Я летела как истребитель, подгоняемая диким ужасом. Бог хранил, я ни разу не споткнулась, не подвернула ногу. Я уже решила про себя: все что угодно, даже смерть, но второй раз я под эту банду не лягу! Не бывать такому! Не дождутся! Я настолько в это уверовала, что, когда вынеслась из леса, мне уже было все равно. Грохотала река, неслась по руслу, колотилась в окатыши. Короткая поляна, обрыв. Чуть левее берег подрастал, высились скалы – мрачные, как обелиски, почти отвесные. В одном лишь месте проглядывала небольшая терраса… Я бросилась к обрыву и отшатнулась. Мысль о смерти, еще мгновение назад казавшаяся терпимой, стала в корне неприемлемой. Только не этот ужас! Откуда в нашей области такие стремительные горные реки? Русло мерцало далеко внизу. Бурные потоки неслись, переворачиваясь с ног на голову, а желтоватая пена с шипением облизывала торчащие из воды острозубые осколки. От меня же косточки не останется, если туда свалюсь! Я попятилась и в отчаянии обернулась. Из леса уже валила толпа, а впереди – Эльвира с горящими глазами! Завизжав от избытка чувств, я помчалась дальше по берегу. Вид на русло закрыли скалы – беспросветные, угрюмые. Но за первыми монолитами скала действительно заваливалась к воде – как неровный зуб в шеренге ему подобных. Камень вздымался уступами. Я подбежала к скале, не замечая ничего другого, запрыгнула на первый карниз, полезла дальше, срывая ногти и кожу на пальцах. «Зачем? – мелькнула обезоруживающая мысль. – Ну, заберешься, а дальше что? Под тобой будет река, прыгнешь на камни? Так можно было и раньше, по крайней мере, высота была поменьше…»
Я практически не думала, что делала. Задыхаясь, автоматически карабкалась на наклонную скалу. Шум реки, заглушенный камнем, становился явственнее – не так уж много осталось преодолеть, чтобы забраться на макушку.
А охотники переходили на шаг, начинали пошучивать. Я обернулась. Их столпилось внизу не меньше дюжины, и вся толпа с любопытством разглядывала меня.
– Пальнем, Эльвира Алексеевна? – предложил Плющихин.
– Отставить, – проворчала Эльвира. – Пальнешь, она свалится, кто ее косточки будет склеивать – ты? Так, коллеги, все свободны, – хлопнула она в ладоши. – Всем спасибо, как говорится, идите на фиг. Дальше я сама.
– Вы уверены, Эльвира Алексеевна? – недоверчиво осведомился Калинин. – Смотрите, а то мы можем подсобить. Мало ли что…
– Вы глухие, коллеги? – повысила голос Эльвира. – Заняться нечем? Ищите пропавшего зэка, тащите всю эту публику в машину – пусть проваливают, хватит уже с ними нянчиться. Выставить пост на опушке. Двоим отойти на пятьдесят метров, и чтобы по первому зову летели метеорами. Мало ли что… как мудро выразился Павел Николаевич… Женя, душечка, ты далеко собралась, Икарушка моя?
Я бросила через плечо отлично связанную фразу. Прозвучало убедительно, аж от зубов отскочило. Эльвира вспыхнула и покосилась на уходящих коллег. Коллеги делали вид, что ничего не слышали. Я полезла дальше. Грохнул выстрел – самый настоящий. Пуля чиркнула по камню – тоже не резиновая. Но я не отвалилась от скалы, как кусок штукатурки, – предвидела этот выстрел. Почти наверху еще одна пуля просвистела в пугающей близости от жизненно важного уха. Я перевалилась через косогор… и заскулила от отчаяния. Собственно, этого и стоило ожидать. Метрах в пятнадцати под скалой неистовствовала водная стихия, вода бурлила по здоровым валунам, по рваным гребням, торчащим из воды. Прыгать вниз – красивое самоубийство. Если и рухнешь на участок плеса, свободный от камней, тебя тут же о них и шмякнет. Я вцепилась в косогор, яростно завозила ногами… и с облегчением ощутила под ними опору – от скалы отпочковывался выступ в виде карниза. Привстав на цыпочках, вытянула голову – с обратной стороны тоже назревали события. Эльвире надоело топтаться у подножия, она подмигнула моей моргающей физиономии и полезла за мной. Взобралась на нижний выступ, задумчиво почесала стволом кончик носа и спросила – в общем-то, без злобы:
– Слезать будешь?
– А ты сними, – буркнула я и, подумав, добавила: – Сука.
Она пальнула не целясь, засмеялась, когда я охнула и живо спрятала голову. Пуля срикошетила от камня, умчалась в небо.
– Все в порядке, Женечка, – вкрадчиво произнесла Эльвира. – Ты не бойся открыто выражать свое мнение, только смотри, чтобы голова при этом не торчала.
А меня опять одолела жгучая тоска. До чего я докатилась! Еще вчера скажи мне, что буду висеть на скале под пулями над бурными водами, да еще при обстоятельствах пугающих и динамичных (в которых рассматривается даже версия суицида), я бы постучала кулаком по голове. Как быстро все меняется. Мне бы нынешней мои вчерашние проблемы! Эльвира не собиралась останавливаться на достигнутом, она взбиралась все выше. Встала на следующем уступе, взяла тайм-аут. Я кожей чувствовала, как она наслаждается моментом. Я скособочилась под скалой на узком карнизе, вцепилась в шишку на косогоре. Жилы на руке уже потягивало, а шестое чувство подсказывало, что долго мне тут не провисеть.
– Ты зря забралась на эту глыбу, – донесся голос Эльвиры. – Ошибочка, подруга. Чем выше поднимаешься, тем больнее падать.
– А тебе-то что? – фыркнула я. – Может, у меня острая потребность накосячить?
– Да мне без разницы, – засмеялась она. – Косячь сколько влезет. Дел ты натворила, подруга! Разозлила такую прорву мужиков и баб. Уважаю, Женечка, не ожидала. Ты как там – держишься? Пожелания будут?
– Лапшерезку верни, – буркнула я.
– Лапшерезку? – растерялась Эльвира. – Вот же черт, забыла про нее, представляешь? Лапшичку настрогала, за тумбу убрала и забыла. А ты подумала, что я ее присвоила? Нет, подружка, успокойся, нам чужого не надо. Впрочем… кого я хочу обмануть? Чужое нам тоже крайне мило и приятно, особенно если плохо лежит.
Посыпались камни – Эльвира снова тронулась в путь.
– Эльвира, стой! – бросила я. – Не поднимайся, слышишь? Клянусь, если поднимешься, я брошусь в реку. Замри где стоишь, поговори со мной.
– Поговорить с тобой? – озадачилась соседка. – Ну хорошо, если ты настаиваешь, время есть. Ты же не думаешь, что я буду сильно переживать, если ты бросишься в реку?
– Что вы творите, Эльвира? Что это значит? Зачем ты заманила меня в заповедник? Я не сделала тебе ничего плохого. Две недели назад я тебя даже не знала. Ты понимаешь, что ваши мерзкие дела вот-вот вскроются?
– Ты про свой звонок на 02? – хихикнула соседка. – Не хочу тебя огорчать, но, после того как вы закончили, дежурный майор перезвонил мне и поставил в известность о твоих проказах. Ты упрямая и настырная, Женя. Услышав в твоем навете сочетание слов «Громовский заповедник», дежурный отключил запись, и разговор стал достоянием лишь вас двоих. Он озвучил номер, с которого был сделан вызов, но мы не связали его с потерянным аппаратом Петренко. Этот раззява даже не знал, что потерял телефон. Надеюсь, больше ты никому не звонила? Ну, я имею в виду ФБР, ФСБ, нашу героическую прокуратуру… Кстати, я давно хотела тебе сказать. Ты зря искалечила двух наших ценных сотрудников. Обезглавила целый отдел, то есть оголила важный участок фронта борьбы с преступностью. Теперь ты – уголовно наказуемый элемент, и на тебя будет заведено дело по статье «За нанесение тяжких телесных повреждений сотрудникам полиции при исполнении»… ну и так далее. По той книжке с названием «Уголовный кодекс», в которой всегда есть что почитать. Нет, ты можешь, конечно, спрыгнуть прямо сейчас, и тогда озвученные неприятности тебя не коснутся… – открыто глумилась она.
А я шептала какие-то заклинания, вспоминала молитвы всем святым. «Обязательно надо это пережить, – твердила я себе. – Сделать что угодно, через не могу, но как-то пережить. Боже правый, как же это пережить?!»
– Да, дорогая, ты просила объяснить, что здесь происходит, – вспомнила Эльвира. – Я это сделаю, но кратко, хорошо? Есть люди, желающие за небольшие деньги приобрести сеть твоих убогих магазинов «Корзинка», – приступила она к конкретике, и я вздрогнула. Значит, снова все сходится к одному и тому же знаменателю. Хотя почему бы и нет? По крайней мере, в словах Эльвиры не звучало ничего сенсационного. На русском языке это звучит примерно так: не мытьем, так катаньем. Но, черт возьми, мне предлагали за «Корзинку» такие деньги, что проще было бы отдать ее даром!
– За неприлично небольшие деньги, – фыркнула я.
– Ну а что ты хотела? – резонно возразила Эльвира. – Это всего лишь торговая сеть, а не террористическая. К тому же никому не нужная. Но твои магазины так идеально расположены, что просто слюнки текут. Ты знаешь, сколько стоит аренда в этих местах? Твой покойный муж был ловкий человек, раз ему это удалось!
Эта мегера знала обо мне больше, чем следовало. Сходилось все, за исключением небольших нюансов.
– И тебя попросили посодействовать, – уныло констатировала я. – Почему же не помочь хорошим людям? То есть ты связалась с некой околокриминальной компанией, желающей отторгнуть малой кровью мою собственность – без всяких аукционов, без честной состязательности и тому подобных глупостей. Боюсь предположить, но в теме завязана парочка муниципальных чиновников, не желающих светиться, верно? А твой-то интерес здесь в чем?
– Ну а что ты хотела? – резонно возразила Эльвира. – Это всего лишь торговая сеть, а не террористическая. К тому же никому не нужная. Но твои магазины так идеально расположены, что просто слюнки текут. Ты знаешь, сколько стоит аренда в этих местах? Твой покойный муж был ловкий человек, раз ему это удалось!
Эта мегера знала обо мне больше, чем следовало. Сходилось все, за исключением небольших нюансов.
– И тебя попросили посодействовать, – уныло констатировала я. – Почему же не помочь хорошим людям? То есть ты связалась с некой околокриминальной компанией, желающей отторгнуть малой кровью мою собственность – без всяких аукционов, без честной состязательности и тому подобных глупостей. Боюсь предположить, но в теме завязана парочка муниципальных чиновников, не желающих светиться, верно? А твой-то интерес здесь в чем?
– Как в чем? – удивилась Эльвира. – В твоей квартире, дорогая.
Клянусь, если бы мои руки не были заняты, я бы хлопнула себя по лбу!
– Все элементарно просто, милая, – безжалостно продолжала она. – Не будет никаких экспертиз БТИ, никаких юстиций, ты подписываешь дарственную на бизнес, на квартиру, все это дело заверяется законным образом – и от тебя уже ничего не требуется. Сделка отменяется, ты ничего не получишь. У тебя имелось достаточно времени, чтобы согласиться на условия. Пусть небольшие, но деньги ты бы получила. А теперь поезд ушел. Ты перегнула палку, кое у кого закончилось терпение. Плюс увечья, нанесенные сотрудникам полиции…
Это я-то перегнула палку?! Я в отчаянии кусала губы, пытаясь найти решение. Ныли руки, подо мной бесновалась река. Ну, подпишу я бумажки, они же все равно не отпустят меня! Я – угроза, что вся их деятельность вылезет наружу. Мой хладный труп обнаружится где угодно: в подъезде, на трассе в разбитой машине – при обстоятельствах, начисто отвергающих криминальную смерть. И если сейчас попадусь им в руки, меня уже не выпустят. Уж лучше действительно лбом о камни…
– Кстати, если ты сейчас от избытка чувств кинешься вниз, то ничего особо не изменится, – вникла в мои терзания Эльвира. – Полагаешь, твои бренные останки не в состоянии поставить подпись в нужном месте? Нам же меньше хлопот. Так что давай, соседка, не вытрепывайся, спускайся с горы. Обещаю, что в ближайшее время тебя не будут избивать и насиловать. Лично мне ты сегодня не сделала ничего плохого, так что обещаю взять над тобой шефство. Мужики потерпят, они меня слушаются.
– Значит, квартирка моя приглянулась? – усмехнулась я, пытаясь выиграть время (хотя ума не приложу, что я на этом выиграю). – А что, неплохо, Эльвира. Пробьешь стенку в своей спальне, соединишься с моей спальней – и получатся безразмерные хоромы, изгибающиеся по всему этажу. И две двери – в разных концах лестничной клетки. Шикарно!
– Я тоже об этом подумала, – согласилась Эльвира. – Красиво жить не запретишь, соседка. Вернее, пока еще соседка.
Я покосилась вниз – и голова моя закружилась, тяжелый ком подпер горло. Вода неслась по «камешкам» беспрерывным потоком. Груды валунов усеивали узкое русло. Камни громоздились в воде, как фигуры на шахматной доске – где-то их было больше, где-то меньше. С высоты хорошо просматривалось, как участки приличной глубины чередуются с отмелями. Каменные глыбы формировали извилистые коридоры, по которым проносилась вода. Даже думать об этом не хотелось. Но если оттолкнуться и с ювелирной точностью приводниться между двумя блестящими остроконечными огрызками, вероятность выжить может вырасти с нуля до четырех процентов. Странно, но в эту минуту я практически успокоилась. Интересно, мученицам в загробной жизни положены бонусы? Впрочем, и земные дела меня еще беспокоили.
– Ты сказала, что сегодня я не сделала тебе ничего плохого, – угрюмо проговорила я. – Отсюда вытекает, что в другие дни я над тобой издевалась. Я не ошиблась, Эльвира? Имеется что-то еще, верно? Ты усердно скрывала злобу ко мне, была подчеркнуто доброжелательной соседкой. Улыбалась, выпивала со мной, никак не проявляла свое отношение. И вдруг оно полезло из тебя – именно сегодня. Почему, Эльвира? Я даже не знала тебя до недавнего времени. Это не может быть вызвано желанием заполучить мой бизнес и квартиру.
– Разумеется, если бы дело заключалось только в этом, я бы от души тебе сочувствовала и была бы крайне приветлива. Ну хорошо, поговорим откровенно, как баба с бабой. Хотелось бы сказать, что ничего личного, но, увы, не получается… Пару лет назад – я тогда еще не жила в этом доме, должность и звание были скромнее – был у меня роман с одним приятным молодым человеком. И знаешь, Евгения, зацепил меня этот приятный молодой человек. Влюбилась, как безнадежная гимназистка. Хотя, если присмотреться, человек он был так себе. Слабый, безвольный, трусоватый. К тому же, женатый и как огня боящийся своей супруги. Звали его… – Эльвира сделала драматическую паузу. А я похолодела. – Ты что, испугалась? – расхохоталась она. – Думаешь, это твой покойный муж? Не много ли чести, Евгения Витальевна? С какой бы стати он стал тебя бояться?
Я облегченно вздохнула. Видит бог, если бы она назвала имя моего мужа, я бы разжала руки и крякнулась со скалы. Хотя действительно, Олежка никогда не боялся своей жены.
– Звали его Вадим Суховеев, – закончила Эльвира.
Ну, час от часу не легче! Нет, я не стала разжимать руки и проверять, работает ли один шанс из тысячи. Но до чего же тесен мир! Я всегда знала, что мы живем в маленькой деревне, где все про всех всё знают и все друг с другом спят.
– Мы познакомились в процессе одного уголовного дела и как-то… гм, сдружились. Ума не приложу, почему я на него подсела. Бывает, любовь зла. Разум и логика в этих случаях не работают. Полгода мы встречались втайне от его жены, потом он ко мне охладел, заявив, что его не устраивают некоторые нюансы моего характера: ему, видите ли, кошечки по нраву, и ушел, оставив с разбитым сердцем. Проходит год с хвостиком, и я вдруг замечаю его возле своего нового дома, он заходит в мой подъезд, доезжает до моего этажа… во мне все обрывается… но… звонит в другую квартиру – в которой, видимо, и нашел свою кошечку!
Странный тембр приобретал голос моей соседки. Вот почему Вадик не любил приходить ко мне домой. А если приходил, то бежал до квартиры вприпрыжку, боясь встречи с Эльвирой. Значит, тоже ее засек. Значит, у Вадика остались неприятные воспоминания о том романе. А Эльвира так и не сумела его, паршивца, забыть. Вот это я влетела… Так вот откуда тщательно скрываемая неприязнь. Я осквернила и испоганила все ее неостывшие чувства!
– Эльвира, я же не виновата, что так получилось… – забормотала я. – Черт подери, ты сама это понимаешь. Вадику и в голову не приходило когда-нибудь заикаться о тебе…
– Охотно верю, моя хорошая. – Под скалой снова захрустели камни: Эльвира после вынужденного простоя отправилась в путь. – Да, ты совершенно ни при чем. Но попробуй мне это доказать. – Она засмеялась скрипучим смехом: – Вылезай, Евгения, хватит прятаться.
На этот раз Эльвира не собиралась останавливаться. Надоела я ей – хуже горькой редьки. Она взбиралась довольно быстро. Вот выбралась ее голова из-за косогора – решительная, злобная, глаза колючие, губы плотно сжаты. Показалось дуло пистолета – оно сверлило мой лоб, вызывая головокружительные ощущения, затем появилась она сама, перекрыв полнеба. Присела на колени и протянула свободную руку, чтобы схватить меня за шиворот. Я понимала, что она сильнее. Если схватит, уже не вырвусь. Все рухнуло. Это был конец… Я посмотрела вниз, потом опять на Эльвиру. Она почуяла неладное, насторожилась. Ее слова были лукавством! Я нужна была ей живой! Во всяком случае, в данную минуту. Мой хладный труп ее решительно не устраивал. Она уже знала, что я собираюсь сделать, и метнулась вперед, чтобы схватить меня. Я отпрянула. Руки разжались. Сердце оборвалось и сплющилось где-то в пятках. Туда тебе и дорога, больная и некрасивая спартанская девочка!
Но я точно помнила, что оттолкнулась – мне позарез нужны были эти два метра по горизонтали…
И мысль была ничего такая: мол, новая жизнь у тебя начинается – загробная! Дух захватило. С этой мыслью я и шлепнулась, махая ногами, четко между вросшими в речное дно монолитами. Глубина здесь была приличная, я камнем ушла на дно, завертело, как центрифугу. Столкновение со скалой было неизбежно – я треснулась мягкой частью о камень и завопила от ослепительной боли – хорошо, что уже на поверхности! Вертелась карусель: серые скалы, голубое небо, местами елочки на обрывах… Я наглоталась воды, но пока еще могла дышать. И снова душа ушла в пятки – на меня неслась убийственная глыба в шершавых волдырях. Но неожиданно подхватил какой-то параллельный поток и отбросил в сторону. Удар, словно кулаком под ребра, я чуть не потеряла сознание. Ничего себе аквапарк! Меня внесло в какой-то относительно вместительный коридор, поволокло к крутой излучине, до которой было рукой подать. Мелькнула мысль, что если Эльвира сейчас меня видит, то за излучиной уже не будет. Я выплыла из коридора на открытое пространство, и снова сюрприз: меня стало засасывать под воду! Я успела глотнуть немного воздуха, прежде чем местный Нептун поволок меня на дно. Голова надулась, как футбольный мяч. Я сделала сальто под водой, мельтеша конечностями, и, словно катапульта, вылетела на поверхность с вытаращенными глазами. Мимо проплывали камни, пробежала острозубая гряда – мне удалось их обогнуть. Но силы уже иссякали. На повороте яростно бурлила вода. Меня швырнуло о береговую скалу и поволокло дальше, прибивая то к одному берегу, то к другому. Слава богу, за излучиной русло не загромождали валуны, открывался стремительный плес. Я пыталась бороться со стихией – приблизиться к берегу, ухватиться за что-нибудь, перевести дыхание. Но било о берег совсем не там, где можно было сделать «привал». Я задыхалась, в тело вонзались десятки скальпелей. Руки еле слушались – такое ощущение, что к ним привязали автомобильные рессоры. Сопротивляться буйству стихии было невозможно…