При мысли о том, чего боятся лодки, Джа-Джинни показалось, что ему на голову вылили ведро ледяной воды. Страх, который заставляет фрегат выйти из повиновения капитану и бежать за горизонт что было сил. Страх перед одной вещью, ужаснее которой нет ничего на свете. Это было безумное, бредовое предположение…
— Так! — решительно заявил крылан. — Ступай-ка опять на «Невесту», бери лодку. У меня возникло желание пройтись вдоль побережья и осмотреть пещеры… ты ведь знаешь, что здесь полным-полно пещер? Это такие удобные места для того, чтобы прятаться! Я прямо вижу, как лодки отсиживаются в какой-нибудь из них, где потемнее да поглубже, и ждут…
— Чего ждут? — непонимающе спросил Умберто.
Джа-Джинни вздохнул.
— Глупый ты. Ждут, пока Звездочет увезет из Лейстеса хакке.
Джайна чистила рыбу к обеду, когда крылан, за три дня проронивший едва ли несколько слов, вдруг сказал:
— Позволь тебе помочь?
Она пожала плечами и уступила ему место. С ножом человек-птица управлялся куда как лучше, чем она после десяти лет практики. Это, впрочем, было неудивительно: Джайна уже поняла, кто такой ее гость. Перевязь с метательными ножами оставалась в доме, но сомнений в том, что он сумеет обойтись и без оружия, у нее не было.
— Ты очень любезен…
— Всего лишь отрабатываю свою долю обеда, — хмыкнул крылан. — Я пока что не могу взлететь… думаю, вам придется потерпеть меня еще одну ночь.
«Еще ночь?»
Чувства, должно быть, отразились у нее на лице, потому что он нахмурился.
— Так сильно мешаю? Мне некуда пойти. Извиниться он даже не попытался, как и попросить разрешения.
— Дело не в этом, — сказала Джайна. — Просто есть кое-что, о чем я должна предупредить… — Она замешкалась, подыскивая слова.
— А-а, так в этом доме имеется хозяин, который скоро появится? — с усмешкой поинтересовался крылан. — Я не собираюсь… э-э… скажи детям, чтобы не подслушивали. И не надо подкрадываться, это кончится плохо.
— Робин! — крикнула Джайна. Раздался топот убегающих ног. — Плохо кончится? Это как?
Не оборачиваясь, крылан бросил нож через плечо. Джайна содрогнулась: он пролетел как раз через то место, где из-за угла дома мгновение назад выглядывала вихрастая голова Робина.
— Бью, а потом думаю. — Крылан развел руками. — Да, я такой.
Она отвела взгляд.
— Отвратительно, да?
— Мне тебя жаль.
Он рассмеялся, как мог бы смеяться приговоренный к смерти.
— Не стоит. Я этого не заслуживаю…
— Ты весь черный, — сказала Джайна, и он удивленно заморгал. — Не снаружи, внутри. Чтобы это увидеть, мне даже смотреть на тебя не нужно. Тьма у тебя в сердце, в душе… гнев, ненависть, месть. Боги, как мне тебя жаль! Что нужно было сотворить с человеком, чтобы он стал таким?
— Мне попались умелые… творцы, — сказал крылан негромко. — Мастера по части унижений и оскорблений. Скажи, ты щупач?
Он все еще не понял, куда попал.
Джайна вздохнула. Ее часто принимали за щупача, и обычно уверения в обратном ни к чему хорошему не приводили. Но крылан, по крайней мере, не испугался, хотя теперь в его взгляде появилась настороженность. Что ж, раз он почувствовал, как соприкоснулись их сознания, значит, изменения наступят гораздо быстрее, чем обычно, — и будет нечестно, если она не предупредит об этом.
— Я не имею никакого отношения к клану Чайки, — сказала Джайна, откладывая в сторону рыбу. — Но, пожалуй, мне следует тебя предостеречь.
Вот теперь он встревожился, но скрыл истинные чувства за кривой усмешкой.
— То, что ты ощутил, происходит против моей воли. — Она спокойно встретила его испытующий взгляд. — Чем больше времени ты проведешь поблизости от меня и детей, тем сильнее изменишься, сам того не осознавая. Проще говоря, тебя начнет мучить совесть, и ты можешь этого не пережить. Поэтому, если в твоей душе нет ничего, кроме мерзости, скопившейся за долгие годы, лучше уходи прямо сейчас.
— Как это понимать? — сказал он, продолжая усмехаться. — Выгоняешь меня? Измученного, голодного?..
Джайна сделала вид, что не расслышала в его словах сарказм.
— Я всего лишь предупреждаю. Ты понял, кто я? Он кивнул.
— Не боишься, что к утру станешь другим человеком?
— Я всегда отвечаю на брошенный вызов, — промолвил крылан вместо ответа. — А что может быть интересней, чем схватка идей? Докажи, что я не прав.
Недолго помолчав, он добавил:
— Я умею проигрывать достойно.
Джайна опустила взгляд. Вызов брошен, вызов принят: — еще никто не говорил о ее даре так странно и страшно. Он умен и хитер, но отравлен ненавистью; случись эта встреча лет десять назад, она сочла бы своим долгом очистить его, как очищают замусоренное русло родника, чтобы открыть дорогу чистой воде. Но за годы в изгнании она о многом успела поразмыслить и поняла, что иногда ненависть необходима.
Вызов брошен…
Крылан по-птичьи склонил голову набок, словно предоставляя ей право первого хода. Глупый. Все еще не понял, что ей ничего не надо делать, достаточно просто быть гидом. Все, что случится с ним к утру, будет делом его рук. Он сам — лавина, а она, Джайна, — всего лишь камешек, который эту лавину сдвинет с места.
…вызов принят.
Кожу на левом плече кольнуло — это возвращались воспоминания полувековой давности, когда она получила свой клановый знак.
Пора начинать.
Скалы в Благодатной бухте и впрямь были источены пещерами не хуже, чем ниэмарский сыр, но лишь немногие из них имели входы, доступные во время прилива, а кое-какие и в отлив оставались затопленными. Когда Умберто понял, какая роль уготована ему в поисках пещеры, где могли скрыться сбежавшие лодки, то энтузиазма в нем заметно поубавилось — но и отступить помощник капитана не захотел. «А как ты думал? — спросил Джа-Джинни, сделав удивленное лицо. — Чем меньше людей будут знать о том, что мы делаем, тем лучше. Можно, конечно, пустить все на самотек, но я что-то сомневаюсь, что Крейну это понравится».
Умберто буркнул что-то невразумительное — крылан сделал вид, что не слышит, — сбросил рубашку и сапоги, а потом прыгнул в воду. Дожидаясь, пока он вернется, крылан сидел в лодке, которая покачивалась на волнах, и гадал: отчего это он испытал такую радость, устроив Умберто незапланированное купание?..
Парень появился очень быстро — забрался в лодку, дрожа от холода, и сказал:
— Здесь пусто.
Крылан равнодушно пожал плечами.
— Тогда поехали дальше…
В бесплодных поисках прошел целый день.
Они вернулись на берег затемно; Умберто, одарив Джа-Джинни сердитым взглядом, отправился согреваться в ближайшую таверну, а крылан вспомнил о рыбаке и его безумной жене. Но в тот вечер он чувствовал себя слишком усталым, чтобы куда-то лететь и что-то выяснять, поэтому отложил встречу на следующий день.
К тому же его по-настоящему захватила идея разыскать лодки — ведь обследовать удалось совсем небольшой участок бухты, — причем сделать это хотелось до того, как вернется капитан. Что было причиной такой спешки, крылан и сам не знал, но всерьез подозревал, что Крейн заразил его одержимостью…
…— Ты всерьез считаешь, что Звездочет мог притащить в Лейстес хакке и об этом никто не подозревает?
Солнце в зените светило ярко; в ветвях деревьев пели птицы. Умберто и Джа-Джинни причалили у западного берега Благодатной бухты и устроили привал: провизию к обеду крылан предусмотрительно захватил еще утром.
Полдня прошло впустую, но пока что они оба сохранили изначальное стремление разыскать пропажу во что бы то ни стало. А вопрос, прозвучавший из уст Умберто, Джа-Джинни ждал еще вчера, поэтому успел обдумать ответ.
— Знаешь, это было озарение. Но нынче утром я расспросил Эрдана, и он сказал, что если капитан в достаточной степени подчинил фрегат собственной воле, то он может сдерживать страх корабля перед хакке. Кристобаль сможет это сделать, сказал Эрдан, но не станет. Я, естественно, спросил — почему? — Крылан ненадолго замолчал. — Это жестоко, сказал Эрдан, да к тому же чревато большими неприятностями. Разрываясь между самым жутким страхом и необходимостью повиноваться, фрегат вполне может сойти с ума, а что за этим последует — сам понимаешь.
— Ясно… — Умберто лежал на спине, блаженствуя в лучах солнца. Его волосы едва успели высохнуть после очередного купания. — Выходит, Звездочет тоже неплохо владеет кораблем, а?
— Ну, я всегда говорил капитану, что не стоит его недооценивать, — вздохнул Джа-Джинни. — Как-то я услышал одну очень странную историю, и она до сих пор не идет у меня из головы. Речь шла о капитане, который потерял свой корабль в битве с кракеном и решил не тратить деньги на покупку нового. Вместо этого он задумал отобрать чужой фрегат.
— И что же сказал капитан этого фрегата? — без особого интереса спросил Умберто. — Или он не успел ничего сказать?
— В том-то и дело… — проговорил крылан, хмуря брови. — Если верить слухам, фрегат отбирали у живого капитана, который при этом находился на борту.
— Ох! — Умберто вздрогнул. — Что за ужасы ты рассказываешь?! Разве такое возможно?
Джа-Джинни пожал плечами:
— Считается, что связь между кораблем и капитаном нерушима, но мне не понравилось лицо Кристобаля… такое впечатление, что он знает что-то, о чем не знаем мы.
Умберто резко сел и заявил, что отдохнул и готов продолжить поиски. Не дожидаясь ответа Джа-Джинни, он направился к лодке, на ходу вычесывая из волос сухую траву и бормоча что-то обидное о любителях страшных историй.
— Я самое главное не сказал, — проговорил крылан, обращаясь к самому себе. — Капитаном этим совершенно точно был Звездочет. Фрегат, который он все-таки сумел отобрать, — «Утренняя звезда». Но хотел бы я знать, как звали несчастного, что владел «Звездой» до этого сумасшедшего старика…
Он вздохнул и отправился следом за Умберто, который уже отвязывал лодку.
Снова и снова пещеры, попадавшиеся на их пути, оказывались пустыми. Если удавалось проникнуть туда сквозь узкие щели, крылан видел сырые своды, заросшие светящейся плесенью, а один раз они обнаружили скелет с обрывками богато изукрашенной одежды на пожелтевших костях. Джа-Джинни становился все мрачнее, а Умберто, наоборот, успокоился и даже заметил добродушно, что благодаря крылану сберег немало денег, которые неизбежно оставил бы в тавернах и других заведениях Лейстеса.
— Еще одна… — Умберто остановил лодку и указал рукой туда, где под водой смутно виднелись очертания входа в пещеру. — Ну, я пошел. Не скучай.
— Поосторожней там! — крикнул Джа-Джинни, но его напарник уже нырнул.
Крылан, насупившись, сидел на корме лодки, размышляя о том, что предпримет Кристобаль после своего возвращения. Карта, проклятая карта! Если она и впрямь была в одном из сундуков, которые матросы «Звезды» перетаскивали в дом Звездочета под покровом ночи, то неизвестно, легче становилась их задача или тяжелей. Сам Джа-Джинни считал, что пробраться как на борт фрегата Звездочета, так и в его дом одинаково невозможно, но он не без оснований полагал, что Крейн другого мнения. Должно быть, магус обрадуется известию о сундуках и сочинит безумный план проникновения в логово старого пирата — план, который вполне может увенчаться успехом.
Джа-Джинни с внезапной тоской вспомнил те годы, которые провел на «Невесте ветра» до встречи с Джайной Алье. Тогда было легче: капитан говорил, а он делал и не задумывался о том, насколько та или иная затея Крейна оправданна или просчитана. Справедливости ради следовало признать, что он попросту не хотел размышлять над этим, поскольку не переставая думал совсем о других вещах.
От которых его избавила Джайна. «Ты изменился, — с некоторым удивлением и свойственной ему прямотой заметил Кристобаль уже через месяц после приснопамятной грозы. — Я бы даже сказал, поумнел». Крылан предложил ему самому поговорить с Джайной, на что магус, посмеиваясь, ответил: «А мне и так неплохо. Будем считать, что ты при мне в качестве ходячего здравого смысла и угрызений совести в одном лице, хорошо?» Капитану-то и впрямь было хорошо, но жизнь Джа-Джинни сделалась невыносимой — ему пришлось ко всему привыкать заново…
От долгого сидения в одной позе у крылана затекла шея, и он осторожно стал потягиваться, опасаясь перевернуть лодку. Умберто не возвращался уже достаточно долго, и Джа-Джинни впервые за целый день подумал о том, что если там, в пещере, что-то произошло, он не сумеет помочь другу. Умберто был вооружен длинным кривым кинжалом, но в темноте, под мрачными сводами пещер могли таиться существа, которым этот кинжал — что фрегату укус ларима, любимца Эсме. Крылан с тревогой всматривался в темный провал пещеры, скрытый под мерцающей водной гладью, и вдруг краем глаза заметил нечто странное.
От одной из скал чуть западнее того места, где покачивалась на волнах его лодка, отделилась тень и полетела над морем, то почти падая в воду, то вновь набирая высоту. Джа-Джинни сразу понял, отчего она движется так странно: он и сам порою летал, всецело доверяясь ветру — потоки воздуха поднимали и опускали его, даруя отдых усталым крыльям. Но его больше удивило то, что крылья неведомого летуна были намного больше, чем у любой из птиц, обитавших в Благодатной бухте, хотя и здорово уступали его собственным.
«Что это?!»
В растерянности и восхищении Джа-Джинни наблюдал, как незнакомец — его белые перья сверкали серебром в лучах солнца — парит над водой, иногда опускаясь очень низко.
И, позабыв, где находится, он попытался взлететь.
…темная вода накрыла его с головой, обжигающим потоком хлынула в горло, закупорила уши. Крылан не умел и не мог плавать, но при этом продолжал взлетать с борта «Невесты ветра», всякий раз расправляя крылья лишь в самый последний момент. Крылья — именно они сейчас губили его, тянули на дно, словно были сделаны из камня. «Это конец…» — сверкнула напоследок холодная искра-мысль. Еще он успел почему-то подумать об Эсме…
— …ненормальный! — орал Умберто с перекошенным от страха лицом. — Чтоб меня кракены съели! Чем ты думал, когда взлетал из лодки?!
Крылан молча принимал заслуженные упреки и думал о том, что, должно быть, выглядит сейчас весьма жалко — этакий клубок изломанных мокрых перьев, дрожащий от холода и все еще перепуганный до полусмерти. Он еще ни разу в жизни не был так испуган.
Они сидели на небольшом выступе скалы чуть поодаль от того места, где виднелся вход в злополучную пещеру. С обоих ручьями стекала вода, оба еле дышали. Джа-Джинни недоумевал, каким образом Умберто сумел его вытащить: до сих пор крылан был уверен, что только магусу по силам его поднять, и никак не ожидал подобного подвига от худощавого молодого моряка.
— Прости, — сказал он, когда Умберто ненадолго замолчал, чтобы перевести дух. — Сам не знаю, что на меня нашло. Извини.
— Он извиняется! — воскликнул Умберто, возмутившись пуще прежнего. — Как бы я объяснил Крейну, что произошло?! Да он бы сразу превратил меня в уголь!
Да, такое вполне могло случиться. Крылан досадливо помянул кракена и все его восемьдесят щупалец: еще один день впустую — они не просто не сумели отыскать лодки, а еще и чуть не погибли, потому что Умберто тоже рисковал. К тому же Джа-Джинни так и не понял, что это были за белые крылья, и даже не был уверен теперь, что они ему не пригрезились.
— Уже почти вечер, — сказал он, бросив взгляд на заходящее солнце. — Пора домой. Дурацкая это была затея…
— Дурацкая, говоришь? — хмыкнул помощник капитана. — Ну-ну.
Погруженный в раздумья крылан не сразу замени хитрое выражение лица Умберто, а когда заметил…
— Погоди-ка. Только не говори, что ты их нашел!
Умберто расхохотался и по-дружески стукнул крылана по плечу.
— Мы нашли, мы! Все пятнадцать штук! Сидят там, сбившись в кучу, — то ли спят, то ли боятся выходить. Ну что, теперь надо бы привезти сюда смотрителя — Того, как его? Свена?
Крылан ошеломленно кивнул, все еще не веря в удачу. Выходит, он был прав… но это значит, что в одном из сундуков, которые матросы Звездочета тащили по пирсу, и впрямь могло быть хакке.
— Да, конечно… — пробормотал Джа-Джинни. — Сделаем так. Ты бери лодку и давай на пристань, за смотрителем. Я подожду здесь, мне все равно надо высохнуть…
Уговаривать Умберто не пришлось, он горел желанием похвастаться перед кем-нибудь своим успехом. Предупредив Джа-Джинни напоследок, чтобы тот не пытался больше плавать, моряк прыгнул в лодку и был таков.
«Мы их нашли, ну надо же…»
Крылан подставил мокрую спину под лучи заходящего солнца и легкий ветерок, который тут же взъерошил его перья. Итак, у Звездочета есть хакке, но для чего он заставил свой фрегат смириться со страшным грузом на борту? Карго пирату бесполезен, а разве можно использовать хакке для чего-то другого?..
Ночь упала на Благодатную бухту внезапно, как всегда происходило в этих широтах, — кажется, только что над горизонтом виднелась еще добрая половина солнечного диска, и вот уже наступила тьма. Далекая пристань осветилась огнями; изредка ветер доносил отзвуки голосов и веселого смеха.
— Что-то случилось, — проговорил крылан. Он стоял на выступе скалы, переминаясь с ноги на ногу. — Какая-то большая неприятность. Искусай меня медуза…