Юлий Борисович лег в постель, закрыл глаза, но сон не шел к нему.
«Тысяча рублей порядочные деньги, — мой годовой заработок! Никто беспричинно не станет швыряться такой суммой. Тут что-то не так, или у этих дельцов так много денег, что они не знают, куда их девать, или под всем этим есть какая-то непонятная для меня подоплека. Главное — понять суть и не оказаться в дураках».
Остаток ночи провел Юлий Борисович в кошмарах. Утром он встал с головной болью.
Юлий Борисович не поехал к Бороде на следующей неделе: решил подальше держаться от этих людей. Но — как жить? Вопрос этот возникал все чаще, по мере того как таяли деньги. А таяли они быстро.
На беду, он познакомился с очень милой, образованной девушкой по имени Мурочка и почти влюбился в нее. С нею было приятнее, веселее, чем с другими. Но Мурочка оказалась требовательной и расточительной. Она любила рестораны, танцы, часто устраивала веселые вечеринки. Все это стоило немалых денег. И наконец скрепя сердце Юлий Борисович снова отправился в Красково.
Борода встретил его радушно, как старого знакомого. Даже не поинтересовался причиной долгого отсутствия.
— Все собирался к вам, но никак не мог вырваться: то одно, то другое… — начал было Юлий Борисович, когда они устроились в саду на скамейке. Однако Борода не обратил на его слова никакого внимания. Весь его вид — улыбающееся лицо, прищуренные глаза с хитрецой — как бы говорил: «Рассказывай, рассказывай, — я — то знаю настоящую причину. Все это время ты боролся сам с собой». Заметив это, Никонов осекся и замолчал.
— Вы друг моего друга, следовательно, мой друг. Вы можете приходить ко мне когда только вам вздумается! — сказал он.
— К сожалению, не скоро вернется наш общий друг. — Юлий Борисович вздохнул. — Как было бы хорошо увидеть его здесь!
— Да, не скоро, если, конечно, не освободят досрочно, как вас…
— Обязательно освободят! Вы бы видели, каким уважением пользуется там Аркадий Семенович.
— Дай бог!.. Мне очень не хватает его… Ладно, оставим его в покое. Рассказывайте лучше, что нового у вас?
— Ничего… Тяну лямку по-прежнему…
— Я кое-что придумал для вас. Если хотите, можете заняться.
— Чем именно… заняться?
— На первых порах хоть и небольшим, но доходным делом… Ваша фабрика выпускает пуховые и полупуховые платки, не так ли?
— Выпускает.
— Есть у меня один знакомый директор магазина в пассаже, — он торгует вашими платками. Вы будете снабжать его незаполненными ярлыками, и на этом ваши функции кончаются.
— Вы отлично знаете, что к производству платков я не имею никакого отношения… И потом, где я возьму незаполненные ярлыки?
— Платками займутся без вас… Что касается ярлыков, то, по моим сведениям, они лежат у вас в открытых ящиках. Главному механику по должности положено оставаться на фабрике после работы и руководить ремонтными делами. Разумеется, ярлыки легко достать и без вас. Но, спрашивается, зачем привлекать к этому золотому делу еще кого-то? А дело стоящее. За каждый платок, проданный в этом магазине, вы будете иметь один рубль. Если учесть, что магазин получает от вашей фабрики от пятисот до шестисот платков в месяц, то не трудно подсчитать, сколько придется на вашу долю. Я понимаю, шестьсот рублей небольшие деньги, но для начала неплохо, как вы думаете?
— Неплохо, конечно, — ответил Юлий Борисович и задумался. — А как передавать ярлыки и получать деньги?
— Ярлыки вы лично передадите директору магазина в собственные руки, а деньги будете получать у меня в конце каждого месяца. Такой вариант вас устроит?
— Но я ведь незнаком с этим директором, — все еще колебался Никонов. Впрочем, соблазн был слишком велик, — шутка ли, пятьсот — шестьсот рублей в месяц.
— Незнакомы, так познакомитесь. Его зовут Алексей Алексеевич Федотов. Не могу сказать, что он большой красавец, нет, — жирненький, с довольно объемистым животом и бритой головой. Советую вам предварительно сходить туда и познакомиться с обстановкой. Я на вашем месте купил бы мелочь, а на следующий день явился туда, чтобы обменять покупку. Сделать это без разрешения директора нельзя. Заходите к нему в кабинет, познакомьтесь и, если будете одни, передайте привет от Земина и скажите, что на днях зайдете. Условьтесь, когда ему удобно повидаться с вами.
— Понял. А кто такой Земин?
— Один надежный человек. — Борода уклонился от прямого ответа.
— Вроде все ясно… Меня беспокоит только одно — как бы не попасться с этими проклятыми ярлыками. В случае чего не скажешь ведь, что взял их для коллекционирования!
— Не надо попадаться. А что, вы знаете способ делать деньги без всякого риска? Если знаете, поделитесь со мной. Как говорит один мой хороший знакомый, без труда не вытащишь и рыбку из пруда… Попозже, может быть, придумаем более приемлемый способ. Почему, скажем, вам нельзя иметь доверенность от фабрики на получение ярлыков из типографии, а по дороге зайти на минутку в пассаж за покупками?
— Так было бы удобнее, — оживился Юлий Борисович.
— Что же, нужно поработать над этим вариантом. Надеюсь, доведем дело до конца.
— Еще один вопрос. Может быть, он прозвучит наивно, но что делать, кроме вас мне больше не с кем посоветоваться. Скажите, как быть с ярлыками, если по какой-либо причине не удастся вручить их Федотову, куда девать их?
— Скажу вам без лести, Юлий Борисович, что у вас складная голова и вы далеко пойдете. Так и нужно. Если человек хочет заниматься делом, он обязан предусмотреть самые неожиданные ситуации. Держать ярлыки у себя дома нельзя. Известно, что только случайности губят людей. На мой взгляд, лучше всего найти надежное место и оставить их там. Если же такого места нет, то уничтожить. Не жалеть и уничтожить.
— Правильно, рисковать не стоит… Впрочем, может быть, мне удастся найти такое местечко.
— Еще один вам совет. Не оставляйте ничего подозрительного у знакомых. Женщины народ любопытный, непременно поинтересуются содержанием вашего свертка. Не посвящайте женщин в свои дела.
— Вы правы.
Юлий Борисович без всякого труда завладел целой пачкой ярлыков. Во время обеденного перерыва, когда в помещении, где производили браковку и маркировку готового товара, никого не было, он взял пачку ярлыков, завернул в газету, спрятал пачку в котельной и стал выжидать — обнаружат ли пропажу? Прошла неделя, а о ярлыках никаких разговоров не было. Успокоившись, он отнес ярлыки в пассаж и вручил директору магазина.
В конце месяца Борода выдал Юлию Борисовичу пятьсот рублей, сказав при этом, что удержал сто рублей в счет его долга. Юлий Борисович был доволен: он одним махом доставил две тысячи пятьсот ярлыков. Этого количества хватит месяцев на пять, — ему оставалось только получать деньги. Такой удачи он не ожидал.
Дней через десять подвернулась еще одна выгодная работенка, и все через того же Бороду. Кто-то позвонил от его имени и попросил приехать в Красково. Не зная, в чем дело, Юлий Борисович в тот же вечер явился к Бороде и с тревогой спросил, что случилось.
— Ничего особенного, имеется одно интересное предложение, и если вы захотите, можете хорошо заработать, — ответил тот.
— Всего-то? — Юлий Борисович облегченно вздохнул. — А я черт те что подумал… Заработать я всегда готов, лишь бы работенка не была особенно пыльной.
— Вы шутник, и это мне нравится, веселым людям в жизни всегда везет. Скажите, вы хорошо знаете вязальные машины?
— Знаю.
— Одной организации нужно установить двенадцать кругловязальных трикотажных машин. Вы сколотите бригаду и заключите с той организацией трудовое соглашение. Люди они порядочные, скупиться не будут, дадут рабочим хорошо заработать. Вам же двести рублей за каждую собранную машину. Это вас устроит?
— Вполне.
— Как видите, я забочусь о вашем благе в надежде, что на том свете это мне зачтется, — не то всерьез, не то в шутку сказал Борода.
— Обязательно зачтется, а на этом свете я вам очень благодарен. Соломон Моисеевич, с того самого дня, как я встретился с вами, мне страшно везет. Везет не только в делах, но и во всем остальном.
— Речь, видимо, идет о любовных утехах?
— Допустим. Разве это плохо? Не одними же деньгами счастлив бывает человек.
— Эх, молодость, молодость. — Борода с тоской улыбнулся. — Да, забыл добавить, что вы можете у них работать по совместительству и получать хорошие деньги.
— Сначала соберем машины, а там посмотрим.
— Мудрые слова.
— Когда можно приступить к работе? — спросил Юлий Борисович.
— Хоть завтра.
Учреждение, куда явился Юлий Борисович после телефонного звонка, оказалось психиатрической лечебницей. Заместитель главврача по хозяйственной части, благообразного вида человек лет сорока пяти, в модных очках и в белом накрахмаленном халате, похожий скорее на профессора, чем на завхоза, принял его любезно, и, отрекомендовавшись Михаилом Аркадьевичем, повел механика в полуподвальное помещение.
— Эх, молодость, молодость. — Борода с тоской улыбнулся. — Да, забыл добавить, что вы можете у них работать по совместительству и получать хорошие деньги.
— Сначала соберем машины, а там посмотрим.
— Мудрые слова.
— Когда можно приступить к работе? — спросил Юлий Борисович.
— Хоть завтра.
Учреждение, куда явился Юлий Борисович после телефонного звонка, оказалось психиатрической лечебницей. Заместитель главврача по хозяйственной части, благообразного вида человек лет сорока пяти, в модных очках и в белом накрахмаленном халате, похожий скорее на профессора, чем на завхоза, принял его любезно, и, отрекомендовавшись Михаилом Аркадьевичем, повел механика в полуподвальное помещение.
— Здесь думаем организовать трикотажный цех, — начал он, — при этом мы не преследуем никаких меркантильных целей. Наш главный врач, светило в области психиатрии, считает, что лучший способ лечения душевнобольных — это труд.
— К сожалению, в медицине я плохо разбираюсь. — Юлий Борисович не верил ни одному слову заместителя главврача.
Главный механик трикотажной фабрики и заместитель главврача психиатрической лечебницы очень быстро нашли общий язык. Возвратившись в контору, они набросали на бумаге проект трудового соглашения, согласно которому Никонов Юлий Борисович, в дальнейшем именуемый «исполнитель», обязывался установить со своей бригадой двенадцать кругловязальных трикотажных машин за полтора месяца. Заместитель главного врача лечебницы, в дальнейшем именуемый «заказчик», обязывался доставить бригаде все необходимые материалы, как-то: цемент для фундаментов, кабель, эбонитовые трубы, электрошнур и прочие мелочи, нужные для проводки. Он обязывался также за каждую собранную и пущенную машину платить сто пятьдесят рублей, а всего тысячу восемьсот рублей наличными деньгами. И сверх этого по двести рублей за каждую машину лично Юлию Борисовичу, но уже без всякого договора, по джентльменскому соглашению. Как говорят в Одессе, на бене монес, на честное слово, значит.
Работа действительно была выгодная, а главное — без всякого риска. Юлий Борисович быстренько сколотил бригаду из девяти человек, сам десятый, и на следующий день, подписав трудовое соглашение от имени бригады, приступил к работе.
Машины оказались новенькими, в ящиках, прямо с завода. Их можно было монтировать по одной на день, но чтобы Михаил Аркадьевич не подумал, что переплачивает, Никонов решил растянуть время, тем более для этого были законные основания, — должен же затвердеть цемент под фундаментами.
Каждый вечер ходили в психиатрическую лечебницу всей бригадой. Юлий Борисович давал рабочим необходимые указания и исчезал до следующего вечера.
Спустя месяц все двенадцать машин были установлены. Электрики подвели кабель, дали ток.
Расчет учинили без задержки. Михаил Аркадьевич пригласил всю бригаду к себе в кабинет, там открыл несгораемый шкаф, извлек пачку денег. На ходу составили ведомость и, поделив заработанные тысячу восемьсот рублей на десять частей, получили каждый сто восемьдесят рублей. Кто-то из рабочих сказал, что получается несправедливо, главному механику, руководившему всей работой, следует заплатить больше, чем остальным, но Юлий Борисович великодушно отверг это предложение и получил равную долю.
Михаил Аркадьевич расщедрился и на прощанье выдал бригаде еще пятьдесят рублей «на выпивку», а когда рабочие разошлись, отсчитал Юлию Борисовичу обещанные две тысячи четыреста рублей.
Юлий Борисович обратил внимание на то, что Михаил Аркадьевич не спросил у рабочих справки о местожительстве, не переписал номера их паспортов и не удержал в ведомости полагающегося подоходного налога. Он с самого начала догадывался, что тут что-то нечисто, уж очень щедро платили за сборку машин, трудовое соглашение и ведомость для оплаты денег — сплошная фикция, они составлены для отвода глаз и будут уничтожены, как только он уйдет.
«У этих людей есть источники дохода, причем большого, иначе не стали бы они так легко бросаться деньгами… Впрочем, это меня не касается», — подумал Юлий Борисович и стал прощаться.
Михаил Аркадьевич предложил ему взять на себя руководство трикотажным цехом, сулил высокий оклад.
— Вы можете работать у нас по совместительству или перейти к нам в штат, — уговаривал он Юлия Борисовича. — Заплатим вам прилично. С прогрессивкой и премиальными рублей триста наберется в месяц. Короче, я гарантирую вам эту сумму.
— К сожалению, я не трикотажник по профессии, я только механик и руководить цехом не смогу, — не хватит знаний, — отказался Юлий Борисович.
Через несколько дней на вопрос Бороды, почему он отказался от столь выгодного предложения, Юлий Борисович ответил без утайки:
— Я уверен, что у них дело нечистое. Организовали у себя маленький трикотажный цех и будут сбывать товар налево, — кто станет спрашивать у лечебницы отчет. Каждый, конечно, зарабатывает себе на хлеб и масло как может, но Михаил Аркадьевич человек несолидный, с таким работать опасно.
— Вы правы, — согласился Борода. — Мне говорили, что он легкомысленный человек и мот, но зато комбинатор отличный, к тому же удачливый. Но бог с ним, это нас с вами не касается, пусть сам отвечает за себя…
Юлий Борисович аккуратно каждый месяц получал свою долю, и денежные дела его поправились настолько, что он полностью расплатился с Бородой, купил полдюжины нейлоновых сорочек, сшил костюм, приобрел две пары модных остроносых ботинок. И у него еще осталась значительная сумма. Однако только через несколько лет Борода стал привлекать его к настоящим делам.
Мурочка непрестанно и с восторгом рассказывала о необыкновенно красивой переводчице, недавно поступившей к ним в институт.
— Я не мужчина и то влюбилась! Что за женщина, бог ты мой, бывают же такие! Красивая, умная, а как языки знает, — передать нельзя!
— В жизни не встречал необыкновенных женщин и до сих пор не верил в их существование, сейчас тоже сомневаюсь. Познакомь, пожалуйста, посмотрим, что за чудо эта твоя новая знакомая, — лениво попросил Юлий Борисович.
— Познакомлю хоть завтра, я не такая эгоистка, как ты думаешь, и ни капельки не ревную, — ответила Мурочка. И она познакомила Юлия Борисовича с Музой Васильевной Горностаевой, и тот настолько увлекся прекрасной переводчицей, что готов был жениться на ней, хотя и презирал семейную жизнь. Единственное, что омрачало его настроение, — это холодность, отчужденность Музы Васильевны. Но, приписав это очередной женской уловке, он успокоил себя и продолжал ухаживать за ней.
Однажды, вручая Юлию Борисовичу очередную выручку, Борода спросил:
— Скажите, где вы храните свои деньги?
— У меня их не так много, чтобы ломать над этим голову… Часть денег ношу с собой, часть прячу в ящике письменного стола.
— Не годится, — изрек Борода.
— Что делать? Не могу же положить деньги в сберкассу. Сейчас же возникнет вопрос: откуда у вас, уважаемый товарищ Никонов, столько денег при окладе девяносто рублей?
— Можно, конечно, держать деньги без большого риска в ящике письменного стола, когда их не так много, а как быть, если будет много?
— Я на это не надеюсь, но если подвернется такое счастье, тогда, видимо, придется дать мозгам заявку.
— Глупо в наше время жить по поговорке: пока гром не грянет, мужик не перекрестится. Место, куда прятать деньги, нужно подготовить заранее. Но сперва нужно определить, что следует прятать.
— Не понял, что вы хотели сказать?
— Если что и следует копить, то только золото или валюту.
— А где их взять?
— Если хотите, я вам скажу, — ответил Борода. — К нам ежегодно приезжают сотни тысяч иностранцев — туристов. Среди них много деловых людей. Подумайте сами, какой им смысл менять валюту по официальному курсу, когда за нее в другом месте можно получить гораздо больше советских денег?
— Но это опасно!..
— Если взяться за дело умеючи, то никакой опасности нет. Короче, — хотите испробовать свои силы на новом поприще? — Борода устремил на него черные, как маслины, пронзительные глаза.
— Отчего нет, если дело сулит хороший заработок…
— Сулит, и немалый. Возьмите отпуск за свой счет дней на десять и поезжайте во Львов. Там купите кое-что…
Через несколько дней Борода снабдил Юлия Борисовича командировочным удостоверением и чемоданом с двойным дном, уложил туда десять тысяч рублей крупными купюрами, дал адрес, где он должен был остановиться, и назвал людей, с которыми следовало связаться во Львове.
— Люди эти абсолютно надежные. Но дельцы, — им палец в рот не клади, откусят. Запомните: последняя цена десятирублевой золотой монеты — семьдесят — восемьдесят рублей. За один американский доллар — рубля три, не больше, иначе даже расходов на дорогу не оправдаете. Канадские доллары не берите. Кстати, вы можете отличить американский от канадского?