Чтобы экономика работала, у нее должен быть стимул. Экономика не поезд, ей нельзя сказать: «Стой, раз-два». А когда у тебя экономика заполнена нефтяными деньгами, это развращает настолько, что смешно говорить: «А о чем вы думали раньше?» Экономика не умеет думать. Если угодно, она следует в поставленных государством рамках. А государство боялось что-то тронуть – и так же все хорошо. Поэтому в государстве появлялись люди, считавшие, что нефть будет расти всегда. Это очень смешно описано у Пелевина – когда полярный волк регулярно выходит и воет на коровий череп, чтобы выросла цена на нефть. Такое ощущение, что в нашей стране эта вера в то, что нефть будет расти всегда, стала заменять веру в великое учение Маркса и Ленина. Стали почему-то верить Миллеру, который утверждал, что нефть непременно вырастет до 250 долларов за баррель. Ну не знаю, может, она и вырастет до 250, но пока мы наблюдаем скачки цены. А скачки цены на нефть для нашей экономики губительны.
Хорошо, конечно, что есть какой-то фонд. Однако часть спасенных Кудриным в фондах денег обеспечивает, как мы уже говорили, возможность переждать «тощие» годы, но не решает главную проблему – создание другой экономики, которая будет что-то производить. И то, что произошло в России в конце 2014 года, – это ситуация идеального шторма.
Основную проблему представляют не санкции. Санкции дают замечательную возможность все списать на них. Но основная проблема, конечно, не в них, а в том, что структура нашей экономики не готова к низким ценам на энергоносители. Поэтому сейчас необходимо поддержать неэффективную, чиновничью по своей природе экономику. Но как можно ее поддержать? Только одним способом, парадоксальным: полностью изменив и перестроив.
Что это значит?
Это значит, что необходимо обратить первостепенное внимание на ряд факторов.
Необходимо создать такие условия, при которых у предпринимателей при сложной ситуации на валютном рынке и сложной ситуации с заимствованиями есть стимул что-то делать и куда-то вкладывать свои собственные деньги, если нет дешевых займов. Это значит, что необходимо создавать налоговую систему и такие правила игры, которые крайне невыгодны всем контролирующим структурам, но очень выгодны бизнесу, который пытается развиваться.
Что мы сейчас видим в нашей стране? Количество людей, управляющих ею – чиновников всех мастей, – в несколько раз превосходит количество чиновников в Советском Союзе, население которого было больше населения современной России в два раза. Но это же очевидно неэффективная модель.
К этому давайте добавим армию охранников и прочих совершенно непроизводительных людей. Но ведь у нас и так есть полиция, ФСБ и прочие спецслужбы. Кого и от чего охраняют охранники? В чем их тайный смысл? Здоровые мужики, которые занимаются непонятно чем. Эта гигантская армия, конечно, может существовать только тогда, когда деньги откуда-то капают – тогда вроде и Бог с ними, с охранниками, пусть им тоже что-то накапает. Но такой подход абсолютно убивает само представление о производительности.
Конечно, все это должно закончиться. И конечно, сейчас перед нашей страной стоят самые тяжелые и самые сложные задачи. Очень легко сказать с утра: «Вот чувствую – духовные мы!» И книгу почитать. И с таким одухотворенным лицом выйти на улицу и заметить, что в очередной раз таджики, узбеки или киргизы убрали твой двор.
А совсем другой подход – когда ты вдруг понимаешь, что духовность не отменяет необходимости тяжелейшей работы. Духовность – это здорово, это необходимо. Но давайте ее поддержим эффективным производством! Для этой цели необходимо изменить отношение чиновничества к собственной стране. Необходимо изменить правила игры.
В 2014 году Владимир Путин сказал: «Отстаньте от бизнеса». И у чиновников возникает вопрос: ну хорошо, отстанем. А жить-то на что? То есть все чиновники, которые отстали, вдруг должны признаться, что их зарплата, вежливо говоря, не совсем соответствует запросам? Если они и не брали впрямую, значит, есть аффилированные с ними компании, которые выигрывают тендеры и которым живется чуть проще. Все же в стране это знают. Все понимают, что формальная зарплата не имеет ничего общего с уровнем жизни этих людей.
Кто-то может сказать: «Ну зачем вы, нельзя же так говорить обо всех». А и не надо всех! Чтобы задушить экономику, не нужны все – достаточно держать на ключевых позициях людей, которые создают невыносимые условия. Особенно это удивительно при том, что внутри того же самого чиновничьего аппарата существуют подразделения, поражающие своей эффективностью. Например, то, чего добилась Федеральная налоговая служба под управлением Михаила Мишустина, совершенно потрясающе. Все эффективно, четко, прозрачно и понятно. Но налоги-то устанавливают не они. Они только считают цифры. И хитрые бесконечные проверки, которые приходят в компании, зачастую тоже не имеют отношения к налоговой службе. Но распространить подход, который ввел у себя в ведомстве господин Мишустин, на всю нашу бюрократию означает резкое ее сокращение и абсолютное нивелирование человеческого фактора. А тогда жить на что? «Что же мы будем делать? – спрашивают чиновники. – Мы не готовы!»
Но теперь это уже становится вопросом выживания. Необходимо принципиальное изменение всей системы управления страной. Может быть, вплоть до того, чтобы присмотреться – а так ли эффективна гигантская администрация Белого дома и гигантская администрация президента, которые зачастую выполняют параллельные функции. Оправдано ли наличие министров и помощников президента, тоже нередко дублирующих друг друга. И вообще – в экономике, когда идет кризис, решения надо принимать моментально, иначе возникают такие проблемы, как ситуация на валютном рынке в конце 2014 года, которая во многом была спровоцирована абсолютно не своевременными, пусть и теоретически верными, движениями Центробанка и тем, что правительство собралось на экстренное совещание и наконец-то все решили друг друга услышать лишь тогда, когда истерика в обществе достигла уже крайне опасных значений.
Почему это происходит? Да потому, что нет прямого и четкого, эффективного кризис-менеджмета. Но если мы говорим о том, что экономику необходимо перестраивать, значит, надо перестраивать и государственный аппарат. Необходимо максимально сократить время от принятия решения до его воплощения в жизнь. Необходимо наличие обратной связи. Когда нам говорят, что только 20 % указов президента можно снимать с контроля, потому что они выполнены, возникает вопрос: а где вертикаль власти? И сильные стороны Путина становятся его слабыми сторонами. Сильная сторона – «Путин не сдает своих» – превращается в слабую: «Свои могут себе позволить делать все что угодно, и все равно Путин их оставит в команде, считая, что если он их уберет, то это как-то не совсем правильно и вызовет нервическую реакцию в обществе». Да нервическая реакция в обществе скорее связана с тем, что люди замечательные, но профессионально не готовые к вызовам, занимаются именно этими вызовами. Здесь иногда необходимо сказать: «Стоп, хватит». Близкий друг, хороший человек – совсем не профессия. Настолько не профессия, что это уже становится опасным для государства.
Официально произнесенная Владимиром Владимировичем в беседе с журналистами фраза, что Центробанк сделал все правильно, пусть и несвоевременно, звучит однозначно – Центробанк сделал неправильно. Потому что несвоевременные действия – это и есть неправильные. Это примерно как сказать хозяйке: «Дорогая, ты все сделала правильно, когда пекла торт, но несвоевременно». Это значит, что торт или сгорел, или сырой, то есть в любом случае несъедобный!
И в этой ситуации личные чувства и эмоции замечательного экономиста, вечной отличницы госпожи Набиуллиной гораздо менее важны, чем истеричная реакция рынка. Если для этого бесконечно милые и трогательные госпожа Юдаева и госпожа Набиуллина должны даже лишиться своих должностей – я не вижу в этом проблемы. Потому что важно спасать экономику и финансовый рынок, совершая те действия, которые необходимо совершать.
Интересно, что из кризиса ситуацию зачастую выводят не отличники, а троечники. Комплекс отличника ужасен – он подсказывает человеку, что тот знает все ответы. Отличнику как-то неловко спросить чужое мнение. Он боится показать, что чего-то не знает. Троечник об этом не думает. Троечник решает задачу выживания. Он, если надо, спишет правильный ответ. Всех опросит, со всеми потусуется, со всеми договорится. Он не будет охранять «свою территорию», продолжая делать вид, что все нормально.
Вот для спасения страны иной раз нужны люди, которые умеют друг с другом общаться. А для этого еще полезно, чтобы у них был реальный опыт. Но когда мы ставим замечательных абстрактных управленцев на конкретные направления, получаются дичайшие сбои. Потому что – это, наверное, прозвучит странно – на руководство Центральным банком желательно все-таки ставить человека, который хоть что-то понимает в банковской системе и там работал. Ставить банкира. Конечно, это не всегда спасает, и был «черный вторник» даже у великого Геращенко. Но одно не отменяет другого.
Вот для спасения страны иной раз нужны люди, которые умеют друг с другом общаться. А для этого еще полезно, чтобы у них был реальный опыт. Но когда мы ставим замечательных абстрактных управленцев на конкретные направления, получаются дичайшие сбои. Потому что – это, наверное, прозвучит странно – на руководство Центральным банком желательно все-таки ставить человека, который хоть что-то понимает в банковской системе и там работал. Ставить банкира. Конечно, это не всегда спасает, и был «черный вторник» даже у великого Геращенко. Но одно не отменяет другого.
То, через что прошел валютный рынок во времена Набиуллиной, при сохранении Набиуллиной своей должности – уже само по себе исторический факт. Я не думаю, что в мире есть аналоги – когда после такой ситуации глава Центрального банка не уходит в отставку добровольно или по распоряжению руководства страны.
Из идеального шторма выходит только сильный корабль, который потерял все лишнее, но сохранил основу. Сейчас из ситуации нашего идеального шторма мы можем выйти только так. Это значит, что на долгие годы перед нами встает один простейший выбор: мы либо сохранимся как страна, либо погибнем как неэффективные собственники.
Всегда есть пессимистический сценарий, и очевидно, что его будут пытаться разыгрывать против России. Американцы будут все так же последовательно отрывать от нас Кубу, пытаться устраивать цветные революции в Белоруссии, Казахстане. Сейчас для них также очень важно разрушить Таможенный Союз – сама идея Таможенного Союза для них страшна. Поэтому страны, собирающиеся вступать в союз, испытывают давление – и Армения, и Киргизия.
Повторю: делать все это американцы будут последовательно и методично, тут сомнений быть не может. Потому что это соответствует их пониманию своих национальных интересов. В этих условиях, конечно, самое мудрое решение американцев – раскачав экономическую ситуацию в России, попытаться спровоцировать (либо самим, либо используя традиционные методы массового психоза) некие проявления народного недовольства. А это народное недовольство дальше уже по сценарию любого майдана разыгрывается совершенно очевидным образом.
Возможно ли это сделать в России? Ну, на Украине оказалось возможным. В любом случае попытка будет. Особенно удобно это делать на фоне, например, военной провокации на границе с Украиной – чтобы все шло в одном направлении. Или, скажем, угроза резкого обнищания и выход недовольных людей на улицы.
К чему это приведет Россию?
Конечно, к разрушению.
То есть никакие демократы к власти не придут, это надо понимать. Будет развал по религиозному, национальному, географическому и прочим принципам.
Вот такой апокалиптический сценарий.
Для реализации такого сценария необходимо использовать самые разнообразные технологии. Очень любопытным, в частности, оказался сценарий конца 2014 года, когда была предпринята попытка обрушения главного, системообразующего банка в России – Сбербанка. В день выступления президента вдруг началась массовая спам-рассылка с абсолютно лживыми сообщениями наподобие «Ваша карта будет заблокирована, пожалуйста, перезвоните по такому-то номеру». При этом единственное, что могло связать эту рассылку со Сбером, – фирменные зеленые тона. Телефоны не имели никакого отношения ни к одной службе Сбербанка.
Также были запущены в диком количестве примерно одни и те же слухи: «Звонила знакомая, сказала, что сегодня ночью резко обрушится рубль», либо «Позвонила знакомая, у нее подруга работает в Сбербанке, она сказала, что Visa прекращает работу в России, беги скорее, снимай все деньги с карты», либо «Позвонила подруга, у нее соседка работает в Центробанке, ночью…» – и дальше все, что подскажет ваша фантазия.
Эти слухи были растиражированы в СМИ – началось это с восточных территорий России – и очень активно поддерживались. В конечном итоге паника достигла такого уровня, что люди, массово снимая деньги с карточек, вынесли из Сбербанка за один день примерно столько же, сколько за месяц в 2008 году. Нагрузка на Сбербанк выросла в три раза выше пиковой. Но банк устоял – за счет эффективной работы менеджмента и четкого понимания необходимых действий.
Но ясно, что эта истерия была не случайной. Она носила абсолютно системный, организованный характер. Многие не в курсе, что все банкоматы снабжены системой удаленного контроля и доступа. Так вот, на записях со скрытых камер было видно, как люди с возгласами «Смотрите, в банкомате нет денег!» засовывали в приемную щель карты, с которых при всем желании невозможно было бы снять какие-то деньги, – ну, к примеру, карты спортивного клуба или просто карты к уже обнуленным счетам. Либо делали так: выбирали дневной лимит с карты, а потом начинали возмущаться и кричать: «Видите, он не выдает наличные!»
Как известно, ряд банковских контрактов предусматривает установление лимита на снятие наличных с карты – вы не можете снять больше определенной суммы за сутки, чтобы в случае кражи карты была возможность сохранить часть денег. Но это не мешало раздувать панику.
Приходило дикое количество сообщений по типу «Мой знакомый из Химок сказал, что все банкоматы не работают». Когда начинали выяснять, что за знакомый и какие банкоматы, оказывалось, что и знакомых таких нет, и сам человек далеко не в Химках.
Словом, использовались технологии нагнетания массового психоза. И можно себе представить, что случилось бы, если бы вдруг Сбербанк, говоря профессиональным языком, «лег».
Такого рода провокации будут предприниматься постоянно. Задача их – вывести людей из душевного равновесия. Важно и то, что эта атака началась во время общения президента с журналистами. Заметьте, газеты тут же начали реагировать: «Ага, обратите внимание, что президент говорит, а на этом растет доллар». И было много статей, которые комментировали происходящее в духе: «Ах, значит, все плохо».
Иными словами, идет абсолютно осознанная работа по подрыву доверия как к руководству страны, так и к финансовой системе. Технология известная и понятная. Эффективная ли? Когда как. Иногда да, иногда нет.
Параллельно возникает самый важный и самый страшный вопрос: «А возможно ли осуществление принципиальных экономических реформ в условиях демократии?» Ведь если посмотреть, Китай осуществил перестройку как раз в условиях, которые особо демократичными назвать нельзя. Мало того, даже Америка, перестраивая свою экономику в начале 30-х годов XX века, вынуждена была делать так, что несогласные и неугодные оказывались с ногами в тазике с цементом на дне Гудзонского залива. С олигархами и с теми, кто не хотел играть по правилам, боролись крайне жестко.
Хорошо ли это? Конечно, нет. Но вспомните, что кроме спам-атаки произошла и атака на Грозный – попытка повторения захвата школы в Беслане. Необходимо совершенно четко осознавать, что эти комбинированные атаки на Россию будут идти постоянно. Мы не находимся в окружении людей, которые нам аплодируют и восклицают: «Вау, как здорово, какие вы молодцы, постройте-ка эффективное государство!»
И здесь мы опять оказываемся перед очень тяжелым выбором. Когда в России начинают давить демократию, очень легко скатиться к сталинским методам управления. Кому-то они могут показаться эффективными, но эта эффективность связана с наличием большой армии бесплатной рабочей силы – то есть заключенных. Ну и кого из нас мы будем определять во враги народа и отправлять по этапу? Можем мы себе это позволить?
Такое балансирование крайне сложно и требует от элиты нешуточного интеллектуального напряжения. И здесь возникает другая проблема – «голландская болезнь» проявляется в том числе и в развращении элит. Ведь элита совершенно отучилась думать. Посмотрите – если в советское время у нас были потрясающие академические институты, в том числе по общественным наукам, которые выдавали разнообразные наработки, то в последнее время это все исчезло. Теперь количество институтов примерно равно количеству людей, считающих себя учеными, и сложно найти хоть одного политолога, у которого не было бы своего института, который он возглавляет. Ощущение, что все эти «институты» находятся в одной и той же маленькой комнатушке, где делят углы, но каждый громко называется институтом, центром, фондом. Особо наглые считают себя целой ассоциацией, при этом при ближайшем рассмотрении выясняется, что из сотрудников там один человек плюс, может быть, секретарша и водитель.
Как результат, в интеллектуальном продукте мы все время питаемся какой-то второсортной, непонятной идеей. Нет того системного подхода, который был во времена первой избирательной кампании Путина, когда Центр стратегических инициатив, обработав колоссальное количество информации и собрав специалистов со всего мира, а не только из России, выдал некие рекомендации, которые осуществляли во время первого президентского срока Путина. Что придало, по большому счету, реформаторский настрой остаткам экономики, сохраненным Примаковым и Маслюковым (не до конца удалось добить российскую экономику Ельцину во всех его ипостасях). Тогда был создан и финансовый рынок, и фондовый рынок, и было осуществлено многое из того, о чем команда Гайдара могла только мечтать и что она на самом деле никогда даже не пыталась реализовать. Кстати, именно в этом Центре под руководством Грефа работала в том числе и Набиуллина.