— Поищите! — потребовал Милевин, и как это ему ни претило, и ни противоречило отечественному законодательству, вложил между страниц книги, что она читала, две сотни рублей. — Причем немедленно, иначе я сдохну. Кстати, моя спутница тоже. И вас обвинят в непредумышленном убийстве… Статья…
Скороговоркой пробубнив номер статьи и возможный срок лишения свободы, предусматриваемый законодательством за совершение данного преступления, он кисло улыбнулся опешившей администраторше, и уже без былого напора попросил:
— Поищите!
Она кивнула, сграбастав обе сотни костлявой кистью, и принялась листать регистрационный журнал.
— Есть один номер для молодоженов, — проворчала она и мстительно улыбнулась возмущенно вскинувшейся Маргарите. — Это все, что есть. Как хотите…
— Хотим, — "оборвал тетку Милевин, вырвал из рук Риты ее паспорт и, сложив со своим, быстро сунул их даме в лицо. — Оформляйте, и быстрее, мы еле стоим на ногах.
Администраторша бойко оформила им регистрацию. С гаденькой улыбкой, поглядывая в сторону обозленной Маргариты, протянула ключ Милевину и пробормотала:
— Хороших снов вам.
О том, чтобы ложиться спать, не могло быть и речи.
Во-первых, кровать была всего одна, и какой бы широченной ни казалась, она была одна и подразумевала одно одеяло и одну подушку причудливой формы, распластавшуюся от одного до другого края кровати.
Во-вторых, Милевин сразу засобирался разыскивать то отделение милиции, откуда им был получен ответ на его запрос.
Единственное, в чем он не смог себе отказать, так это влезть под душ без очереди.
— Ты еще успеешь, — грубо оборвал он возмущенные возгласы Маргариты и грубо оттолкнул ее от двери в ванную. — А мне некогда…
Из ванной Милевин вышел лишь через полчаса.
Он побрился, вымыл и высушил феном волосы, переоделся в светлые джинсы и легкую футболку в дырочку. И принялся крутиться перед зеркалом, словно барышня, смахивая с плеч и коленок несуществующие пылинки.
— Как я, Маргарита Николаевна? — Милевина распирало ощущение собственной неотразимости.
Она не ответила, хотя сочла, что он и в самом деле неплохо выглядит. Не ответила из вредности. Демонстративно молча прошествовала мимо него в ванную, забрасывая себе на плечо полотенце с таким остервенением, что едва не угодила Милевину по носу.
— Понял, — хохотнул тот и, не успела она скрыться за дверью, вышел из номера.
Рита влезла в ванну, пустила прохладную воду и тут же забыла обо всем.
Блаженство было полным и бесспорным, до Милевина ли.
Она намыливала голову, смывала пену, клочьями оседавшую у ее ног, снова лила на голову шампунь.
Потом перепробовала весь гель, что стоял частоколом в красивых бутылочках на стеклянной полочке над раковиной. Ароматы смешивались и порхали в воздухе, въедаясь в ее поры и кружа голову.
Отключив воду, Рита долго расчесывала волосы, не рискнув сушить их феном. И с чего-то решила вдруг обновить макияж. Зачем она это делала, сама не знала. Ну, не для Милевина же, в самом деле! Они напарники и ничего более. К тому же у нее, кажется, есть Серега. Вчера утром, во всяком случае, еще был.
Правда, потом они вдрызг разругались. Серега страшно кричал на нее, тряс ее за плечи и все пытался заставить Риту отказаться от безрассудной затеи лететь к черту на кулички. Рита молчала и лишь время от времени огрызалась. А потом он ушел, даже не хлопнув дверью. Просто оставил ее открытой. Она сама запирала за ним, с грохотом обрушив дверь о притолоку.
Пирогов ушел, не простившись, но успел позвонить Аньке и наябедничать. Анька тоже страшно кричала на Риту, умоляла и даже ревела, обзывая всякими жуткими словами, начиная с эгоистки и кончая дурой чертовой. Потом уже позвонил Милевин.
А Серега…
Сереге она пыталась дозвониться. Честно пыталась! Хотела все сгладить и забыть. И еще попросить извинения, если бы его это утешило. С чего-то ей вдруг стало небезразлично, что он так вот страдает из-за нее. И она добросовестно раз за разом набирала его номер уже после того, как переговорила с Милевиным. Звонила раз тридцать, наверное, пока не уснула, прижавшись щекой к телефону. Утром она снова звонила ему. Результат был тот же.
Вернее, его не было вовсе, ни результата, ни Сереги.
Трубку в его новой квартире никто так и не взял.
И все время полета Рита занималась тем, что придумывала новую историю про Пирогова-младшего.
История ей совсем, совсем не понравилась и отчего-то сильно ее опечалила.
В этой истории Серега уходил от нее ночными улицами их города. Уходил, сгорбившись от горя и ничего не видя перед собой. Но уходил он почему-то не к себе домой, а совсем в другое место. Географически это место не было для Риты принципиальным.
Принципиальным было то, что дверь ему в этом месте открывала длинноногая блондинка, красотой своей удивительно смахивающая на погибшую Зиночку. Она открывала Сереге дверь, и он тут же расправлял плечи, улыбался ей навстречу и как-то уж очень скоро забывал про нее — Риту.
Дальше ее история вообще никуда не годилась.
Серега раздевал прекрасную соблазнительницу, раздевался сам, и они кулем валились в разобранную постель.
В этом месте Рита принималась горестно вздыхать и бросать тоскливые взгляды в иллюминатор.
Дура! Она и правда чертова дура, Анька права.
Надо было мчаться непонятно куда, торчать в аэропортах, когда их самолет совершал дозаправку, жариться на солнце, умирать от жажды и томиться от непонятного чувства собственной обделенности.
И чувство это с каждым часом становилось все острее и поганее, потому что получалось, что обделила себя она собственноручно.
А теперь вот…
Теперь вот она на манер Милевина топчется перед зеркалом в гостиничном номере, разглядывает себя и сравнивает с вымышленной соперницей, которую придумала для Сереги.
Дурацкая получилась история, говорить нечего. История, совершенно лишающая ее надежды. А лишаться ее Рита не хотела. Это она поняла как-то вдруг и сразу…
Волосы высохли и тут же закрутились упрямыми тугими кольцами. Только зря надрывалась, вычесывая эти дурацкие кудри. Права была бабка: кудри не вши, их не вычешешь.
Порывшись в вещах, Рита вытащила с самого дна сумки джинсовые бриджи, футболку и кроссовки. Выряжаться ей было ни к чему. Она собиралась пойти прогуляться. Нужно было определяться с ужином, ну и попутно с местом жительства интересующей их персоны.
Баловнев Роман Иванович наверняка фигура известная в городе. Не знать, где он обретается народ не мог. Глядишь, кто-нибудь да направит ее по нужному пути.
Направила ее, как ни странно, блеклая ехидная администраторша. Рита вернулась из супермаркета, что удобно располагался напротив гостиницы, с полными пакетами продуктов. С протяжным вздохом опустила пакеты на конторку и предложила барышне мороженого. Та от мороженого отказалась, поскромничав, а вот поговорить…
То ли от скуки, то ли еще из каких побуждений, она живенько откликнулась на просьбу Маргариты рассказать ей о местных достопримечательностях и знаменитых людях, населяющих город. Говорила долго, самозабвенно и пространно, постепенно сужая список знаменитостей до узкого круга местных нуворишей. Не обошла она вниманием и Баловнева.
— О-о, Роман… Баловнев!.. — Со странным придыханием, напоминающим стон, произнесла администраторша, потрогав пережженные химической завивкой кудряшки. — Это такая… Такая фигура!..
— Какая? — На его счет у Маргариты имелось собственное мнение, и оно резко отличалось от того благоговейного трепета, которым была полна невзрачная барышня.
— Импозантная, влиятельная, красоты необыкновенной. Опять же при деньгах, — принялась загибать та сухонькие пальчики. — А дом у него какой!..
— Какой? — снова односложно поинтересовалась Рита.
Мороженое в ее пакете потихоньку начинало терять форму. Администраторша не думала униматься, заполучив в ее лице благодарного слушателя.
Надо было либо уходить, либо приниматься за мороженое прямо там, у конторки. Рита выбрала второе и следующие десять минут занималась тем, что уничтожала поплывшие брикеты пломбира и вполуха слушала разошедшуюся не в меру дамочку.
Из всего, что та рассказала ей про усадьбу Баловнева, Рита уяснила главное. Дом Баловнева был расположен всего лишь в трех кварталах от этой гостиницы. И если взобраться на самый верхний — восьмой — этаж их здания, то можно даже рассмотреть конек его крыши.
Пойду пройдусь! Тут же решила Рита и поспешила поблагодарить администраторшу.
Она вернулась в номер. Рассовала продукты: что в холодильник, что по полкам. Наскоро поужинала йогуртом и шоколадными пирожными. И засобиралась в город.
Думать о том, что она станет делать в окрестностях мест, облюбованных Баловневым под строительство своего дома, Рита пока не знала. Она пойдет, и все, а там, как карта ляжет.
Сначала ей нужно было взобраться на восьмой этаж, осмотреться, чтобы знать, в каком направлении лежит ее путь. А потом постараться найти возможность увидеться с Кораблевым и предупредить его, если, конечно же, уже не будет поздно…
Когда в дежурной части его откомандировали к заместителю начальника милиции, Милевин еще ничего такого не заподозрил. Нигде ничто не дрогнуло и не защемило. Он счел это вполне нормальной процедурой, и даже улыбался, открывая дверь зама, но зато потом. Потом, узнав, что человек, с которым он договорился встретиться, в настоящий момент находится на больничной койке и говорить сможет недели через две, никак не раньше, он пришел в ярость.
Все против него! Ну, все против!
Он вернулся в гостиницу, зашел в свой номер и тут же обнаружил пропажу Жуковой.
— Чертова кукла — едва не со слезой выругался он. — Куда же ее-то понесло?!
Когда барышня за конторкой администратора поделилась с ним мнением, что Риту, вероятнее всего, понесло к дому Баловнева, Милевину едва не стало дурно.
Этого ни в коем случае нельзя было делать. Ни в коем случае! Это был риск! Необдуманный, неоправданный, неконтролируемый.
Сам Милевин мог рискнуть подобным образом лишь однажды. И такой случай судьба ему уже предоставляла на самой заре его милицейской деятельности. Окунувшись с головой в страшную непредсказуемость и неконтролируемость дела, он еле остался в живых. Повторить подобное он никогда бы не смог И всячески старался теперь подстраховаться, прежде чем совать голову куда-то.
Маргарите о его печальном прецеденте известно не было, потому она и помчалась спасать мир, воспользовавшись отсутствием Милевина.
Он достал из своей сумки темную рубашку с длинными рукавами. Надел ее прямо на футболку, не заправляя в джинсы и, сунув под ремень пистолет, поспешил из номера.
На улице стало темно, нужно было спешить. Чего доброго, она полезет в дом. Да и «ни чего доброго», а наверняка полезет. Хорошо бы, додумалась войти, как все нормальные люди, через ворота, отрекомендовавшись охраннику и попросив его о встрече с хозяином, но ведь она не станет же этого делать. Наверняка не станет…
Валентин Михайлович Милевин ошибался.
Рита была полна самых добрых намерений и ничего такого затевать вовсе не собиралась. И у ворот добросовестно топталась минут десять, пытаясь привлечь внимание охраны. И без конца жала на кнопку домофона. Все было впустую. Охрана отсутствовала, домофон не работал. Со стороны особняка не доносилось ни звука, хотя фонари на территории исправно горели. Кто-то же их включил!
Рита снова начала мучить домофон, и снова никакого результата. Ни звонков, ни звуков, ни скрежета отпираемой двери. И только тогда уже она решилась на опрометчивый поступок и зашагала вдоль высокого забора. Обойдя его по всему периметру раза три, вспотев и запыхавшись, она пришла к выводу, что самым удобным местом для проникновения на территорию участка Баловнева является дальний угол, где обнаружился пролом.
Свет фонарей сюда почти не достигал. Траву с уличной стороны забора никто не скашивал. И ей не сразу удалось обнаружить небольшую дыру в заборе, когда она блуждала там почти на ощупь. Но, натолкнувшись на эту дырку, жутко обрадовалась.
Скоро… Уже очень скоро она увидит настоящего Кораблева, и поговорит с ним, и предупредит его о грозящей ему опасности. Только за этим она здесь.
Только за этим, что бы там ни придумывал для себя и за нее Пирогов…
Разгребая высокую пыльную траву руками, Рита полезла в пролом в заборе. Дыра была тесная и неудобно располагалась в полуметре от земли. Маргарита сильно ободрала коленки о выщербленный край плиты и сотню раз пожалела, что надела бриджи. Потом еще зацепилась за острый кусок арматуры и едва не упала. Тихонько заскулила и осела на землю. Потирая ноющие пальцы на ноге, Рита огляделась, пытаясь сориентироваться на чужой территории.
С того места, где она сидела, скрючившись, дом показался ей еще более внушительным, чем с последнего этажа здания их гостиницы. Два этажа.
Высоченная черепичная крыша с непременным флюгером. Большие пластиковые окна. Везде в доме было темно, за исключением одного окна на первом этаже. На него то и взяла курс Маргарита.
Очень осторожно, то и дело останавливаясь и замирая от страха, она шаг за шагом приближалась к этому светящемуся окну. За ним, за этим окном, хорошо просматривалась кухня с развешанными по стенам шкафами и еще мужчина…
Кораблев! Тут же ужалило ее мозг.
Это несомненно был он! Сначала он, если она не ошиблась, сидел на подоконнике, что-то ел прямо из кастрюли и то и дело поглядывал в сад. Можно было подумать, что он смотрит прямо на нее. Но Рита была уверена, что он ее не видит. Свет фонарей до того места, где она осторожно ступала, не доходил, неуверенно рассеиваясь метров за пять. Видеть ее Кораблев точно не мог. Но, наверное, все же увидел. Соскочил с подоконника, метнулся к стене и быстро выключил свет. Испугался? Может быть. Попробуй не испугаться пустого дома, да еще если по саду бродят привидения в образе незнакомых ему женщин. Он-то ее точно не знал…
— Эдик! — позвала она громко, остановилась у самого окна, прильнула носом к стеклу, будто и впрямь могла что-нибудь рассмотреть в кухне, потонувшей во мраке, и еще раз позвала:
— Эдик Кораблев, ты здесь?!
Он и не подумал ей ответить и никак не спешил обнаруживать своего там присутствия.
Может быть, он и правда ее не увидел, а просто, погасив свет, ушел из комнаты? Ушел, а она стоит и зовет его, привлекая внимание посторонних. Хотя в этом смысле опасаться здесь было особенно некого, сад и будка охранника у ворот казались совершенно необитаемыми. Никто не прогуливался по дорожкам сада с целью патрулирования территории. В этом, по ее мнению, заключались обязанности охранника такого шикарного особняка.
— Эдик! — снова позвала Рита и взмолилась. — Ну, если ты там, ответь мне, пожалуйста!
И она трижды стукнула по стеклу костяшками пальцев. И тут же собралась снова позвать его, когда на рот ей легла чья-то прохладная ладонь и с силой сжала.
Рита дернулась от неожиданности, даже не успев испугаться по-настоящему, и тут же попыталась соскрести со своих губ это грубое препятствие.
Так она не только Кораблева не вызовет из дома, но и на помощь позвать не сумеет.
Чужая рука оказалась сильной и не хотела поддаваться, увеличив хватку. Рита принялась брыкаться, стараясь лягнуть того, кто незаметно подкрался к ней сзади. Но человек этот оказался много расторопнее и теперь уже второй рукой обхватил ее за талию и с силой прижал к себе.
Мужчина! Это, несомненно, был мужчина, и он оказался гораздо крупнее и много сильнее ее. Он вцепился в нее, не позволяя шевельнуться и заорать во все горло. Одной рукой он зажимал ей рот, а второй с силой удерживал Риту за ребра.
Рита начала задыхаться от ужаса.
Когда блуждала вокруг дома, обшаривая бетонный забор, не боялась. Мысли о том, что ее может подстерегать опасность в виде любого припозднившегося бомжа или группы малолетних хулиганов, даже не приходили ей в голову. Она не боялась, когда протискивалась в дыру в заборе. Не боялась, когда забралась на чужую территорию и вышагивала по чужим газонам. Даже подойдя к окну, не боялась ничего. А теперь… Теперь она, наверное, умирала.
Так ей казалось, во всяком случае.
Откуда-то навалился непонятный насморк, забивший нос. Так бывало всегда, когда она собиралась плакать. А она, кажется, и впрямь сейчас заревет.
Рот по-прежнему тискала чужая жесткая ладонь.
Дышать становилось совершенно нечем. Еще минута-другая, и она точно потеряет сознание. Сил не осталось вовсе, их не осталось даже на то, чтобы размахивать руками и цепляться за чужие пальцы, зажавшие ей рот.
Мужчина почувствовал, что она слабеет, и потащил ее от окна обратно к забору. Он шел тем же самым путем, каким до этого пробиралась она. Зачем он туда шел и что он собирался там делать, Рита могла лишь догадываться. Протиснуться вместе с ней сквозь небольшой пролом он вряд ли сумеет.
Но он упорно продолжал тащить ее именно туда. Ее ноги болтались в воздухе и били его по коленкам.
Все ее обмякшее тело, наверное, было достаточно тяжелым, и тащить его вот так — прижав спиной к себе и зажимая при этом ей рот — ему было совсем неудобно. Но он все равно тащил.
«Он меня сейчас задушит, — подумала Рита со странной расслабленностью, сделавшей течение ее мыслей вялым и неторопливым. — Видимо, это маньяк! Если бы это был охранник, он бы поднял шум. Если бы Кораблев — тоже. А так, крадучись, может действовать только маньяк. Или… Или Баловнев. Настоящий Баловнев, задумавший избавиться от всех сразу свидетелей и решивший начать с меня… Интересно, где он станет меня душить? Прямо здесь, в саду под яблоней, или перебросит через забор, а потом уж…»
Спасение пришло совершенно неожиданно.