– Я сказал плеск, а не шум потока, – спокойно произнес Макс. – Прислушайся.
Секунд через десять конец понял, чего от него хочет чел, сосредоточился и услышал характерный плеск.
– Мы приблизились к реке?
– Пока не знаю… Но там точно вода, много воды…
– Откуда ты знаешь?
– Получил подтверждение.
– По СМС?
– Очень смешно.
Они сделали еще несколько шагов и вышли из Черного коридора, оказавшись в обширном и столь же плохо освещенном помещении, то ли в гигантской пещере, то ли в невиданных размеров подземном ангаре. Здесь был столь же плохой свет, как в коридоре, но он легко пропускал звук, и кладоискатели оценили размеры помещения по его отражению.
Плеск воды теперь доносился совершенно отчетливо, а сама она мерно колыхалась примерно в пяти ярдах прямо по курсу. Причем урез был ровным, как по линейке.
– Где мы?
– Кажется, я знаю…
Гладкий, но не скользкий пол коридора сменился плиткой, шершавой и не такой ровной, как до сих пор. Максим без труда узнал типовой светло-коричневый кафель советских времен: в туалетах старого корпуса университета, в котором он не так давно учился, такой кафель лежал до сих пор.
У кромки плитка заканчивалась без какого-либо бортика, и уровень воды был всего на пару дюймов ниже уровня пола. Воздух тут был влажный, но в меру, вентиляция работала отлично, несмотря на то что кладоискатели не чувствовали тяги и не слышали гудения моторов.
Вода же, как понял присевший на корточки Макс, была особая: не речная, не водопроводная или обработанная, как в плавательных бассейнах – ни тиной, ни хлоркой вода не пахла. Она вообще ничем не пахла.
– Этот бассейн, – негромко произнес Воронов, – часть системы охлаждения ядерного реактора.
– Какого?
– Ядерного.
– Какого-какого?
– Реактора.
– Я бы ни за что не поехал в Новосибирск, если бы в нем стоял реактор! – категорично заявил Пиф. – Что я самоубийца, что ли?
– Он не в городе, а в Академгородке, – объяснил Воронов. – Небольшой такой реактор, исключительно для научных экспериментов.
– Ты дурак?
– Следи за языком.
С оскорблениями конец закончил, но не успокоился:
– Реактор опасен, понимаешь? Его лучи губительно действуют на нашу семейную тайну! А если он взорвется, то я…
– Мы находимся примерно в десяти милях от центра города, – прикинул Макс, решив не обращать внимания на вопли спутника. – Где-то под Институтом ядерной физики.
– Чем дальше от големов, тем лучше.
– Но мы не просто так тут оказались…
– Ты тоже заметил, что мы прошли по магическому коридору?
Переживания последнего часа не прошли даром, и конец буквально фонтанировал паническими возгласами.
– Для чего был выстроен Черный коридор? – поинтересовался у спутника Воронов. – Чтобы мы сбежали от големов?
– Э-э… А для чего?
– Карта прадеда привела нас к Оперному, а часы открыли вход в «сталинский» бункер, – перечислил молодой чел. – Затем мы отыскали вход в Черный коридор…
– Перед которым стояли големы.
– Не перед которым, а сбоку от которого, – уточнил Макс. – И они, хочу напомнить, в нас не стреляли. Хотя могли.
Несколько секунд конец обдумывал услышанное, а затем тихо спросил:
– Ты хочешь сказать, что Чинтамани где-то здесь?
Вероятная близость Сокровища помогла толстяку успокоиться.
– Думаю, да, – кивнул Воронов. – Прадед проложил этот путь для меня.
– Где камень? – нетерпеливо оглядываясь, поинтересовался Пиф. – Почему ты до сих пор его не взял?
– Чинтамани…
– Ты его видишь?
– Тут опять этот фокус с особым мороком? Я хочу знать, что ты видишь!
Максим покачал головой, медленно прошел вдоль бассейна, прислушиваясь к своим ощущениям, и вскоре уперся в стену, облицованную столь же старым кафелем, только гладким и белым.
– Нам сюда? Что здесь? Дверь? Что ты видишь?
– Выложен ровно.
– Что? – не понял Пиф.
– Кафель выложен ровно и аккуратно, – повторил Воронов.
– Я честен с тобой, так что и ты не лги. Камень где-то здесь?
– Не знаю…
Макс и в самом деле не мог ответить концу… Во всяком случае, честно. Во всяком случае – сейчас.
Стоя у стены, в шаге – он знал совершенно точно! – в шаге от Сокровища, Воронов неожиданно понял, какую ответственность свалил на него Яков.
И какой будет цена, если он не справится.
Понимание обрушилось на него внезапно и накрыло холодной, просто ледяной волной, от которой цепенели и тело, и разум.
Ответственность!
Да еще какая! Можно сказать, за главную тайну Земли, а с ней – за будущее человечества.
Для законопослушного и традиционно – то есть нормально – воспитанного парня это было не пустым словечком.
Шамбала была и есть, а точнее, до сих пор оставалась одной из главных загадок Земли. Тысячи лет Великие Дома пытались разыскать путь в запретное царство, и тысячи лет терпели неудачи. Что будет, если они доберутся до Шамбалы? Неизвестно. И лучше не экспериментировать, потому что врата царства заперты.
– Что случилось? – насторожился Пиф, разглядывая изменившееся лицо спутника.
– Чинтамани лучше не трогать, – сглотнув, прошептал Воронов.
– Почему?
– Не знаю.
– Боишься?
– Нет.
– Тогда в чем причина? – поднял брови конец. – Дед вел тебя к хранилищу, чтобы отдать Сокровище, которое берег всю жизнь. Ты не можешь подвести предка, это как-то… не по-человски.
– Я никого не предаю. Я просто не хочу брать камень.
– Малодушие – тоже предательство.
– Я… – У Воронова задрожали пальцы. – Не хочу стать причиной катастрофы вселенского масштаба.
– У тебя комплекс Наполеона?
– Вроде нет.
– Тогда делай то, ради чего мы сюда притащились.
– Ты думаешь?
– Ради этого все было затеяно. Твой дед ничего не погубил, и у тебя не получится. Бери Сокровище!
Уверенный голос толстяка сделал свое дело: Макс подчинился. И решился. И понял, как нужно забрать Чинтамани из хранилища. Он щелкнул крышкой «Брегета», огляделся и присвистнул:
– Ого!
– Я ничего не вижу, – проныл конец.
– Так и должно быть.
– Но дверь я видел.
– Значит, здесь прадед устроил другое заклятие.
– Да уж, постарался… – Пиф топнул ногой. – Что там?
А «там» сделался прозрачным участок стены, площадью приблизительно в квадратный ярд. Кафель обратился в стекло, в нише за ним висел в воздухе большой черный кристалл в серебряной оправе, от которой спускалась вниз крупная, грубоватая на вид цепочка.
Воронов протянул руку, собираясь попробовать стекло на ощупь, но оно растворилось от первого же прикосновения и не помешало молодому человеку взять Сокровище.
Он боялся спугнуть удачу и потому запрещал себе радоваться. Сдерживал эмоции, стараясь оставаться предельно холодным, но наслаждался несуществующей, совершенно невозможной в его положении дрожью внутри. Волнение, азарт, предвкушение победы – забитые, затолканные в глубину души эмоции прорывались, находя выход в виде дрожи, которой в действительности не было.
Кукловод радовался.
И одновременно тревожился, потому что слишком уж легко все получалось. До изумления легко.
Наследник Бортникова и его бестолковый спутник-нелюдь вышли к подземному водохранилищу и с неимоверной легкостью отыскали тайник. С неимоверной! К концу жизни Яков превратился в настолько сильного колдуна, что сумел создать идеальный «секрет» для хранения Сокровища. Настолько хороший «секрет», что ни его, ни силу лежащего в нем камня не почуяли ни хван, ни другие маги Тайного Города.
Никто!
А паренек просто подошел к нужному месту, щелкнул крышкой древних часов и стал обладателем Чинтамани.
Просто.
Кукловод сумел разглядеть, что наследник Бортникова извлек из тайника именно Сокровище. Кристалл имел ту самую огранку и прежнюю серебряную оправу. Правда, Яков зачем-то сменил цепочку, теперь она тоже была серебряной, но это не смутило Кукловода. И темный оттенок тоже не смутил: он знал, что камень любит «поиграть в цвета».
«Ты нашел Чинтамани, мой мальчик. Теперь неси его мне!»
Кукловод понимал, что конец и даже чел – благодаря артефактам – серьезные противники для големов. Но одновременно – слабые, поскольку недостаточно верят в себя. Они не понимали, какой силой обладают, и достаточно их просто пугнуть, чтобы они сделали то, что требуется…
– Это Чинтамани?
– Получается…
Кристалл оказался угольно-черным, но не тусклым. Не хмурым, а играющим, как будто космическую тьму заключили в стеклянную ловушку, и она резвилась, пытаясь отыскать путь к свободе. Но резвилась весело, без зла, развлекаясь…
Кристалл завораживал, однако при виде веселящейся тьмы в душе отчего-то появлялся тревожный холодок.
– Что-то не так? – поинтересовался Пиф, увидев сомнение в глазах спутника.
– Прадед писал, что камень прозрачный, иногда отсвечивает красным, – медленно ответил Воронов, глядя на кристалл. – Откуда в нем эти чернила?
– Это все?
– Разве этого мало?
– Плохо то, что я не чувствую в нем ничего магического, – протянул конец, разглядывая, но не прикасаясь к камню. – Вообще ничего. По мне, так это просто ограненный кусок хрусталя.
– Уверен?
– Сто сорок шесть процентов.
«Или же ты понимаешь, что мы у цели, и хочешь заполучить Сокровище…»
Кстати, сам Воронов тоже ничего не чувствовал, возможно, потому что не был колдуном, однако присутствие в руке Чинтамани действовало на него, придавая уверенности и, кажется, сил. Камень помогал лишенному магических способностей челу тем, чем мог, и этим объяснялось недоверие Макса к словам Пифа.
– Кстати, по законам жанра, самое время устроить перестрелку, – произнес конец, словно прочитав мысли спутника.
– У тебя есть оружие?
– У меня – нет. А вот у тебя…
Возможно, все действительно завершилось бы перестрелкой. Или скандалом. И уж точно – руганью. Но в тот самый миг, когда Воронов собрался достойно ответить нахальному толстяку, у кромки воды заклубилось туманное кольцо, и камень резко дернул чела к нему.
– Что происходит?
– Чинтамани зовет, – ответил едва устоявший на ногах Макс.
– Ты шутишь?
– Он сам…
А чуть дальше, на прежнем месте, вновь открылся Черный коридор – путь, по которому они пришли из Оперного, – однако вывалились из него не офицеры НКВД, как подумал Воронов, а его старые знакомцы: четыре широкоплечих «модника».
Что было еще страшнее.
– Бежим! – закричал Макс и, не раздумывая, прыгнул в появившийся у воды портал.
Осторожный Пиф громко выругался, но последовал за челом, не желая упускать из виду Сокровище.
Вода и песок – излюбленные инструменты времени. И не потому, что с помощью песка и воды издревле отмеряли это самое время. Нет, речь о том, что со временем все отжившее размывается водой или заносится песком. А иногда происходит и то, и другое.
Затопленный городок на дне Обского моря в полной мере подвергся воздействию обоих инструментов, поэтому погружался в небытие вдвое быстрее. Руины каменных зданий, обломки деревянных домов и сараев, десятки свай, редкие столбы, высокие пни давно сгнивших деревьев и многое другое, что более полувека назад перемешал могучий удар искусственного наводнения, были занесены донной смесью песка и темного ила. В некоторых местах слой был очень толстым, в других едва скрывал останки погибшего городка, но с ролью савана справлялся повсеместно.
Благодаря песчаной маскировке, все руины выглядели похоже. Ну разве что один из срубов, почему-то не всплывший во время потопа, да две дюжины свай, оставшихся на том месте, где когда-то стояла церковь, были чуть темнее прочих развалин.
Разглядеть все это позволил рассеянный свет, пробившийся сквозь толщу воды над «пузырем» – в разгар дня его было вполне достаточно, да к тому же оболочка купола свет усиливала – так устроила ведьма.
Созданный Роксаной «пузырь» был наполнен теплым воздухом с ароматами островного березового леса, но приятной отдушки хватило ненадолго, минут на пять, после чего свежесть воздуха забили тяжелые запахи сырого подземелья, а донная прохлада остудила воздух настолько, что облаченная в игривый топ и легкие брючки фата невольно поежилась.
Песок под ногами был слежавшимся, плотным, поэтому отважные «водолазы» не провалились по колено. И все равно сделать первый шаг по бывшей улочке затопленного поселения прошедшим через портал «кладоискателям» оказалось трудно – психологически. Мешало опасение, что под серо-зеленым саваном притаилась какая-нибудь ловушка, до поры прикрытая заиленным топляком и водорослями.
Первой победу над осторожностью одержала любознательная жадность Дамира. Он внимательно осмотрелся и сделал шаг в сторону частокола из замшелых свай. Шас в таких случаях не использовал магию, опирался исключительно на интуицию и логику, и фата до сих пор не могла понять природу острого чутья Хамзи. Но оно существовало и позволяло шасу в подавляющем большинстве случаев выбирать верное направление.
Так получилось и сейчас: за частоколом высоченных свай действительно пряталось нечто интересное, магический фон здесь был изрядно искорежен, как будто его неоднократно «размазывали» для маскировки заклинаний.
– Ты чувствуешь?
– Пока что мне просто кажется.
– Скорее всего, тебе кажется правильно…
– Нам, дорогой, – поправила друга ведьма. – Ты ведь не просто так сюда сунулся.
– Все верно, дорогая, – нам.
Роксана подошла к частоколу – естественно, это оказалась не специально выстроенная стена, а случайное нагромождение свай, – заглянула через щель и прищурилась, увидев выступающий из дна конус.
Каменный конус.
Точнее, он только казался каменным, а в действительности стал результатом сочетания магии, природы и времени: кто-то создал здесь силовой каркас в виде конуса, затем на него слой за слоем падали пыль, мельчайший песок и частички земли. Все это уплотнилось, слежалось и постепенно образовало нечто вроде каменной скорлупы. Именно скорлупы, а не оболочки жемчужины, ведь внутри находилась не песчинка, а… кто-то живой!
Живой!
Нет, не совсем…
Тот, кто прятался в саркофаге, не был ни жив ни мертв, но при этом умудрялся управлять магической энергией, которая тончайшими нитями тянулась во все стороны от конуса. Причем заметны нити были только вблизи и только при мощном сканировании, а значит, внутри конуса прятался маг высочайшего уровня.
– Теперь я понимаю, почему его до сих пор никто не нашел, – проронила фата, аккуратно проникая внутрь частокола.
– Что? – Дамир медленно обошел конус и вопросительно уставился на Роксану. – Ты о чем?
– Этот саркофаг построен давно…
– Саркофаг?
– Да, – подтвердила ведьма. – В нем кто-то есть.
– Чел?
– Не знаю, но точно – маг. Он находится между жизнью и смертью, но при этом управляет потоками энергии…
– Отлично замаскированный командный пункт? – предположил шас.
– Похоже.
– Интересно, но не более того. – Дамир потер ладони. – Мы искали артефакт, а нашли…
– Судя по всему, его бывшего хранителя.
– Думаешь, внутри Церинг?
– Скорее всего.
– Согласен, – кивнул Хамзи. – И если от саркофага расползаются нити магической энергии, можно сделать вывод, что лама не совсем спит и, возможно, ищет Чинтамани.
– Возможно. – Роксана не могла не признать правоту шаса.
– Ты сможешь вытащить Церинга из его домика?
– Зачем?
– Поговорить, – пожал плечами Дамир. – Хочу знать его мысли насчет Сокровища.
Ведьма обругала себя за то, что сама не додумалась до столь простой идеи, протянула к конусу руку, прикидывая его мощь, и качнула головой:
– Потребуется время.
– Сколько?
– Столько, чтобы я нашла решение задачи. – Роксана вдруг снова насторожилась, как тогда, на острове, и обернулась. – Я снова чувствую портал.
– Снова хван?
– Пока не знаю. – Роксана указала в восточном направлении. – Он формируется там, на краю купола.
Хамзи мгновенно подбежал к частоколу и заглянул в щель:
– Вижу темный туман.
– Хван должен использовать красный вихрь.
– Знаю… – Дамир улыбнулся. – Отсюда нас не видно, так что предлагаю пока не высовываться, а понаблюдать…
Все-таки отточенные, проработанные до мелочей технологии гораздо лучше для повседневной жизни, чем любая, даже самая изящная ручная работа. Пусть в том, что сошло с конвейера, «нет частички души мастера», пусть нет очарования и прочих тонких шероховатостей, присущих штучному производству, зато работают заводские устройства предсказуемо, надежно и без животворящих пинков или уговоров. Можно ли считать высокотехнологичной выверенную магическую формулу – спорный вопрос, но сути дела это не меняет: портал, созданный по тысячелетним канонам, был гораздо удобнее занятного, оригинального, но кустарного Черного коридора.
Максим и Пифуций вышли из туманного перехода в очень странном месте. Вместо земли и травы здесь были песок с илом, вместо деревьев – мокрые пни, а все рукотворные сооружения напоминали поднятые со дна обломки древних кораблей.
Впрочем…
Уже через несколько мгновений Воронов понял, что это не просто «место»: они находились на дне! На самом настоящем дне! Участок которого, приблизительно в пятьдесят ярдов диаметром, был невероятным образом накрыт чем-то вроде огромного, сильно приплюснутого мыльного пузыря. Судя по обломкам и частям полуразрушенного строения, в этой части Обского моря когда-то располагалась деревня или поселок.
Сквозь перламутровую стенку загадочного купола проглядывала серая, насыщенная разнокалиберными пузырьками масса воды. Внизу вода была темнее, а над центром купола, в условном зените, водяной слой оказался прозрачным и хорошо пропускал дневной свет.
– Вот я и на дне! – трагически произнес Пифуций. – Ниже падать некуда.