— А какие были рукоплескания! — с удовольствием вспоминал Хоттабыч.
— Ещё бы! А ты мог бы вернуть всех на прежние места? Чтобы всё было так, как было раньше? Это, наверное, очень трудно?
— Нет, не трудно… То есть для меня, конечно, не трудно,- горделиво отвечал еле слышным голосом Хоттабыч, поблескивая золотыми зубами.
Хоттабыч, кряхтя, приподнялся на ноги, вырвал у себя из бороды тринадцать волос, мелко их изорвал, выкрикнул какое-то странное слово «лехододиликраскало» и, обессиленный, опустился прямо на опилки, покрывающие арену.
Тотчас же из-под купола со свистом примчались и расселись, согласно купленным билетам, беспредельно счастливые зрители. На манеже, как из-под земли, выросли Мей Ланьчжи со своими ассистентами и реквизитом и униформисты во главе со своим бравым шпрехшталмейстером.
Крики восторга, гром аплодисментов, казалось, разнесут сейчас помещение цирка на куски.
— Разрешите, граждане… Попрошу вас пропустить…- проталкивался к Хоттабычу сквозь тесно обступившую его восторженную толпу худощавый человек в больших круглых роговых очках.
— Я… из управления госцирков… очень прошу вас в кабинет директора цирка… Нам нужно экстренно переговорить с вами об ангажементе… Турне по СССР! Турне по Западной Европе! Турне по Северной Америке! Согласны на любое ваше условие…
— Оставьте старика в покое! — сказал с досадой Волька.- Вы разве не видите — он болен, у него повышенная температура.
Действительно, у Хоттабыча был сильный жар.
Старик здорово объелся мороженым.
XX . Лишние билетики
В дни футбольных матчей всё население Москвы разбивается на два не понимающих друг друга лагеря. В одном из лагерей — энтузиасты футбола. В другом — загадочные люди, абсолютно равнодушные к этому увлекательному виду спорта.
Те, у кого есть билеты, солидно и спокойно проходят на стадион. А остальные озабоченно шныряют взад и вперёд и кидаются на приближающихся граждан с жалостливыми возгласами: «Лишнего билетика не найдётся?», «Гражданин, у вас нет лишнего билетика?»
Волька и его друзья так и остались бы ни при чём, если бы Хоттабыч не пустил в ход своё искусство.
— С радостью и удовольствием,- промолвил он в ответ на Волькину просьбу.- Сейчас у вас будет сколько угодно билетов.
И точно, не успел он закончить последнее слово, как у него в руках оказалась целая пачка зелёных, голубых, розовых и жёлтых билетов.
Он помахал билетами, и это чуть не стоило ему жизни.
— Ой, лишние билетики! — обрадованно крикнул один из болельщиков и изо всех сил рванулся к Хоттабычу.
Через несколько секунд добрая сотня возбуждённых людей прижала Хоттабыча к бетонному забору стадиона, так что старик тут бы и кончился, если бы Волька, отбежав чуточку в сторону, не крикнул изо всех сил:
— Граждане, кому лишние билетики? Налетайте, граждане!
При этих магических словах все, кто только что наседал на яростно сопротивлявшегося Хоттабыча, бросились к Вольке, но тот нырнул в толпу и как сквозь землю провалился.
А ещё через минуту Волька, Серёжа, Женя и старик Хоттабыч предъявили контролёру, стоявшему у северных ворот, четыре билета и прошли на стадион, оставив позади себя тысячи людей, которым так и не суждено было в этот день попасть на матч.
XXI . Сколько надо мячей?
Между тем стадион бурлил той особой, праздничной жизнью, которая кипит на нём всегда во время решающих футбольных состязаний. Все с нетерпением ждали начала матча.
И вот наконец на изумрудно-зелёном поле появился судья со своими помощниками. Судья положил мяч в самом центре поля, обе команды выбежали из люка и построились друг против друга. Капитаны пожали друг другу руки, бросили жребий, какой команде играть против солнца.
— Не сочтёшь ли ты, о Волька, возможным объяснить твоему недостойному слуге, что будут делать с мячом эти двадцать два столь симпатичных мне молодых человека? — почтительно осведомился Хоттабыч, но Волька в ответ только нетерпеливо отмахнулся: сейчас всё сам поймёшь.
Как раз в этот момент форвард «Зубила» звонко ударил носком бутсы по мячу, и матч начался.
— Неужели этим двадцати двум приятным молодым людям придётся бегать по этому обширному полю, терять силы, падать и толкать друг друга только для того, чтобы иметь возможность несколько мгновений погонять этот невзрачный кожаный мячик? — недовольно спросил Хоттабыч через несколько минут.
Но Волька, увлечённый игрой, и на этот раз ничего старику не ответил. Было не до Хоттабыча: нападение «Шайбы» завладело мячом и было уже у самых ворот «Зубила».
— Знаешь что, Серёжка,- шепнул своему приятелю Женя Богорад,- мне кажется, наше счастье, что Хоттабыч ничего не понимает в футболе. А то бы он тут таких дров наколол, что ой-ой-ой!
— И мне так кажется,- кивнул утвердительно Серёжа и тут же, ахнув, вскочил со своего места.
Одновременно с ним вскочили на ноги и, взволнованные, загудели все восемьдесят тысяч зрителей. Пронзительно прозвучала сирена судьи, но игроки и без того замерли на месте.
Откуда-то сверху, с неба, звеня, упали и покатились по полю двадцать два ярко раскрашенных во все цвета радуги мяча, изготовленных из превосходного сафьяна.
— Это безобразие! Неслыханное хулиганство! Вывести со стадиона того, кто позволяет себе такие возмутительные шутки! — возбуждённо кричали на трибунах.
— Что ты наделал?! — назидательно зашептал Волька Хоттабычу на ухо.- Ты остановил всю игру и лишил шайбовцев первого гола.
Насчёт неудачи шайбовцев Волька, впрочем, сказал без особого огорчения, так как он «болел» за «Зубило».
— Ну что мне прикажешь с тобой делать? — развёл Волька руками, усадил старика на место и наспех объяснил ему основные принципы футбола.
Между тем с поля убрали все лишние мячи, судья зачёл время, ушедшее на ликвидацию инцидента, и игра продолжалась.
После Волькиных объяснений Хоттабыч стал следить за состязанием со всё большим и большим интересом. Шайбовцы, лишившиеся в результате истории с двадцатью двумя мячами верного гола, нервничали, «мазали», и старик чувствовал себя виноватым перед ними и терзался угрызениями совести.
XXII . Хоттабыч вступает в игру
Так роковым образом разошлись пути и симпатии Вольки Костылькова и Гассана Абдуррахмана ибн Хоттаба. Когда первый сиял от удовольствия (а это бывало каждый раз, когда кто-нибудь из команды «Шайба» бил мимо ворот противника), старик сидел мрачнее тучи. Зато, когда нападение «Зубила» било мимо ворот «Шайбы», картина резко менялась: Хоттабыч заливался счастливым смехом, а Волька страшно злился:
Старик, впервые столкнувшийся с футболом, не знал ещё, что бывают болельщики. О том, что он сам стал болельщиком, он, конечно, и не подозревал, как не подозревал об этом и Волька. Это прискорбное обстоятельство и послужило причиной необыкновенных событий, приключившихся в этот день на стадионе.
Началось с того, что в один особенно напряжённый момент, когда нападение «Зубила» приближалось к воротам «Шайбы», Волька, таинственно нагнувшись к Хоттабычу, доверчиво ему прошептал:
— Хоттабыч, миленький, пододвинь, пожалуйста, чуточку ворота «Шайбы», когда зубиловцы будут по ним бить.
Старик насупился и впервые с момента их знакомства вместо беспрекословного согласия спросил:
— А какая, осмелюсь я осведомиться, польза будет от этого «Шайбе»?
— «Шайбе» и не надо. От этого «Зубилу» польза будет! — с жаром ответил Волька.
Старик промолчал. Зубиловцы снова промазали. А через две-три минуты дюжий молодец из нападения «Шайбы» под одобрительный рёв толпы забил классический мяч в ворота «Зубила».
— Егорушка, ты только не вздумай, пожалуйста, надо мной смеяться,- сказал вполголоса вратарь «Зубила» одному из запасных игроков, когда игра на короткое время перешла на поле «Шайбы»,- но я готов поклясться, что штанга моих ворот подыгрывает шайбовцам…
— Что-о-о-о?!
— Понимаешь, когда они били по воротам, я ясно видел, как правая штанга отодвинулась сантиметров на пятьдесят в сторону и пропустила мяч…
— Температуру мерил? — иронически спросил запасной игрок.
— Чью — штанги?
— Нет, свою. У тебя, наверно, сильный грипп.
— Тьфу! — плюнул обиженно вратарь и заметался в воротах.
Шайбовцы, ловко обводя защиту, приближались к воротам «Зубила» стремительно, как лавина.
Бац! Второй гол за три минуты. Причём оба раза по совершенно не зависящим от вратаря «Зубила» причинам.
Вратарь дрался как лев. Но что он мог поделать, когда в самый момент удара по воротам верхняя их планка сама по себе приподнялась ровно настолько, чтобы мяч свободно мог пролететь, чуть задев кончики пальцев поднятых вверх рук вратаря?!.
А в это время в восьмом ряду северной трибуны разгорался тихий скандал.
— Ты всё перепутал,- сказал Волька Хоттабычу, когда «Зубилу» забили первый гол.- Я тебя просил помочь зубиловцам, а ты почему-то подыграл шайбовцам. Нужно быть внимательней. Слышишь?
— Гассан Абдуррахман ибн Хоттаб никогда не страдал рассеянностью,- загадочно промолвил Хоттабыч, кинув на Вольку недружелюбный взгляд. Но тот снова ничего не понял.
Приближался конец первого тайма, и счастье как будто обратилось наконец лицом к «Зубилу». Игра перешла на поле «Шайбы», зубиловцы, что называется, землю рыли, и вскоре лучший их форвард с невероятной силой подал мяч в верхний угол ворот «Шайбы».
Все восемьдесят с лишним тысяч зрителей в неописуемом волнении привскочили со своих мест, затаив дыхание. Этот верный гол должен был размочить «сухой» счёт «Зубила». Волька, Серёжа и Женя, дружно болевшие за «Зубило», радостно подмигнули друг другу, но тут же разочарованно вздохнули и грустно уселись на свои места: был верный мяч, а ударился в верхнюю штангу, да ещё с такой силой, что звон пошёл по всему стадиону.
Звон мяча, кстати говоря, слился с громким воплем, который издал вратарь «Шайбы»: стремительно опустившаяся на одно мгновение штанга спасла вратаря от гола, но зато пребольно ударила его по голове.
Только теперь Волька наконец догадался, что Хоттабыч не ошибается, а действует совершенно сознательно. Тогда он ужаснулся.
— Гассан Абдуррахман ибн Хоттаб,- сказал он дрожащим голосом,- что же это такое? Ты же знаешь, что мы все — и я, и Серёжа, и Женька — болеем за «Зубило», а ты, выходит, совсем наоборот — болеешь за «Шайбу»?
— Увы, я не волен над своими поступками,- сокрушённо отвечал Хоттабыч, и крупные слёзы потекли по его загорелому лицу.- Мне очень хочется, чтобы выиграла команда «Шайбы».
XXIII . Обстановка накаляется
— Смотри,- угрожающе заявил тогда Волька,- будет скандал!
Он вскочил на скамью и, указывая пальцем на Хоттабыча, закричал:
— Граждане! Он всё время подыгрывает «Шайбе»! Обратите, граждане, внимание на этот возмутительный факт!
— Кто подыгрывает? Судья подыгрывает? Что вы говорите? Оказывается, судья подыгрывает! — взволновались кругом.
— Да нет же, не судья! — кипятился Волька.- При чём здесь судья?! Это вот этот старичок подыгрывает.
— Так ты говоришь,- покатывались все кругом со смеху,- так ты говоришь, что старичок отсюда, из восьмого ряда северной трибуны, почём зря передвигает ворота? Хи-хи-хи! Может быть, это он и мячики давеча на поле понакидал?
— Ну да, он! — ожесточённо подтвердил Волька, вызвав новые взрывы смеха.
— А землетрясение в Чили тоже его рук дело? Хо-хо-хо! Ха-ха-ха! Хи-хи-хи!
— Нет, в Чили не он,- честно разъяснил Волька.- Землетрясение — это от катастрофических сдвигов почвы. Тем более в Чили. А он совсем недавно из бутылки вылез.
— Ну, вот что, паренёк,- посоветовал Вольке один пожилой болельщик, когда смех немного утих,- ты лучше сам не лезь в бутылку, не срамись перед людьми, не говори глупостей и не мешай следить за игрой. Там, брат, сейчас такое делается, что и без тебя тошно.
Гражданин тоже болел за «Зубило».
Действительно, до конца тайма оставалось ещё целых одиннадцать минут, а счёт уже был 14:0 в пользу «Шайбы».
В среднем каждые сорок секунд в ворота «Зубила» падали мячи, как яблоки падают в корзины в саду во время уборки.
Что стало с вратарём? Почему он прижался лицом к боковой штанге и только вскрикивает: «Ой, мама!» — каждый раз, когда бьют по его воротам? Почему он вдруг, ни с того ни с сего, уходит с задумчивым лицом из ворот каждый раз в самый решающий момент?
— Мазила! — кричали ему со всех трибун.- Марала! Как ты играешь?
Но он, прославленный вратарь первого класса, продолжал выходить нетвёрдым шагом из ворот в сторону, лишь только приближались шайбовцы.
Но вот наконец зубиловцы прорвали фронт нападения и полузащиты «Шайбы» и яростно повели мяч к её воротам.
Защита шайбовцев от долгого бездействия разложилась и не смогла быстро мобилизовать свои силы на борьбу с неожиданной опасностью. А вратарь — тот и вовсе сидел себе спокойно на травке и лузгал дынные семечки.
Пока он, давясь непрожёванными семечками, вскакивал на ноги, зубиловцы ударили по незащищённым воротам, в самый центр.
— Хоттабыч, миленький, дорогой, дай зубиловцам хоть размочить игру! — взмолился в этот момент Волька.
Но Хоттабыч прикинулся, будто ничего не слышит.
24:0! При игре равных примерно по силе команд этот счёт просто поражал.
И тогда Волька совершенно вышел из себя.
— Зубиловцы не виноваты, что ты болеешь за «Шайбу», а ты их опозорил перед всей страной. Сделай так, чтобы все видели, что они не виноваты в своём проигрыше.
— Слушаю и повинуюсь, о юный вратарь моей души.
Ещё не замолкла сирена судьи, извещавшая о конце первого тайма, как все одиннадцать игроков команды добровольного физкультурного общества «Зубило» дружно начали чихать, кашлять и сморкаться. Кое-как построившись в затылок и вяло перебирая ногами, они поплелись унылой рысцой, непрерывно чихая, сморкаясь и кашляя, в свою раздевалку.
Через минуту туда вызвали врача: вся команда чувствовала себя нездоровой. Врач пощупал у всех пульс, предложил всем снять майки, потом осмотрел у всех полость рта и, в свою очередь, вызвал в раздевалку судью.
— Вот что, Лука Евгеньевич, придётся матч отложить, а сегодняшний счёт признать недействительным.
— А позвольте узнать, почему? - удивился судья.
— Очень странный медицинский случай, Лука Евгеньевич. Все эти одиннадцать вполне взрослых товарищей одновременно заболели детской болезнью — корью. Я бы, Лука Евгеньевич, сам не поверил, если бы только что не осмотрел их всех самым тщательным образом.
Редкий факт, когда одиннадцать взрослых спортсменов вторично в своей жизни и одновременно заболели корью, а на другой день проснулись совершенно здоровыми, был подробно описан в статье известного профессора Л. И. Коклюш, напечатанной в научном медицинском журнале «Корь ихворь». Статья называется «Вот тебе и раз!» и пользуется таким успехом, что в библиотеках номер журнала с этой статьёй совершенно невозможно достать: он всё время находится на руках. Так что вы, дорогие читатели, лучше всего его и не ищите. Всё равно не найдёте. Только зря время потратите.
XXIV . Примирение
Восемьдесят тысяч человек, население приличного дореволюционного губернского города, медленно расходились со стадиона, с трудом просачиваясь сквозь тесные бетонные проходы. Люди не спешили: каждому хотелось высказать свои соображения по поводу небывалых обстоятельств так странно закончившегося матча.
Только четыре человека не принимали участия в дискуссии. Они покинули северную трибуну, храня полное молчание.
— Прекрасная игра футбол,- осмелился наконец нарушить молчание Хоттабыч.
— М-да-а…- промычал в ответ Волька.
— Сколь сладостен, я полагаю, миг, когда ты забиваешь мяч в ворота противника,- продолжал упавшим голосом старик.- Не правда ли, о Волька?
— М-да-а…- снова промычал Волька.
— Ты всё ещё на меня сердишься, о форвард моего сердца? Я умру, если ты мне сейчас же не ответишь.
- Ну и заварил ты кашу, старик! Не-е-ет, больше мы с тобой на футбол не ходим! И билетов твоих не надо.
И они продолжали свой путь прежними друзьями.
XXV . Где искать Омара?
Прошло несколько дней. Никто не мог бы, посмотрев на цветущую физиономию Хоттабыча, подумать, что совсем ещё недавно он был болен.
И только хорошо изучивший Хоттабыча Волька мог заметить, что какая-то затаённая мысль всё время тревожит старого джинна.
Волька прикидывался, будто ничего не замечает, и не расстраивал старика бестактными вопросами.
— Печаль и тоска терзают моё старое сердце, о благородный спаситель джиннов,- тихо произнёс как-то Хоттабыч, когда величественный закат окрасил в ровный розовый цвет тихие вечерние воды Москвы-реки.- Мне не дают покоя мысли о моём бедном пропавшем брате, об ужасной и безвыходной его судьбе. И чем больше я думаю о нём, тем больше я склоняюсь к тому, чтобы как можно скорее отправиться на его поиски. Как ты смотришь на это, о мудрый Волька ибн Алёша? И если ты к этому моему решению относишься благосклонно, то не угодно ли будет тебе осчастливить меня и разделить все радости и невзгоды этих поисков?
— А где ты собираешься искать своего брата? — деловито осведомился Волька, привыкший уже спокойно относиться ко всяким, самым неожиданным предложениям со стороны Хоттабыча.
— Не знаю, помнишь ли ты, но я уже рассказывал на самой заре нашего столь счастливого знакомства, что Сулеймановы джинны бросили его, заточённого в медный сосуд, в одно из южных морей, и там, у таинственных берегов знойных стран, и надлежит, на мой взгляд, искать брата моего Омара ибн Хоттаба.