- Так вот оно что. О, я понял. Я начал не с того конца: я стал искать в первую очередь качества, редкие для моей собственной расы.\
- Разумеется>Мы, ригелийцы, обладаем, пожалуй, также достаточно развитым умом. Названные качества, например, "сила", "энергия" так же редки у нас, как абсолютная независимость мышления среди вас. То, что ты называешь "преступлением", нам не известно. У нас нет полиции, правительства, законов, организованной армии. Наш принцип, применяя ваш лексикон: "Мы живем сами, позволяя жить другим. Мы работаем сообща на общее благо".
- Я не знаю, что ожидал найти здесь, но определенно не такое...- Сэммс чувствовал себя, причем впервые, полностью раздавленным, потерянным.- И ты считаешь, у меня нет никаких шансов?
- Я уже подумал об этом, шанс есть... Правда, слабый, но все-таки шанс,медленно проговорил ригелиец.- Например, я вспоминаю одного любознательного мальчика, первым посетившего вашу планету. Очень многие из нас удивлялись, беседуя между собой или мысленно раздумывая, о странных свойствах разума этого малыша. Что заставило его или других потратить время, усилия и энергию на совершенно, казалось бы, бесполезное занятие - исследование новых планет? Зачем? Он даже изобрел какие-то доселе неизвестные двигатели и открыл новые виды энергии, которые, я считаю, никогда не принесут реальной пользы!
Сэммс был потрясен той холодной убежденностью, с которой ригелиец выступал против освоения межзвездных просторов.
- Я должен отыскать этого мальчика и поговорить с ним. Он сейчас, наверное, где-нибудь далеко от дома, летит в космосе? Вы хотя бы приблизительно знаете, где он может находиться?
- Сейчас мальчуган в своем родном городе; он поднакапливает средства и изготовляет горючее, дабы потом продолжить свою бесполезную деятельность. Название города... то есть., на твоем английском языке звучит... Сантаун, Санберг? Нет, это должно отражать специфику... Ригельсвиль? Ригель Сити?
- Ригельстон, я бы так предложил...- вставил Сэммс.
- Точно - Ригельстон,- ригелиец отметил его местонахождение на воображаемой карте полушарий, выполненной гораздо аккуратнее и подробнее, чем на глобусе, который в это самое время изучали капитан Винфилд и его помощник.
- Благодарю. А теперь не могли бы вы связаться с юным исследователем, попросив его собрать весь свой экипаж и тех, кого может заинтересовать мой проект?
- Конечно, да. Сделаю. Мальчик и подобные ему люди не совсем нормальны, сами понимаете, однако, я думаю, даже они не столь безумны, чтобы появиться на вашем корабле.
- А им нет необходимости являться сюда. Встреча произойдет в Ригельстоне. Я буду настаивать провести ее там.
- Настаивать? Чувствую, ты не лжешь. Вот странно... Я бы сказал, фантастически странно. Вы, склочные, агрессивные, антисоциальные, порочные, мелкие душонки без извилин в мозгу... Вы, трусливые, нервные, быстро и без причин возбудимые, нестабильные, уродливые как морально, так и физически...такие оскорбительные слова-мысли сыпались настолько щедро и безлично, словно ригелиец говорил о погоде. Помолчав, он продолжал: - И все-таки в стремлении воплотить этот абсолютно иллюзорный прожект ты подвергаешь себя- опасным испытаниям, на какие я не согласился бы ни при каких обстоятельствах. Может быть." Не исключено, что в данном случае ты реализуешь принцип совместной работы на общее благо: мой рассудок из-за отсутствия конкретных данных не в состоянии это понять. Теперь я связываюсь с исследователем Дронвиром.
- Пожалуйста, попроси его не представляться мне. Я не хочу являться на встречу с предвзятым мнением.
- Резонная мысль,-согласился ригелиец.-Кто-нибудь в аэропорту укажет вам выжженное пространство на суше, место, где космический корабль наших исследователей совершает посадки, которые приводят нас в ужас; Дронвир попросит встретить тебя в аэропорту и привезти на условленное место.
Телепатическая связь оборвалась: Сэммс повернул свое бледное, покрытое потом лицо к капитану "Чикаго".
- Боже, какое напряжение! Не советую заниматься телепатией без особой на то необходимости, прежде всего с такими отличающимися от нас расами, как ригелийцы!
- Не беспокойся, не буду! - слова Винфилда прозвучали не слишком сочувственно, но мягкий тон голоса исправил впечатление.-Ты выглядишь так, словно тебя здорово отдубасили. Что прикажешь делать дальше, Первый Линзмен?
Сэммс отметил на корабельной карте местоположение Ригельстона, затем надел наушники и специальный, устойчивый к радиации бронекостюм, снабженный охладительной системой и, главное, толстыми свинцовыми стеклами для защиты глаз.
Аэропорт, расположенный довольно далеко от самого города, они нашли без особого труда, а также полосу, где разрешили посадку теллурийскому кораблю. Он опускался медленно, сопла легко справились с гравитацией, вдвое более сильной, чем на его родной планете. Потоки огня и газа не добавили новых значительных разрушений к произведенным находившимся там кораблем. Очертаниями он напоминал торпеду, обладая массой, равной одной двадцатой массы "Чикаго".
Супердредноут совершил посадку, уйдя в твердый и сухой грунт на глубину десяти-пятнадцати футов, прежде чем остановился. Сэммс, ведя телепатическую связь с существом, которое, согласно договоренности, встречало его, быстро проанализировал его разум, войдя в тесный контакт с ним, и понял бесполезность своей затеи - прибывший не мог стать линзменом.
Сэммс тяжело спустился по трапу. Удвоенная сила тяготения чуть затрудняла его шаг, но нагрузку он в состоянии выдержать гораздо лучше, нежели решить предстоящие проблемы. У трапа ждал ригелийский автомобиль с гостеприимно распахнутой дверцей.
Сэммс представлял - правда, в общих чертах,-какова будет модель машины. Двухколесный экипаж немного походил на его собственный "диллингем". Кузов напоминал узкую стальную торпеду, тупо закругленную с обеих концов. Окна отсутствовали, но вот что бросилось в глаза, удивив его неожиданно и неприятно: твердая, вязкая сталь, из которой был сделан корпус, имела толщину полтора дюйма; и даже это чрезвычайно мощное бронированное тело побито и поцарапано, особенно спереди и сзади. Повреждения, хаотично разбросанные по поверхности, глубокие вмятины, такие же, как на крыльях земных гоночных автомобилей.
Линзмен вошел, не испытывая особой радости, в мрачный, черный салон машины. Дверца, похожая на иллюминатор, казалось, вообще не пропускает света. Интерьер внутри машины выполнен в черных тонах. Сэммсу салон напоминал угольный подвал в полночь! Сэммс даже вздрогнул, затем неуверенно телепатически обратился к водителю:
- Кажется, мой контакт с тобой ослабевает. Я опасаюсь, что мне придется буквально вцепиться в тебя крепче, отбросив условности и вежливость. Лишенный света и развитого,как у вас, чувства ориентировки, я оказался сейчас практически беспомощным.
- Не беспокойся, Линзмен. Я предложил сохранить тесный контакт, но ты, мне показалось, отказался. Вероятно, просто недоразумение из-за нашей взаимной неосведомленности об особенностях мышления друг друга. Пожалуйста, расслабься и настройся на мое сознание, входи! Ну как, лучше?
- Несравненно лучше. Благодарю.
Сэммс действительно почувствовал себя вполне сносно. Темень исчезла, поскольку с помощью восприятия риге-лийца он мог "видеть" и в темноте, полно и объемно воспринимая окружающую обстановку. Сэммс отлично ориентировался как внутри автомобиля, так и рядом с ним, а также видел огромный звездолет, на котором прибыл на Ригель IV. Он мог рассмотреть подшипники и палец коленвала в двигателе внутреннего сгорания автомобиля, внутреннюю структуру сварных швов, скрепляющих стальные листы, оживленную толчею в аэропорте и даже предметы, лежащие глубоко в грунте. Он обозревал и детально различал самые открытые части атомного двигателя "Чикаго".
Сэммс не терял времени зря. Теперь, отыскав глубокое, удобное кресло, сделанное по форме человеческого тела, приваренное к полу и оснащенное мягкими ремнями для безопасности пассажира, он быстро уселся и закрепил ремни.
- Готово?
- Готово.
Дверца захлопнулась с диким лязгом, так что в наушниках загрохотал гром. И это только начало. Мотор заработал - взревел двигатель внутреннего сгорания, мощность которого, видимо, превышала тысячу лошадиных сил, достигая максимальной эффективности - результат творческой мысли инженеров. Их, бесспорно, не беспокоило такое земное понятие, как шум или вибрации. Машина сорвалась с места, ускорение отбросило Сэммса глубоко в кресло. Скрежет от трения о поверхность шин и шум работающего двигателя порождали страшный рев, а тут еще вибрация и резонанс металла - все грозило Линзмену встряхнуть мозги в его черепной коробке.
- Ты страдаешь! - воскликнул водитель, явно сочувствуя гостю.- Меня предупреждали - стартовать и останавливаться нужно не резко, ехать медленно и осторожно объезжать препятствия. Предупредили, что ты хрупкий и изнеженный, я поэтому стараюсь двигаться с максимальной осторожностью. Скажи, я плохо веду машину, слишком резко?
- Ты страдаешь! - воскликнул водитель, явно сочувствуя гостю.- Меня предупреждали - стартовать и останавливаться нужно не резко, ехать медленно и осторожно объезжать препятствия. Предупредили, что ты хрупкий и изнеженный, я поэтому стараюсь двигаться с максимальной осторожностью. Скажи, я плохо веду машину, слишком резко?
- Да нет, все в порядке. Дело в другом. Этот невероятный шум...- а потом, решив, что ригелиец просто не поймет его, Сэммс быстро продолжил: - Вибрации в атмосфере, от шестнадцати колебаний в секунду до девяти-десяти тысяч.- Он объяснил, что такое секунда.- Моя нервная система чувствительна к таким вибрациям. Но я, предусмотрев это, постарался ненадежнее защититься. Не обращай внимания.
"Атмосферные вибрации? Атмосферные вибрации? Атмосферные вибрации?"
Водитель удивленно размышлял, получив эту новую для него информацию. Вот он обогнул обшитый сталью бетонный столб на скорости минимум шестьдесят миль в час, проскочив так близко от него, что соскреб слой защитного покрытия с металла.
Водитель затормозил слишком резко, стараясь разминуться с дико мчавшимся навстречу грузовиком; ремни безопасности безжалостно врезались в тело Сэммса, чуть не разрезав его на мелкие кусочки; не помог ни скафандр, ни остальное снаряжение.
Вот водитель вклинился в поток транспорта, причем рискованно, лишь на долю дюйма не столкнувшись с огромной стальной колонной с одной стороны и вереницей скоростных экипажей с другой.
Затем сидящий "за рулем" виртуозно выполнил двойной поворот с разворотом, едва разъехавшись на встречной полосе с машинами, мчавшимися в противоположном направлении.
Словно подытоживая всю эту наглядную демонстрацию сумасшедшей езды, водитель влился на полной скорости в поток оживленной магистрали, до отказа забитой транспортом; странно, что там ему удалось найти место для своего автомобиля. Правда, автомобили не разъехались, а коснулись вскользь корпусами - вмятины ерундовые, глубиной только в дюйм, но поистине адский шум и грохот.
- Я не могу понять, какой эффект от таких вот вибраций,- в конце концов решился спросить ригелиец, не сознавая, как туго приходится гостю. Для водителя все шло своим привычным чередом.
- В этом мире, боюсь, понять этого нельзя,- заметил Сэммс слабым голосом.Здесь, очевидно, тоже, как и везде, жители больших городов убивают сами себя, используя для передвижения транспорт.
- Да, мы постоянно строим новые дороги, но их все равно не хватает и не хватает.
- А что это за холмики вдоль дороги? - Сэммс уже в начале поездки обратил внимание на длинные, очевидно, светонепроницаемые сооружения; они были единственными непрозрачными объектами.- Или это что-нибудь секретное, о чем мне нельзя спрашивать?
- Что? О, эти? Вот потеха!
Один из ближайших холмиков вдруг утратил непрозрачность, наполнился яркими полосами и вспышками и стал похож на ткань с бешено мчащимися узорами неописуемой конфигурации, с ярко вспыхивающими знаками, которые, как изумленно обнаружил Сэммс, имели определенный смысл. Выяснил он это самостоятельно, не обращаясь к ригелийцу.
ЕШЬТЕ ПИЩУ ТИГМИ!
- Реклама! - молниеносно понял Сэммс.
- Реклама. Ты же тоже не видишь ее, когда сидишь за рулем?
Наконец-то установился первый контакт между двумя высокоразвитыми расами в Первой галактике.
Бешеная езда продолжалась, шум становился все более непереносимым. Трудно нам представить город с пятнадцатью миллионами жителей, в котором, несмотря на развитую и широко разветвленную транспортную сеть, никогда не предпринималось ни малейшей попытки бороться с шумом! Каково же пришлось Первому Линзмену Сэммсу - он был вынужден терпеть грохот целый день.
Массивный ригелийский автомобиль прокладывал себе путь в плотном потоке машин, взбираясь вверх по магистралям, зажатым между стальными стенами без окон.
Наконец машина остановилась рядом со зданием, большая часть которого еще строилась. Тяжелая дверца автомашины распахнулась. Они вышли.
И тогда - это свершилось при дневном свете - Сэммс просто остолбенел от немыслимого сочетания ярких красок предметов, окружающих его. Представшие его взору цвета вообразить невозможно ни одному существу, обладающему зрением. Красные, желтые, синие, зеленые, пурпурные... Оттенки одной гаммы цветов или случайно возникшие дичайшие сочетания - все это резало глаза и доставляло такой же дискомфорт, как чудовищный шум.
Напряженный и настороженный, линзмен проследовал за своим гидом по узкой дорожке, ведущей сквозь стену, где трудились клепальщики и сверлильщики. Вскоре они очутились в комнате практически без стен. Вместо потолка положены ярус за ярусом огромные балки. Но это - место их встречи: там собралась почти сотня ригелийцев!
Направляясь к собравшимся, Сэммс неожиданно увидел, что крановщик уронил стальную плиту весом в пару тонн с высоты восьми или десяти футов на пол прямо позади него.
- Я был готов выскочить из скафандра,-так описывал Сэммс свою реакцию; это описание, видимо, соответствовало его реальным переживаниям.
Во всяком случае, он на короткое время потерял контроль над собой, и ригелиец послал ему мысленный импульс, успокаивая, спрашивая и удивляясь одновременно. Ригелиец никак не мог понять такую повышенную чувствительность теллурийца, как Сэммс не постиг, что для этих людей понятие физического насилия абсолютно незнакомо.
Сэммс закрыл глаза, спасаясь от хаоса ярких красок, невероятным усилием воли отвлекся от оглушительного шума, принуждая себя сконцентрироваться каждой клеткой мозга на своей задаче.
- Прошу вас синхронно подключиться к моему сознанию, и чем больше вас будет, тем лучше,- направил он свою мысль на группу людей, а потом стал общаться с каждым в отдельности. И никто ему не подошел. Некоторые были сильней других, инициативнее, энергичнее, более напористые. Но никто не подходил. Пока...
- Слава тебе Господи! - из-за нахлынувшего на него ликования и облегчения Сэммс теперь не замечал ни ярких красок, не слышал шума.-Вы, сэр, годитесь в линзмены. Как я догадываюсь, вы - Дронвир.
- Да, Вирджил Сэммс. Я Дронвир. И наконец-то я добьюсь того, к чему всю свою жизнь стремился. А как с остальными? С моими старыми друзьями? Разве некоторые из них не годятся?"
- Не знаю. Ты сам будешь выбирать...- Сэммс остановился, удивленный. Остальные ригелийцы находились в комнате, но контакт установился у Сэммса только с Дронвиром.
- Они поняли твою мысль и, сознавая, что вопрос более или менее личный, оставили нас одних беседовать, пока мы кого-нибудь из них не пригласим подключиться к нам.
- Твои рассуждения мне нравятся, я это ценю. Ты отправишься в Эрайзию. Там получишь Линзу для себя. Вернувшись сюда, отберешь достойных и пошлешь в Эрайзию стольких своих приятелей, сколько сочтешь необходимым. Ты будешь выполнять задания, пользуясь эрай-зианской Линзой. Затем хотел бы позвать тебя прилететь на Землю и принять участие в Галактическом Совете. Ты согласен?
- Согласен,- Дронвиру не требовалось времени на обдумывание ответа.
Собравшиеся разошлись. Тот же самый водитель отвез Сэммса назад к "Чикаго", причем так же "медленно" и "осторожно", как и в предыдущий раз. Но теперь свои мучения Сэммс переносил не так болезненно, хотя Сэммс прекрасно осознавал, что любой толчок или крен машины добавляет дополнительный синяк на его тело, сплошь покрытое синяками и ранами. Он добился успеха, и эйфория победы выполнила функцию обезболивающего лекарства.
Капитан "Чикаго" встретил Сэммса в переходном шлюзе, заполненном воздухом, и помог снять скафандр.
- С тобой действительно все в порядке, Сэммс? - поинтересовался Винфилд, обращаясь к линзмену не в качестве капитана, а старого друга.- Ты не давал о себе знать, и мы начали беспокоиться. Ты неважно выглядишь. Я, черт побери, не одобряю, как ты спокойно относишься к своим травмам ребер и левой ноги. Я доложу ребятам, что ты вернулся в удовлетворительной форме, но все-таки попрошу докторов обследовать тебя, разумеется, на всякий случай.
-Винфилд объявил по всему кораблю о возвращении Сэммса, который через свою Линзу отчетливо ощутил чувство облегчения и радости у экипажа. Данное обстоятельство удивило его. Кто он такой, почему все так сильно переживали жив он или нет?
- Я в норме,- ответил Сэммс.- Меня вылечит двадцатичасовой сон. Я проснусь как Новенький.
- Возможно. Но сейчас ты все равно отправишься в лазарет,- настаивал Винфилд.- Мне кажется, ты хочешь, чтобы мы отвезли тебя на Теллус?
- Верно. И поскорей. Бал у посла, как тебе известно, состоится вечером в следующий вторник, и моя обязанность присутствовать на нем, от этого я не могу отказаться, даже если бы мне предоставили справку о моей полной нетрудоспособности.
ГЛАВА 6
Бал у посла, одно из самых важных событий года, был в полном разгаре. Нельзя сказать, что любой мало-мальски известный теллуриец был приглашен на бал, но всякий, кто находился там, несомненно, в чем-то считался примечательной личностью. В веселых затеях .участвовали молодые и красивые женщины и мужчины, никто не выставлял напоказ дорогие платья, стоящие кучу денег, и изысканные ювелирные украшения, а также свои лица с наведенным на них макияжем или надушенные духами телеса.