Окружение подвижных частей подвижными частями — дело сомнительное — еще неизвестно, кто кого окружил. И 14-й МСП и 14-й ГАП, получив приказ 34-го корпуса, 14 июля отошли и соединились с войсками 153-й дивизии этого корпуса севернее Лиозно («14 ГАП уничтожил в районе Лиозно, при выходе из окружения, 2 минометных взвода, 1 пулеметную батарею, 3ручных пулемета»), а танкисты пробились южнее Лиозно и Рудни за Рудню в расположение 18-й танковой дивизии. Причем по дороге потрепали и немцев. Всего танкисты отчитались за этот день в трех уничтоженных танках противника, 10 грузовых автомашинах, 10 37-мм противотанковых орудиях и 250 человек немецкой мотопехоты. Г. Гот в своих «Танковых операциях» это подтверждает: «2-я танковая дивизия 14 июля, достигнув Лиозно, в соответствии с приказом повернула на Смоленск. Под Рудней она встретила сильное сопротивление противника и вскоре была контратакована с трех направлений».
Но давайте сначала закончим с 14-й танковой дивизией РККА.
К вечеру 15 июля 14-я танковая дивизия (без мотострелкового полка, продолжающего вести бои вместе с 153-й стрелковой дивизией в составе 34-го корпуса) собралась севернее Смоленска и в 21.30 получила приказ отойти по дороге Москва—Минск за Ярцево и сосредоточиться в 14 км восточнее этого города. Чуть позже арьергард дивизии выслал разведку из 6 танков и 4 бронемашин на северо-запад с целью выяснить положение немцев и перекрыть дороги на Смоленск со стороны города Демидов (разведка погибла в этих боях). В 2.00 16 июля части дивизии приступили к передислокации через Ярцево за Днепр. Тут я лучше процитирую журнал боевых действий.
«При выходе колонн частей на Минское шоссе было видно, что по шоссе Москва—Минск движутся в восточном направлении колонны остальных частей 7 МК и 5 МК. Колоннам дивизии с трудом удалось выйти на шоссе Москва— Минск и продолжать движение на Ярцево.
Около 6.00 колонна машин (главным образом тыловых), двигающаяся по шоссе Москва—Минск по направлению к Ярцево, была обстреляна артиллерийским, минометным и пулеметным огнем из района Ярцево. Головные машины остановились. По приказу подполковника пехоты, шофера машин были посланы в облаву на десант противника. Сзади идущие колонны других корпусов и частей подходили вплотную, выходили вправо и влево. Образовалась колонна в две, три и даже четыре машины в ряд, без дистанции и интервалов. Противник продолжал вести обстрел колонны, нанося чувствительные потери. Организованным отрядом с привлечением всех вооруженных (за исключением водителей), бронемашин БА-10 дивизии и двух танков Т-34 была организована ликвидация противника, преградившего путь. Причем капитан Кривошея руководил огнем танков, майор Кузнецов и капитан Пустоватенко вели людей в атаку на противника севернее и южнее шоссе, а капитан Шапиро организовал поворот машин на юг.
Начиная с 7.00 авиация противника отрядами в 20— 30 пикирующих бомбардировщиков и истребителей совершила ряд последовательных налетов, бомбя и расстреливая остановившиеся колонны. Значительное количество машин загорелось. Горели машины с горючим, горели и взрывались машины с боеприпасами. Значительная часть личного состава, следовавшего в колонне, была убита и ранена. Колонны частей, не имея возможности продолжать движение по шоссе Москва—Минск, во избежание бомбардировок, были повернуты на юг, в поисках переправ через р. Днепр южнее Ярцево. На переправах в районе Соловьево, Радчино и др. имелись маломощные паромы (в дальнейшем в этих районах были наведены понтоны). Части дивизии, потеряв значительное количество машин от бомбардировки авиации противника, начали переправляться на восточный берег р. Днепр.
Оперативная группа штаба в 17.00 выступила из района Витязи, Горни. Следовавшие со вторым эшелоном управления дивизии капитан Шапиро, капитан Разгуляев, интендант 1 ранга Коновалов, ст. лейтенант Осетров, прокурор дивизии т. Лабай руководили тылами дивизии на переправах. Кроме того, на переправах тылов всех эшелонов полков были командиры полков со своими штабами. Командиры тыловых частей полков и дивизии рассредоточились на всех переправах по р. Днепр от шоссе Москва— Минск до ст. Приднепровье. Часть машин уже переправилась на восточный берег. Делегат Штадива, посланный Штакором 7 в район Ковши, возвратился и доложил, что в Ковши Штакора нет, куда он выбыл, неизвестно.
В14 ГАП противником разбиты одно орудие 122 мм, два орудия 152 мм и три трактора. Документы, захваченные МСП при разгроме германского штаба 13.7.41 г. — в четырех портфелях, фотоаппараты и автомат ст. политруком Тихонович и ст. лейтенантом Тосиным переданы начальнику штаба 19А полковнику Волкову.
17—21.7.41 г. В течение 17—21 июля части дивизии, по приказу командования корпуса и генерал-майора Борзико-ва, продолжали сосредоточиваться в районе лесов западнее Туманове».
А 14-й мотострелковый полк вместе с невыясненными батареями ГАП, выйдя из окружения под Лиоз-но, 16 июля в составе 153-й стрелковой дивизии, теперь уже в окружении, которое немцы замкнули севернее Смоленска, дрался севернее Рудни, что примерно в 30 км восточнее Лиозно: «14 ГАП 16.7.41 г. уничтожил в районе Рудня до роты мотоциклистов, 8 танков...» Судя по всему, они в этот же день вышли и из второго окружения, но много севернее 14-й танковой дивизии — в районе города Духовщина. По крайней мере о 14.-м ГАП за этот же день 16 июля сказано: «В районе Духовщина уничтожил 3 автомашины с пехотой противника и 1 миномет». Командованием 20-й армии второй батальон 14-го мотострелкового полка и часть тылов ГАП (7 автомашин) были переданы 153-й дивизии, а штаб мотострелкового полка с остальными подразделениями этого полка и ГАП прибыл в расположение дивизии только 23 июля.
Дивизия, разумеется, была обескровлена, из 245 танков, бывших у нее к 5 июля, в 14-й танковой осталось всего 14 танков (1—КВ, 2—Т-34, 6—БТ-7 и 5—Т-26). Используя грустный юмор того времени, 14-ю танковую дивизию теперь можно было бы назвать «Четырнадцатитанковой». Дивизия была расформирована: 23 июля 14-й мотострелковый полк, 2 орудия 14-го ГАП, мотоциклетная рота, 14-й отдельный разведывательный батальон на транспортных машинах, один танк Т-34 и 2 бронемашины были переданы в состав формирующейся «группы Рокоссовского»; 14-й гаубичный артиллерийский полк и 14-й зенитный артиллерийский дивизион переданы 18-й танковой дивизии; из оставшихся подразделений сформирован запасной танковый полк — учебная часть для подготовки танкистов. Если потери материальной части артиллерии в журнале боевых действий учтены все, то в 14-м ГАП должно было остаться 2 152-мм гаубицы (они, видимо, и переданы в группу Рокоссовского) и 7 122-мм гаубиц, которые с личным составом полка переданы 18-й танковой дивизии.
Что тут сказать — дивизия была разбита. Но дивизия была разбита в неравных боях, напомню, что 8 июля Гальдер записал в своем дневнике: «Группа армий «Центр», которая с самого начала войны превосходит противника в численности, теперь имеет подавляющее превосходство, которое она сохранит даже в том случае, если противник перебросит на фронт группы армий «Центр» новые соединения...»
И что же мы прочли в «протоколе допроса сына Сталина» об этих боях?
Немецкие сочинения на заданную тему
Во-первых, на момент допроса ни «сын Сталина», ни немцы о реальных боях 14-й танковой дивизии и 14-го ГАП еще ничего не знали. Эта дивизия после 7 июля 9 дней атаковала немцев на различных участках фронта, в боях с ней был тяжело ранен командир немецкого корпуса, убит командир 25-го танкового полка 7-й танковой дивизии немцев, а немцы соглашаются с тем, что 14-я танковая была полностью разбита 7 июля! Как это объяснить? Только одним — на момент допроса «сына Сталина» этих боев еще не было! То есть допрос происходил не 18 июля, а числа 10-го.
Во-вторых, в показаниях «сына Сталина» после 7 июля не сходятся никакие детали.
Вот, скажем: «Значит, сегодня 18-е. Значит, позавчера ночью под Лиозно, в 11/2 км от Лиозно, в этот день утром мы были окружены, мы вели бой с вами» и «16-го приблизительно в 19 часов, нет позже, позже, по моему в 12, ваши войска окружили Лиозно». Но вечером 16 июля 14-я танковая уже навела понтонную переправу через Днепр и переправлялась через него километрах в 130 к востоку от Лиозно, а ее 14-й МСП с частью 14-го ГАП в это время прорывался из окружения в районе г. Духовщина, т.е. тоже примерно в 100 км к востоку от Лиозно. А Лиозно защищали части 34-го стрелкового корпуса, которые оставили местечко немцам только 17 июля.
Или: «Нет, я командир батареи, но в тот момент, когда нам стало ясно, что мы окружены — в это время я находился у командира дивизии, в штабе». Положим, что «сын Сталина» с перепугу напутал, и окружение было не «16-го приблизительно в 19 часов, нет позже, позже, по-моему в 12», а 14-го, как оно и было. Но штаб дивизии в это время располагался к северо-востоку от Лиозно, и немцы отсекли боевые группы дивизии, в том числе и второй дивизион 14-го ГАП перед штабом 14-й дивизии. Они ударами со стороны Веляшковичей и Добромыс-ли — прошли на западе от Лиозно, причем та группа, в которой находился Яков Джугашвили, была не в полутора километрах от Лиозно, а под Витебском, примерно в 12 км от этого города. От этой группы до штаба было километров 40, по прямой и через немцев. «Я ушел от них. Я находился в машине командира дивизии, я ждал его». А командир дивизии полковник Васильев в это время командовал танковой группой к югу от Витебска, и до него тоже было километров 30, и тоже через немцев.
Эта глупость, уверен, появилась в тексте «протокола» в 1943 году в Берлине — геббельсовским пропагандистам и в голову не могло прийти, что сын Сталина во время боя будет находиться там, где должен находиться во время боя командир батареи, — на наблюдательном пункте.
Они уверены были, что командир дивизии обязан был держать сына Сталина в безопасном месте — возле себя.
Интересен в этом смысле рапорт офицера 1-Ц 4-й немецкой армии, которая и в 1943 году входила в группу армий «Центр»:
«Главное командование Армии Отдел разведки и контрразведки Лагерь для военнопленных, 19.7.1941 Тема: Допрос русского старшего лейтенанта Джугашвили (старший сын Сталина)
17.7.41 в 19.00 был взят в плен среди идущей на восток толпы гражданских лиц, вскоре опознанных как русские солдаты (в месте дислокации 19-й танковой дивизии в районе Лиозно), некий старший лейтенант, на которого его земляки указали как на сына Сталина. На допросе он сообщил следующее:
...После тяжелых потерь дивизия, которая с этого времени была подчинена 20-й Армии, отступила и 14—15 июля под Лиозно была уничтожена...».
Как видите, не зная, что напишут в Берлине, в 4-й немецкой армии посмотрели в журнал боевых действий и правильно указали время боев 14-й танковой дивизии под Лиозно — 14—15 июля. Но не согласовали с 3-й танковой армией и 39-м танковым корпусом ту немецкую дивизию, которая взяла в плен «сына Сталина», — те приписали этот подвиг 12-й танковой, а эти—19-й танковой.
Это является следствием того, что авторы всех немецких документов не описывали реального события, а сочиняли его. При этом и авторы в войсках не согласовывали свое вранье друг с другом, и авторы «протокола» в Берлине не сообщили в войска, что именно они дописали в «протокол» допроса «сына Сталина». Вот и получилось, что по показаниям Ройшле и переводчика штаба группы армий «Центр» (о нем позже) «сына Сталина» 19 июля, сразу же после шоу у штаба разведывательной авиации группы армий «Центр» самолетом отправили в Берлин. А из рапорта офицера 1-Ц 4-й армии следует, что «сын Сталина» 19 июля находился в неизвестном лагере для военнопленных, и там его допросил неизвестный обер-лейтенант разведотдела этой армии. Кстати, ни в одном из трех рапортов нет фамилий тех, кто их написал.
Из «протокола» определенно следует, что 14-я танковая была разбита к вечеру 16 июля, а из рапорта 4-й армии—14—15 июля. Из рапортов разведотделов штаба 39-го корпуса и штаба 3-й танковой группы следует, что «сына Сталина» пленила 12-я танковая дивизия, а из рапорта 4-й армии—19-я.
И ни в одном из немецких документов совершенно нет географии. События происходили в четырехугольнике со сторонами примерно 100x130x100x150 км. Журнал боевых действий 14-й танковой дивизии усеян названиями населенных пунктов в этом районе — только с 4 по 16 июля их указано более 80 и еще 6 рек, а у немцев в четырех документах только Лиозно. Все! Еще Москва, Смоленск и Витебск, но они к делу не относятся. И заметьте, объем немецких документов весьма приличный — только в «протоколе» немцы задали «сыну Сталина» более 150 вопросов.
Вот в вышеприведенной цитате указано: «Лагерь для военнопленных», — а где он был? Иногда видно, что по смыслу предложения немцам легче было назвать населенный пункт, но они выкручиваются, чтобы его не назвать. К примеру, как вам уже цитированное: «Известие о том, что старший лейтенант Джугашвили должен быть доставлен главному командованию танковой армии, пришло к офицеру контрразведки, уполномоченному проводить допрос, на пути к новому командному пункту танковой группы. Он отправил его туда самолетом с ближайшего доступного полевого аэродрома». Это что за населенный пункт «Путь к новому командному пункту танковой группы»? Это что за населенный пункт «Ближайший доступный аэродром»? А были и недоступные? И, кстати, к замеченному несколько выше: «Офицер, уполномоченный проводить допрос», — это что за фамилия?
Почему немцы скрывают, где это все происходило — в какой именно деревне «сын Сталина» обменял форму на гражданскую одежду, из какой деревни его выгнали, у какой деревни их пленили, где именно происходил его допрос?
Потому, что механизированные дивизии и немцев, и Красной Армии передвигались так быстро, что указание места события, как вы уже увидели выше, с точностью до дня указывает время события. А немцы упорно скрывают то, к чему мы уже начали приходить, — «допрос» «сына Сталина» проходил не 18 июля, а примерно 10-го. Почему эта дата для них так важна?
Во-первых, они объявили по радио и прокрутили магнитофонную пленку с записью его голоса 20 июля, и им не нужны были вопросы, что они делали с Яковом неделю и почему не объявили о сенсации немедленно? Но это мелочь.
Главное в другом — то, что они допрашивали фальшивого «сына Сталина», уже понятно, а вот когда они добрались до настоящего Якова Джугашвили, какого числа? Давайте займемся этим вопросом.
Очень важная дата
Рассматривая выше боевой путь 14-й танковой дивизии РККА, я писал, что 13 июля командующий 19-й армией генерал-лейтенант Конев дал приказ взять Витебск и дивизия поручила это своему 14-му мотострелковому полку и второму дивизиону ГАП — дивизиону, в котором командиром батареи служил Яков Джугашвили. И второй дивизион уже 13 июля «в районе Вороны уничтожил 1 батарею, подбил 12 танков (4 из них совершенно выведены из строя)». 14 июля второй дивизион продолжал бой здесь же, у Воронов, но журнал боевых действий уточнил, что силами 6 орудий. Еще 5 воевали где-то в другом месте. Именно эти 6 орудий вместе с подразделениями мотострелков 14 июля были окружены немцами, именно о них в журнале боевых действий имеется пометка: «На огневых позициях авиацией и артиллерией противника уничтожено шесть 152-мм орудий...»
Теперь разрешим вопрос, были ли среди этих орудий орудия 6-й батареи, т.е. был ли здесь Яков Джугашвили? Направление удара на Вороны было главным для мотострелкового полка и для второго дивизиона, следовательно, тут обязаны были находиться и командир полка, и командир второго дивизиона.
Когда немцы по радио 20 июля объявили о пленении сына Сталина, главный комиссар Красной Армии JI. Мехлис дал команду Политуправлению Западного фронта выяснить судьбу Якова Джугашвили. В то время сделать это было скорее всего невозможно, однако, на мой взгляд, даже в этом случае Политуправление подошло к вопросу формально, спеша отписаться от Мехлиса бумажкой. Вынужден отвлечься на ее рассмотрение и пояснить, почему я считаю ее не донесением в полном смысле этого слова (содержащим только факты), а отпиской, в которой многие «факты» просто выдуманы.
Из него следует, что на поиски Якова как бы кого-то посылали и Якова искали, на самом деле написано донесение в политотделе после прозвона в соединения, которым в тот момент отступления и прорыва из окружения эти поиски и даром не были нужны. Все лгали, уверяя, что ищут, а на самом деле даже не пытались искать или по-настоящему узнавать. Знаете, мне и самому приходилось начальству мозги пудрить, и мне пудрили, так что у меня на это шестое чувство. Попробую его пояснить.
Начну с того, что обстановка была ужасная — паника и неразбериха, когда большинство, в условиях паники, боялись совершить мало-мальски мужественный поступок. В донесении сказано правдиво, что второй дивизион 14-го ГАП (с батареей Джугашвили) был направлен для удара по Витебску в усиление 14-го мотострелкового полка 14-й танковой дивизии. Это подтверждается журналом боевых действий 14-й танковой.
А вот этот эпизод донесения ничего не подтверждает: «21.7. на поиски т. Джугашвили была послана группа мотоциклистов во главе со ст. политруком т. Гороловым. Он по дороге в районе озера Касимя вотретил красноармейца Попуридзе, от которого узнал, что т. Джугашвили выходил в ним вместе. Они вместе закопали свои документы, переоделись в гражданскую одежду. Дойдя до озера Кас... т. Джугашвили сказал Попуридзе, чтобы тот шел вперед, а сам он решил отдохнуть (в этом районе фашистов не было). Этот красноармеец прибыл в дивизию с этими сведениями, вернулся отряд мотоциклистов, считая, что тов. Джугашвили прибудет в дивизию сам».
Тут ложь от начала до конца, что легко определяется по тому, что обязано было быть, но чего нет:
1. О рядовом просто так «Попуридзе» не пишут, обязательно указывают, какой он дивизии и полка. А здесь даже дивизия не указана — ни та, в которой этот Попуридзе служил, ни в которую он, якобы, вернулся.
2. Из какого соединения был послан отряд мотоциклистов с Гороловым?
3. Горолов встретил Попуридзе, идущего «в дивизию», или услышал эти «сведения» в какой-то дивизии?
4. Где они нашли гражданскую одежду?
5. Какого числа это было?
6. Где закопали документы?
7. Какого числа и в каком часу он оставил Якова?
8. Если немцев у этого озера не было, то почему отряд мотоциклистов не поехал ему навстречу? Их послали Якова найти или собрать байки от дезертиров в штатском?