– Итак, что же мы имеем? – спросила она и начала перечислять, по очереди загибая пальцы: – Двух одинаковых девиц, неизвестно откуда взявшихся и непонятно куда исчезнувших, старый насильник с теми же симптомами, гору трупов без признаков насильственной смерти – библиотекаря я опускаю, – и голубые розы, появляющиеся возле погибших. Кстати, а возле Ларисы роза была?
– Была, – неожиданно произнес Марк, – я нечаянно наступил прямо на нее, когда подходил к… телу.
– Там было много любопытных, и ее, скорее всего, затоптали…
– Значит, роза была и в этом случае. И что же это все означает? – Ритка, а за ней и все остальные повернули головы в сторону профессора. Тот покраснел от смущения и ответил, тщательно подбирая слова:
– Вообще-то наука не отрицает категорически существования подобных явлений, но фактами, подтверждающими эти явления, мы все же не располагаем. Думаю, речь все же идет о неизвестном маньяке, использующем местные суеверия в качестве прикрытия.
– Я даже назвала бы вам имя этого маньяка, если бы он не сидел в психушке, – фыркнула Ритка.
– Кстати, это неплохая мысль, – встрепенулась я. – Мне кажется довольно странным, что такой человек, как Чухутин, мог запросто лишиться рассудка. Должно было произойти нечто совершенно невероятное, и нам надо попытаться выяснить – что же с ним случилось на этом острове.
Идея вызвала горячую поддержку, и решено было немедленно отправиться туда, где содержался один из самых опасных и хладнокровных мафиози.
Глава 29
Психиатрическая клиника, куда мы отправились втроем – Ритка, я и Артур, – совсем не походила на больницу, тем более на сумасшедший дом. Аккуратно подстриженные лужайки и множество цветочных клумб, разбитых вокруг небольшого уютного особнячка, скорее напоминали санаторий. Но высокий бетонный забор и пропускная система на входе говорили о том, что мы попали по адресу. Нас пропустили сразу же, как только мы сообщили, что хотим навестить господина Чухутина.
Приветливая медсестра в голубой униформе встретила нас у регистратуры и внимательно выслушала вдохновенное Риткино вранье, сочувственно качая головой. Со стороны могло показаться, что Ритка действительно переживает за шефа, и я подумала, что в ней погибла великая актриса.
– Не знаю, чем смогу вам помочь, – вздохнула медсестра. – У вашего господина Чухутина (она с трудом произнесла непривычное имя, нещадно его исковеркав) тяжелое нервное расстройство.
– В чем это выражается? – вежливо поинтересовался Артур.
– Как обычно, – пожала плечами медсестра. – Страх, мания преследования, параноидальный бред, ну и так далее.
– У него мания преследования? – завопила Ритка, едва все не испортив. Медсестра уже было насторожилась, но Ритка мгновенно перестроилась: – Я хотела только сказать, что это невероятно! Мой шеф был очень уравновешенным.
– Если это так, то он очень изменился, – печально улыбнулась медсестра. – Если он не находится под воздействием сильных психотропных препаратов, то ведет себя очень беспокойно.
– А что именно его так напугало? – постаралась я перевести разговор поближе к интересующей нас теме.
– Трудно сказать, что послужило толчком…
– Но ведь он же что-то говорит?
– Конечно, он говорит, но вряд ли стоит придавать этому значение. Обычный бред. С такими больными это случается сплошь и рядом.
– И все-таки, если можно, поконкретнее, – настойчиво попросила я. – Нам предстоит оповестить его близких и родственников, а они непременно захотят услышать подробности. Видите ли, господин Чухутин – очень богатый человек и очень влиятельный к тому же. Мне не хотелось бы, чтобы у кого-либо из нас возникли неприятности.
Похоже, медсестра поняла мой намек правильно. Слухи о наших мафиози докатились и в эту глушь, поэтому она стала не в пример разговорчивее.
– Хорошо, я сообщу вам то, что говорит ваш шеф, – кивнула она. – Его бред не отличается разнообразием. В частности, он утверждает, что на него напали привидения…
Она посмотрела на нас, ожидая, что, услышав подобное, мы поймем, что она была права, и потеряем интерес к дальнейшим расспросам. Но мы молчали, и она продолжила:
– Ему чудятся преследующие его призраки, которые заставляют его участвовать в каких-то страшных деяниях. В противном случае они угрожают зажарить его в камине…
– А откуда они взялись, он не говорил?
– Говорил и продолжает говорить с завидным упорством, не помогает даже интенсивный курс лечения. Он заявляет, что к нему в дом, на острове, явилась женщина с двумя девочками и попросила о помощи. Они заявили, что отбились от экскурсии скаутов и катер ушел без них. Больной якобы собирался связаться по рации с берегом, чтобы вызвать спасателей, но рация отказала…
– Звучит вполне разумно, – вставила я, думая о точно такой же встрече во время нашего посещения острова.
– Уверяю вас, дальше начинается полная ерунда, не говоря уже о том, что мы проверили полученные от больного сведения в надежде, что если женщина и девочки существуют на самом деле, то смогут пролить свет на несчастный случай с нашим подопечным. Но никакие скауты в последнее время не пропадали, более того, вообще не существует организации, подобной той, о которой твердит больной. Остров обследовали, и можно с уверенностью утверждать, кроме него, там никого не было.
– А рация?
– Она исправна.
– Видно, дело совсем плохо, – вздохнула я. – Так что он еще говорил?
– Что девочки попытались соблазнить его, а когда он отказался – буквально изнасиловали. Потом отвели на скалу, и на его глазах одна из них столкнула другую в воду. После этого его снова вернули в дом, и оставшаяся девочка потребовала, чтобы он развел камин… Вам не надоело слушать подобную чушь? – поинтересовалась она.
– Нет, что вы, продолжайте, пожалуйста.
– Осталось совсем немного. После того как камин разгорелся, девочка велела ему бросить женщину в огонь. Он запротестовал, и тогда сама женщина сказала: «Сделай это, иначе мы зажарим тебя самого…»
Медсестра замолчала. Молчали и мы. Действительно ли это бред сумасшедшего? Но ведь мы все трое видели на острове какую-то женщину с двумя девочками-подростками. Они говорили что-то о скаутах…
Если на секунду допустить, что Чухутин не сошел с ума, и все, что он говорит, – правда, то кого же мы привезли на катере?!
Вечером того же дня мы собрались в маленькой гостиной. На этот раз присутствовал и Гарик. Он в самом деле выглядел неважно: бледный и какой-то осунувшийся, он молча сидел возле камина, не принимая участия в нашем совете.
Рассказав все, что нам удалось узнать, мы ждали, что скажет профессор. Он долго размышлял о чем-то и наконец произнес:
– Должен признать, это что-то невероятное. И самое неприятное в том, что я косвенно могу подтвердить ваш рассказ. Но это просто немыслимо…
Он недоверчиво покачал головой, и я, мучаясь от нетерпения, подбодрила его:
– Говорите же, профессор. Я чувствую, что если мы не сумеем во всем разобраться, то случится что-то еще более ужасное.
– Согласен, Тонечка. Что ж, придется рассказать о том, что мне удалось узнать в ваше отсутствие. Итак, вся невероятная история, приключившаяся с вашим… мафиози, имеет гораздо более глубокие корни и гораздо более тесную связь с историей этих мест, чем вы себе представляете. Помните, мы говорили о бывшем кюре и его попытках освоить технику развоплощения?
Мы с Риткой дружно кивнули.
– Известно, что жертвоприношение близких родственников, особенно невинных девушек, считается обязательным для этого обряда. И чем дольше были мучения жертвы, тем больше энергии давали несчастные для трансформации физического тела адепта…
– Вы хотите сказать, что Сонье принес в жертву собственную жену и двух дочерей? – спросила я, похолодев от ужасной догадки.
– По-видимому, это именно так, – кивнул Михаил Семенович. – Сонье под каким-то предлогом заманил их на остров и намеревался бросить там, чтобы они медленно умирали от голодной смерти. Но несчастные догадались о том, что их ждет, гораздо раньше, чем сопровождающий их успел незаметно покинуть остров. Они избавились от лодки, и он остался вместе с ними.
– Не лучше ли им было убить предателя и на той же лодке перебраться обратно на материк? – спросил Артур.
– Теперь нам никогда не узнать, что помешало им поступить именно таким образом. Главное, что теперь у них был мужчина, способный охотиться и отыскивать съедобные коренья. Мать, очевидно, рассчитывала с его помощью продержаться до прихода помощи. Чтобы он помогал им, сначала женщина, а потом и обе ее дочери стали наложницами этого человека. Девочкам было по четырнадцать лет, но другого выхода не было. Тем не менее эта вынужденная мера только отсрочила ужасный конец. Вы видели этот остров. На нем практически нет животных и очень мало растений. Очень скоро они поймали и съели почти все, что годилось в пищу. Начался голод. И тут одной из сестер пришел в голову дьявольский план: она решила избавиться от сестры и матери. У двоих еще были какие-то шансы выжить.
– И она столкнула сестру со скалы, – прошептала Рита.
– Верно. Как видите, история повторяется. Что произошло с матерью девочки – вы, наверное, и сами догадались, – закончил профессор.
– Значит, все они погибли.
– В общем, да. Спасение пришло слишком поздно. Они нашли в живых только одну из сестер, которая умерла у них на руках, не покидая остров.
– Получается, что мы собственноручно привезли в Рене ле Шато привидения? – спросила Рита.
– Но они выглядели совсем живыми, – возразил Артур. – Я помогал им садиться на катер и могу поручиться, что они вовсе не были бестелесными.
– Я тоже думал об этом, – согласно кивнул профессор. – И думаю, что произошло вот что: человек, который доставил женщин на остров, был подручным Сонье, его правой рукой и знал все тонкости обряда развоплощения. Поняв, что гибель неизбежна, он мог научить женщин, что надо делать, и теперь мы имеем дело с вечноживущими, хотя я не могу даже представить себе, что это возможно.
– Тогда мужчина, погубивший Ларису, это тот самый колдун.
– Нет. Это исключено. Все три женщины были родственницами и могли воспользоваться обрядом, но он был один, ему некого было принести в жертву.
От камина раздался негромкий смех, и голос Гарика произнес:
– Мне смешно слушать, как вы пугаете друг друга страшилками и делаете вид, будто сами в это верите.
– У тебя есть другое объяснение тому, что произошло? – холодно спросила я.
– Нет, конечно, и я не собираюсь высасывать из пальца эти объяснения только для того, чтобы угодить вам. Поскольку слушать ваши бредни мне тошно, я, с позволения присутствующих, откланяюсь и пойду к себе.
Он так и сделал.
Мы почувствовали себя неловко. А что, если он прав? Нет никаких вечноживущих, есть ряд совпадений, и не более. Размышляя об этом, я теребила медальон, и вдруг меня осенило:
– Я знаю, кто такие эти две одинаковые девушки на празднике! Вы, профессор, сказали, что у Беранже Сонье было две дочери. И обеим было по четырнадцать лет… Так вот, – я торопливо расстегнула цепочку у себя на шее и протянула на раскрытой ладони медальон. – Все сходится. Смотрите внимательно. Мы думали, что это один и тот же портрет, и недоумевали, зачем художник нарисовал его дважды. Но это не один, а два разных портрета. Сестры были похожи как две капли воды! Это объясняет и то, что ключ находился в медальоне. Сонье отдал его на хранение одной из своих дочерей!
Глава 30
Утром Артур принял решение ехать в Каркассон, где проживали прежние владельцы замка. Он собирался поподробнее разузнать у них, почему они покинули виллу Тонье.
Мы остались одни, и Ритка, не выносившая скуки, предложила обследовать дом, ведь недостающие части рукописи могли оказаться именно здесь. Я, Марк и даже профессор поддержали ее предложение. Марина отказалась – она собиралась уехать домой, так как была расстроена гибелью подруги и сорвавшимися планами, связанными с надеждой на выгодное замужество. Никто ее не удерживал.
Гарик безвылазно сидел в своей комнате. Это было совсем на него не похоже и очень беспокоило Ритку. Она предложила вызвать врача, но Гарик довольно грубо посоветовал ей оставить его в покое.
– С какого помещения начнем поиски? – потирая руки, спросил Михаил Семенович. – Вам слово, Тонечка. У вас особенное чутье…
Я задумалась. Где может быть тайник? Вообще говоря – где угодно. И все-таки я начала бы с часовни. Недаром Сонье воспроизвел ее убранство в полном соответствии с деревенской церковью. Она много значила для него, а значит, он вполне мог использовать это место для устройства тайника.
– Начнем с часовни, – предложила я.
– Фу, Антонина, я так и знала, что ты предложишь что-нибудь непотребное, – заныла Ритка. – Там же грязь непролазная. Выбери что-нибудь другое, а часовню оставим на потом.
Несмотря на то что голос ее звучал заискивающе, я продолжала стоять на своем. В часовне действительно было довольно грязно. Она требовала довольно серьезного ремонта, и Артур, торопясь подготовить замок к предстоящему празднику, отложил переделку часовни на более поздний срок.
Всей толпой мы ввалились в часовню и разбрелись по ней. Каждый мечтал, что честь открытия тайника будет принадлежать именно ему. Даже Марк, кажется, увлекся поисками. От двери, ведущей в склеп, все предпочитали держаться подальше.
Я рассматривала просторное помещение и в который раз удивлялась его сходству с церковью Рене ле Шато. Те же скамьи, тот же триптих… Совпадало все до мельчайших деталей. Нет, не все, вдруг поняла я. Вот этих панелей с непонятными письменами в церкви, кажется, не было.
– Профессор Тапельзон, – окликнула я Михаила Семеновича, который в данный момент пытался сдвинуть с места тяжеленный серебряный сосуд. – Вы не скажете, что означают эти надписи на стенах?
– Где? – встрепенулся профессор.
– Вот здесь, на деревянных панелях.
– Посмотрим, посмотрим, – забормотал профессор, подходя ко мне и поудобнее устраивая на носу свои смешные круглые очочки. – Безусловно, это латынь, – сказал он, внимательно разглядывая надписи. – Отрывки из Библии. Не думаю, что они представляют интерес для нас, хотя с исторической точки зрения…
– Никакая это не латынь! – возразила Ритка. Она, услышав наш разговор, вылезла из-за алтаря и встала напротив той панели, которая оказалась ближе всего к ней.
– Но помилуйте, дорогая! – всплеснул руками профессор. – Я категорически утверждаю, что текст написан на латинском языке. Речь идет об Иисусе и апостолах, идущих через хлебные поля.
– А вот и нет! – не унималась Ритка. – Смотрите сами. – Она ткнула пальцем в свою панель. – Это, по-вашему, что?
Мы подошли поближе, и профессор с интересом уставился на то место, куда указывал ярко-красный Риткин ноготок. Я тоже уставилась на стену, хотя и не могла разобрать, в чем проблема.
– Да, действительно, очень интересно! – воскликнул профессор. – Просто невероятно! Позвольте вам показать, Тонечка, и вы сами все поймете. Вот видите, здесь, в конце отрывка, два последних слова немного удалены от других. Это почти незаметно, если не приглядываться внимательно. А над этими двумя словами расположены еще два, вот это и это… – Он поочередно ткнул пальцем в почерневшие от времени буквы.
Я послушно кивала головой, пытаясь понять, куда он клонит.
– Так вот, – обрадованно сообщил профессор, – два нижних слова действительно написаны на латыни, как и весь остальной текст, но верхние два – это, совершенно определенно, французский! Каково? – подытожил он с гордостью. Очевидно, чужая смекалка радовала его не меньше, чем собственные успехи. Но я по-прежнему не могла взять в толк, какая нам от всего этого польза. Сгорая от стыда, я виновато сообщила об этом Ритке и профессору. Ритка, разумеется, не удержалась:
– Впервые вижу, что ты что-то не понимаешь. Это же элементарно!
– Действительно, все очень просто, – подтвердил профессор. – Если прочесть все четыре слова, то получается единая фраза:
«Пшеница Иреда только для носящих сан».
– Я понимаю, что упоминание об Иреде подтверждает ваши предположения, профессор. Она действительно существовала именно здесь. Но при чем здесь пшеница?
– А в самом деле – при чем? – Ритка выглядела озадаченной.
Профессор не торопился с объяснениями, хитро посматривая на нас.
– Ой, я, кажется, поняла! – обрадованно завопила Ритка. – Ведь «пшеница» на французском жаргоне обозначает золото, сокровища!
– Умница! – похвалил профессор.
– Ура! Мы нашли сокровища! – Ритка пустилась в пляс, размахивая руками и подпрыгивая.
– Подождите! – попытался остановить ее Михаил Семенович. – Чтобы убедиться, нам придется вскрыть панель. Если догадка верна – под ней мы обнаружим тайник.
– Конечно, верна, – уверенно сказала Ритка. – Здесь же черным по белому, то есть по коричневому, ну в общем, не знаю как, но здесь написано: – Сокровища Иреды! Марк, тащи инструменты. Марк! А где же Марк?
Мы огляделись. Художника в часовне не было.
– Что за дела? Куда он делся? – удивилась Ритка. Увлеченные расшифровкой надписи, мы не заметили, как он исчез. У меня похолодело внутри. Ритка и профессор тоже заволновались.
– Может, он вернулся в замок? – неуверенно предположила Ритка. Но мы понимали, что в такой момент он не мог уйти, тем более не предупредив нас об этом.
И в эту минуту со стороны двери, ведущей в склеп, раздался голос:
– Я здесь! Я иду к вам!
– Кто это? – испуганно прошептала Ритка, уставившись на дверь. Дверь медленно отворилась, и мы увидели… Марка.
– Идиот! – набросилась на него Ритка. – Что за глупые шутки? Ты что, пугать нас вздумал? Да я тебя…
– Подожди, Рита. Он не виноват, – остановила я избиение младенца, уже догадываясь, что произошло. – Голос из склепа звучит искаженно. Поэтому мы и не узнали его. Но что ты там делал, Марк?