— Эк тебя обслюнявили, Борода, — заявил толстяк.
— Поддувало закрой, Шут! — взревел бедолага.
Сергей вернулся в контору и развалился на стуле. Не сказать, что он был спокоен, но и не спешил драматизировать ситуацию.
Петр испустил облегченный вздох, похожий на стон.
— Спасибо, Серега, — сказал он и забористо выругался.
— Поправь меня, если ошибаюсь, — проговорил Гайдук. — Ситуация абсолютно безнадежная, да?
— А какая она еще может быть? — Петр с силой выдвинул ящик письменного стола, выудил плоскую бутылку с желтоватым содержимым и сделал большой глоток.
— Понятно, — кивнул Сергей. — Будем скатываться в алкоголизм. Что им нужно, Петруха? Для меня, знаешь ли, странно, что можно вот так прийти и отнимать бизнес. Ты, в конце концов, юридическое лицо.
— Юридическая задница, вот я кто, — проворчал Петр, успокоившись. — Весь день испортили эти поганцы. Им Гладышев делегировал полномочия. Мне даны три дня на размышление, а потом!.. Считай, что черную метку передали. А еще этот ублюдок Василь Дергач — партийная кличка, кстати, Фюрер, чем он от души гордится — настойчиво выспрашивал, где я был вчера вечером. Мол, не я ли отделал Фаэтона с Дуней. Я, конечно, удивился, но не знаю, поверили ли. Слушай, Серега, они теперь на тебя подумают. Увидели, поняли, что ты крепкий орешек.
— Ладно, в голову не бери. — Отставной капитан задумался. — Три дня, говоришь, на размышление. Ладно, посмотрим, кто кого.
Игнат Семенович круто вывернул баранку, выезжая со двора, и чуть не зацепил бордюр. Это все жена виновата — опять взбесила своим скорбящим ликом! Вроде и принял-то немного. Зачем напиваться, если вечером традиционный поход в сауну? Там и догонит.
Он раздраженно покосился на Анастасию, сидящую рядом. Супруга съежилась в комочек, в рот воды набрала. Слова лишнего не скажет, покорная, забитая, на все согласная, а что у нее на самом деле в голове — попробуй догадайся. Как он ненавидел эти ежедневные поездки к ее матери! Можно подумать, ему больше заняться нечем. Но надо, старушке недолго осталось. Чего не сделаешь ради хорошего участка в непосредственной близости от Жемчужного озера.
Игнат Семенович резко выжал газ и помчался по внутриквартальному проезду между улицами Центральной и Гаманюка. Он широко зевнул, глаза его слипались.
— Дениска, не бегай туда! — раздался вдруг женский крик. — Я кому сказала!
Игнат Семенович не видел, как на проезжую часть выскочил ребенок. Он зевал, прикрывая глаза. В этот момент и прозвучал пронзительный вскрик, последовал удар. Ахнула супруга. Водитель очнулся, надавил на тормоз и перестарался. Машина пошла юзом, вылетела на тротуар и зацепила бампером бетонную плиту, из которой торчали прутья арматуры. Игнат Семенович ударился грудью о рулевое колесо, слава богу, что не сильно!
— Посмотри, что ты наделал! — заблеяла тоненьким голоском Анастасия, которая не пострадала, была пристегнута.
Глава районной администрации почувствовал, как жар ударил ему в голову. На тротуаре, в нескольких метрах от машины, уткнувшейся в бетон, лежал, выгнув ногу, мальчишка лет шести в клетчатых шортиках. Из откинутой головы текла кровь. Ребенок не шевелился!
— Игнат, ты же убил его! — прохрипела супруга и стала отстегивать ремень, чтобы выбраться из машины.
— Сидеть, сука! — прорычал он, хватая жену за рукав.
Руки тряслись, голова не соображала. Он перевел рычаг в положение «R», надавил на газ. Нужно сваливать отсюда, пока народ не сбежался. Что за невезенье! Двигатель ревел как сумасшедший, но машина не ехала, только дрожала. Кусок арматуры, торчащий из бетона, проткнул бампер и, видимо, загнулся. Игнат Семенович не на шутку перепугался. Он выжимал газ, матерился, но машина не двигалась.
Молодая женщина с распущенными волосами пронзительно закричала и бросилась к ребенку. Она упала перед ним на колени, схватила его, приподняла голову, завыла, потом обернулась и уставилась безумным взором на белый внедорожник. Ярость плеснула из глаз матери. Она заорала как ненормальная, бросилась к машине, распахнула водительскую дверцу. У ее хрупких рук хватило бы сил вытащить грузного мужика на улицу. Она вцепилась ему в рукав.
Но перепуганный мужчина — это тоже сила. Игнат Семенович оттолкнул ее от себя, захлопнул дверь и заблокировал ее. Потом он забросил руку за правое плечо супруги и повторил операцию. Женщина ударилась затылком об асфальт и совсем ополоумела. Она кидалась на машину, колотила кулаками по двери, по стеклу, пинала подножку. Хорошо, что корпус внедорожника был прочным, а стекла — тонированными. Мать снова бросилась к ребенку. Вдруг жив? Из ближайшего двора примчался молодой мужчина, видимо, муж, свалился рядом, ошеломленно уставился на труп.
— Игнат, что же ты наделал! — твердила Анастасия раз за разом.
— Я наделал? — злобно прошипел Игнат Семенович. — Нет уж, разлюбезная моя, это ты наделала. А ну, живо меняемся местами!
— Игнат, зачем? Ведь эта женщина видела, что ты за рулем…
Вот же дура баба, элементарных вещей не понимает! Как видела, так и забудет. Память потеряет!
— Живо, говорю! Любишь красиво жить? Пришло время платить.
— Но как же мы, Игнат?.. — Она совсем рассудок потеряла от страха.
— Перелазь назад, кому сказано!
Они пыхтели, яростно возились. Анастасия Яковлевна была невысокой и щуплой, зато живот Петренко уже не помещался под рулевой колонкой. Женщина довольно быстро перебралась на заднее сиденье, а он кряхтел, тужился, задыхался, перелезая через выступы трансмиссии.
Возле тельца ребенка собирались люди, потрясенно смотрели на молодых, убитых горем родителей. Кто-то схватился за телефон и вызывал «Скорую». Другие обращали взоры к внедорожнику с затемненными окнами, который приклеился к бетонной плите и уже не газовал. Люди подходили ближе, вглядывались в стекла. Подбежал рассвирепевший отец, треснул кулаком по двери.
Игнат Семенович чуть не разорался. Что же ты делаешь, ублюдок! Дорогая же вещь!
Они уже поменялись местами, но только время потеряли. Толпа уже обступала машину. Люди кричали, грозили кулаками. Идиоты! Хотя им простительно, они же не знают, кто сидит внутри.
Игнат Семенович судорожно нашарил телефон.
«Ну, отвечай же, кретин! Оторви задницу от того, к чему она у тебя прилипла!» — подумал он.
— Степа!.. Мать твою, Воренко, это я, — прохрипел глава администрации. — Мне плевать, где ты находишься, но через три минуты с людьми должен быть в переулке Красина. Всех бери — дорожную инспекцию, патрульных для оцепления.
— Игнат Семенович, вы в своем уме? — осведомился майор Воренко, начальник ОВД Новодиева. — Вы что несете? Террористы, что ли, напали?
Пришлось объяснять этому недалекому. Кажется, вник, обещал подскочить. Юморист хренов!
Игнат Семенович изнывал от нетерпения. Люди долбились в двери, прижимались к окнам, всматривались во тьму салона. Хрипела, хватаясь за сердце, Анастасия. Черт возьми, ведь многие горожане знают номер его машины!
Патрульные примчались на нескольких машинах, выбежали, оттеснили зевак. Через пять минут в округе не осталось посторонних. Стражи порядка всех прогнали за деревья, во дворы. Обезумевшим от горя родителям заломили руки, куда-то повели. Подкатили две машины дорожной инспекции, «Скорая». Ребенка быстро, не заморачиваясь следственными действиями, повезли на Варяжную, в городской морг.
Петренко осторожно приоткрыл дверцу, когда в нее постучал возбужденный, даже заметно злорадствующий майор Воренко, статный, мордатый, сохранивший к сорока пяти годам плоский живот и строевую выправку. Тот заглянул в салон и хмыкнул, обнаружив на водительском месте дрожащую женщину. Разумеется, что-то подобное он и ожидал увидеть. Патрульные уже возились с ломом под бампером, освобождая внедорожник.
— Думай, Степашка, думай! — пробурчал Петренко, хватая майора за грудки. — Предпринимай, что хочешь, обработай этих чертовых родителей, но я не должен иметь к наезду никакого отношения. Не забуду, Степашка, отплачу. Ты же меня знаешь.
Ситуация была аховая, но майору с трудом удавалось скрывать ухмылку. Бальзам на душу — перетрусивший Петренко.
— Хорошо. Валите отсюда, Игнат Семенович. Я постараюсь что-нибудь придумать.
Щеки Петренко горели от стыда и страха. А еще эта дура, которая ездить толком не умеет, смотрела на него с такими чувствами!.. Ему в голову впервые пришла резонная мысль: не пора ли избавляться от жены? Впрочем, успеется, не убежит.
На параллельной улице он облегченно выдохнул, велел жене остановиться и поменяться местами. Дальше Игнат Семенович ехал сам. Глава администрации высадил супругу у особняка на берегу Благого озера и покатил обратно в центр, в «Вольницу». Хорошо, что охрану сегодня не брал, со стыда бы сгорел.
Только через два часа, находясь в гостинице, он восстановил самообладание и чувство собственного достоинства. Как смеют гнусные людишки в чем-то обвинять его, хозяина города?
Только через два часа, находясь в гостинице, он восстановил самообладание и чувство собственного достоинства. Как смеют гнусные людишки в чем-то обвинять его, хозяина города?
Телефон зазвонил, когда Петренко, обмотавшись полотенцем, выходил из душа. С него семь потов сошло, пока он донес мобильник до уха.
— Расслабьтесь, Игнат Семенович, — великодушно разрешил майор Воренко. — А то чувствую, в напряжении вы. Не забывайте, через два часа встречаемся в сауне.
— Не болтай при всех, — посоветовал Петренко. — Докладывай, как решается проблема.
— Все неплохо, Игнат Семенович. Ну, насколько это возможно. Наезд на Дениса Романюка совершил неопознанный водитель. Номера поддельные, машина такая же, как у вас, но другая. Все сводится к тому, что враги украинского народа решили вас подставить, вот и организовали наезд. Многим не нравится ваша принципиальная позиция по поводу того, что происходит в стране. Но милиция во всем разобралась, личности злоумышленников скоро будут установлены. Если хотите, Игнат Семенович, подберите их сами. У вас же осталась парочка врагов.
— Все это хорошо, Степан, — заявил Петренко. — Но чертова баба видела меня, когда залезла в машину.
— С этим сложнее, Игнат Семенович, но люди работают. Семье Романюк выдвинуты условия, которые они не смогут игнорировать. Это в их же интересах. Как ни крути, Игнат Семенович, придется вам раскошелиться на круглую сумму.
— С какой это стати? — возмутился Петренко.
— Ну, Игнат Семенович!.. — В голосе майора прозвучали ироничные нотки.
— Ладно, разберемся. — Петренко насупился.
Вечер, тем не менее, удался. Не отменять же столь важное мероприятие. Крыло гостиницы, где размещалась сауна и сопутствующие ей удовольствия, закрыли для посторонних в восемь вечера.
В половине девятого городской глава, закутанный в махровый халат, плюхнулся в бассейн. Он уже восстановился после досадного недоразумения, но был немного не в себе. Игнат Семенович плавал кругами. Он где-то вычитал, что это помогает избавиться от излишков жира.
Помещение соответствовало всем современным нормам, имело высокие потолки, сияло кафелем. Тут было все, что необходимо для расслабления: парная, джакузи, гидрокресла, бильярдная с неиссякаемым баром, несколько комнат отдыха.
Он наслаждался одиночеством и покоем, но вскоре начал собираться народ. Первым появился прокурор Щербатый — рослый, представительный, с брюшком и добродушной физиономией. Он скинул халат, остался в купальных шортах, сделал пару разминающих упражнений.
— Ще не вмерла Украина, Игнат Семенович? — осведомился прокурор, бревном шлепнулся в воду, всплыл, отфыркался. — Что такой смурной? Не с той любовницы встал?
— Да пошел ты!.. — проворчал Игнат Семенович и поплыл на другой конец бассейна.
Следом за прокурором нарисовался военком майор Гладышев, невысокий, в годах, но жилистый, спортивный, с ехидно искривленным ртом и тонкими губами. Он громыхнул по столу двумя набитыми сумками.
— Сам готовил, Анатолий Михайлович? — поинтересовался прокурор из воды.
— Жинку запряг! — ответил Гладышев. — Иду навстречу многочисленным пожеланиям граждан! Налетай! Еда домашняя, не ресторанная! Галушки, драники, вареники, омары, трюфеля! — орал он как на базаре, выбрасывая из сумок упаковки.
Похоже, военком уже принял дозу для разогрева. Зазвенели бутылки с «Житомирской на бруньках» и львовским «Володаром». Подскочил работник заведения с контейнером, принялся расставлять посуду на необъятном дубовом столе, раскладывать салфетки. Он закончил свое дело, пожелал гостям приятного отдыха и испарился, словно его и не было. Стол украшали роскошные закуски — домашняя еда, разносолы, деликатесы.
— Даже не знаю, удовлетворит ли нас этот скромный ассортимент, — жеманно заявил военком, озирая гастрономическое великолепие.
— Выпить сей же час, немедленно, — заявил прокурор, вылезая из бассейна.
Военком с готовностью разлил. Чокнулись, опрокинули. Стало хорошо и беззаботно. Мир заиграл волшебными красками. Мужчины ржали, шутили.
— А бабы где? — осведомился военком, отрывая зубами волокна мяса от утиной ноги. — Напомните, хлопцы, кто тут гарных дивчин обещал?
— Да не гони ты, — проворчал Петренко. — Будут вам и бабы, и все удовольствия. Мамка уже в курсе — подвезет. Выпьем, погутарим, а там и дивчины подтянутся…
— Могли бы подождать, — возмутился начальник ОВД Воренко, влетая в сауну.
Он принялся стягивать мундир, ворча под нос:
— Отдыхают тут, расслабились, а я один работаю. — Он плеснул себе в рюмку, влил в глотку с гусарским прогибом, крякнул, ударил донышком по столу и озадаченно уставился на разносолы — что бы схватить?
— А зама своего Быковского чего не взял? — поинтересовался Петренко.
— Да ну его, мал еще, — отмахнулся Воренко. — Он с головой ушел в оперативную работу. А вы тоже, погляжу, без зама, Игнат Семенович. Где ваш верный шакал Коряка?
— Тоже не дорос, — ответил Петренко. — Нехай следит за городом и занимается партийным строительством.
— Вы в норме, Игнат Семенович? — вполголоса спросил Воренко, присаживаясь рядом.
— В норме, — проворчал градоначальник. — А у тебя все на мази, майор?
— Быковский работает. Затеяли вы бучу, Игнат Семенович, попробуй такую разгрести. Наше счастье, что семья Романюк — обычный плебс. Живут на Гамарника в двухквартирном доме, их сейчас обрабатывают. Муж этой истерички пытался вякать, бросался на наших людей, пришлось его успокоить. Да не волнуйтесь, Игнат Семенович, и не из таких передряг выбирались. — Майор кивнул на прокурора, уминающего вареники. — Помните, в апреле Борис Викторович перестарался, ударил подозреваемого в сепаратизме, тот по дурости и отбросил коньки. И что? Все красиво разрулили, даже в плюсе остались, парочку вредных личностей закрыли. Гуляем, Игнат Семенович! — Воренко панибратски хлопнул градоначальника по плечу.
Гуляли красиво, с размахом. Горилка текла рекой, под стол летели кости. Собутыльники смеялись, шутили, про неприятности старались не вспоминать. Возможно, военком с прокурором уже были в курсе происшествия, но старались не показывать этого. Не стоит бередить лихо, а то пойдет цепная реакция.
— Нормальный у нас городок, — пробубнил прокурор, забрасывая вареники в бездонный желудок. — Чистенько стало в центре, все как у людей. Новый детский садик на Варваринской в понедельник открывается. Идешь на мероприятие, Игнат Семенович? Ленточку там перерезать, все дела.
— Бутылку с шампанским о стену разбить! — заявил военком.
— А как же не пойти, такое событие, — пробурчал Петренко. — Кругом бардак, а мы детские сады открываем. Дети — это ведь святое… — Он вдруг смутился, закашлялся.
Начальник ОВД с пониманием похлопал его по спине и сказал:
— Позвольте вскользь о делах, господа. Заранее прошу прощения. Колись, Анатолий Михайлович, что там у тебя вчера стряслось? И воду не мути, мы все прекрасно знаем, что ты глаз положил на автохозяйство Соенко. Все понятно, пенсия не за горами, а жить надо. Это ты отправлял Фаэтона и Дуню к Петрухе? Как же вышло, что они не дошли?
— Не знаю, Степан Андреевич, — ответил Гладышев. — Сам в непонятках. Вроде на мази все было, позвонить им приказал, как дело сделают, а вот надо же, не дошли. Сами-то они что об этом говорят?
— Да ничего не говорят. Их под утро нашли. Местный мужичок с леспромхоза на работу пошел, остановился у оврага справить нужду, а там эти красавчики лежат. «Скорая» прибыла, достали — вроде живы. Переломаны до предела, рожи всмятку, челюсти в хлам. Но дышат. Пострадали за правое дело! Их в больницу, прооперировали, а толку? Пытались допросить, а герои лишь зенками моргают и слова выдавить не могут. Они и при жизни-то не были говорунами. Быковский лично с ними поработал, знаками кое-чего добился, но толку? Узнали, что напал мужик среднего роста, хриплый. Догнал сзади, сослался на тебя, Анатолий Михайлович, зубы заговорил, отвлек — и давай им рожи править. Лица не видели, темно было, капюшон…
— А деньги? — спросил военком и осекся.
Майор милиции усмехнулся:
— Не было при них никаких денег. Работягу тряхнули, но вроде чисто. В овраг он не спускался. Когда «Скорая» приехала, тоже не могли. Много глаз было. Выходит, обчистил их злодей. Банальное ограбление. Или видимость такового.
— Так ищите, Степан Андреевич, — взмолился военком. — Это же ваша прямая обязанность. Беспредел какой-то!
— Да, — согласился прокурор. — Не припомню, чтобы у нас такое было. Случалось, конечно, всякое, но чтобы вот так…
— Коряка еще сегодня что-то говорил. — Петренко нахмурился. Память стала никудышная. Ах да. Объявился в городе его старинный кореш. Сам из местных, но долго жил в России, в армии служил, уволился…