— И где это ты гуляешь?
Я вздрогнула и, подняв глаза, увидела управляющего. Это же надо было натолкнуться на него, подходя к дому! У меня уже некоторое время зудели руки на месте татуировок, и я неосознанно потёрла запястья сквозь материю платья.
Мужчина сверлил меня недовольным взглядом и начал распекать:
— Почему голова не покрыта? Если хозяин испытывает к твоим прелестям слабость, это ещё не повод растрёпанной ходить. Ты где шлялась? Запомни, ты всего лишь рабыня! Вот подожди, когда аттан уедет, ты у меня попляшешь, — тут его взгляд упал на мою шею. — Где ошейник? Неужели хозяин снял?!
Со мной происходило что-то странное. Последние слова управляющего до меня доносились как сквозь вату, отвечала ему уже не я:
— Вот уж не знал, что ты так ждёшь моего отъезда, — произнесла я голосом аттана.
— А-а-а, — начал хватать ртом воздух мужчина.
— Позже поговорим, — вырвалось из моего рта. Моё тело обогнуло мужчину и само пошло к дому, только не к чёрному входу, а главному. За всем я наблюдала как бы со стороны, не чувствуя своего тела. Увидела стоящего на ступенях аттана с закрытыми глазами и подошла к лестнице. На этом управление моим телом было завершено. Я вновь ощутила сама себя и смогла оценить весь ужас происходящего.
Мужчина открыл глаза и посмотрел на меня сверху вниз. Я замерла, а потом, не дожидаясь его приказа, стала подниматься к нему. Благодарила бога, что Варлея успела меня предупредить, а не то от такого можно было и умом тронуться!
Поравнявшись с ним, я взглянула в ненавистное лицо и от всей души залепила пощёчину. От моего удара он покачнулся. Рука горела, зато на его щеке белел отпечаток моей ладони.
— Считаешь это допустимым? — проскрежетал мужчина, сузив глаза.
— Калек и детей бить недопустимо, но это не относится к таким моральным уродам, как вы, — процедила в ответ. С удовольствием заметила, что его резануло слово «калека». — Шрам вам к лицу. Прекрасно отображает внутреннюю сущность.
— Я оставил его как память о женском коварстве.
— В части коварства и низости любой женщине до вас далеко, — чуть ли не выплюнула в лицо ему эти слова, а потом обошла по дуге и пошла в дом.
— Поговорим за ужином, — донеслись мне в спину его слова. Хотела его послать и ответить, что не приду, но ведь он теперь может за этим и лично проследить.
Глава 8
До ужина мне так и не дали побыть наедине со своими мыслями. Не успела я вернуться в новые покои, как пришла Агата с девушками и сообщила, что аттан отдал приказ подобрать мне для ужина платье и ещё одно в дорогу. Поэтому мне пришлось заняться примерками. Как бы ни было плохо и ни хотелось послать всех подальше, люди не виноваты, что выполняют приказ.
Ещё недавние мои знакомые, с кем мы перебрасывались хоть парой слов по несколько раз на дню, теперь боялись посмотреть мне в глаза, и обсуждали мы никак не моё новое положение, а наряды. Было непривычно слышать в их голосе почтение.
Наверное, всё к лучшему: наличие рядом других людей и хоть какое-то занятие не позволили мне скатиться в истерику и самобичевание. Я и так тяжело переживала смерть мамы, но теперь она легла мне на сердце непосильным грузом.
Пока прямо на мне шла подгонка платья для ужина, у меня было время подумать. На свой брак с Владом я тоже взглянула другими глазами. Он с первых минут знакомства начал активно меня осаждать. Все ещё ахали и говорили о любви с первого взгляда. Теперь я в этом начала сомневаться. Скорее всего, каким-то образом он вычислил мой дар и поспешил на приступ. Не знаю, любил ли он меня? Раньше я в этом была уверена, а теперь…
Может, только я его любила? Он напористо ухаживал за мной, много знал и был очень интересным собеседником. Я потеряла от него голову, восхищалась его аристократичными манерами, лоском, старалась стать достойной женой. Влад всегда был внимательным, нежным, дарил дорогие подарки и не повысил ни разу голоса.
Но разве это показатель любви? Что, если он просто приручал меня, чтобы использовать в своих целях? Хотя что с меня взять? Влад был здоров, а я целительница… И тут я вспомнила его слова: как-то он признался мне, что, как только увидел, решил, что именно я должна родить ему ребёнка. После свадьбы я не предохранялась ни дня. Он мечтал о детях, а я была рада их ему подарить.
Вспомнив о сыне, я пожалела, что не спросила у Варлеи, передаётся ли дар по наследству. Может, ему нужен был ребёнок с моими способностями?
— Я вас уколола? — с беспокойством спросила одна из девушек.
Отрицательно покачав головой, я убрала с лица гримасу боли. Все эти мысли, сомнения ранили. Многое бы отдала, чтобы поговорить с Владом начистоту и узнать правду.
К ужину мне затейливо уложили волосы, перевив их ниткой жемчуга. Платье успели подогнать. С округлым вырезом горловины, оно не открывало ничего лишнего. На груди шла драпировка из маленьких складок. Широкий пояс подчёркивал талию, а пышную юбку украшали вышитые розовым жемчугом цветы. Узкие рукава заканчивались воланом из кружева, которое скрывало кисти рук. Такое же кружево украшало горловину платья. Цвет наряда был бледно-персиковым, и выглядела я в нём воздушной и немного романтичной барышней, что абсолютно не соответствовало моему внутреннему состоянию. Бежевые матерчатые туфельки, что мне принесли, немного жали, но ходить можно было.
За мной пришёл лакей и проводил не в столовую, а в зелёную гостиную. Аттан стоял у окна. Мужчина приоделся, как будто для гостей. Правда, я что-то сомневалась, что он решится демонстрировать меня кому-то и сегодня за ужином будет присутствовать ещё кто-то, кроме нас. Чёрный с золотом камзол облегал широкие плечи, волосы забраны в низкий хвост и перехвачены бархатной лентой. Неужели для меня вырядился? При моём появлении он оглянулся, а потом и вовсе развернулся, изучая с головы до ног.
— Ты сегодня прекрасно выглядишь, — сделал комплимент он.
— Издеваетесь?
— Почему ты так решила? — мужчина вопросительно приподнял бровь.
— В данной ситуации ваше проявление любезности выглядит как минимум неуместно, а как максимум жестоко. Это как собственноручно расчленить человека, а потом восхититься изяществом его костей.
— У тебя бурное воображение.
— А вы мерзавец. Что поделать, у каждого свои недостатки.
Аттан поджал губы. Что ж, надеюсь, с любезностями покончено.
Он, видимо, так и решил, раз заговорил сухим деловым тоном:
— Думаю, нам нужно поговорить. Я готов ответить на твои вопросы.
Действительно? Какая прелесть! Можно подумать, мне станет легче от его ответов. Да если бы не разговор с Варлеей, не представляю, что со мной было бы после того, когда он без предупреждения подчинил моё тело. Как вспомню — вздрогну.
— Присядем, — указал аттан на кушетку. Я первая подошла к ней и села посередине. С вызовом посмотрела на него. Надеюсь, он не рассчитывал на доверительную беседу на ней. Ничего не сказав, он передвинул кресло с низкой спинкой поближе к кушетке и, опираясь на трость, сел.
Некоторое время мы мерялись взглядами, а потом он поинтересовался:
— У тебя нет вопросов?
— Думаю, какой задать. Спрашивать, зачем вы это сделали, не вижу смысла. Уверена, у вас имелась веская причина лишить меня семьи и ребёнка.
— Разве я тебя их лишил?
— У меня оставалась надежда, что со временем меня найдут и выкупят. Насколько я понимаю, моё положение Тени теперь исключает эту возможность.
— Ты сама отказалась назвать себя и хоть что-то о себе рассказать.
— И поэтому вы решили, что мой муж и ребёнок ничего для меня не значат?
— Ты была моей рабыней, твоя покупка законна, я имел полное право делать с тобой что угодно.
— Меня не интересуют ваши жалкие оправдания для своей совести. Лично меня они не впечатляют. Решение стать Тенью должно быть осознанным и добровольным, а вы подло воспользовались моей доверчивостью.
Пальцы, сжимавшие набалдашник трости, побелели. Лишь это указывало на то, что мои слова хоть как-то его задели, так как лицо мужчины было бесстрастно.
— Ответьте, зачем вам я? Насколько понимаю, Тенью предпочтительно делать мужчин. Из-за моего дара? Так вам нужно было лишь попросить вам помочь, а теперь моё единственное желание, чтобы хромали вы до конца дней своих. Или планируете выпить при необходимости мои силы?
— В который раз убеждаюсь, что фантазия у женщин буйная, — только и ответил он.
— Так поразите меня своим прагматизмом.
Некоторое время мужчина сверлил меня тяжёлым взглядом, а потом произнёс:
— А знаешь, я не обязан перед тобой отчитываться. Впредь это научит тебя почтению и умению думать, прежде чем что-то говорить.
— Зачем же мне думать? — цинично усмехнулась в ответ. — Ведь теперь вы за меня говорите. Кстати, к вопросу о женском коварстве, надеюсь, вы понимаете, что я вас ненавижу, и буду искать любую возможность предать, навредить и уничтожить?
— Так поразите меня своим прагматизмом.
Некоторое время мужчина сверлил меня тяжёлым взглядом, а потом произнёс:
— А знаешь, я не обязан перед тобой отчитываться. Впредь это научит тебя почтению и умению думать, прежде чем что-то говорить.
— Зачем же мне думать? — цинично усмехнулась в ответ. — Ведь теперь вы за меня говорите. Кстати, к вопросу о женском коварстве, надеюсь, вы понимаете, что я вас ненавижу, и буду искать любую возможность предать, навредить и уничтожить?
— Что ж, это будет забавно, — не впечатлился он. Поднявшись с кресла, подал мне руку. — Раз разговора у нас не получилось, предлагаю поужинать.
— Знаете, после всего я тонуть буду, но руки у вас не приму. Вдруг вы опять ритуал какой проведёте, пользуясь моим беспомощным положением, — встала без его помощи я и одарила презрительным взглядом.
Мы стояли лицом к лицу, и я не скрывала своего к нему отношения.
— Не стоит так откровенно дерзить. Теперь мы связаны до конца наших дней, — в его голосе явственно слышалось предупреждение.
— Да-да, пока смерть не разлучит нас, — насмешливо усмехнулась в ответ. — Надеюсь, вы понимаете, что я приложу все усилия, чтобы она оказалась вашей, а не моей.
— У тебя есть шанс сделать наше сотрудничество партнёрским. Не стоит так беспечно лишать себя этой возможности, — скрипнул зубами аттан.
— Я, может, и наивна, но не дура. Вам сказать, куда вы можете идти со своим партнёрством?
— Куда? — несколько неосторожно поинтересовался он.
— В задницу!
Мне удалось его шокировать. Подозреваю, раньше эту светлость туда не посылали. Он побледнел, а вот в глазах собрались грозовые тучи.
— У тебя огромный пробел в воспитании. Ещё одно ругательство, и ты пойдёшь и вымоешь свой рот с мылом.
— Не сомневаюсь, вы позаботитесь о том, чтобы я это сделала, — не впечатлилась угрозой я.
Некоторое время он испепелял меня взглядом, а я всем видом показывала, насколько мне фиолетово. В итоге он решил не накалять ситуацию:
— Следуй за мной.
Я уж решила, что мыться, но нет — кушать.
Ужин на двоих накрыли в малой столовой. Во главе стола сел хозяин дома, а меня разместили по правую руку. Лакей отодвинул мне стул. Было несколько непривычно, что теперь мне прислуживают те, с кем я стремилась наладить хорошие отношения.
Некоторое время ужин проходил в полной тишине. Аттан пребывал в своих мыслях, а я не обращала на него внимания и отдавала должное блюдам, запивая всё это вином. Неплохого качества, кстати. Его исправно подливал мне лакей.
Именно после первого бокала мой взгляд зацепился за свечи в канделябрах, и я не сдержала усмешки. Романтика, блин! Ещё недавно я носила ночные горшки и помои, а теперь сижу с хозяином поместья за одним столом. Посмотреть со стороны, так просто картина маслом из дешёвого любовного романа: циничный красавец с дефектом на лице, добавим сюда хромоту — женщины любят жалеть убогих, и я в роли золушки, как бы из грязи в князи. Мне даже стало любопытно, аттан так выряжается на каждый ужин или решил поразить воображение простушки?
«Ну да, свободу отобрал, теперь можно подсластить пилюлю и усадить с собой за один стол», — скривила я губы в циничной усмешке.
Не знаю, специально ли он меня молчанием мариновал, но в этом просчитался. За столом я себя чувствовала уверенно и комфортно, и когда этот высокородный засранец решил заговорить, совсем не обрадовалась.
— Несмотря ни на что, нам имеет смысл лучше узнать друг друга, — выдал мужчина своё решение, посмотрев на меня. Не понимаю, это он всё это время взвешивал, надо или не надо?! Тугодум, однозначно!
— Предлагаете отправиться в постель? — уточнила я.
Раздался звон моего бокала. Лакей как раз в этот момент подливал мне в бокал вина, и рука дрогнула.
— Для начала поговорить, — усмехнулся аттан, почувствовавший себя на коне.
— Надо же, у меня создалось впечатление, что вы сначала делаете, а потом говорите.
— Это приглашение? — его пальцы обхватили ножку бокала, а взгляд стал цепким.
— Странно, как посылала вас — помню, а вот как приглашала — нет, — задумчиво произнесла я, беря свой бокал.
— Если не прекратишь, я сам приглашусь туда, куда ты меня послала, — жёстко произнёс мужчина.
— Избавьте меня от своих убогих фантазий, — передёрнула плечами.
— Ещё одно слово в том же духе, и у тебя будет возможность проверить на себе, насколько они убоги.
— Слушайте, вы так хорошо молчали… — с намёком произнесла я. Не внял.
— Расскажи о себе, — скрипнул зубами он. Если так пойдёт и дальше, ему определённо понадобится дантист.
— Зачем? Власть над моим телом украли, оставьте хоть воспоминания мне.
— Я ничего не крал, лишь взял то, что и так мне принадлежало. Как твоё имя? Предупреждаю, если не скажешь, сам решу, как тебя называть.
— Не утруждайте свою скудную фантазию. Виктория.
— Это у тебя она немного разыгралась. Слышал, другим ты представлялась более коротко.
— Вика — это сокращённая форма для дружеского общения. Нам оно не грозит, — успокоила его.
— Рад, что ты понимаешь. Теперь мы больше чем друзья… Викки. Можешь называть меня Ридгарн, — разрешил он с таким видом, как будто всучил ключи от Рая. Взбесил! Особенно вывело из себя, как он сократил моё имя.
— Что ты, Рид, — сладко улыбнулась, тоже безбожно урезая его и переходя на «ты», — я тебе уже столько эпитетов придумала. Про мерзавца ты слышал, насчёт ублюдка сомнения, мы завтра твою родословную уточним. Придумала! Факью Рид! — улыбнулась во все тридцать два, чрезвычайно довольная собой, и доверительно пояснила: — Обращение «Факью» переводится как «очень уважаемый человек».
Ага, ещё и ресницами наивно захлопала. Аттан оказался человеком недоверчивым и в свою уважаемость поверил мало.
— Я предупреждал тебя насчёт ругательств, — ледяным тоном произнёс этот переименованный и бросил на стол салфетку.
— Не утруждайся, — встала я. — Ужин был прекрасен, а вот от компании меня что-то тошнит. Моего возвращения не жди. После общения с некоторыми возникает непреодолимое желание помыться.
— Как скажешь, — ответил он и закрыл глаза. Я почувствовала на месте татуировок зуд и потеряла контроль над своим телом. Как сомнамбула вышла из столовой и пошла в свою комнату. Там залезла в ванну и, включив воду, вымыла себе рот с мылом, а потом взяла кувшин и набрала ледяной воды, которую опрокинула себе на голову.
Наверное, мой визг слышал весь дом. Этот урод вернул мне контроль над телом, и от неожиданности я себя ещё и кувшином по голове огрела. Как же я материла этого придурка, отплёвываясь от мыла во рту! Делать было нечего, пришлось сдирать с себя мокрое платье и набирать ванну с горячей водой, чтобы согреться. Поминутно боялась, что он попробует вернуть себе контроль над моим телом, но на сегодня меня оставили в покое.
* * *Женский визг достиг даже столовой. Открыв глаза, аттан Корнуилса, кавалер Ордена Славы и Первый советник Ингурской империи расплылся в торжествующей ухмылке, почувствовав себя отомщённым. И аппетит появился! Он посмотрел заинтересованно на блюда и краем глаза поймал осуждающий взгляд лакея. Стоило взглянуть тому в глаза, как лицо его стало совершенно бесстрастным, а взгляд ничего не выражающим. То-то же! Ещё не хватало, чтобы её здесь начали жалеть.
Закончив ужин в одиночестве, он удалился в библиотеку. Следы на полу после ритуала там уже убрали, и больше ничего не напоминало о произошедшем здесь. Мужчина подошёл к бару и, наполнив бокал, сел в кресло. Следовало продумать дальнейшую линию поведения.
Девушка вывела его из себя, и он пошёл на поводу у эмоций, что совсем ему не свойственно. Окатить её водой было не слишком дальновидно, зато доставило огромное удовольствие.
И это наярита?! Помоги ему боги, да змея жалит менее ядовито, чем её язык! Наяриты отличались добротой, сочувствием, всепрощением, им были не свойственны негативные эмоции. И если поначалу её ершистость он списывал на невзгоды, что выпали ей, то теперь не знал, что и думать. Не ожидал от неё столь откровенного хамства и дерзости. Слышать угрозы убийства от наяриты было неожиданно. Это было бы даже забавно, если бы не уверенность, что говорит она на полном серьёзе.
В том, что она наярита, сомнений не было. Только те использовали свой божественный дар во благо и никогда во вред, боясь замутнить божественную искру нечистыми поступками и помыслами. Эта же не боялась ничего. Он был уверен, что из-за её помыслов подавился, когда она подала ему ставшей горькой воды. Именно влияние девушки на воду окончательно убедило его в том, кто перед ним.
Откуда взялась эта неправильная наярита? В любом случае она была слишком ценна, и он не сомневался в правильности своих действий. Правда, надеялся, что её негодование не будет длиться долго. Новые покои, наряды, приглашение на ужин… он сделал всё, чтобы она ощутила благоприятные изменения в своей жизни, и рассчитывал, что она будет готова к диалогу. Ага, как же, эта стерва объявила ему открытую войну!