Проводник удовлетворенно сгреб тряпье в охапку и исчез. В карету вновь заглянул обладатель бакенбардов.
– Господин Бернардино! Прошу вас! Мой экипаж к вашим услугам!
Фертье выразительно поглядел на своих ребят. Двое тотчас выпрыгнули наружу, каким-то чудом не задев человека с баками.
– Держитесь поближе ко мне, – негромко предупредил Фертье Костю и Виорела, порывисто встал, пригнув, впрочем, голову, чтобы не удариться о потолок, и покинул карету.
– Пошли, – буркнул Виорел, зевнул и потер глаза – глаза были красные.
– Не выспался? – участливо поинтересовался Костя; Виорел уже встал, и Костя говорил ему в спину.
– Нет, – ответил тот, не оборачиваясь, и выпрыгнул наружу.
Костя последовал за ним.
После часов, проведенных под землей, небо показалось бездонным. Да и вообще мир за пределами кареты глянулся запредельно просторным. Особенно когда опустевшая карета отъехала в сторону, и Костя смог как следует оглядеться.
Сначала он увидел только высоченную скалистую гряду, закрывающую больше половины горизонта. Она выгнулась подковой: посмотри налево, посмотри прямо, посмотри направо – увидишь только ее, а выше – небо. От подножия гряды местность уже более или менее полого понижалась. Костя обернулся – и увидел куда.
К морю.
Теперь Костя смог оценить клондальское название долины – она и впрямь была похожа на исполинскую подкову, приколоченную к небесам. Изогнутый горный кряж обнимал долину и обоими флангами обрывался в море. Внутри подковы располагались поросшие лесом предгорья, также сбегающие к побережью, а в самом низу, у воды, был ясно виден городок. Но и кое-где по всей долине, в проплешинах, там и тут разбросанных посреди лесов, тоже виднелись крохотные, но прекрасно различимые домики. Наверное, хутора, о которых упоминал Фертье.
В одном из таких хуторов все они сейчас и находились.
Плоский пятачок свободной от леса земли, дом и несколько хозяйственных строений (амбаров? овинов?). Чуть в стороне – явно хлев для скотины. Кучи соломы, пасущаяся неподалеку живность и доносящийся оттуда запах навоза не оставляли сомнений. Ниже по склону – два небольших поля. Ближе к кромке леса – скошенный луг и несколько стогов сена. И дорога, убегающая вниз, к городку, а с противоположной стороны – уводящая в лес выше по склону.
Оттуда, наверное, всех и привезли.
На скотном дворе и около жилья возились люди, но на визитеров они никак не реагировали. Вверх по дороге уехала карета горбоносых контрабандистов, зато сразу четыре двухколесных экипажа ожидали чуть в сторонке. На этот раз экипажи были почти точной копией джавальских, разве что пребывали в худшей сохранности.
«Любят тут двухколесное…» – подумал Костя, разглядывая их.
Человек с бакенбардами, изнемогая от вежливости, что-то объяснял Фертье. Тот морщился, но слушал. Однако потом все же прервал:
– Я понял, Грими, хватит. Лучше покажи, где здесь можно позавтракать. Я голоден.
Костя тут же осознал, что и сам не прочь бы перекусить – съеденное в самолете давно уже усвоилось. А ведь Фертье по пути в Магнитогорск отказался от пищи, только кофе хлестал. То-то его проняло!
– Но, господин Бернардино, не лучше ли добраться до гостиницы? – растерянно заговорил Грими. – Это же деревня, тут нет ресторанов!
– Насколько я знаю, в Халиакре с ресторанами вообще негусто. Все больше кабаки для головорезов и прочего здешнего отребья, – проворчал Фертье.
– В гостинице все будет! Я снял целиком западное крыло в «Черепахе», вместе с кухней. Все равно там было пусто. Ехать всего час, право слово, господин Бернардино, лучше не задерживаться!
Грими просительно прижал руки к груди, даже бакенбарды его волшебным образом обвисли, отчего лицо стало выглядеть почти несчастным.
– Тогда хватит болтать, – сказал Фертье. – Поехали.
Грими с готовностью обернулся к экипажам и замахал руками. А Фертье просто зашагал в ту сторону.
Двое из его людей снова прикрыли Костю и Виорела с боков, а третий пристроился сзади.
– Пойдем, брат мой подконвойный… – мрачно вздохнул Виорел, перехватив Костин взгляд.
«Что ж теперь, и в сортир без надзирателей не сходить? – подумал Костя рассеянно. – Да и вообще – зачем нас так плотно пасти? Боятся, что сбежим? А куда тут бежать? Ерунда какая-то…»
У Кости возникло чувство, что он не знает какой-то важной подробности относительно ближайших событий. А Виорел, напротив, знает, и именно этим обусловлена его зажатость – обычно он ведет себя раскованнее.
«Надо бы не расслабляться… Все-таки Вира тут старожил, а я как был салагой-рекрутом, так и остаюсь. Годен разве что в носильщики, что бы я там о себе ни воображал».
Костя прекрасно помнил, как рассказывал Виорелу об итогах самостоятельной вылазки в Центрум. Не без гордости рассказывал и, честно говоря, рассчитывал хоть на какую-нибудь похвалу. Но Виорел, выслушав, только хмуро кивнул, и вид у него был такой, будто телом он дома, в Вологде, а мыслями – далеко-далеко.
И в дороге Костя размышлял о том же, не забывая, впрочем, любоваться пейзажами. Тала-Мазу очень напоминала Крым, хотя горы тут были ниже, но вместе с тем – неприступнее. Хотелось уже куда-нибудь приехать, бесконечное путешествие начало утомлять, да и все, что Костя видел за это время, вряд ли могло сколько-нибудь подбодрить.
У дороги то и дело встречались группы личностей совершенно зловещего вида. Надень им ковбойские шляпы и повесь пояса с револьверами – чистые тебе Грязные Гарри и Дикие Биллы. Однако тут предпочитали мятые шляпы с провисшими узкими полями и ружья. Эти шайки тоже спускались по дороге из предгорий к городку, только пешком. Экипажи они провожали настороженными взглядами. Помимо вооруженных людей часто попадались и безоружные, но с поклажей – объемистыми заплечными мешками. Эти вообще по сторонам не глядели, брели себе, сгорбившись и влача тяжелую ношу. И наверняка благодарили судьбу, что идти приходится под гору, а не вверх.
«Чем я, в сущности, отличаюсь от этих носильщиков? – думал Костя невесело. – Тем, что знаком с советником Фертье? Речи у него сладкие, не отнимешь. Но что он там на самом деле думает и как намерен поступить – поди угадай. Кто для него Костя Степанов? Всего лишь лопоухий и недалекий пацан из соседнего мира. Мелкая сошка, разменная монета. Подумаешь, завербовал… Как завербовал, так и сдаст».
Потом Костя задумался о внезапной перемене собственного настроения и сделал вывод, что корни ее – в непривычном поведении Виорела. Более опытный напарник вел себя так, будто в любую минуту ожидал взрыва. И напрашивалась в связи с этим единственно верная и возможная линия поведения: не зевать, глядеть в оба, наблюдать за Виорелом и советником. Чуть что – мордой в землю, желательно за каким-нибудь надежным укрытием, и пусть кто хочет, тот упражняется в стрельбе и взаимном членовредительстве. А у Кости главная цель – вернуться из командировки живым и по возможности невредимым.
Как-никак, в Вологде его ждут…
* * *Костя не видел номер, в котором поселился Фертье, но тот, что достался им с Виорелом, иначе как клоповником назвать язык не поворачивался. Комнатушка в «Зеленом причале» в сравнении с ним казалась хоромами. Достоинство у номера в «Черепахе» было ровно одно: он был большой. Просто огромный, как зал ожидания на провинциальном полустанке. Для настоящего зала маловат, но для гостиничного номера…
Крыша, по всей видимости, текла – на потолке в нескольких местах красовались заплесневелые разводы. Стены если кто-нибудь когда-нибудь и красил, теперь это было практически незаметно под напластованиями пыли и сажи. Непонятно, откуда сажа бралась, не костер же тут жгут вечерами? Прямо посреди комнаты… Впрочем, свечи в Центруме коптящие, вот за множество лет и накоптилось. Пол был давно не метен, из щелей между досками, шевеля усищами, на постояльцев иронично поглядывали тараканы.
– Кхм. – Костя кашлянул. Даже сумку свою дорожную поставить было решительно некуда: ни стульев, ни кроватей, ни стола. А на полу слишком грязно.
– М-да, – впервые подал голос Виорел. – Чего-то я не понимаю…
Тут дверь со скрипом отворилась, и Костя с Виорелом синхронно обернулись.
Вошел один из людей Фертье. Прямо с порога он выразительно приложил палец к губам, пересек комнату и обернулся у дальней стены. После чего поманил землян к себе.
Подошли.
Ни слова не говоря, охранник указал на два выступа, которые оба землянина поначалу приняли просто за неровности стены.
– Надо нажать, – тихо сказал клондалец. – Одновременно.
Один человек проделать подобный трюк определенно не мог: выступы отстояли друг от друга метра на два с половиной, и для этого нужно было обладать пропорциями гиббона при человеческом росте, и то еще неизвестно – хватило бы размаха рук. Но поскольку землян было двое, проблем не возникло.
Косте показалось, будто он надавил на пластилиновый шарик, угодивший под обои. Только тут обоев никаких не было – просто стена из не слишком тщательно подогнанных одна к другой досок. И тем не менее доска чуть промялась, а когда Костя убрал руку – опять набухла, и выступ снова стал таким же чуть заметно выпуклым, как и раньше. А еще спустя секунду участок стены совершенно бесшумно повернулся на девяносто градусов. Образовались сразу два прохода – справа и слева от повернувшегося участка стены. За каждым скрывалась крохотная комнатушка, слепая, без окон. В них было не в пример чище, нежели в большой комнате, и стояло по койке, застеленной клетчатыми красно-бежевыми одеялами. Коридорчик перед поворотной стеной у комнатушек был общий.
– Изнутри открывается так же, – предупредил клондалец. – Поэтому выходить только вдвоем. Ясно?
– Куда уж яснее, – озадаченно протянул Костя, взглянул на Виорела и осмелился на вопрос: – А… зачем это?
– Так вас будет труднее найти, – совершенно серьезно объяснил клондалец. – А искать скорее всего будут. Оружие есть?
– Есть, – процедил Виорел.
– Стена блокируется вот этим рычажком, если он повернут – снаружи не открыть. Если кто станет ломиться, сидите тихо и не дергайтесь – стены крепкие, запоры надежные.
– Ясно.
– Открывать только по условному стуку, – тихо добавил человек Фертье. – Вот такому.
В стену он барабанить не стал, бесшумно понажимал на плечи, одновременно двумя руками, левой Косте, правой Виорелу.
– Запомнили?
– Запомнили, – кивнул Виорел.
– Если у вас есть что оставить – оставляйте. И на выход. Я жду вас у лестницы.
Клондалец развернулся, пересек грязную комнату-зал в обратном направлении и выскользнул за двери.
Костя и Виорел, не сговариваясь, поглядели друг на друга.
– Ты что-нибудь понимаешь? – тихо спросил Костя по-русски.
– Почти все, – буркнул Виорел. – Сумец свой будешь оставлять?
– Что-то не хочется…
– Правильно, – одобрил Виорел. – Тогда закрываем…
Он шагнул в проем, положил руку на выступ стены и вопросительно взглянул на Костю. Тот проделал то же самое.
– Три-четыре! – скомандовал Виорел, и оба синхронно надавили на то, что выглядело как старые деревяшки.
Стена бесшумно повернулась, заодно выдавив Виорела из проема, и встала на прежнее место.
– Ну и ну! – Костя покачал головой. – Индиана Джонс обзавидовался бы.
Костя стоял в двух шагах от стены – и ни за что не догадался бы о потайном ходе в потайные комнаты, если бы минуту назад сам их не видел.
Охранник, смоля папиросой, дожидался их в начале коридора, у лестницы. На ней было почище, чем в номере-зале, но, по-хорошему, тоже не мешало бы прибраться. Вымытыми эти щербатые ступени явно смотрелись бы выгоднее.
Когда они приблизились, охранник уронил папиросу прямо на пол, затоптал ее и негромко пригласил:
– Пойдемте…
Спустились на первый этаж и свернули направо, в очередной просторный зал. В принципе тут можно было бы разместить неплохой ресторан, если бы все отчистить и подремонтировать. Но стало уже понятно: «Черепахой» никто особо заниматься не собирается. И так сойдет.
Впрочем, скатерть на столе, где уже сидел советник Фертье, была ослепительно-белой. И стулья выглядели новехонькими, словно только что от мебельщика. Да и приборы смотрелись достаточно изысканно.
Фертье успел переодеться – черт возьми, вообще создавалось впечатление, что заодно он заглянул к парикмахеру и портному. Костя еще до того, как узнал о Центруме, не уставал поражаться всяким вельможам-аристократам – каким образом они умудряются всегда выглядеть так, будто грязь, пыль и пот в мире отсутствуют как данность? Все Костины футболки и тенниски из белоснежных моментально превращались в слегка посеревшие, ворот уже через час казался несвежим и грязноватым, причем никакой разницы – вымоешься ты предварительно или нет. Можно, конечно, покивать на грязный вологодский воздух…
Нет, наверняка знатным людям по наследству достается какой-то особый секрет ношения одежды и обуви, недоступный простонародью.
Костя вздохнул и уселся напротив советника. Грубая ткань пожертвованной Виорелом куртки-гимнастерки разительно контрастировала с цветом и фактурой скатерти.
Виорел устроился рядом с Костей, а охранник, доведя их до стола, ушел куда-то за тяжелые портьеры невдалеке. Из-за портьер доносились отчетливые запахи кухни, и казались они, к счастью, более подходящими к скатерти и приборам, нежели к общему состоянию интерьеров «Черепахи».
Фертье успел проглотить какие-то закуски – помимо тарелочки с хлебом перед ним стоял наполовину съеденный салат и два пустых блюдца.
– Итак, мы на месте, – медленно орудуя вилкой, заговорил Фертье. При этом он глядел исключительно в тарелку. – Дальше вам предстоит действовать самостоятельно. Я и мои люди будем неподалеку, но вряд ли вы нас увидите. Однако это не помешает прийти на помощь, если ситуация станет угрожающей. Легенда ваша проста: вы торговцы из Маранга и ищете покупателей на доставленный оттуда товар. Слоняйтесь по городу, заходите в лавки и таверны, завязывайте знакомства и контакты. Виорел, можешь невзначай расспрашивать, не проявлялся ли в Халиакре… вернее, в Тала-Мазу твой старый торговый партнер Хетауцэ. Ночуете в «Черепахе», вам уже показали где. Там же будете и отчитываться, когда я появлюсь. И каждую минуту, каждую секунду глядите на окружающих вас людей и ищите тех двоих попутчиков из поезда. Они проявятся, непременно проявятся эти гости из Очага, потому что они знают наверняка: их ищут.
– Да ясно, ясно, – буркнул Виорел. – Сто раз ведь уже обсудили.
Костя поглядел на него с удивлением: он не понимал досады приятеля и не ожидал, что тот осмелится ворчать на Фертье. Все-таки клондальский советник – далеко не рядовая фигура.
А через полчаса Костя с Виорелом сидели в совершеннейшем салуне, словно на Дикий Запад перенеслись. Даже классическая двустворчатая дверь-болталка тут имелась. И публика была под стать – небритые рожи в пыльных шляпах и пыльной одежде. Вот тут Костина роба выглядела очень уместно, особенно оттопыренный карман с револьвером. И Виорел неожиданно заговорил именно о Фертье.
Отхлебнув пива, Виорел мрачно поглядел на Костю и внезапно спросил:
– Слушай, Котяра… Скажи мне как подельнику: что тебе наобещал советник? Ты ему прямо в рот смотришь. Будто какому-нибудь гуру.
– В смысле? – удивился Костя.
Он ожидал, что разговор будет крутиться вокруг визитеров из Очага, поскольку сам Костя ни о чем другом думать не мог, мысли все время возвращались к ним.
– В прямом, – вздохнул Виорел. – С какой стати тебе выкладываться ради Клондала? Ты же не из Центрума. Ты землянин.
– Ну-у… – неопределенно протянул Костя и внезапно обнаружил, что ему нечего возразить.
– Поверил байкам об агентах и тайной службе, да? – заговорил Виорел насмешливо. – Фертье любит окучивать новичков. А денег, денег-то хоть пообещал? Или прихватил за банальный интерес?
– Ну, почему же… Пообещал… – сконфуженно ответил Костя. – И не только денег. Даже домик в Клондале посулил…
Виорел удивленно вскинул брови, а потом не удержался и хмыкнул.
– До-о-омик? Иди ты! Мне сулил только деньги.
– У тебя-то домик уже есть, – проворчал Костя.
– Так то в Джавале, – отмахнулся Виорел. – И ты ему веришь?
– Не знаю, – признался Костя. – Хочется, конечно, верить, но… как-то не слишком я надеюсь на халяву. Особенно в мире, где тебя могут в любой момент пристрелить.
– Правильно делаешь, – назидательно сказал Виорел. – Фертье – лис тот еще. Наобещает с три короба, а потом легко сделает вид, будто видит тебя впервые в жизни. А осмелишься настаивать, лбов своих натравит. Ты пойми, разведчики и контрразведчики обязаны играть на твоих слабостях. Если ты им нужен. Вот Фертье и играет. Признайся, есть ведь у тебя тайная мечта о домике в каком-нибудь райском месте, а? Есть ведь?
– Ну, есть, – неохотно признался Костя. – У тебя будто не было такой мечты! С чего ты тогда домик в Го-Ойдо покупал?
– С того и покупал, – не стал возражать Виорел. – Но заметь, я его купил. А ты пытаешься получить на халяву.
– Не на халяву, – поправил Костя. – А за службу.
Виорел рассмеялся ему в лицо:
– Салага ты лопоухий, дружище. Ты скорее не домик заработаешь, а петлю на шею где-нибудь в тихом углу.
Костя, хмурясь, глядел на напарника.
– Хорошо, – сказал он, набираясь терпения. – Пусть я салага, не спорю. Просвети меня тогда, корифей. Что я делаю не так? Где лажаю? В чем не прав?
Теперь Виорел поглядел на него с интересом – даже прищурился.
– Запомни, друг мой ситный. В Центруме верить можно только себе. И полагаться только на себя… ну и на тех, кого действительно хорошо знаешь и кому доверяешь. Но даже им – так, чтобы соломка везде все равно была подстелена. Чтоб в момент, когда тебя неожиданно кинут, у тебя всегда был готов путь отхода. Фертье – не из тех людей, на кого можно слепо полагаться, хотя бы в силу своей профессии. Предавать и кидать – его профессия, понимаешь? Причем на самом высоком уровне, на уровне послов и вельмож, куда нам путь в принципе заказан. Мы для него – чернь, разменные фигуры. Сколько бы Фертье и ему подобные ни толковали о долге и патриотизме, в конечном итоге они тебя тупо используют. Как гондон.