцу доктора биологических наук Рудольфа Фокина и лаборантки Зои Калмыковой? И раскрыть тем самым это дело? После чего тебе и почести, и лавры, и премия… Которую мы с тобой дружненько пропьем вместе. Что-то в «Мечте» мы долго с тобой не были, не находишь? Сейчас там рыбку стали хорошую готовить.
– А что ты потребуешь с меня взамен, кроме того, что премию мы пропьем вместе? – опасливо спросил Коробов.
– Ничего! – бодро ответил я.
– Как? Совсем ничего? – недоверчиво спросил Володька. – На бессребреника ты не похож.
– Совсем ничего, – заверил его я. – Мы же друзья?
– Друзья, – согласился следователь Главного следственного управления столицы.
– Вот… А друзья должны помогать друг другу, – напомнил я ему прописную истину. – Безвозмездно…
Володька немного помолчал.
– Ну, спасибо, – наконец произнес он, поверив в мою бескорыстность.
А зря. Поскольку вслед за этим я сказал ему:
– Да пока не за что. И помни: ты мне ничего не должен. Сейчас… А вот позже мне, возможно, понадобится от тебя услуга или помощь…
– Я так и знал! – воскликнул Володька. – Ты ничего не делаешь просто так.
– Неправда, – немедленно парировал я. – Я тебе за просто так отдал раскрытие двух убийств. Абсолютно ничего не требуя взамен. Пропить премию, так это ты сам мне предложил, никто тебя за язык не тянул. Ну разве что потом тебе придется помочь мне разик-другой, когда я тебя об этом попрошу. А может, этого никогда и не случится…
– Ага, как же, «не случится», – язвительно ответил Володька. – Еще как случится. Наверняка уже что-то мутишь в своей башке.
– Так это еще когда будет! Ну что, следак, принимаешь от меня подарок?
– Принимаю, – быстро ответил Володька. – Что я должен делать, босс?
– Ты должен приехать сейчас ко мне. Я тебе доложу свой план, а потом мы обсудим кое-какие детали.
– Слушаюсь, босс!
– Тогда – исполнять! – жестко приказал я.
– Есть, – коротко ответил Володька.
Знаете, а мне, оказывается, нравится командовать… И ведь получается!
Глава 11 Сети для убийцы, или Я снова герой
Утро мое в этот день началось раньше обычного. Сначала мне позвонил Игорь и сказал, что через пятнадцать минут будет у меня. Потом позвонил Володька Коробов и сказал, что уже выехал ко мне.
Первым приехал Игорь.
– Служба доставки! – произнес он вместо приветствия, когда я открыл ему дверь.
– Привет, проходи, – отступил я, пропуская гостя в комнату.
– Времени у меня мало, так что, вот. – С этими словами Игорь полез во внутренний карман и достал пистолет. – Это «вальтер» образца одна тысяча девятьсот шестьдесят восьмого года. Калибр семь шестьдесят пять. Магазин рассчитан на семь патронов. Этот «вальтер» приспособлен для стрельбы холостыми патронами, так что никаких дополнительных насадок не нужно. Никто и не догадается, что ты будешь стрелять холостыми патронами. Красавец, правда? – Он повертел пистолетом у меня перед носом и сунул его мне в руку. – Пользоваться-то умеешь?
– Справлюсь, – ответил я, как отвечают знающие мужчины.
– Магазин полный, один патрон в стволе. Хватит тебе столько?
– Хватит, – коротко сказал я, ощущая приятную тяжесть в руке.
– Ну все, тогда я пошел. Не забудь вернуть «вальтер» после всего… А то мало ли, понравится игрушка. – Игорь снова внимательно посмотрел на меня и добавил: – Удачи тебе…
Через двадцать минут после ухода Игоря появился Володька.
– Привет.
– Привет, – пожал я его руку.
С Володькой приехал весьма внушительного вида товарищ, которого он представил Сан Санычем, или просто Саней…
– Аристарх, – в свою очередь, представился я, и моя ладонь утонула в лапище этого Сани. Да, не хотел бы я попасть в его объятия. Ну не в прямом смысле, а в смысле того, что я не хотел бы, чтоб Сан Саныч меня задерживал как преступника… – Хотя можно и Аристарх Африканыч.
Собственно, еще вчера вечером, когда Володька приезжал ко мне, мы с ним все обговорили. Кто чем занимается, где находится, что говорит и делает в нужный момент. Конечно, могли возникнуть некоторые нюансы, но мы обговорили и их, причем с применением теории вероятности и без таковой. Вроде бы все было предусмотрено.
– Ну что, давайте пройдемся еще раз, – предложил Володька.
И мы еще минут сорок обговаривали свои возможные действия с возникновением той или иной ситуации. Когда недоговоренного ничего не осталось, мы с минуту посидели молча.
– А твой Степа не подведет? – спросил Коробов, когда мы уже собрались ехать в Институт неврологии.
– Не должен, – ответил я. – Вчера он полдня тренировался помирать. Не Станиславский, конечно, но выглядело весьма убедительно. Когда увидел, сам чуть не заплакал.
– Хорошо, – подвел итог нашей встрече Володька. – Погнали.
В институт мы со Степой были пропущены без проволочек. Особого внимания на нас никто и не обращал. Похоже, примелькались мы тут со своей камерой. Сделались, так сказать, частью интерьера.
В лаборатории тоже все было по-прежнему. Бережная сидела за пультом. За стеклом незнакомый парень-лаборант прикреплял Алексею Петровичу проводочки с электродами. В уголке пристроился, по своему обыкновению, профессор Борис Георгиевич Базизян, и к самому началу тестирования вошел в лабораторию Сергей Артурович Сиразеев, наш главный фигурант. Он очень удивился, увидев меня в целости и сохранности.
«Что, не удалось тебе меня подставить?» – подумал я зло, но в глаза заму по науке взглянул вполне доброжелательно…
– Ну что, начнем? – спросила Маргарита Николаевна.
– Начинайте, – кивнул Базизян.
– Итак, как мы помним, – сказала Бережная, – наш тестируемый был два дня назад оставлен с установкой на добро. Давайте сначала проверим, сохранилась ли эта установка… Алексей Петрович, вы готовы?
– Готов, – ответил (лживый) тестируемый.
– Человек совершил подлость и был наказан за это. Вы видите, как он мучается. Вам приятно на это смотреть или нет, ведь человек получил по заслугам? – задала свой первый вопрос Маргарита Николаевна.
– Нет, неприятно, – последовал незамедлительный ответ.
– Хорошо. Еще один вопрос: – Вы – вождь первобытного племени. На ваше племя напала гигантская обезьяна. Она требует человеческой жертвы, и тогда она от вас отстанет. Если вы пожертвуете для нее самую красивую девушку племени, чудовище не только отстанет, но уйдет и больше никогда не вернется. Вы пожертвуете девушкой ради спокойствия и процветания своего племени?
– Нет, – ответил Алексей Петрович серьезно. Его широкие черные брови даже как-то гневно дрогнули.
– А больным и немощным стариком, который племени только мешает, вы пожертвуете?
– Нет, – снова ответил Алексей Петрович.
– Как видите, установка на добро работает, – повернулась к Базизяну Маргарита Николаевна. Теперь я снимаю установку на добро и делаю установку на зло.
Она перевела рычажок на пульте. После чего произнесла в микрофон:
– Еще один вопрос, Алексей Петрович. Вы готовы?
– Готов, – ответил тестируемый.
– Представьте себе ситуацию. Вы – преступник и совершили побег с каторги вместе со своим товарищем. Еда давно кончилась, взять ее неоткуда. Вы голодны, силы начинают оставлять вас. Ваш товарищ ослаб еще сильнее и не может уже идти. Вы потащите его на себе?
– Нет, – без запинки и даже как-то злорадно ответил Алексей Петрович.
«Этот точно не потащит», – подумал я про себя.
– Еще вопрос, – продолжала Маргарита Николаевна. – Он почти такой же, как и предыдущий. Вы с товарищем сбежали с каторги, до жилья без еды не дойти. Товарищ ваш совсем обессилел. Вопрос: вы готовы пойти на то, чтобы съесть своего товарища и тем самым поддержать свои силы?
– Да, – спокойно ответил Андрей Петрович. Мне даже показалось, что кадык на его шее дрогнул от обильно подступившей к горлу слюны.
Профессор Базизян сиял. Глядя на него, улыбался и имел весьма довольный вид зам по науке Сиразеев. Я, как мог, тоже выказывал свой восторг. Маргарита Николаевна была невозмутима и спокойна… Как изваяние!
– Что ж, – заявила она. – Тестирование прошло успешно. Я убираю все установки. Шура, снимите, пожалуйста, с Алексея Петровича электроды.
Шура – вот, оказывается, как звали незнакомого парня – освободил тестируемого от проводков, и тот, улыбаясь и благодаря всех присутствующих, покинул лабораторию. Видимо, пошел бесплатно питаться в институтскую столовую с приятными думами об обещанной премии.
И тут пришел черед выступить мне…
– А можно и мне пройти ваши тесты? – попросил я, глядя прямо в глаза Маргарите Николаевне. – Чтобы на себе испытать ваше замечательное научное открытие. Я могу написать и подписать любую бумагу…
– Это исключено, – решительно произнес Сергей Артурович. – С тестируемыми мы заключаем договор, им положено материальное вознаграждение, а в настоящее время у нас не имеется такой возможности, чтобы…
– У вас кончились бланки на договора? – с невинным видом спросил я. – Так это не проблема. Сейчас я напишу расписку в присутствии нескольких свидетелей, что добровольно согласен пройти ваше тестирование. А материального вознаграждения мне вовсе не нужно, я – за чистоту эксперимента! Ну разве что покормите нас со Степой потом бесплатно в вашей замечательной столовой.
– Вы что, Аристарх, до сих пор сомневаетесь, что наши установки, блокирующие ту или иную часть мозга, отвечающую за положительные или отрицательные эмоции человека, успешно работают? – поднялся со своего стульчика Борис Георгиевич Базизян. – И это после всего того, что вы здесь видели?
– Да, – поддакнул Сиразеев, – у вас имеются какие-то сомнения?
– Ну что вы, – ответил я и дружелюбно посмотрел сначала на профессора Базизяна, а потом перевел взгляд на Сиразеева. – Конечно, у меня нет никаких сомнений в чистоте ваших экспериментов, но представьте только, насколько эффектней будет наша передача, когда в ней покажут, как сам ведущий опробовает на себе действие ваших установок. Вот он, то есть я, становится добрым, готовым пожертвовать жизнью ради спасения незнакомого ему старика или чужого ребенка. А вот он злой и ничего особенного не видит в том, чтобы столкнуть этого самого старика под колеса поезда или съесть своего товарища, вместе с которым когда-то ели кашу без мяса из одной тюремной миски. Зритель – а он сегодня относится скептически ко всему, что видит и слышит по телевизору, – поверит во все происходящее на сто процентов, уверяю вас! Тем самым будет подготовлено общественное мнение касательно этических и психологических проблем, которые обязательно возникнут, когда вы обнародуете свое замечательное открытие. Подумайте об этом, Борис Георгиевич.
Я повернулся в сторону профессора Базизяна и выжидающе замер. Сейчас от него зависело все. И он, подумав, ответил:
– Хорошо. Я согласен.
– Но, Борис Георгиевич! – Сиразеев так разволновался, что даже весь побелел. – Но зачем?!
– Теперь уже вы сомневаетесь в том, что моя установка работает? – В отличие от зама по науке Базизян не побелел, а покраснел от возмущения.
– Нет, но…
– Никаких «но»! Маргарита Николаевна, – повернулся профессор к Бережной, – приступайте к тестированию корреспондента Русакова…
– Хорошо, – только и ответила роковая женщина, посмотрев мимо меня, и поднялась.
Меня провели за стекло, через которое отсюда ничего не было видно, усадили в кресло, надели наушники и стали цеплять к голове электроды с проводками. Когда все было готово, раздался голос Бережной:
– Вы меня слышите?
– Да, – ответил я.
– Сейчас с четверть часа вам надлежит просто сидеть в кресле и постараться ни о чем не думать, – продолжала она. – Я включаю установку на добро…
Слова «на добро» прозвучали настолько глухо и тихо, что я едва их услышал. Наверное, Маргарита Николаевна говорила последнюю фразу не для меня, а для тех, кто был за стеклом, прикрыв микрофон ладонью. Но, очевидно, прикрыла его недостаточно плотно. Вопрос: она сделала так случайно или нарочно?
Вскоре я начал ощущать легкое покалывание. Как будто по мне побежали мелкие холодные мурашки. Но не по рукам или по спине, а где-то внутри черепной коробки…
– Господин Русаков, вы готовы отвечать на вопросы?
– Да, – ответил я твердым голосом.
– Тогда вопрос первый: представьте себе такую ситуацию. Вы случайно стали свидетелем того, что в фужер с шампанским, поднесенный вашему заклятому врагу, официант подлил яду. Вы: а) выбьете фужер из рук врага, б) молча проследите, как ваш враг выпьет яд. Ваш ответ?
– Вариант а, – ответил я, хотя вовсе не был уверен в том, что поступлю именно таким образом.
– Хорошо, – услышал я удовлетворенный голос Маргариты Николаевны. Похоже, что эксперимент, по ее мнению, складывался удачно. – Еще один вопрос. Ситуация такова. Горит ваша квартира. Вы имеете возможность спасти свои денежные сбережения, которые копили двадцать лет, или котенка, приобретенного всего день назад. Оба действия одновременно совершить нельзя, иначе вы просто погибнете. Итак, каковы ваши действия: а) вы вынесете из горящей квартиры сбережения, и б) вы спасете маленького котенка. Ваш ответ?