– А почему Степан? – не понял баритон.
– Степанида она, – объяснил Тоша и зашмыгал носом.
– И что у людей вместо мозга? – возмутился мужик. – Обозвали ребенка… Во! Здрассти! Доктор пришел. Вадим Петрович, у нас ЧП.
– Где больной? – вступил в беседу лирический тенор.
– Лежит перед вами, можете изучить, – предложил баритон. – Техники пока не подошли. Жвачки! Вот вы, Вадим Петрович, быстрый на ногу, несмотря на возраст.
– Утихомирьтесь, Евгений, – велел врач, – и поясните, каким образом мне общаться с человеком, если у него нет головы?
Послышался звук упавшего мешка, набитого гречкой.
– Вот только идиота в обмороке нам не хватало! – возмутился Евгений. – Вы поосторожней, Вадим Петрович, не в палате бесплатной больницы находитесь. Вам наш хозяин за оказание помощи дорогим клиентам хорошо платит. Зачем про отсутствие башки ляпнули? Парень девчонки в астрал ушел.
Раздался тихий скрип.
– Поднесите ватку к его носу, – распорядился эскулап. – Теперь насчет головы. Вижу ягодичные мышцы с ногами, часть спины пострадавшей. И все! Если черепа нет, я так и говорю: нет черепа.
– Ежу понятно, что остальная часть тела в кеглеприемнике, – разозлился Евгений. – Но крови нет. Все о’кей!
– Раз вы можете сами диагноз поставить, зачем меня звали? – с достоинством спросил врач.
– Тяпку верните мне, верните мне Тяпку, Тяпку верните, – заканючил Антон.
– Реактивный психоз, – заключил доктор, – неадекватность оценки. Больной, обретя сознание, отгораживается от действительности, видит сад, цветы, инвентарь для обработки грядок.
– Не, его девчонку зовут Тяпка, – пояснил баритон.
– Реактивный психоз, – упорно твердил Вадим Петрович, – недостаточно изученное явление. Вот, думаю, может, мне кандидатскую написать? Интересная тема: человек видит на дорожке кегельбана свою девушку без головы и…
Снова раздался звук падения тела.
– Просил же вас не болтать про ее башку! – вскипел Евгений. – Опять парень свалился. Давайте нашатырь!
– Вы мной не командуйте! – взвизгнул тенор. – Надо сначала установить диагноз, а уж потом приниматься за лечение.
– Идиот! – рявкнул Евгений.
– Нет, – спокойно возразил врач, – к идиотии обморок отношения не имеет. Реактивный психоз, спазм сосудов, уменьшение количества сахара в крови.
– Не он идиот! – заорал баритон. – Я здесь вижу другого кандидата на роль дебила!
Я наконец-то раскрыла глаза, увидела гору пластиковых кеглей, выплюнула набившуюся в рот пыль и взмолилась:
– Достаньте, пожалуйста, меня отсюда.
– Очнулась! – обрадовался Женя.
– Тяпка жива! – заорал Тоша.
– И как мне поговорить с больной? – выразил недовольство врач. – При общении надо смотреть глаза в глаза.
– Вот тут пролезьте, – посоветовал Евгений.
– Испачкаюсь, – закапризничал эскулап, – измажу халат.
– Лады, скажу боссу, что вы отказались помочь клиенту, – протянул администратор.
Раздался стук, шорох, потом слева показался шар для боулинга.
– Эй! – заволновалась я. – Попросите людей не пользоваться дорожками. Еще попадут в меня мячом.
– Никто не играет, – успокоил меня Евгений.
Я хотела спросить про шар, который выкатился: мол, он-то откуда, если народ больше не сбивает кегли. Но снаряд вдруг закашлял и сказал:
– Разрешите представиться, хирург-ортопед пятой категории, ассистент помощника заместителя ведущего врача третьей палаты седьмого этажа тысяча сто сорок девятой больницы имени Клары Люксембург, будущий кандидат наук Вадим Петрович Бурлаков. А вы кто?
Глава 20
– Степанида Козлова, – представилась я. – Только она Роза.
Вадим Петрович заморгал маленькими глазками на абсолютно лысой голове, потом подтянул к лицу руку с диктофоном и сказал:
– Пациент проявляет неадекватность. Диагноз: реактивный психоз. О какой розе вы говорите?
– Люксембург не Клара, а Роза. Кларой звали Цеткин, – поделилась я знаниями, полученными на уроках истории в приснопамятном институте имени Олеси Иванко. – Еще там кто-то по фамилии Либкнехт[8] был, но я забыла, мужчина это или женщина. Они все умерли.
– Очень печально, но, главное, вы о них помните, – грустно сказал Вадим Петрович. И снова заговорил в диктофон: – Больная перечисляет членов своей семьи, ныне покойных. Диагноз: реактивный психоз.
– Вы еще какие-нибудь слова знаете? – вздохнула я. – Вот у Розы Игнатьевны много болезней на выбор, целый справочник под рукой, а вас, Вадим Петрович, как будто заклинило. Давайте начнем сначала. Что вы хотите?
– Осмотреть вас, – ответил доктор, – описать состояние и сделать прогноз относительно живучести организма. На что жалуетесь?
– На «гребенку», которая прижимает меня к дорожке, – честно сказала я.
– Это не ко мне, а к техникам, – обрадовался Вадим Петрович. – Ох, чуть не позабыл! Надо заполнить анкету. Имя…
– Степанида.
– Фамилия?
– Козлова.
– Цель посещения боулинга?
Я чихнула.
– Будьте здоровы, – вежливо пожелал хирург-ортопед пятой категории и повторил: – Цель посещения боулинга?
Тупой вопрос! Но я взяла себя в руки и спокойно ответила:
– Цель посещения боулинга – поиграть в боулинг.
– Жалобы со стороны здоровья? – продолжил доктор.
– Болит колено, – после небольшой запинки призналась я. – Ушиблась, когда падала.
– Отлично, – похвалил меня Гиппократ. И повторил в диктофон: – Болит колено. На какой руке?
Я захихикала и сказала еще раз:
– Болит колено.
– Это я уже заанкетировал, – пояснил Вадим Петрович. – И задаю следующий вопрос: на какой руке?
– На шее, – стараясь сохранить невозмутимый вид, отчеканила я.
– На шее? – обрадовался врач. – Прекрасно. Реактивный психоз. Путает части тела. В шейном отделе позвоночника нет коленей.
– Можно подумать, они есть на руках! – взвилась я.
– Реактивный психоз, – ликовал хирург, – обижается на справедливые замечания. Диагноз поставлен. Рекомендуемые меры: увезти из боулинга.
– Где вас черти носили? – заорал вдруг Евгений.
– Будете визжать, уйдем, – пообещал хриплый голос.
В ту же секунду мне стало легче дышать, «гребенка» перестала давить на лопатки.
– Вставай, – приказал механик. – В первый раз такое вижу, чтобы человека шар уволок. Ты жрать не пробовала?
– Спасибо за ценный совет, – поблагодарила я, вставая, – в следующий раз, если, конечно, когда-нибудь за очень большие деньги я решусь заглянуть в зал с кеглями, проглочу целиком кирпич, даже не разжевав.
– Тяпонька, ты жива? – кинулся ко мне Антон. – Я ужасно переволновался. Чуть не умер!
– Подпишите бумагу об отказе от претензий, – попросил полный блондин в сером костюме. – Вы же не станете подавать в суд на фирму за то, что сами не отпустили мяч? Ремонт кеглеприемника за наш счет.
– Разве я сломала его? – насторожилась я.
– Нет. Но вот если бы повредили, то тогда…
– Ясно, – перебила я Евгения. – Где закорючку поставить?
– Тут, справа. И два раза слева, внизу. И на каждой странице. Общим числом – пятнадцать, – оттарабанил администратор.
Я покорно заскрипела шариковой ручкой.
– Шикарно. Теперь подмахните лист оказания медуслуг, – потребовал Вадим Петрович.
– Но вы мне ничего не сделали, уколов не ставили, таблеток не давали, даже давление не померили, – перечислила я.
– А диагноз? У вас ретроспективная амнезия? Неужели забыли? Хотя чего я жду от человека с потерей памяти, – пригорюнился врач.
– Вы перепутали. У меня реактивный психоз, – поправила я.
Вадим Петрович скосил глаза к носу.
– Ну, это по сути одно и то же. Психоз и амнезия идут по жизни нога об руку, ноздря в ноздрю.
– Давайте бумажки, – отмахнулась я от врача, как от назойливой мухи. – И где у вас туалет?
– Женский? – уточнил Евгений.
– Нет, мужской! – рявкнула я.
– Что вы кричите? – обиделся администратор.
– Женя, реактивопсихозник не отвечает за свои поступки, – вступился за меня врач. – Санузел вверх по лестнице. Тяпка, простите, если хотите пи-пи, идите в женский клозет. Вам объяснить, что там к чему?
– Сама справлюсь, – процедила я, – моя амнезия не распространяется на унитазы.
– Когда ты брала в руки шар для боулинга, то произнесла точь-в-точь такую же фразу: «Сама справлюсь», – вдруг сказал Антон.
Я испепелила его взглядом и молча поспешила в туалет.
Он оказался на удивление чистым, и в нем пахло цветами. Одна кабинка была заперта, хотя оттуда не доносилось ни звука, зато в другой обнаружился ящичек с одноразовыми кругами. На раковине стояла бутылочка совсем не дешевого жидкого мыла, на стене висела круглая бандура с вафельным полотенцем. Наверное, вы знакомы с этой нехитрой системой: тянете за полотенце, из короба выезжает чистая часть, а грязная, использованная кем-то до вас, исчезает в специальном отсеке. Меня, кстати, давно интересует вопрос: полотенце одноразовое, или оно просто наматывается на барабан, разглаживается и опять выдается клиенту под видом стерильного?
Я с наслаждением почистила одежду найденным на полке роллером, помыла руки и дернула за полотенце. Но из недр устройства не выползла чистая часть. Я сделала глубокий вдох, медленно выдохнула и повторила попытку. До слуха долетело тихое пощелкивание. Я присела, вывернула шею и заглянула в небольшое пространство, откуда, по задумке создателей, должна выползать ткань. Так и есть! Край тряпки сбился и теперь мешает нормальной работе устройства.
У меня гиперподвижные суставы и очень тонкие пальцы. Туда, куда у нормального человека не пролезет даже верхняя фаланга мизинца, легко пройдет моя ладонь. А еще я подчас действую по наитию – сначала совершу какой-то поступок, а потом удивляюсь и спрашиваю себя: «Степа, зачем ты придумала на свою пятую точку приключение?»
Вот и сейчас, вместо того чтобы выйти из туалета, не обращая внимания на неработающее оборудование, я засунула руку под барабан, попыталась сдвинуть край материи, не справилась с задачей, сунула в короб вторую руку, вернула тряпку в правильное положение, хотела вынуть свои лапки и поняла, что не могу этого сделать. После десятка неудачных попыток освободиться в голову пришло воспоминание.
Когда я училась во втором классе, школьный хулиган Витька Коваленко принес на занятия зеленую твердую грушу и объявил:
– Тот, кто сможет запихнуть ее в рот целиком, а потом вытащить неповрежденной наружу, получит тыщу.
– Подумаешь, задача! – заржал Коля Яшкин. – Давай сюда свой фрукт.
Витя протянул грушу Кольке со словами:
– Спорю на двушку, что у тебя не фигашечки не получится!
Две тысячи рублей – огромная сумма для ребенка, но мы сложили наши карманные деньги и приняли участие в пари. Всем очень хотелось проучить противного Коваленко и поесть на выигранные у него капиталы мороженого.
– Разевай рот пошире! – закричали одноклассники, когда Яшкин взял грушу.
– Витька, ты дурак, – заявил Коля и легко уместил фрукт в свою пасть.
– Мы победили! – запрыгали девочки. – Гони деньги Яшкину.
– Без базара отдам, только пусть он сначала вытащит грушу, – ответил Витька. – Уговаривались-то туда-сюда ее сгонять.
На протяжении всей перемены бедный Колька пытался выплюнуть целую грушу, но та не желала вылезать из его рта. Мы в полном изумлении давали Яшкину советы и никак не могли понять, что происходит.
– Если она вошла, то и назад должна вылезти, – растерянно бубнила отличница Таня Смирнова.
– Все не просто в этой жизни, – философски отвечал Витька, – случаются необъяснимые явления.
Пытаясь освободить Кольку от груши, мы опоздали на урок математики, были найдены учительницей, отведены к директору и отчитаны со всей строгостью. От фрукта Яшкина избавил наш физрук, которого директор всегда призывал на помощь, когда требовалась грубая физическая сила или ловкость рук. Спортсмен осторожно расковырял плод и вытащил его по кусочкам. В результате мы все, включая Коваленко, получили длинные гневные записи в дневниках и тройки по поведению за текущую неделю.
Домой мы отправились хмурые, лишь Витька выглядел веселым попугайчиком. Он сидел во втором классе не первый год, давно привык к воплям родителей из-за плохих оценок, совершенно не обращал внимания на гнев предков, а полученная от одураченных учеников сумма пришлась ему очень даже кстати.
Так вот, со мной сейчас получилось, как с Колькой Яшкиным, только вместо груши была коробка с полотенцем и застрявшие в ней руки.
Я прогнала некстати прилетевшее воспоминание, еще минут пять пыталась вытащить ладони из западни, сдалась и заорала:
– Эй, кто-нибудь! Помогите!
– Тяпка, – спросил из-за двери Антон, – у тебя проблемы?
– Да, – нехотя призналась я. – Можешь зайти?
– Куда? – уточнил парень.
– Сюда! – завопила я.
– В женский туалет? – удивился Тоша.
– Именно так. И побыстрее! – приказала я.
Но компьютерщик не спешил на зов.
– Ты уверена? Мне неудобно посещать дамскую комнату.
– Здесь нет никого, кроме меня! – заорала я. – Давай, шевели ластами!
Дверь приотворилась, в щель всунулась голова пасынка Романа.
– Ты в порядке?
– Нет. Вытащи ладони! – велела я.
Тоша кашлянул, медленно вошел, вытянул вперед свои руки и с удивлением спросил:
– Откуда?
Я почувствовала себя туристом в стране дураков.
– С тобой все хорошо, речь идет о моих руках, они застряли в коробке. Видишь?
Тоша прищурился.
– Ага. А зачем ты их туда засунула?
– Какая разница… – зашипела я. – Освободи меня!
Парень почесал в затылке.
– Евгений!
– Слушаю, – незамедлительно отозвался администратор и без приглашения вперся в туалетный предбанник.
В отличие от Антона, математика-теоретика по образованию и зануды по менталитету, он сразу понял проблему, но отреагировал, как пасынок Звягина:
– Зачем вы туда руки сунули?
– Вот выйду из сортира, устрою пресс-конференцию и отвечу на интересующие вас вопросы, – устало произнесла я, – а сейчас хочу получить возможность покинуть сие помещение.
– Юра! – заголосил Евгений.
– Чего? – пробасил техник, материализуясь у раковины.
– Раскрути полотенцеподавально-приемную машину и освободи уважаемого клиента боулинга, – распорядился администратор.
– Зачем вы туда руки втиснули? – проявил традиционный интерес мастер.
Я сделала вид, что его не услышала.
– Шевелись, Юра! – приказал Евгений.
– Не, – затряс головой тот, – это не моя работа.
– Чья же? – побагровел Женя. – Кто у нас, в лучшем боулинге России и всего мира в целом, академик по механизмам? Наполеон Третий?
– Сладкое я не люблю, – поморщился Юра. – Я ж не баба, чтобы торты ваши наполеонские жрать, предпочитаю мясо с жареной картошкой.
– Прекрати бла-бла, раскручивай короб! – возмутился Антон.
Юра демонстративно сделал пару шагов к двери.
– Нет. Я – техсостав по залу боулинга. Санузлами занимается Сергей, ему зарплату за обслуживание сортиров платят. А то нечестно получится. Я буду тут отверткой вертеть, упарюсь, а Серега сидит, телик глядит, и ему за это оклад капает? Юрик паши, а Сережа отдыхай и деньги получай? Вам понравится за другого камни в горы таскать?
– Нет, – честно ответил Антон.
– Тогда ты понимаешь, почему я не трону полотенцебарабанный аппарат, – обрадовался Юрий.
– Позовите Сергея, – велел мой приятель.
Евгений достал сотовый.
– Можете не стараться, – заботливо предупредил мастер. – Сергей не на службе, он дома валяется, сказал, грипп у него, бюллетень на десять дней получил. Умеют некоторые люди устраиваться! Ни фига не делают, а рубли им, можно сказать, в рот падают.
Глава 21
– Мне что, придется стоять тут десять дней? – обомлела я. – Вы с ума сошли?
– Чес-слово, ничего не знал про болезнь слесаря, – начал оправдываться Евгений. – Ничего, сейчас найдем выход из положения.
– Да уж постарайтесь, – вкрадчиво произнесла я. – Иначе вам придется кормить-поить меня за счет заведения в течение всех суток, которые я проведу в сортире. Кроме того, я потребую установить здесь телевизор и двуспальную кровать. Причем белье только из сатина! Про еду уже говорила, чай-кофе-выпивка тоже включаются. Да! Еще переносной душ! И плюс выплата фирме «Бак» большого штрафа. Из-за полотенцебарабаносушильновращательногладильностирального аппарата я не смогу улететь в командировку, вам предстоит компенсировать расходы на билеты Москва – Париж – Москва в бизнес-классе, проживание в отеле «Георг Пятый» и…
– Тяпка, вы ж с Аськой живете в квартирке на улице Дантона, – удивился Антон. – И первым классом путешествует один Франсуа.
Евгений, было испугавшийся, распрямил спину.
– Сама туда лапы запихнула! Загорай теперь до Первомая!
Я набрала полную грудь воздуха. С приятелем разберусь позже, но Евгений сейчас огребет по полной программе.
– А почему вращательно-барабанное полотенце не работало? Кто не закрыл на агрегате крышку, чтобы исключить попадание клиента во внутренности механизма? Да этой крышки совсем нет! Ой-ой! Пальцы ломит! Вот начнется гангрена, боулингу придется несладко. Я умираю, а мне не оказывают помощи! Ваш Юрий гоблин!
– Я нормальный человек, – надулся Юра. – Платите – работаю, не платите – идите лесом. Если платите Сереге, нехай он пашет. Вот если Евгений Семенович меня приказом на время болезни Сереги оформит еще и мастером по туалетам, прибавит окладу, я с дорогой душой всех из любого места вытащу, хоть из сушилки, хоть из раковины, хоть из толчка.
– Хорошо. Ты временно замещаешь Сергея, – согласился администратор. – А теперь начинай!
– Пока приказ с печатью не узрею, бровью не поведу, – не дрогнул Юра. – Знаю я вас! Обманете без зазрения совести, работать бесплатно заставите. Несите приказ!
– Ты прямо Буратино! – заорал Женя. – Деревянная башка, на часы посмотри! Никого в администрации нет. Завтра точно будет подписанное распоряжение. Мамой клянусь!