– Уехала, сука, – сказал Николай, устраивая свое грузное тело на табурете в узком пространстве между кухонным столом и стенкой. На столе была ветчина, сыр, салат с фрикадельками, – в этот вечер Носиков в очередной раз решил изобразить собой Жукова.
– Куда уехала? – спросил Носиков.
– А тебе что? – Носиков промолчал, потому что не чувствовал себя в праве проявлять интерес к теме. – Откуда была, туда и сплыла, – сказал Николай непонятно и в рифму. – А я не поверил, думал она у тебя.
– Почему у меня? – спросил Носиков.
– Потому, – сказал Николай и взял с блюдца кусок ветчины. – Два дня не ел, ты мне веришь?
– Почему не ел? – спросил Носиков.
– А кран твой я второй раз чинить не буду, – сказал Николай.
52
Окно одинокой квартиры Носикова на втором этаже выходило во двор, а во дворе стоял мусорный бак.
Однажды Носиков посмотрел в окно, увидел бомжа рядом с мусорным баком и засмотрелся.
Бомж совершал следующую последовательность действий:
а) вынул из бака картонную упаковку из-под вина;
б) встряхнул ее пару раз, проверяя, осталось ли что внутри;
в) поставил у ног на асфальт;
г) достал из бака пустую пластиковую бутылку;
д) вынул из кармана нож и отрезал от бутылки нижнюю часть, – получился большой стакан;
е) тем же ножом вскрыл винную упаковку, освободив вложенный внутрь серебристый мешочек – емкость для жидкости;
ж) у мешочка отрезал угол;
з) перевернул мешок над стаканом, – вина вытекло граммов пятьдесят, вино было красное;
и) из сумки, которая у него была на ремне через плечо, достал начатую бутылку водки;
к) добавил водки в стакан, поровну с вином, и взболтнул, перемешивая;
л) выпил и закусил чем-то из бака.
«Нет, – подумал Носиков, – этого я бы не стал пить».
Постояв достаточное время, бомж поднял голову и посмотрел вверх, спокойно встретился взглядом с наблюдавшим за его действиями Носиковым – кажется, даже подмигнул ему – и, отвернувшись, пошел, приволакивая левую ногу, под арку, со двора на улицу.
«В любом случае я не стал бы этого пить», – подумал Носиков, но любопытство забрало, и он вышел во двор посмотреть. Заодно и мусор можно было вынести.
Винная коробка лежала надписью кверху. Это было «Каберне-совиньон», молдавское. Рядом валялась пустая банка из-под шпротов. А водка, кажется, была «Столичная» с красно-белой этикеткой.
P.S. Глядя на бомжа, Носиков подумал, что тот со своей лохматою бородой живописен и даже похож на какой-то персонаж с картины Репина – нищего у края дороги или бурлака в ватаге.
53
Голодный сантехник Николай сидел за столом и ел салат с фрикадельками, а Носиков глядел на него и тихо радовался.
Точнее сказать, здесь было как бы два Носикова, из которых первый радовался, а второй думал.
Тот, который радовался, не обращал внимания на того, который думал, а тот, который думал, считал дураком того, который радовался, и удивлялся, на него глядя.
«Похож ли он на платье, оставленное на спинке стула? – думал второй Носиков, глядя на Николая, который ел. – Нет, не похож. Или на пару длинных волос, оставшуюся на подушке? Не похож».
Николай продолжал есть, Носиков глядел на него.
«Может быть, он мне оказался дорог как память? Тоже, наверное, нет».
«А может быть, он все-таки с какой-то стороны и похож, – подумал Носиков, – но с какой стороны стал бы я радоваться оставленному на спинке стула платью?»
«Хотя если бы я сейчас, входя в комнату, увидел платье на спинке стула, так бы, вдруг, открыл дверь и увидел, я наверное обрадовался бы – потому что если платье висит на спинке стула, или юбка и блузка, или туфли стоят на полу, это означает, что их хозяйка где-то рядом, даже если ее и не видно».
«А если бы и не означало, то не все ли равно, – подумал Носиков, посмотрев на дурака внутри себя, – я, может быть, все равно был бы рад, так или иначе».
«Разве нет?» – чуть было не произнес он вслух, и Николай посмотрел на него маленькими свиными глазками, словно что-то услышал.
«В конце концов, этот с толстым животом Николай, может быть, сам по себе и не похож ни с какой стороны ни на что такое, – подумал Носиков, – но он звенел своей электрической дрелью за стеной в счастливые минуты моей жизни, – а это значит больше, чем быть оставленным на спинке стула платьем».
«Эле-дрель, эле-дрель», – пропел он внутри себя вполголоса.
– Почему сам не ешь? – спросил Николай.
54
Однажды Носиков проснулся блондином.
Он вышел из дому. На улице было безлюдно, и даже машины не проезжали.
Вдруг Носиков увидел, что по улице бежит девушка, а за ней кто-то гонится. Носиков представил себя Жуковым, подставил преследователю ногу и тот упал.
Наспех представленный Жуков в тот же миг исчез. Носиков не стал ждать, когда упавший встанет на ноги, а побежал сам, в том же направлении, что и девушка. Забежал в тот же двор, в открытую дверь какой-то парадной. Девушка была там. Увидев Носикова, она не испугалась, а как бы даже узнала его.
Носиков тоже ее узнал, это была Даша.
А преследователем, наверное, был страшный старик с длинными волосами.
– Какой-то вампир за мной гонится, – сказала Даша, переведя дыхание, и тут же поправилась: – Что я говорю, маньяк какой-то.
Из окна на лестничной площадке было видно, как преследователь вошел во двор. Это действительно был ужасный старик. С ним вместе – еще один такой же. Они остановились посередине двора, поглядывая по сторонам.
– Когда это было, чтоб маньяки ходили парами? – поинтересовался Носиков.
К маньякам, стоящим во дворе, присоединились еще двое. Теперь там стояло четыре одинаковых старика, но Носиков не удивился этому.
– Не знал, что за одной девушкой могут бегать столько маньяков, – пошутил он.
– Прекрати, – сказала Даша.
Один старик остался стоять на месте. Остальные направились в разные концы двора, собираясь, видимо, посмотреть по лестницам.
– Ты мне помог, спасибо, – сказала Даша, – а не значит ли это, что ты мне должен помочь до конца?
– Это старики, – сказал Носиков, – что они могут нам сделать?
– Пойдем скорее. – Даша взяла Носикова за руку.
– Идти по крышам? – спросил Носиков. – Один раз так уже было.
Они поднялись по лестнице на этаж или два, дальше шли по длинному коридору – длинный коридор в длинном доме, и комнаты были по обе стороны, светившие пустыми дверными проемами. У каждой окна выходили во двор, посреди которого стоял ужасный старик.
– Скоро они будут здесь, – сказала Даша, и в следующей комнате Носиков увидел всех троих.
– Бежим. – Он схватил Дашу за руку. Лестничная площадка была рядом. Они взбежали по лестнице, и Носиков нажал кнопку звонка у ближайшей двери. Оттуда могла прийти помощь.
Дверь открылась, и из двери вышел Жуков, оказавшийся, как и Носиков, тоже блондином.
– Отсюда можно выйти через черный ход в другой двор, – сказал он.
К выходу пришлось снова подниматься по лестнице, словно до этого они были в подвале. Поднялись, и Носиков обернулся. Четыре ужасных старика уже показались внизу.
Носиков смотрел, и из четырех страшных лиц стало два, словно подкрутили оптику, и в глазах перестало двоиться. Из двух стало одно, и Носиков проснулся – на этот раз настоящим образом.
55
Младший менеджер сидит на стуле.
На нем (на ней) лиловая блузка в цветочек и коричневая юбка – длинная, почти до полу.
Блузка без ворота, с короткими рукавами, на груди вырез каплевидной формы. Юбка понизу в сборку, выше вставлена полоса из черной сеточки, и выше еще одна. Сквозь сеточку видна часть ноги выше колена – правой и левой. На ногах серые туфли на толстой подошве.
Младший менеджер сидит, скрестив ноги на уровне лодыжек. Колени немного раздвинуты.
Правая рука младшего менеджера согнута в локте, пальцами касается правого же плеча, левая локтем заведена за спинку стула. Лицо повернуто влево.
56
Думая о бомже около мусорного бака, Носиков положил перед собой лист бумаги, взял ручку и написал красивым почерком: «Афанасий. Афанасий Иванович». Имя появилось сразу, само собой.
А до того Носиков несколько раз видел этого бомжа во сне на мосту через канал Грибоедова. Носиков подходил к мосту с одного конца, Афанасий возникал на другом. Он имел вид мертвеца или призрака, требующего от живых неизвестно какой справедливости. Не дойдя до середины моста, исчезал с жалобным стоном.
От этих снов Носиков уже не мог спать, а через некоторое время – и есть. Наконец, как уже сказано было, взял бумагу, перо. Три раза написал красивым почерком «Афанасий» и задумался.
Нормальный вроде мужик, Афанасий, такой не пропадет. И что ж ему не удалось перейти мост через канал Грибоедова? Может, грехи не пускают, в биографии темные пятна? Задолжал, например, кому-нибудь по-крупному. Рассчитаться, естественно, не смог, квартиру продал, машину, выпал из жизни и нашел место у мусорного бака, став похожим на восьмого бурлака с картины Репина.
Нормальный вроде мужик, Афанасий, такой не пропадет. И что ж ему не удалось перейти мост через канал Грибоедова? Может, грехи не пускают, в биографии темные пятна? Задолжал, например, кому-нибудь по-крупному. Рассчитаться, естественно, не смог, квартиру продал, машину, выпал из жизни и нашел место у мусорного бака, став похожим на восьмого бурлака с картины Репина.
Но вот, идет по мосту через канал Грибоедова, а навстречу кредитор, все еще несытый, которого не обманешь надетой новой личиной. И Афанасий, не дойдя до середины моста, исчезает с жалобным стоном. Дело происходит во сне, поэтому на мосту вполне может оказаться картина Репина с нищими или бурлаками, войдя в которую Афанасий прячется среди себе подобных. Только непонятно, причем здесь он, Носиков, которому это снится?
Но с пером и бумагой можно и по-другому повернуть дело. Вот идет Афанасий по мосту через канал Грибоедова, и тут ему встреча. Жена его, например, – бывшая, но которая все-таки помнит, или друг, или любимый начальник. И судьба поворачивается, как колесо, обратно. И вот борода Афанасия причесана и подстрижена, и сидит он за столом в доме, с женой и друзьями, ест, пьет «Каберне» со «Столичной» – возлюбленный за годы странствий коктейль. Ест, пьет и вдруг видит на стене картину Репина, на которой он когда-то был изображен в виде бурлака или нищего на обочине, и задумывается…
А можно и так. В запасниках музея хранится картина Репина, на которой Афанасий изображен в виде восьмого бурлака в ватаге или нищего в девятом ряду на паперти. И вот в ночь полнолуния, в эту ночь роковую, там собираются работники музея – сторожа, вахтеры, сантехники. Они пьют молдавское «Каберне» смешивая его со «Столичной», и один сторож, поднимая руку для тоста, теряет равновесие и плещет этой смесью на нарисованного Афанасия. Тот оживает и сходит с картины…
А если с этого сюжета да повернуть на первый? И сидит Афанасий за столом, тут рядом вновь обретенная жена, теща, дети малые. Он сидит, ест, пьет и вдруг видит на стене картину Репина – репродукцию, разумеется, картины, – с которой когда-то сошел. Он задумывается, потом, дождавшись, когда взрослые выйдут, лохматит пятерней бороду и со спокойным взглядом входит в картину, занимая в ней свое место то ли второго бурлака, то ли восьмого в ватаге. И несытый кредитор, вдруг появляясь из ниоткуда, напрасно шарит взглядом по комнате. В ней нет никого – в смысле, кого ему нужно. Только дети малые плачут: «Папа! Папа!» Но папа их уже не слышит.
Носиков вернулся к бумаге и уверенной рукой начал писать слова в строчку. В конце концов – Носиков понимал – здесь тот случай, когда не сюжет важен, а только слова те самые – он не смог бы объяснить, почему: «борода», «Каберне», «Столичная», «картина», «бурлак». И не важно, какой линией действия, какими глаголами и частями речи они будут соединены. Они появлялись из темноты – проявлялись – словно на фотоснимке в ванночке под красным светом – «бурлак», «борода», «картина», «Столичная», «бурлак», «Каберне» – среди пустот текста, которые предстояло заполнить, сохранив (это казалось важным) соразмерность объемов, уложить в чередование вдохов и выдохов.
Закончив дело, Носиков перечитал, удовлетворенный, то, что получилось, и пошел на кухню жарить себе яичницу. Из четырех яиц с колбасой и помидорами.
P.S. Сны эти самые снились Носикову, когда он спал на красном диване, а когда перешел на зеленый (на красном уже не мог заснуть), все равно продолжали сниться. Дело, значит, было серьезное.
57
Когда жена сантехника, Марина, перестала приходить к Носикову, а в очередной четверг пришел ее муж Николай, Носиков задумался.
Он думал над тем, что она сказала, отвечая на вопрос, до какого этажа ей не лень было бы подниматься, приходя в гости.
До пятого этажа было «да», до девятого – «нет», это Носиков помнил. Значит шестым, седьмым или восьмым измерялась мера усилий, которые ей не лень было затратить. Наверное, она уехала куда-то, откуда добираться до квартиры Носикова ей было уже неудобно, все равно как подниматься на девятый этаж. Носиков чувствовал бесполезность своей мысли, но другим мыслям неоткуда было взяться, и он продолжал думать.
А мыслей, которые в перспективе могли оказаться полезными, было всего две.
Первая мысль пришла с потолка, вторая – со стороны буфета.
С потолка – идти на канал Грибоедова, место случайных встреч.
А от буфета – Носиков купил в магазине мясных котлет типа «бифштекс» и пучок зелени.
58
– Уважаемый!
Носиков шел по улице и обернулся на голос. Это был Афанасий, Носиков узнал его сразу. Полез в карман за мелочью.
– Нет, – бомж остановил его руку, – денег мне не надо, а спасибо свое персональное спешу сказать.
– Пустяки, – пробормотал Носиков, – не стоит благодарности.
– Совсем не пустяки, – сказал Афанасий, – что вы делаете, это мало кто может.
– Не знаю, – сказал Носиков.
– У меня для вас есть подарок, – Афанасий вынул из сумки какую-то книгу и протянул Носикову. Это был альбом Репина с репродукцией «Бурлаков» на обложке. Страшные бородатые бурлаки тянули лямку, увязая ногами в песке, – все косматые, черные. Та ли это на самом деле была картина?
– Что вы, не надо, – испуганно сказал Носиков, не принимая альбом в руки.
– Это хорошая книга, – сказал Афанасий и улыбнулся. Зубы у него во рту были ровные и белые. Носиков заметил, что костюм на нем чистый и борода аккуратно подстрижена. Может, это уже был и не бомж вовсе?
– Не надо, – повторил Носиков и быстро ушел, не оборачиваясь.
– А зовут меня Ипполит, – сказал Афанасий вдогонку.
P. S. Через несколько дней после встречи созрело решение. В своем рассказе про Афанасия он заменил «Афанасий» на «Ипполит». Менял, как по живому резал. Обновленный рассказ распечатал, а старые листочки сжег над унитазом и спустил воду. Казалось, так надо.
59
Бурлаки идут по берегу Волги и тянут баржу.
Впереди два крепких мужика. У них черные бороды, черные всклокоченные волосы. Всей грудью налегают на лямку.
За ними трое высоких и безбородых идут без видимых усилий. Один курит, другой чешет голову, третий поправляет на груди лямку. Тот, который курит, смотрит прямо перед собой. Двое других повернули головы налево, в сторону зрителя.
Следом идут четверо лысых и бородатых. Добросовестно тянут лямку, увязая ногами в песке.
Один бурлак полностью скрылся за их широкими спинами, видна только часть его ноги и козырек кепки. Еще один бурлак, тоже в кепке, невысокий, с усами и бородкой клинышком идет сзади, заложив палец за край жилета.
Общее число бурлаков на картине одиннадцать – столько же, сколько мангустов на трех полках в музее. А может, для кого-то их будет не одиннадцать, а двенадцать, – для разных зрителей существуют свои варианты картины.
Бурлаки идут по песку. Песок желтый. На песке предметы – остов старой корзины, коряга, сломанный ящик.
P.S. Один бурлак на картине, как уже говорилось, не виден за широкими спинами товарищей. Это особенность композиции: под каким углом на группу бурлаков ни смотреть, один бурлак из одиннадцати не будет виден. В этом отношении картина напоминает японский сад камней в Киото.
60
Вечером Носиков сделал то, что собирался сделать уже давно, но до сих пор не решался.
Он налил себе в стакан сухого «Каберне» до половины и добавил «Столичной».
Или нет, «Каберне» и «Столичная» пришлись на другой вечер, а сейчас он купил в магазине мясных котлет типа «бифштекс» и пучок зелени. Сделал котлетные пирожки по известному образцу и горячие поставил на стол.
И бутылка вина обнаружилась в темном углу буфета.
Носиков поставил на стол три тарелки, помедлил и две убрал. Может, следовало для полноты соответствия представить себя Жуковым? Он сел, налил себе вина, и тут позвонили дверь.
Носиков пошел открывать, уже радостный, но за дверью была только Лариса, подруга.
Она прошла к столу, взяла пирожок и, не присаживаясь, выпила вино из стакана.
У нее горе было, котик упал из окна. Этаж был девятый.
– Без лифта? – спросил Носиков.
– С лифтом, – сказала Лариса.
– А Марина, подруга твоя, там же живет? – спросил Носиков. – И что это вы не вместе сегодня?
– Не там.
– А где?
– Не знаю, уехала куда-то.
– Николай тоже не знает, – сказал Носиков.
– Ты его спрашивал? – она удивилась.
– Нет, но он сам ее ищет, – объяснил Носиков.
– Ты с ним осторожнее, – посоветовала Лариса.
– Понимаю, – кивнул Носиков.
– А есть еще такой Никанор Петрович в соседнем доме, – сказала Лариса. – Он может знать. Но он мужик непростой. У него за одну неделю квартиру три раза ограбили.
– А сама ты не хочешь узнать, где она? – поинтересовался Носиков. – Я этого Никанора Петровича не знаю, он меня тоже не знает. Может, мы вместе к нему сходим?