– А вы откуда знаете? – снова уточнила Саша.
– Так Вера у меня вот на этой кухне рыдала, боялась домой идти, чтобы отца не расстраивать, она ему и не говорила, что поедет, отревусь, мол, у тебя, а то если Игорь узнает, может сделать чего.
– В смысле – сделать? – не поняла Сашка.
– Да мало ли что человеку от горя в голову придет. Дочь проклянет, парня этого поколотит, хотя пойди поколоти бугая молодого, – скептически заметила Римма Константиновна.
– А он здоровый был, парень?
– Да не, не особо. Да я и видела-то его раза два, не больше. Средний такой. Только что наглый, вроде и вежливый, а какой-то противный. Здоровается, словно издевается, – нахмурившись, вспоминала женщина.
– Ну а потом что было?
– А потом арестовали Ленку за торговлю наркотиками. Да и чего удивляться, в такой-то компании. У них там небось притон на квартире был, – намазывая на плетенку масло, а сверху варенье, рассказывала соседка. – А вы чего же не угощаетесь? Плетенка свежая, сегодня купила, и варенье свое, сливовое. Очень его уважаю.
– Да нет, спасибо. Я пообедала недавно, – вежливо отказалась Сашка, вечно сидящая на диетах. Не из-за лишнего веса, а для профилактики. – Вы лучше дальше рассказывайте.
– Так а че дальше-то? Ну, посадили ее, а вот недавно выпустили, – пожала пышными круглыми плечами Римма Константиновна. – И то говорят, не одна она была виновата, у парня ее тоже рыло в пушку было. И вообще, это он ее с панталыку сбил.
– А кто говорил?
– Ну, кто? Вера с Игорем. Кто ж еще. Денег, говорят, ему мало было, что ли, так он вот Аленку и подбил подзаработать, и сам вроде как занимался. Но он-то выкрутился, а Ленка села, – тяжело вздохнула соседка и откусила разом полбатона.
– А почему вы решили, что парень выкрутился? Может, он и не виноват был? – с сомнением спросила Саша.
– Ну да, – фыркнула от возмущения Римма Константиновна. – Когда их обоих арестовали, родители эти своего поганца откупили, а вину всю суд на Ленку свалил. Я сама на суде была, все видела.
– А что же ее родители не заплатили? – совершенно непрофессионально повела себя стажерка Пономарева.
– Да откуда у них такие деньги? – хлопнула себя по толстым, обтянутым ярко-желтым трикотажем ляжкам Римма Константиновна. – Не депутаты, не чиновники. Они еле-еле денег на адвоката наскребли. А только все без толку. Посадили ее. Сережка, парень ее бывший, очень Ленку жалел, даже на суд приходил. Но потом, конечно, время прошло, успокоился, женился, двое детей у них сейчас. Жизнь свое берет.
– А вы откуда знаете про жену и детей? – снова уточнила Саша.
– Так чего не знать-то, когда всю жизнь в одном дворе живем? Вон его дом, точка девятиэтажная, – показала в окно Римма Константиновна. – Жена его с коляской каждый день по двору гуляет, Иркой зовут. Да и его я недавно видела, когда он к Ленке приходил.
– Он к Огородниковой приходил? – не сдержав волнения в голосе, спросила Саша, заставив соседку оторваться от чая и с удивлением взглянуть на гостью.
– Ну да, – подтвердила Римма Константиновна, разворачивая конфетку. – Как Ленка освободилась, так он и повадился к ней шастать, пока Ирка, жена его, не вмешалась. И то правда! Не дело это – женатому мужику по одиноким бабам ходить. Дружба – не дружба, а чем это заканчивается, всем известно, – многозначительно кивнула умудренная жизнью матрона.
– А когда это было и откуда вы знаете, что жена вмешалась? И вообще, что там у них с Серегой этим было? И как, кстати, его фамилия?
– Колесников, кажется. Или Колесов? А может, Колесниченко? – с сомнением нахмурилась Римма Константиновна. – Забыла я что-то, да мне и незачем. А было это еще летом. Ленка весной освободилась, в начале мая, кажется. Жена Серегина Ирка с детьми на дачу уехала, не работает она, мелкому еще года нет. А Серега и повадился. Сперва они с Ленкой на лавочке у подъезда сидели. Она, конечно, после отсидки подурнела сильно, да и выглядела лет на сорок, но старая страсть, видно, не ржавеет, – поделилась какой-то сериальной сентенцией Римма Константиновна. – Потом захаживать стал после работы. Ну, ясно, жены-то нет.
– И что, думаете, у них опять роман начался? – уже рисуя себе картину ареста подозреваемого и триумфальное закрытие дела, спросила Саша.
– Да бог их знает. Сам Серега говорил, что он Ленку просто так по-дружески навещал. Из жалости. Вернулся человек домой всем чужой. Ни друзей, ни подруг. Никому не нужен. Хотел поддержать, – разворачивая очередную конфету, объяснила Римма Константиновна.
– Это он вам объяснял?
– Да нет. С чего бы? Жене своей. Ирке, когда она с дачи вернулась в августе, наверное, соседи все и доложили. Она сразу сюда примчалась и прямо с порога на Ленку накинулась. Как только ее не обзывала, волосы грозилась все повырвать, морду раскроить. Чего только не говорила! – покачала головой, посверкивая глазами от ярких воспоминаний, соседка. – Послушать, так еще неизвестно, кто из них двоих сидел. Ленка-то все больше отмалчивалась. А тут и Серега следом за женой подоспел. Стал ее урезонивать. Да куда там! В общем, Ленке тогда не досталось, а Серега домой с фингалом пошел. А еще Ирка ему пригрозила, что если он еще хоть раз к Ленке близко подойдет, она на развод подаст и детей заберет. Ну, Сереге, понятно, свои дети дороже, чем старая дружба, он ходить и перестал.
– Совсем? – уточнила Саша.
– Совсем, наверное. Я его, во всяком случае, больше не видала, – пожала округлыми, массивными, как у борца сумо, плечами Римма Константиновна.
Квартиру соседки Саша покидала полная больших надежд и многообещающих предчувствий. Прав был лейтенант Дубровин, недорабатывает она со свидетелями.
Когда уставшая, но взбодренная Сашка подходила к дому, то еще издали заметила возле подъезда длинную худую фигуру. Опять Чистиков, вздохнула девушка, понимая, что деваться некуда. С Чистиковым они познакомились при поступлении в универ. Документы вместе подавали. Потом увиделись на занятиях, подружились, начали встречаться. А потом их стали дразнить Шуриками, потому как Чистикова тоже звали Сашей, а затем Сашка его бросила. Еще в начале третьего курса. И с тех пор Чистиков не оставлял попыток возобновить отношения. У Сашки за этот период было несколько неудачных романов, после которых она давала слабину и в раздрызганных чувствах возвращалась к Саше. Потом разбитое сердце подживало в атмосфере любви и заботы, и Саша Пономарева опять бросала верного, преданного и порядком надоевшего Сашу Чистикова. А тот снова принимался ее окучивать. Однокурсники давно потеряли интерес к их странным взаимоотношениям. Все просто знали, что Чистиков помешан на Пономаревой, и все. И больше на него никто не покушался. А может, зря? Заведи Чистиков роман с посторонней девицей, возможно, Сашка бы и пожалела о потере и даже приревновала, но он был безнадежно ей предан, а соответственно, не имел шансов.
В связи с практикой они уже месяц не виделись, от свиданий и встреч Сашка уклонялась, на звонки отвечала редко, за что неоднократно выслушивала мамины причитания.
– Ой, добросаешься, дочка! Такой парень хороший, добрый, преданный, образованный. Чем не жених?
Но Сашка только презрительно усмехалась.
Жених! У самого ни кола ни двора, ровесники, да и вообще. Длинный, тощий, взгляд собачий. И вообще, бесхребетный и неперспективный. Разве такой карьеру сделает? Нет. А Сашке нужен муж успешный, блестящий, желательно с квартирой, машиной и положением.
Пусть и не очень высоким, но все же.
Саша себя ценила и в последнее время всячески старалась познакомиться именно с таким экземпляром. Пока, правда, безуспешно, ну так ее время не поджимает, главное – это выбрать цель.
Сашка подошла к подъезду.
– Привет, Саш, – радостно шагнул ей навстречу Чистиков, протягивая букетик из трех хиленьких розочек.
– Привет, – буркнула Саша, беря цветы, даже не взглянув на них.
– А я вот тебя жду. Мне Анна Николаевна сказала, что ты скоро будешь.
– Может, она тебе еще и сама позвонила? – подозрительно глядя на Чистикова, спросила Саша.
– Нет, – искренне удивившись, покачал он головой. – Может, погуляем немного, или в кино сходим, или в кафе? – В глазах и голосе читалась отчаянная надежда.
Сашка была человеком жалостливым, но в последнее время старалась с этой слабостью бороться. Потому что в нашей жизни, чтобы выжить, жалеть надо только себя, иначе слез не оберешься. И потом, все окружающие все равно законченные эгоисты и тебя, например, никогда не пожалеют, значит, и их жалеть нечего – жалость только в работе мешать будет, рассуждала Сашка, искореняя в себе этот недостаток. Вот и сейчас, уже едва не согласившись прогуляться, она вдруг вспомнила о поставленных задачах и холодно отказалась.
У Чистикова лицо стало таким несчастным, что Сашка, ругая себя последними словами за бесхарактерность, предложила:
– Я сегодня устала, да и замерзла. Если хочешь, пошли у нас посидим. И мама обрадуется. – Последнее уж наверняка, заключила она про себя, идя к подъезду, позади шаркал ногами сияющий от счастья Чистиков.
«И что он ко мне привязался?» – размышляла Сашка, стоя в лифте и косо поглядывая на ухажера. Другой на его месте давно бы нашел себе какую-нибудь Машу-Дашу и успокоился, а этот пристал, как банный лист, никак не отвяжется.
Глава 2
Сергея она нашла на следующий день. И фамилия его была вовсе не Колесников и даже не Колесов, а Телегин. Просто «Лошадиная фамилия». Выяснив с помощью участкового адрес бывшего жениха Алены Огородниковой, Саша крепко задумалась. А с кого начать?
Ведь если рассуждать логически, то у самого Сергея Телегина мотивов для убийства не было. Другое дело его жена. У той мотив очевидный. Ревность.
Правда, у мадам Телегиной двое детей, один из которых младенец. Хотя мотивов убийства этот факт не отменяет, а скорее, наоборот, усиливает, женщина хотела сохранить отца для своих детей. Но вот с точки зрения гуманизма сажать ее в тюрьму, оставлять детей сиротами… Стоит ли Сашина успешная практика таких жертв?
– Ты сперва докажи ее причастность, а там уж рассуждай, что гуманно, а что нет, – насмешливо посоветовал ей Дубровин, к которому она теперь бегала по каждому пустяку.
Совет был дельный, и Сашка решила так и сделать.
Но вот с кем сперва побеседовать, с женой или с мужем?
Пожалуй, с женой, а интерес будем демонстративно проявлять к мужу! – решила коварная стажерка Пономарева и двинулась к дому двадцать восемь, корпус три, в котором на седьмом этаже и проживало семейство Телегиных. День был будний, время утреннее, кормилец наверняка на работе, а вот женушка должна быть дома.
Так оно и оказалось.
– Кто там?
– Полиция. Телегина Ирина дома? – бодро прокричала в глазок Саша, придавая лицу солидности.
За дверью повисла пауза. Потом нерешительный, полный сомнений голос попросил:
– Удостоверение покажите.
Пришлось показать. За дверью еще немного подумали, потом все же открыли.
– Я Телегина, – представилась не очень молодая и не очень красивая, зато явно невыспавшаяся девица с собранными в короткий хвостик неровно выкрашенными волосами.
– Добрый день. Александра Пономарева, следственный комитет, занимаюсь расследованием убийства гражданки Огородниковой, – несколько расплывчато представилась Саша, постаравшись не упоминать своего несолидного звания «стажер».
– А при чем тут мы? – сразу ухватила быка за рога Ирина, забыв даже поздороваться и мгновенно переводя проблему в семейную плоскость. «Мы».
Ответить Саша не успела. В коридор вынесся с рычанием и воем человек лет пяти-шести с огромным грузовиком в руках. Грузовик почему-то выл, как пожарная сирена, а его счастливый обладатель рычал, стараясь перекрыть вой. Из комнаты тут же донесся капризный плач.
– Степка, не рычи, сестру напугал! – прикрикнула Ирина, потом неодобрительно взглянула на Сашу. – На кухню пройдите, разуйтесь только и пальто снимите. У меня дети маленькие. И сумку в прихожей оставьте, – придирчиво оглядев Сашу, словно пересчитав ползающих по ней микробов, велела хозяйка.
Саша решила не выпендриваться. Дети – это святое. Она покладисто разделась и прошла на кухню. Саша не выясняла, кем работала до родов Ирина Телегина, но, вероятно, медсестрой. Чистота на ее кухне царила ослепляющая. Даже прикасаться к чему-то здесь было кощунством, а потому она робко замерла на пороге, не рискуя вторгаться в этот храм стерильности.
– Ну, что встали? Садитесь, – не очень любезно предложила Саше хозяйка, протискиваясь мимо нее на кухню. – Ну, так что вам от нас надо? – все так же недружелюбно спросила Ирина, прислоняясь к раковине. Детский рев уже прекратился, вой тоже.
– Ирина, расскажите, какие отношения связывали вашего мужа с Аленой Огородниковой?
– Отношения? У моего мужа? С этой? – Ирина едва не задохнулась от возмущения. – Да никакие. Они когда-то в школе дружили, вот и все отношения.
– Да? А у меня есть сведения, что после освобождения Алена часто виделась с вашим мужем, – не без раздражающей язвительности произнесла Саша.
Выведи свидетеля из равновесия, из комфортной зоны, и он в состоянии раздражения обязательно проговорится. Этот прием известен всякому, и не только профессионалам, но и любому любителю детектива. И Саша, несмотря на двоих безмятежно играющих в соседней комнате детей, цинично его использовала. Себе она казалась коварной злодейкой, не хуже Чезаре Борджиа.
– Настучали уже доброжелатели? – скривилась в ответ Ирина, отчего ее простоватое добродушное личико приняло отталкивающее выражение жесткости. – Серега мой дурак, каких мало. Всех жалеет. И собак, и кошек, и бомжей, и вот Огородникову тоже пожалел. – Она тяжело вздохнула, успокаиваясь. – В конце мая это было. Пришел с работы расстроенный. Что, говорю, случилось? Сокращение? У матери снова приступ? Она у него сердечница, у сестры Серегиной сейчас живет, у той трешка в соседнем доме, а она с мужем развелась, так свекровь с детьми помогает, а мы вот в ее квартире живем. В смысле, в квартире свекрови, – торопливо, путано объяснила Ирина.
Саша согласно кивнула.
– А Серега говорит, шел сейчас домой, одноклассницу бывшую встретил, Алену Огородникову, помнишь, я тебе про нее рассказывал? Кто ж тут забудет, если он сам говорил, что это его первая любовь и они пожениться собирались? – Саша согласно кивнула, пока что Ирина не финтила и врать не пыталась. – Ну вот. Видел, говорит, сейчас во дворе, она на днях из тюрьмы вернулась. А сам чуть не плачет. Знаешь, говорит, она раньше такая красавица была, а сейчас словно на двадцать лет постарела. И глаза тоскливые такие, смотрит на всех затравленно, даже от меня шарахнулась.
– С этого у них роман и закрутился? С жалости? – ненавидя себя за подлость, спросила Саша.
Вот она, работа полиции, влезать в чужую душу, людей расстраивать, оскорблять. Гадость, да и только. Не об этом она мечтала, поступая на юридический. А мечтала сидеть в чистом офисе и составлять договора, прорабатывать контракты, давать умные советы, но уж точно не в чужом белье копаться. И Саша тяжело вздохнула, потому как путь в юридический рай лежал исключительно через успешно отработанную практику.
– Да какой роман! – не сдержавшись, воскликнула Ирина и хлопнула ладонью по столешнице. – Не роман это, а забота о сирых и убогих. Во всяком случае, с его стороны. Не мог он ее послать куда подальше. Решительности не хватало. А она, лиса, этим и пользовалась. Мало того что она его во дворе после работы караулила, так повадилась к себе на ужин летом приглашать, пока я с детьми на даче была. Это уж мне невестка, Лариса, рассказала, сестра Сережина. Приехала на неделе и говорит: езжай немедленно в город, пока эта уголовница мужа у тебя не увела, я с детьми побуду. Ну, я сразу собралась и помчалась. Скандал был, конечно, безобразный, – стыдливо отводя глаза, пояснила Ирина. – А только что мне делать оставалось? Мне семью спасать надо, а эта нормальных слов все равно бы не поняла! Наорала на нее, – тяжело вздохнула женщина, – гадостей каких-то наговорила, а сама смотрю, стоит она облезлая вся какая-то, глаза и вправду как у побитой собаки. Тут, к счастью, Сережка прибежал, ну я и ему всыпала, он меня домой утащил, и слава богу. А уж дома я ему сразу сказала: или уголовница твоя, или мы с детьми, и слово с него взяла, что больше к ней ни ногой. Он ей тут же при мне позвонил и все объяснил.
– А она что? – с интересом спросила Саша, поражаясь насыщенности чужой личной жизни.
– Ничего. Сказала, что понимает. И все, – пожала плечами Ирина.
Саша молча многозначительно покивала.
– С этим все, конечно, ясно. Неясно только, кто Огородникову убил. – И взглянула в глаза Телегиной.
Но та только дернула плечами и коротко бросила, словно подводя черту:
– А вот это нас не касается. Вы милиция, вы и ищите.
– Полиция, – строго поправила Саша.
– Без разницы.
– А кстати, где вы оба находились в момент убийства? Тринадцатого числа с часу дня до трех? – вытащила козырную карту Саша.
– Я с детьми в поликлинике в очереди сидела сперва к невропатологу, потом к ортопеду. Думаю, что Степку с его орущей таратайкой вся поликлиника запомнила, а Серега на работе был. Можете проверить, – фыркнула недружелюбно Ирина.
– Обязательно проверим, – строго пообещала Саша, понимая, что потерпела очередное фиаско.
– А кем вы до родов работали? – спросила она Телегину, уже стоя на пороге квартиры, так просто, из любопытства.