До будки стрелочника оставалось не так много. Однако пара не торопилась. Сохраняла умеренный, если не сказать медленный, темп. Промышленная зона по большому счету молчала. Ни грохота колес, ни гудения агрегатов. Слышалось лишь щебетание каких-то полоумных птиц. Полоумными их мысленно окрестил Лазаренко за то, что пернатые не погнушались выбрать местом своего обитания этот «индустриальный рай». К почти постоянно звучащему щебетанию изредка добавлялись хаотичные мужские голоса. Разобрать смысла их восклицаний было невозможно. Чувствовалось, что накатили мужики по полной программе за все праздники сразу. Отзвуки голосов время от времени сменялись отзвуками зычного смеха. Все это смешивалось с пением птиц и шумом легкого ветра, создавая причудливую атмосферную симфонию, которой позавидовали бы самые матерые музыканты-электронщики. Однако ничего такого, что могло бы вызвать настороженность, до их ушей не долетало.
Сергей постоянно осматривался, словно пытался упредить вероятную опасность. Вокруг никого, кроме Танюши, не было. По крайней мере, не замечалось. Да и невооруженным глазом сделать это было довольно проблематично. А бинокля или какой-то другой оптики ни у Лазаренко, и у Гребенниковой не имелось.
Остывший после жаркого дня воздух был насыщен запахом пропитки для шпал. Вдыхая его, наши герои неминуемо представляли себе эту насыщенную вязкую массу. Будто она прямо под ногами. Однако на самом деле под ногами шуршала вполне обычная насыпь из щебенки, сквозь которую пробивалось разнотравье. Идти по ней между железнодорожными путями было не очень удобно. Щебенка хрустела под ступнями. А побеги молодой крапивы норовили обжечь щиколотки и голени одетой в шорты Татьяны. Поэтому, не сговариваясь, пара перешла на ближайший путь и стала двигаться по шпалам. Лазарь невольно глянул под ноги. Приходилось либо семенить, делая мелкие шажочки, либо переступать через одну широким шагом. Если же шагать как обычно, то вполне можно было подвернуть ногу или вывихнуть ступню. Серега возвращался к мысли об экстравагантной романтической прогулке и немного жалел, что они с Танюшей в промзоне по другой причине. Было бы все это прогулкой, тогда бы и напряженности никакой. И Таня могла бы идти прямо по рельсе, балансируя, а он бы держал ее за руку. И смеялись бы как дети, и целовались бы беззаботно. И в глазах бы все расплывалось от ощущения полноты бытия, именуемого в народе дивным словом «счастье». Лазарь задумчиво посмотрел на возлюбленную. Она его поняла без слов — пожала плечами и развела руками. Мол, работа…
Дойдя до будки, они остановились. Лазаренко в очередной раз осмотрелся. В нескольких метрах от будки находился состав с открытыми платформами, груженными лесом. Наказав Татьяне не высовываться из-за будки, Сергей побрел к ближайшей платформе. Состав перекрывал собой прямой путь к забору. В случае чего состав пришлось бы для начала оббежать или же шмыгнуть вниз, чтобы пролезть между колесами. А что означает бег по железнодорожным путям, Лазарь очень хорошо помнил по середине 90-х. Воспоминания об этом были, мягко говоря, не самым приятными и лучезарными. Усилием воли пришлось их отогнать, так как картинки старых событий невольно накладывались на новую реальность и чрезмерно притупляли внимание. Справившись с наваждением, Серега внимательно осмотрел платформу с лесом. Бегло взглянул и на другие. Затем резко опустился на колени и посмотрел под платформу. Фыркнув, поднялся через несколько секунд на ноги и ударом ладони о ладонь стряхнул песок. Посмотрел на возлюбленную. Та стояла на том же месте, где он ее оставил, и помахала ему рукой. Он ответил так же. Озабоченное выражение лица при этом не исчезало. Сергей стал расхаживать туда-сюда вдоль платформы, то и дело бросая взгляд на часы. Время тянулось. Время плелось, словно старая кляча или, того хуже, полудохлая черепаха. Казалось, что между брошенными на часы взглядами — вечность. Однако на поверку это была одна и та же растянутая до бесконечности минута. Словно подчеркивая возрастающее с каждой продолжительной секундой напряжение, те самые «полоумные птицы» вдруг замолчали, а подвыпившие рабочие перестали подавать голоса. Наступило то, что обычно называют звенящей тишиной. Лазаренко перевел взор на возлюбленную. Она вопросительно кивнула ему. Он в ответ лишь пожал плечами. Шелест листвы, вызванный легким дуновением ветра, лишь добавил тревожности в воцарившуюся в районе будки стрелочника атмосферу. Жук-короед грыз одно из облюбованных им бревен, лежащих на платформе. Что в те минуты грызло Серегу, мог сказать только он сам. Однако ему приходилось молчать и ждать. Ждать и молчать.
Глава 17
Монгол по-прежнему не выпускал из вида Сергея и Татьяну. Видел, как они шли по железнодорожному пути, как достигли будки стрелочника, как нервничал Лазарь, похаживая у платформы с бревнами.
— Так, бляха. Почему эта баба встала за будкой и не подходит к платформе? — не выдержал Кирсан. — Неужели она чувствует опасность? У некоторых баб такое бывает. Сколько раз замечал. Одни так и норовят влезть в какую-нибудь переделку. Прямо на ровном месте. Другие же опасность за версту чуют.
— Но будка же точно не за версту от ловушки, — заметил громила-охранник.
— Да, конечно, — согласился хозяин. — Но будка-то хоть и близко, да может ведь и не сработать. А нам нужно, чтобы сразу и наверняка. Как говорится, без шансов, без вариантов. Думаю, нам стоит самую малость подождать.
— Может, все-таки рискнем? То, что она стоит у будки, все равно ее не спасет. Хоть на перроне, хоть возле будки — ей все равно трындец. Так что… — попытался высказать свои соображения громила.
— Да угомонись же ты, наконец! — раздраженно бросил ему шеф. — Такой нетерпеливый! Полминуты еще подождем, а там сделаем, как ты сказал. Даже если баба все равно останется возле будки.
— Но этот мудак, почти не отрываясь, на часы смотрит. А назначенное время прошло пять минут назад, — нетерпеливый специально сверился с часами на своем мобильном телефоне. — Он же сейчас психанет, плюнет на все и смотается на хрен отсюда. И вся наша затея псу под хвост.
— Не кипешуй! Никуда он не смотается. Он этих выдуманных бумаг ждет больше манны небесной. Хотя он и та еще сука. — Батыров так и брызгал слюной от злости.
Через секунду он увидел, что Гребенникова все-таки вышла из-за будки и несмело направилась к любовнику. Когда расстояние между ними сократилось до минимума, Кирсан кивнул своему напарнику и промолвил: «Поехали!» Громила с радостным оскалом без промедления нажал на нужную кнопку небольшого пульта дистанционного управления, который он через открытое окно кабины крана направил на платформу с бревнами. На платформе что-то громко щелкнуло — был приведен в действие заранее установленный механизм. Все поперечные подпорки на ней одновременно лопнули. Лес-кругляк в ту же секунду стал валиться за борт. Он в буквальном смысле ринулся водопадом на стоящую рядом с платформой пару. Зрелище из кабины крана выглядело следующим образом: вот стоят Лазарь и его любовница, а вот стремительно падающие бревна накрывают их. Видя это, нельзя было сделать какого-то иного вывода, кроме одного — мужчина и женщина погибли.
— Трындец котяткам! — радостно воскликнул Монгол, ликуя.
— Больше срать не будут, — машинально продолжил расхожую фразу охранник, оскалившись довольной улыбкой. Идея с ослаблением подпорок на платформе принадлежала ему.
Падение бревен наделало шума. Эхо от их грохота разлетелось на добрую половину промзоны. Сила их удара была настолько мощной, что будка стрелочника не выдержала. Ее просто-напросто снесло ударом. Что уж говорить о попавших под бревна людях! Батыров готов был рапортовать Битову, что все удалось четко и быстро.
Глава 18
Двое громил Монгола на момент падения бревен находились неподалеку от платформы. В закутке между составом и бетонной стеной они стояли, покуривали и ожидали, когда же все произойдет. Щелчки и последовавший за ними страшный грохот не застали их врасплох. Они-то знали, что лес-кругляк будет падать. Сами участвовали в ослаблении подпорок и установке специальных фиксаторов, которые по сигналу с крана должны были вызвать крушение кругляка за пределы платформы. И вот, когда бревна оказались внизу, а будка стрелочника была сметена, парни быстро двинулись к месту события. Со стороны они могли напоминать чересчур любопытных школьников или же типичных зевак, любящих совать свой нос в любую щель… Не прошло и минуты, как дежурившие в закутке громилы оказались сверху скатившихся бревен. Они ходили по ним, словно по деревянному покрытию какого-нибудь средневекового города. Кругляк, правда, не везде лег аккуратно и плотно. Приходилось смотреть в оба, чтобы нога не нырнула в один из немалочисленных проемов.
— Ты что-нибудь там видишь? — поинтересовался один.
— Ну, ни хрена не видно, — промолвил другой.
— Но они же не могли никуда убежать. Наверное, их накрыло. С концами. Столько бревен. Так быстро свалились. Масса огромная. Тут только спортсмен какой-нибудь попытался бы дернуться, чтобы избежать волны бревен. Да и то хрен бы он сумел отскочить. А мужик с бабой не спортсмены. По крайней мере, шеф об этом не говорил.
— Да хрен ли тут рассуждать! Нам надо своими глазами убедиться, что парочке кирдык. А заодно нужно убрать те штуки с проломанных подпорок. Давай-ка собери их.
Напарник утвердительно кивнул и забрался на платформу, чтобы изъять те самые фиксаторы.
— Слышишь, от них почти ничего не осталось.
— По херу, все равно забирай. Нельзя оставлять никаких следов. А то менты, сам знаешь…
Громила снова кивнул, спешно собрал и спрятал себе в карманы то, что осталось от фиксаторов. Его товарищ продолжал расхаживать по лежащим на земле бревнам, пристально вглядываясь между ними. Несколько раз даже ложился на живот. По идее, он должен был увидеть там следы крови. Однако не увидел, как ни напрягал зрение.
— Ну что? Жмуры на месте? — спросил у него подельник.
— Не могу разглядеть. Там снизу бревна слишком плотно легли, — прозвучал в ответ озабоченный голос.
— Да их там в лепешку сплющило! — уверенно воскликнул товарищ.
— Ну и что? Должна быть видна кровь, мозги и все такое… Или хотя бы одежда, — ответил безуспешный искатель трупов и в то же мгновение осекся. Сначала он даже не понял, что же вдруг заставило его замолчать. Что-то странно раздразнило его, но он не мог сообразить, что именно. Приятель недоуменно посмотрел на него и бормочущим голосом спросил:
— Что такое?
— Что-то мелькнуло, — наконец сумел сформулировать тот и резко повернул голову в сторону. Оказалось, что боковым зрением он уловил некое движение на путях. И действительно, чуть в стороне от состава и разрушенной будки виднелись два спешно удаляющихся силуэта.
— Так вот оно что! Под платформу поднырнуть успели, суки. А пока мы тут расхаживали, они проползли под составом и вот теперь выбрались, — злобно зарычал он.
— Побежали скорей, бляха-муха, — заметил подельник и без рассуждений бросился в погоню. Его дружок тут же двинулся следом. Попутно он включил рацию, чтобы связаться с Монголом. Мобильными телефонами на время «операции» договорились не пользоваться. Батыров, несмотря на свои колоссальные связи, хотел подстраховать себя во всем. Вероятность того, что переговоры по рации могут быть кем-то перехвачены, была близкой к нулю. Поэтому у него самого и у ряда задействованных в «деле» людей вместо мобильников имелись переговорные устройства. С одной стороны, это выглядело забавно, но Кирсан утверждал: «Это тот случай, когда при помощи старой доброй техники можно оказаться в выигрыше». Но реального выигрыша пока не получилось. Гневу и негодованию Монгола просто не находилось никаких границ. Орал и вопил. Грозился всем оторвать ноги и яйца за то, что парочке удалось избежать ловушки.
Глава 19
Сергей и Татьяна заметили преследователей сразу и сразу же попытались оторваться от тех, кто бежал следом за ними. Благо что расстояние между ними было довольно приличным. Впрочем, бежать как одним, так и другим приходилось не по беговой дорожке. Сумерки хоть и начали опускаться на промзону, но в целом все еще было достаточно светло. А значит, преследователи вполне отчетливо видели свои цели. Видели и не отставали, насколько возможным для них это было. Правда, и стрелять они не спешили.
Сергей и Татьяна старались оторваться от преследователей. Но сделать это непросто. Бесконечные пакгаузы, составы, цистерны, семафоры, локомотивы, железнодорожные пути препятствовали быстрому бегу. Да и сама местность незнакома. Частенько приходилось оперативно ориентироваться и быстро принимать решение о том, куда двигаться дальше. Тем более что вариантов по ходу следования возникало не так уж и мало. Принимая в считаные секунды то или иное решение, они рисковали попасть в тупик. Однако пока все обходилось, и бег с многочисленными препятствиями продолжался.
Под ногами скрипел гравий, хрустела щебенка. Песок и мелкие камешки попадали в обувь. Лазарь несколько раз влетал ногой в какие-то лужи. Судя по запаху, не все из них были результатом дождя. Все это создавало лишний дискомфорт, но приходилось терпеть. Терпеть ради того, чтобы не оказаться в руках громил, которые продолжали погоню и мчались при этом словно заведенные. Словно их силы были бесконечными. Словно они никогда и ни при каких обстоятельствах не выдохнутся. Видя это, Серега пытался хитрить. Вместе с возлюбленной они то и дело петляли, использовали особенности местности, чтобы исчезнуть. Забегали за очередную будку или еще какую-нибудь постройку и, отгородившись от громил, продолжали бег. К сожалению, помогало это очень и очень мало. Неуемные громилы на все изменения реагировали очень быстро, повторяя за беглецами все их движения. Лазарь не рассчитывал вступать в бой с этими чертовыми громилами! А даже если бы и рассчитывал, то удобного для этого дела момента все равно не подворачивалось. Казалось, что все обстоятельства были на стороне преследователей.
— Ну ты смотри! Не оторваться от них никак, — со злостью промолвил Лазаренко.
— Хорошо, что хоть не окружают, — заметила ему на это Гребенникова.
Она как в воду глядела — впереди замелькали фигуры еще нескольких крепких парней.
— Давай вправо, — увидев их, сказал Серега своей спутнице.
Она уже ничему не удивлялась. Вместе они рванули в сторону асфальтобитумного завода, со зданием которого как раз успели поравняться. Обе группы преследователей тем временем успели соединиться. Шум их возмущенных голосов отчетливо слышался за спинами. Лазарь даже сумел понять, что один из них переговаривался по рации и спрашивал разрешения на применение оружия.
— Давай-ка поднажмем, — обратился он к Татьяне. — А то начнут стрелять. Наши жизни они сохранять не собираются.
— Не сомневаюсь, — пробормотала женщина, понимая, что других вариантов, кроме ускорения, у них с Сергеем просто нет. Территория была очень удобной для обстрела. И если бы в те самые секунды преследователи получили от своего верховода разрешение на применение оружия, то шансы пары на спасение оказались бы мизерными. Их бы безжалостно изрешетили пулями. Лазарь лишь на миг представил себе эту картину и невольно поежился. Не хотелось, чтобы все это вдруг стало реальностью.
Мужчина и женщина синхронно ускорились. До забора, ограждавшего завод, оставалось всего ничего. К тому же в ограждении виднелась приоткрытая калитка. Даже не ворота, а именно калитка. По всей видимости, это был один из входов на территорию предприятия. Именно туда пара и устремилась. Дышать стало совсем тяжело. Нужен был еще один рывок, чтобы влететь в проем калитки и оказаться за довольно высоким заводским ограждением, сделанным из железобетона. И вот они это сделали. Проскочили калитку. Причем по пути Серега успел схватить торчавший кусок толстой проволоки. Подруга с удивлением посмотрела на него и спросила:
— Зачем тебе это?
— Сейчас увидишь, — сказал он, живо захлопнул калитку, спешно засунул проволоку в пробой для замка и стал ее закручивать. Получалось, что таким образом он на некоторое время заблокировал вход. Конечно, при помощи замка это можно было сделать более надежно и эффективно. Но за неимением такового отлично подошла и проволока. Преследователи и так отставали на несколько десятков метров, а теперь они должны были неминуемо упереться в стальную дверь, заблокированную изнутри. На какое-то время препятствие должно было их задержать. Это означало, что Лазаренко и Гребенникова получали весьма серьезное преимущество, чтобы унести ноги не только с асфальтобитумного завода, но и из промышленной зоны. Голосов преследователей пока не было слышно.
Заметно стемнело. На территории предприятия зажглось несколько фонарей. Рабочих в связи с выходным днем на заводе не было. Однако обнаружился охранник. С травматическим пистолетом он выскочил навстречу бегущим мужчине и женщине. То, что это был именно охранник предприятия, а не один из громил-преследователей, можно было понять по его униформе. Впрочем, это не давало стопроцентной уверенности. Лазарь не стал лишний раз рисковать и изменил направление движения, скрываясь вместе с Гребенниковой в промышленном лабиринте. Охранник не успел даже опомниться, как обе фигуры исчезли. Он попытался их окликнуть, но тщетно. Ему ответило лишь унылое эхо.
Тем временем пацаны Монгола оказались у калитки. Стали дергать и толкать ее. Дверь не поддавалась. Громилы матерились. У них был приказ продолжать погоню, и его следовало беспрекословно выполнять. Времени на отдых, размышления и прочее у них не было. Нужно было срочно попасть за ограду. Один из них продолжал дергать калитку, заметив, что она зафиксирована не замком, а лишь куском проволоки. Другие внимательно, насколько позволял полумрак, осматривали забор. К нему вплотную примыкал ряд густых зарослей — смесь кустов и травы. По верху ограды везде была пущена «колючка» — спираль Бруно, в просторечии именуемая «егозой». Чтобы перебраться через нее, нужна была определенная подготовка.