– Подожди, Рита. Он не виноват, – остановила я избиение младенца, уже догадываясь, что произошло. – Голос из склепа звучит искаженно. Поэтому мы и не узнали его. Но что ты там делал, Марк?
– Простите, если напугал вас, – извинился Марк. – После вчерашнего разговора я все время думал о том, что рассказал профессор.
– Нет, вы только подумайте: он, видите ли, думал! – Ритка все еще была в ярости из-за пережитого страха.
– Маргарита, я не хотел, честное слово. Я думал… мне казалось, что это важно.
– Ритка, заткнись, – приказала я, видя, что подруга готовится снова наброситься на парня. – Говори, что ты искал в склепе.
– Вчера вы сказали, что жена и дочери Сонье погибли на острове, так?
– Да, – кивнул профессор.
– Но кто же тогда похоронен в этом склепе?
– Это просто. Их тела могли перевезти в замок и похоронить в фамильном склепе.
– Я сначала тоже так подумал, но тогда непонятно другое: почему на гробницах дочерей стоят разные даты? Я еще раз посмотрел на них и увидел, что вторая сестра умерла только через год после первой.
– Слушай, – спросила я, – а откуда ты вообще мог знать, какие там даты? Когда мы осматривали склеп, тебя с нами не было…
Мне показалось, что на лице Марка мелькнул испуг. Ответил он не сразу:
– Мне… мне показывал склеп Артур. Я сам попросил его об этом.
– Ты что, некрофил? Интересуешься покойниками? – презрительно скривилась Ритка.
– Нет. Просто я много слышал о Сонье, и мне было интересно осмотреть дом, который принадлежал ему.
Мы с Риткой продолжали смотреть на него с подозрением, нас даже не так взволновала весть о путанице с датами. И тут вдруг вмешался профессор:
– Мне кажется, юноша просто хотел помочь нам в нашем расследовании. И его стоит поблагодарить за это, а не набрасываться с упреками. Тем более что мы собирались заняться вот этой панелью.
Напоминание профессора вмиг вернуло Ритке хорошее настроение, и она уже вполне миролюбиво попросила Марка сходить за какими-нибудь инструментами.
Мне тоже хотелось побыстрее узнать, что скрывается за таинственной стеной, но поведение Марка оставило неприятный осадок.
Глава 31
Пришлось немало повозиться, прежде чем удалось отковырнуть от стены прочно сидящую тяжеленную панель. За ней действительно оказался тайник. Но… никаких сокровищ.
Ритка, вопреки ожиданию, не стала закатывать истерику, увидев аккуратно завернутые в кусок холста, свернутые в трубочку бумаги. Их с большой осторожностью извлекли на свет и развернули.
Перед нами были очередные страницы из Евангелия. Теперь мы знали, что искать, и нужную страницу вычислили без труда. Букв, которые возвышались над остальными, оказалось сто сорок штук. Они сложились в длинную фразу, которая повергла нас в уныние, так как мы не понимали ее смысла. Звучала она так:
«Пастушка никаких соблазнов ключ у Пусси покой 681 на кресте я подтверждаю, что этот страж – демон; в полночь голубые розы».
– Белиберда какая-то, – удрученно вздохнула Ритка. – Где сокровища-то искать? Тоже мне, инструкция. Могли бы и не зашифровывать.
– Вероятно, посвященным эта запись была бы понятна, – вздохнул Михаил Семенович. – Но мы должны попробовать разобраться.
– Лично мне понятно только про голубые розы, – сообщила я. – За время, что я провела в Рене ле Шато, они мне уже опротивели. Какое отношение они имеют к сокровищу тамплиеров, вестготов или кого бы там ни было? Может, клад зарыт под кустом?
– Раз о них упоминается в таком древнем манускрипте, то выходит, они существовали уже в те времена. Это сколько же столетий? – присвистнула Ритка.
– Нет, под кустом закапывать сокровища слишком рискованно, – покачал головой профессор. – Судите сами. Как бы там ни было, мы все могли убедиться, что это всего лишь цветы. Их могли вырубить новые хозяева, сожрать какие-нибудь вредители, в конце концов, они могли замерзнуть за столько-то столетий! Слишком ненадежный ориентир. Скорее всего место, где росли эти розы, просто обладает особой энергией. Они необычны. Даже сегодня, когда выведены всевозможные сорта и оттенки этих цветов, голубых роз не существует.
– Вы хотите сказать, что Сонье не сажал эти розы, а просто построил свой замок в том месте, где они росли, зная, что это место особенное? – спросила я.
– Теперь понятно, почему здесь творится всякая чертовщина! – сердито сказала Ритка.
– Оставим пока эти розы, – предложил профессор. – Что еще мы можем вынести из этой фразы?
– Ну, про стража-демона, – неуверенно предложила Рита. – Интересно, кто он? Сонье, что ли? Но ведь он нашел сокровища только в конце девятнадцатого века, а Михаил Семенович утверждает, что их зарыли в четырнадцатом. Значит, раньше был другой. Они что, эстафету передают друг другу?
– Не знаю. Но упоминание демона мне не нравится, – вздохнула я. – А что такое у нас Пусси?
– Котенок, если дословно, – перевела Ритка.
– А почему с большой буквы? Кличка, что ли?
– Наверное.
– Ерунда какая-то. Если уж розы могли пострадать за несколько веков, то кот точно сдох, даже если и был в те времена котенком. Это можно отбросить. И что у нас остается? Ровным счетом ничего, что имело бы отношение к сокровищам.
Я действительно расстроилась. Не из-за сокровищ, а из-за того, что никак не удавалось разгадать все загадки, предложенные нам древними тамплиерами. Обидно сознавать, что средневековые рыцари, которые не имели представления даже об электричестве, не говоря уже об остальном, оказались умнее нас, нынешних.
– Мне кажется, это не котенок, – робко сказал Марк.
– А кто? – спросили мы в один голос.
– Был такой известный художник семнадцатого века, Никола Пуссен.
– Художник? Очень интересная мысль. Вы, кажется, правы, Марк, – задумчиво проговорил профессор.
– Сечешь, – одобрительно хмыкнула Ритка. – Только что это дает?
– Я начинаю кое-что припоминать… – Профессор наморщил лоб. Мы, не дыша, ждали, что он скажет.
– Не помню точно в каком году, кажется, в 1656-м, брат Николя Фуке, министра финансов при дворе французского короля Людовика XIV, Луи Фуке, действительно навестил Пуссена. Я запомнил этот малозаметный в истории факт по той простой причине, что Луи Фуке, служа простым священником, входил в тайные списки членов сообщества Prieure de Sion, того самого PS. Так вот, позже Луи написал письмо своему брату. Оно сохранилось в архивах. Среди прочего там говорилось следующее: «Господин Пуссен и я обсудили ряд вопросов, что даст тебе преимущество, которое никакой король не сможет устранить, и которое, а это возможно, никто не сможет объяснить даже по прошествии веков». Не уверен, что цитирую дословно, но смысл был именно таким, за это я могу поручиться.
Михаил Семенович посмотрел на нас поверх очков и добавил:
– Пуссен вполне мог изобразить на одном из своих полотен какой-то тайный знак, который должен был в дальнейшем служить ключом к отысканию сокровищ.
– И что же нам теперь прикажете делать? – спросила Ритка, не обнаружив восторга. – У этого Пуссена может быть уйма картин! На какой из них искать ключ?
– Не имею ни малейшего представления, – расстроился профессор.
– Ну прямо лиса и журавль, – хихикнула Ритка. – Видеть – видим, а съесть не можем! Эй, художник, – окликнула она Марка, погруженного в свои мысли, – как ты насчет Пуссена? Может, у тебя хотя бы альбом репродукций имеется? Полистаем на досуге.
Марк посмотрел на нее и слегка улыбнулся.
– Нам не надо листать репродукции, – сказал он негромко. – Кажется, я знаю, о какой картине идет речь.
– Шутишь?
– Нисколько. В расшифрованной нами фразе говорится о пастушке…
– Ага, у которой никаких соблазнов – прямо про нашу Антонину, – со смехом вставила Ритка, и я ущипнула ее за коленку.
– Так вот, у Пуссена есть такая картина – «Аркадские пастухи»… Мне кажется, речь идет именно о ней.
– А что там изображено? И где она находится? – посыпались вопросы.
– Находится она в Париже, в Лувре, но это ерунда. Картина очень известная и печатается во всех его альбомах. Нетрудно будет найти репродукцию. Изображены на ней, кажется, пастухи…
– Женщина-то там есть? Ясно же сказано: «пастушка»!
– Вроде бы есть одна, я не очень хорошо помню, – виновато признался Марк.
– И что делают эти твои пастухи? – продолжала Ритка допрос с пристрастием.
– Вроде бы рассматривают что-то, но что – не могу сказать.
– Эх ты, а еще художник! Собратьев по цеху надо знать в лицо, тем более если они соотечественники.
– Но я пишу в другой манере… – окончательно сник Марк.
Эх, жалко парня. Совсем его Ритка затюкала, а он так старается ей угодить. Не знает, глупый, что с Риткой, как с норовистой кобылой, покорностью и лаской ничего не добьешься. Ладно, вот разберемся со всеми этими сокровищами и стражами-демонами, надо будет наставить его на путь истинный.
– Нужно срочно разыскать эту картину, – сказала я. – Тогда все станет ясно.
– И где ты предлагаешь ее искать? – спросила Ритка.
– Разумеется, в библиотеке.
– Башня Магдалины?
– А ты знаешь поблизости другое место, где хранятся книги?
Глава 32
Профессора Тапельзона решено было не брать в рискованную экспедицию. Мы знали, что после смерти бывшего библиотекаря башня Магдалены стояла закрытой – желающих занять его место до сих пор не нашлось. И мы даже не могли предположить, каким образом можно проникнуть в книгохранилище.
Ритка предложила позвать с собой Гарика, чтобы он немного развеял свое мрачное настроение. Гарик так Гарик, лишние мужские руки не помешают. Но Ритка, стрелой помчавшаяся к нему в комнату, вернулась ни с чем: она его не застала. Похоже, наш весельчак был привязан к Ларисе больше, чем можно было подумать, и старательно избегал общества. Ритка, наверное, пришла к такому же выводу и заметно погрустнела.
Мы отправились втроем.
Возле башни мы стали держать совет, как лучше пробраться внутрь. Мы не боялись быть замеченными: башню окружали густые заросли, а после убийства местные жители вообще обходили ее стороной. Было два пути: взломать замок, воспользовавшись самодельной отмычкой, или влезть через окно. Первый вариант отпадал сразу – никто из нас понятия не имел о том, как эти самые отмычки выглядят. На всякий случай мы проверили обе двери: центральную и ту, что вела в комнаты библиотекаря. Они, разумеется, были заперты, и мы приступили к обсуждению второго варианта.
Сама башня, как я уже говорила, была почти сплошь из стекла, но самое низкое из ее окон было все же слишком высоко от земли. Оставались два окна над портиком и маленькое, с другой стороны, в комнате месье Лепажа. При ближайшем рассмотрении от итальянских окон тоже пришлось отказаться: они были забраны ажурными решетками. Не для защиты от воров, как я думаю, а просто для красоты.
Оставалось окно в комнату библиотекаря. Мы снова отправились к черному ходу. Пока я размышляла, как половчее открыть окошко, Ритка, недолго думая, подобрала с земли камень и саданула по стеклу. Раздался звон падающих осколков, и один из шести квадратиков оконного переплета остался без стекла.
– Ты что творишь, окаянная! – зашипела я.
– А что ты предлагаешь? – ехидно осведомилась Ритка. – Мы же не собираемся ничего красть. Посмотрим на картину – и все.
Я покачала головой, а она просунула руку в образовавшееся отверстие и ловко открыла шпингалет. Окно распахнулось. Ритка смахнула с широкого подоконника осколки и первая нырнула внутрь.
Мы последовали за ней тем же путем. В комнате месье Лепажа было холодно и пахло чем-то затхлым. Несмотря на страх, мешавший мне свободно дышать, я старалась двигаться осторожно. Мы миновали уходящую вверх, в темноту, узкую витую лестницу и оказались в знакомом зале. У меня было такое чувство, что кто-то наблюдает за нами, притаившись в темноте. Я посмотрела наверх и увидела, как чья-то тень метнулась между стеллажами на втором этаже. Я уже открыла было рот, чтобы сказать об этом своим спутникам, но тень больше не появлялась, и я решила, что мне показалось.
Внутри библиотеки было очень темно.
– Нужно включить свет, иначе мы ничего не найдем, – заявила Ритка.
– Нас могут увидеть, – возразила я.
– Вряд ли, – хмыкнула Ритка. – С дороги нижнюю часть башни не видно, а ближе никто не сунется.
Без света мы и в самом деле не смогли бы найти нужный альбом. Единственное, что я запомнила с прошлого раза, – искать на первом этаже не имело смысла. Для удобства читателей здесь были собраны только самые ходовые книги: справочники, пособия, художественная литература. Альбом живописи определенно в их число не входит.
Мы включили свет, осторожно поднялись вверх по лестнице, ведущей в галерею, но как только направились к полкам, свет неожиданно погас.
– Вот дьявол! – ругнулась Ритка. – Не везет нам сегодня.
– Внизу, рядом с конторкой библиотекаря, я видел свечи, – сообщил Марк. – Сейчас принесу.
Он поспешил вниз, а я таращила глаза в темноту, силясь рассмотреть хоть что-нибудь. И снова мне почудился кто-то в том же месте, что и в первый раз.
– Марк, это ты? – позвала я шепотом. Никто не ответил.
– Он же внизу. Совсем спятила? – прошептала рядом Ритка. И сразу же снизу раздался короткий вскрик. Мы кубарем скатились вниз, чудом сохранив руки и ноги в целости.
Марк лежал на полу, возле конторки, среди рассыпанных свечей. Ритка опустилась перед ним на колени и принялась трясти за плечи. Никакого эффекта! От тряски его голова моталась из стороны в сторону, но приходить в себя он решительно не желал.
– Не тряси его. Голова вот-вот оторвется! – попросила я.
– Много ты понимаешь! – огрызнулась Ритка. – Сама тогда попробуй привести его в чувство. И чего это он в обморок грохнулся?
– Принеси воды. Там, в комнате библиотекаря, есть раковина.
– Фигушки, я туда одна не пойду, – отрезала Ритка.
– Ладно, пошли вместе, – вздохнула я.
Мы ощупью пробрались обратно в жилище библиотекаря и набрали воды в старую кастрюлю, висевшую на гвоздике возле раковины.
Марк лежал там, где мы его оставили, и по-прежнему был без сознания. Я окунула руку в воду и брызнула ему в лицо. Хоть бы хны! Я повторила операцию – тот же результат.
– Не так надо, – сказала Ритка, быстро выхватила кастрюлю и вылила все содержимое на голову Марку. Несмотря на варварские методы, она добилась успеха: Марк вытаращил глаза и уставился на нас, хватая ртом воздух.
– О! Как будто так и было! – довольная собой, Ритка отставила кастрюлю в сторону.
– Что с тобой случилось, Марк? – с тревогой спросила я.
– Кто-то ударил меня, – запинаясь, ответил он.
– Кто-то? – удивилась я. – Но, кроме нас, здесь никого не было.
– Не знаю, – Марк покачал головой. – Кто-то налетел на меня сзади, сбил с ног, и я упал.
– Ты видел что-нибудь?
– Нет.
– Да наверняка он на что-то наткнулся в темноте, и все, – отмахнулась Ритка. – Ну кто тут может быть? Сами видели – все двери на запоре, окна тоже…
– Не могу объяснить, но мне кажется, Марк говорит правду. Я видела кого-то на втором этаже.
– Вот это да! А почему молчала?
– Думала – показалось.
– Ладно, берем свечи и мигом наверх. Покажешь, где ты его видела.
– Я не говорила, что это был он. Просто какая-то тень.
– Да какая разница? Пошли.
Мы помогли Марку подняться, взяли несколько свечей и снова поднялись на второй этаж. Я подошла к одному из стеллажей.
– Ну-ка посвети, – потребовала Ритка. Марк поднял свечу повыше, и мы уставились на ровные ряды книг.
– Ну надо же какое совпадение! – усмехнулась Ритка. – Как раз то, что мы ищем! Альбомы по живописи. Похоже, у нас появились конкуренты! Так, где у нас Пуссен?
Нужная книга обнаружилась на третьей полке снизу. Мы вытащили ее и открыли алфавитный указатель, чтобы проверить, есть ли среди репродукций «Аркадские пастухи».
Марк оказался прав, говоря, что это часто публикуемое произведение. По крайней мере, в этом альбоме репродукция была. Запомнив нужную страницу, Ритка принялась торопливо перелистывать книгу и вдруг воскликнула:
– Вот гады!
На этот раз я была с ней полностью согласна: на месте нужной страницы остались только жалкие клочки – кто-то торопливо выдрал нужную нам репродукцию.
– Свинство какое! – возмущалась Ритка. – Надо посмотреть, может быть, есть другой альбом этого Пуссена.
Но другого не оказалось. Нам оставалось только одно – отправляться обратно ни с чем.
Глава 33
На улице я предупредила Риту и Марка, что у меня есть кое-какие дела в деревне, и отказалась от того, чтобы они составили мне компанию. Вообще-то то, что я задумала, было чистым безумием, но я не хотела в очередной раз попасть впросак.
Убедившись, что мои бдительные друзья скрылись за поворотом дороги, ведущей на виллу Тонье, я повернула в противоположную сторону и очень скоро оказалась возле дома, увитого глицинией, где еще совсем недавно мы с Ритой снимали комнату. Но мой путь лежал вовсе не туда. Меня интересовал соседний дом.
С тех самых пор, как я узнала, кого, возможно, мы привезли с острова, я постоянно вспоминала странную женщину в черном, поселившуюся в заброшенном доме. Впервые я увидела ее как раз на следующий день после посещения острова, и меня не оставляло желание проверить – кто же эта таинственная женщина.
Возле покосившегося забора таинственного дома моя уверенность в своих силах исчезла. Напрасно я убеждала себя в том, что моя вылазка безопасна: все, что я хотела, это проследить за женщиной, по возможности не попадаясь ей на глаза. Эти мысли казались вполне разумными при свете дня, но не в наступающих сумерках…
И тем не менее я не повернула назад. Едва перебирая дрожащими от страха ногами, я доползла до калитки и нырнула в спасительную тень густых зарослей боярышника. Здесь я смогла перевести дух и немного осмотреться. Стало ясно, что наблюдательный пункт выбран мной крайне неудачно: отсюда мне не увидеть даже сада – сквозь щель в заборе виден лишь небольшой его участок, – не говоря уже о самом доме. Итак, надо было срочно менять дислокацию. Этот простой вывод на самом деле требовал от меня огромного мужества, ибо мне предстояло набраться смелости и войти в сад.