– Другие подробности есть?
– Хорш написал, что лама увел «чудовищ» в Бердск, в Сретенскую церковь.
– Надеялся, что старые договоренности не позволят хванам его тронуть?
– Видимо, да.
– Что случилось дальше?
– С этого момента начинается полнейшая неизвестность, – развел руками Хамзи. – Церинг не вернулся, Хорш и Рерих сели на поезд в Москву. А Яков остался в Ново-Сибирске… Причем, если верить Хоршу, лама передал Чинтамани Якову.
– Час от часу не легче.
– Вот-вот. Тебе нравится история?
– Как таковая. – Роксана склонила голову набок и с интересом взглянула на Дамира. – Какая от нее польза?
– Ты сама сказала – если найдем камень, сорвем приличный банк.
– Сорвем, если это действительно Чинтамани. Насколько я разбираюсь в санскрите… «Драгоценный камень, исполняющий желания»?
– Красивое название, согласись.
– И весьма интригующее. Но где его искать?
– Начинать надо с Бердска, – уверенно ответил шас. – Как говорят челы, будем плясать от печки, печка, у которой появился Чинтамани, – это Церинг, а Церинг пропал в Бердске.
Прозвучало уверенно, а главное – обоснованно, и спорить ведьма не стала.
– А что с Яковом?
– К сожалению, о Якове известно только то, что он Яков и, как считал Хорш, работал на ОГПУ. – Дамир посмотрел коньяк на свет. – Но ни у одного из Яковов, которые в те годы здесь служили, нет отметки об участии в экспедиции Рериха. Я проверил архив.
– Он умнее, чем кажется, – прищурилась Роксана.
– Он хорошо замел следы, а значит, начинать придется с Церинга.
Ведьма вновь согласилась – молча, – и с улыбкой осведомилась:
– Бердск… Где это вообще?
– Южная окраина, – Дамир развернул карту и ткнул пальцем в нужное место. – А Сретенская церковь находится здесь.
– Пешком туда идти далеко.
– Я арендовал машину.
– В таком случае – в путь!
* * *– Прекрасно выглядишь.
– Спасибо.
– Из отпуска?
– Почти… Летал в Нью-Йорк по своим делам.
– Развлекался?
– Почти… – Старый Штар был надежным товарищем, не раз доказавшим верность их многолетней дружбе, и потому Дарг счел возможным ответить правду: – Наказывал одного чела.
– Он тебя обманул?
– Не воспринял мои слова всерьез.
– Теперь будет воспринимать? – усмехнулся Штар.
– Нет.
– Долго.
– Всегда.
– Ты правильно его наказал.
– Знаю.
Дарг вздохнул. И в очередной раз укорил себя за то, что слишком доверился этому Рэнди Паркеру… Ну, не доверился, конечно, а не обеспечил должный контроль за ним, и в результате…
В результате…
Все четыре руки хвана сжались в кулаки, и заметивший это Штар прокачал головой, понимая, что друг крайне раздосадован.
– Я узнал, что наследники Луиса Хорша предлагают библиотеке американского конгресса купить его личный архив. Обнаружили коробки с документами в каком-то сарае и решили заработать. Библиотека бумагами не сильно заинтересовалась, но эксперта направила… Того самого Рэнди. Который… – Дарг тихонько выругался. – В общем, он уговорил наследников продать один документ, но перепродал его не мне, а Дамиру Хамзи. За что и был наказан.
– Разрыв сердца? – с пониманием осведомился Штар.
– Автокатастрофа.
– Кстати, Дамир здесь.
– Знаю.
– Разберешься с ним?
– Не сразу. Хочу посмотреть, что он будет делать.
– То есть ты думаешь, что в документах Луиса Хорша было что-то важное?
– Но ведь Дамир здесь. – Дарг усмехнулся, но его темные глаза остались предельно холодны. – И не просто здесь, а взял с собой зеленую ведьму. То есть готовит какую-то операцию…
– Логично, – согласился старый Штар. – Именно так это и выглядит.
* * *Собачья вахта, Час быка, Время зверя. Все это разные названия одного и того же отрезка ночи, самого тяжелого, если стоишь на посту или работаешь смену.
С трех до пяти.
И именно в три часа двадцать минут в маленьком сквере за Оперным театром появились шестеро мужчин в военной форме. А точнее – шесть големов, которых возглавлял Рудра. Гражданскую одежду он вернул в шкафчик, дабы не вызывать ненужных подозрений у служащих театра, и вел свой небольшой отряд, вновь облачившись в привычную гимнастерку НКВД.
«Цель номер один – добыть неприметную одежду».
«Да».
«И постарайся сделать это без лишнего шума».
«Как?»
«Не знаю, но без шума».
Рудра не мог игнорировать требования Кукловода, однако не понимал, чего тот хочет. До сих пор не понимал, несмотря на то что именно этот приказ и именно в таком определении повторялся уже четвертый раз.
«Сотрудники будут молчать».
«Я имел в виду другое…»
«Что именно?»
Кукловод умолк, наконец-то сообразив, что отключить сигнализацию ни он, ни голем неспособны, а значит, «шум» будет обязательно. И получается, что его приказ имел всего один смысл:
«Постарайтесь никого не убить».
«Согласен. Сотрудникам не нравится мысль убивать коллег».
«То есть постарайтесь удрать до приезда полиции».
«Это приказ?»
«Да».
«Приступаю к исполнению».
Рудра махнул «За мной!» и первым двинулся по дорожке сквера к улице.
«Шестеро!»
Пифуций облизнулся и шепотом повторил:
– Шестеро!
Хитрый конец догадывался, что ночью будет «продолжение», а потому спокойно отдохнул после обеда, затем плотно поужинал, вновь отдохнул, вздремнув до вечера – все-таки предыдущая ночь выдалась беспокойной, – и в полночь занял позицию в сквере. Подготовился на славу: принес с собой раскладное кресло, термос с кофе, несколько бутербродов, уселся примерно там же, где вчера проводил время с мимолетной подружкой, и принялся ждать, не забыв, конечно же, накинуть на себя морок.
И был вознагражден появлением целой группы боевых кукол в устаревшей военной форме, которые на несколько секунд задержались, видимо, пересчитываясь, а затем строем подались к улице.
Каким образом големы выбрались из убежища, Пифуций опять не увидел, понял лишь, что выход где-то здесь, то ли в сквере, то ли в театре, но закрыт он модернизированным заклинанием морока, защищенным от посторонних взглядов.
– Ну и ладно, рано или поздно я до вас доберусь. А пока посмотрим, куда вы направляетесь…
«Торговый центр «Лаура»?» – искренне изумился Кукловод.
«Хороший кооперативный лабаз, – хладнокровно подумал в ответ Рудра. – Я слышал, как его хвалили».
«Меня смущает женское название».
«Как я понял, сейчас это не важно. В лабазе «Лаура» могут продаваться даже топоры».
«Точно?»
«Я спрашивал».
«Действительно продают?»
«Про топоры не спрашивал. Но мужская одежда здесь есть».
«Хорошо».
Рудра оглядел подчиненных и указал на стеклянную витрину, которую защищал от големов только закон.
– Тебе не кажется, что это уже чересчур? – томно поинтересовалась Роксана.
– Он говорил, что его исследования больше не выйдут из-под контроля, – протянул Дамир.
– Исследования?
– Ну, репетиции.
– Какие репетиции?
– Проклятье…
Они снова стояли у окна – это уже становилось привычным, – и снова «наслаждались» видом големов. И удивлялись бардаку, который конец устроил в Новосибирске.
– Пифуций сказал, что готовит крупный перфоманс в Москве, – сообщил шас, почему-то поглядывая на свои золотые часы. – А здесь отрабатывает детали. Ну и иногда у него не получается.
– Это он тебе сказал? – нахмурилась фата.
– Да. А разве это не так?
– Теперь уже не знаю.
Поначалу их внимание привлекли сирены патрульных машин. Роксана выглянула в окно, за ней – Хамзи, и они дружно уставились на виднеющиеся вдалеке отблески полицейских «маячков». Сначала – на отблески, а затем – на шестерых големов в старой военной форме, четко, по-уставному, бегущих к скверу Оперного театра. При этом три куклы тащили объемистые баулы, вроде бы с одеждой, а три других – коробки с обувью. Командовал ими вчерашний «знакомец», тот самый нелюбитель газетных киосков.
– Они ограбили магазин? – удивилась ведьма.
– Похоже, Пиф решил переодеть свою труппу, – предположил Дамир.
– Посмотри, в каком он виде.
Конец старался не отставать и вприпрыжку несся за подопечными, однако на этот раз его появление вызвало у Дамира и Роксаны изумление.
– Он с ума сошел.
– Просто забылся.
– Идиот.
– Наконец-то, дорогая, наше мнение о нем полностью совпало. – Хамзи со всех сторон оглядел часы, с облегчением вздохнул и предложил: – Давай позвоним в Службу утилизации? Дело пахнет серьезным нарушением режима секретности.
– А потом они спросят, что мы тут делаем? – возразила фата. – Кто будет отвечать: я или ты?
– Гм… – Рассказывать о своих планах Дамир никому не собирался и вынужден был признать: – Об этом я не подумал.
– Пусть он сам выкручивается, – решила Роксана, захлопывая окно. – Развел тут буйных големов, понимаешь, спать не дает…
– Пусть он сам выкручивается, – решила Роксана, захлопывая окно. – Развел тут буйных големов, понимаешь, спать не дает…
* * *Большие города не спят.
Утверждение всем известное, красивое, будоражащее воображение, но ложное.
Да, в центре и ключевых точках жизнь не засыпает «до последнего клиента». Да, по ночам на важных магистралях работают муниципалы, снуют туда-сюда автомобили специальных служб, такси и тружеников ночных смен. Да, город залит светом, но… Но это вовсе не означает, что он бодрствует. Скорее, чутко спит, просыпаясь от каждого шороха.
И тем напоминает старого полицейского, так и не привыкшего за двадцать лет к ночным звонкам. Жена привыкла – не проснулась и даже не пошевелилась при звуках рингтона, а Колпаков – нет, не сумел. И все время быстрых сборов не переставал беззвучно ругаться на преступников, которым не спится, на дежурного, который решил выдернуть из постели именно его, и на проклятую жизнь, застрявшую в шести днях от пенсии и не желающую проскакать эти дни шустрой беговой кобылой.
– Что у нас тут? – зевнул он, вылезая из машины.
– Торговый центр «Лаура», – доложил патрульный.
– Я умею читать. Что с ним случилось? Захват заложников?
– Боже упаси.
– А что?
Странное предположение майор сделал не просто так, а оценив количество скопившихся у магазина полицейских машин и «Скорых», а также обилие личного состава. С другой стороны, многие из присутствующих уже разъезжались, спецназ, к примеру, грузился в автобус, а это показывало, что дело либо закончилось, либо оказалось не столь серьезным, каким выглядело на первый взгляд.
– Ограбление.
– Что?
– Ограбление, – повторил подошедший Зябликов.
– А я подумал, теракт.
– Тут все на уши встали…
И было с чего.
Во-первых, вход. Двери – огромной стеклянной «вертушки» из трех секций, – на привычном месте не оказалось. Искореженные конструкции валялись в холле, а груды битого стекла покрывали все просторное крыльцо и пол на десять метров в глубь центра.
– Грузовик, – объяснил лейтенант, заметив недоуменный взгляд Колпакова. – Разогнались, как черти, и снесли дверь.
– Где машина?
– Чуть глубже.
– Где они ее взяли?
– Угнали.
– Так…
Грузовик действительно оказался «чуть глубже», в смысле – дальше, застрял в каком-то бутике. И дело могло показаться хулиганством или вандализмом, однако грабеж, как выяснилось, имел место.
– Налетчики обчистили отделы мужской одежды и обуви, – доложил Зябликов.
– И все?
– И все.
И не тронули магазин электроники, откуда могли вынести гаджетов на приличную сумму…
– Странно.
– Что именно?
– А ты не видишь? – Майор покачал головой. – Им нужна была именно одежда.
– И я знаю почему, – тихо, чтобы не услышал патрульный, произнес лейтенант. – И еще знаю, почему вас вызвали. И меня тоже.
– Ну?
– Я успел посмотреть местные видеозаписи.
– Ну? – повторил Колпаков, чувствуя, что у него засосало под ложечкой.
– Здесь наши знакомые повеселились – ребята в форме НКВД. Только теперь их было шестеро.
– … ать! – не сдержался майор.
– Совершенно с вами согласен, – уныло кивнул Зябликов.
– Я с одним не знаю, что делать, а их тут шестеро!
– Да.
– Вооруженных!
– Да.
– Откуда?
– Не знаю.
Несколько секунд Колпаков, тяжело дыша, смотрел на напарника, после чего поинтересовался:
– Записи…
– Есть, – кивнул лейтенант.
– Что «есть»?
– Изъял все записи из торгового центра.
– Молодец, – одобрил майор.
– Спасибо.
– И вот что: проверь камеры, которые расположены на всем пути следования этой шестерки, и забери все записи.
– А откуда они пришли? – уточнил Зябликов.
– А ты как думаешь?
В глазах лейтенанта появилось понимание:
– От Оперного?
– Проверь.
– Хорошо. Только…
– Что?
– Есть еще кое-что.
– Судя по твоему виду, что-то такое же безумное.
– В общем, да.
– Показывай.
Колпаков чувствовал, что удивить его уже ничего не сможет, но ошибся.
Зябликов огляделся, убедился, что за ними никто не наблюдает и к ним никто не собирается присоединиться, включил планшет и показал:
– Видео с одной из фасадных камер «Лауры».
На экране в замедленной съемке промчался грузовик, за ним в здание побежали военные. Ничего необычного.
Ну, разве что кроме скорости и слаженности, с которыми действовали налетчики. Патрульные утверждали, что прибыли к торговому центру через шесть минут после начала атаки, то есть довольно быстро, но за это время военные успели выбрать нужный товар и удалиться на достаточно большое расстояние.
Это обстоятельство подтверждало тот факт, что нападение было тщательно продумано, и… и говорило о прекрасной физической форме военных.
– Куда смотреть?
– Сюда. – Зябликов ткнул пальцем в экран. – Ничего необычного не видите?
– Нет.
– Например, куст посреди тротуара?
– Черт! – Только теперь Колпаков сообразил, на что указывает молодой напарник. – Откуда он там?
– Его там нет, я проверил.
– В смысле.
– Есть еще одно видео. – Лейтенант остановил эту запись, вздохнул и вызвал на экран следующую. – Но я не уверен, что она вам понравится.
– Нажимай, – распорядился майор, а через несколько секунд вновь выругался.
– Согласен, – с прежней унылостью повторил Зябликов. – Куст подождал, когда все военные пробегут мимо, а затем последовал за ними.
– Куст, – прошептал Колпаков, наблюдая за тем, как шустрое растение удирает от ограбленного магазина. – Куст…
– Кажется, это черемуха, но я не уверен.
Глава 6
1934 год, Новосибирск. Из дневника Якова Бортникова.
В город я вернулся на следующий день, однако на службе появился тремя сутками позже – сказался больным.
Во-первых, мне требовалось время, чтобы прийти в себя и все обдумать. Во-вторых, я хотел найти подтверждение или опровержение слов Агафьи насчет нашего неоднозначного происхождения. Да и командировка моя формально еще не закончилась, поэтому беспокоить меня никто не стал.
Я получил время.
Но ни библиотека, ни городской архив, ни служебные документы – ничто не помогло мне установить истину. Как я ни бился, где бы ни искал, а возвращался к одному и тому же: подкинут к приюту в младенчестве, родители не установлены. И установить их теперь, учитывая, какие катаклизмы пришлось пережить нашей Родине, не представлялось возможным.
В общем, о своих предках я ничего не узнал.
Но «работа с документами» не прошла даром: я сумел по-новому взглянуть на Чинтамани и «Брегет» и стал учиться использовать их возможности.
Грандиозные возможности.
Камень, как выяснилось, мог не только указывать путь в Шамбалу. Когда он был при мне, я с легкостью выбирал из груды сведений самые важные, усилием воли воздействовал на чувства и эмоции людей, нежно заставляя их делать нужные мне вещи, видел скрытое от других и даже предугадывал ход событий.
Что же касается часов, то я очень долго не мог разобраться с ними, пока совершенно случайно, от скуки, не попытался прочесть затейливую вязь на крышке. До того момента она казалась мне заурядным узором, но однажды, открыв их, как должно, то есть резким щелчком, я продолжил вертеть их в руке и неожиданно попробовал «увидеть» текст в вязи.
И у меня получилось!
Замысловатый узор сложился в слова, и короткое послание привело меня к тайнику на берегу Оби, в котором я обнаружил эту тетрадь. Рукописную историю, которую мои предки пишут на протяжении веков и передают своим потомкам таким вот хитрым способом. Я прочитал ее всю, и теперь дополняю событиями, к которым причастен сам.
И хочу сказать, что мне была оказана великая честь – стать Хранителем Чинтамани!
Никто из моих предков не поднимался так высоко. Никто не мог похвастаться подобным достижением.
Можно, конечно, сказать, что я стал Хранителем случайно, но всем известно, что Книга Судеб пишется тщательно и случайностям на ее страницах нет места…
Впрочем, я отвлекся.
Чем больше я углублялся в тему, чем больше узнавал о Тайном Городе и населяющих его нелюдях, тем тревожнее мне становилось. Нет, я не боялся конкуренции, трудностей и чрезмерных нагрузок. Беспокоила меня лишь одна проблема – то, что Чинтамани становился позарез нужен всем, кто узнавал о его существовании, а мои эксперименты с ним могут привлечь внимание могущественных колдунов.
Мне требовалось надежное убежище, которое одновременно станет хранилищем для Чинтамани, и ответ нашелся быстро: театр! В то время я курировал по линии НКВД грандиозную стройку, возведение крупнейшего в Сибири храма искусств, и знал, что под будущим зданием закладываются несколько уровней мощного бункера. Дело оставалось за малым: на время внести в документацию изменения, заставив рабочих устроить дополнительные помещения под самым нижним уровнем, проделать замаскированный проход к ним, после чего вернуть документации исходный вид и сменить работавшую над моим личным «объектом» бригаду.