— Вы думаете, это как-то связано? — спросил он, а я перепугалась:
— Трупы?
— Исчезновение. Моего брата и вашей подруги.
— Откуда мне знать? О вашем брате мне ничего не известно. Альку я видела во вторник, поздно вечером, и с той поры она словно прячется…
— Прячется? — переспросил он, а я пожала плечами:
— Вы меня извините, но помочь я вам не могу: просто ничего не знаю.
Я поднялась, демонстрируя, что разговор окончен. Мы уже подошли к двери. Блондин сказал:
— Что ж… извините. Если она вдруг появится. — Он торопливо извлек визитку из кармана и сунул мне в руку. — Я вас очень прошу… у нас мама больна… не представляю, как я ей скажу…
Я закрыла за ним дверь и заревела. У Сережи есть мама, есть брат, и они его ждут, беспокоятся о нем, как я о своей Альке, а я вру людям, да еще при этом в глаза им смотрю… А может, все ему рассказать, про убийство то есть? В частном порядке? Он мент и вроде бы человек неглупый, по крайней мере, впечатление произвел хорошее, кому и разбираться с такими историями, как не менту? И Альку бы, глядишь, отыскали. Ага… Разберется он и до пакетика докопается. И что тогда? А если меня укокошат, то и пакетик мне без надобности… Сильно расстроившись, я оделась, решив прогуляться. На ходу думается лучше, авось и придет в голову что-нибудь путное.
Как видно, я здорово задумалась, потому что в противном случае никогда бы сюда не пришла. Я имею в виду Самсонову гору. Находится она недалеко от центра, в исторической зоне, к ней ведет аллея высоченных берез, место красивое, но глухое. Вблизи ни одного дома, аллея обрывается на вершине горы, слева, за железной оградой, опытная станция юннатов: огромный сад и стеклянные крыши теплиц, впереди и справа обрыв, далеко внизу частные дома с корявыми заборами. С вершины открывается прекрасный вид на реку и старую часть города. Я это место очень любила, считала своим — наверное, оттого и забрела по привычке, сама не знаю как.
Я стояла, смотрела на ленту реки, уходящую за горизонт, и вдруг испугалась, сама не знаю чего. Холод прошел по спине, я торопливо огляделась: аллея пуста, вокруг ни души. «Надо выбираться к людям», — решила я, взглянула напоследок на золотые купола церквей, в этот момент в кустах сирени сбоку хрустнули ветки и что-то со страшной силой ударило меня в спину. Не удержавшись на ногах, я полетела вниз.
Спасла меня сумка и, конечно, торчащий из земли пень. Моя голова его благополучно миновала, а вот длинная ручка сумки зацепилась за него. Сумку я держала намертво. Я дернулась всем телом и затихла в какой-то немыслимой позе, решив, что руки у меня вырвало с корнем. Руки оказались целы, но сил держаться явно не было, придется мне лететь дальше, и неизвестно, где я приземлюсь, а что, если на какую-нибудь доску с торчащим в ней гвоздем? Эта мысль придала мне силы. Я попыталась подтянуться и встать на крутом склоне на колени, а еще я заорала. Честно скажу: очень громко.
Вверху послышались шаги, торопливые, я порадовалась, что кто-то меня услышал, с трудом подняла голову и увидела утреннего блондина. Он стоял на краю обрыва и смотрел на меня вроде бы с недоумением. Потом сообразил, что, если ручка сумки оборвется или я расцеплю пальцы, кувыркаться по крутому склону мне придется очень долго. Блондин чертыхнулся, потом попробовал спуститься вниз: боком, скользя и хватаясь руками за что ни попадя. Таким образом он добрался до меня. Я, обрадовавшись чудесно появившемуся спасителю, попробовала приподняться.
— Давайте руку, — сказал он, я протянула левую, правой продолжая держаться за сумку, блондин попытался развернуться, ноги его соскользнули, он упал и едва не уволок меня следом, но тоже ухватился за мою сумку. Мы лежали в отличном кусте крапивы, смотрели друг на друга и гадали, что делать дальше. — Потерпите, сейчас выберемся, — заявил он. Ему, конечно, досталось меньше, чем мне: по склону кубарем он не летел, в крапиве лежал в джинсах, а я, по случаю жаркого дня, в коротком сарафане и уже готовилась умереть от невыносимого зуда в конечностях.
— Я больше не могу, — честно сказала я, попробовала посмотреть вниз: что меня там ожидает при падении, но ничего углядеть не смогла, как шею ни выворачивала.
Между тем блондин подтянулся (при этом в сумке что-то жутко затрещало) и вцепился руками в пень, после чего ухватил меня за руки и подтянул к себе. Я смогла передохнуть, затем мы взяли левее, почти ползком достигли кустов и выпрямились. Здесь склон был более пологим, но все равно пришлось помучиться, пока удалось выбраться наверх. Времени это заняло достаточно, я успела прийти в себя и начала волноваться. Хорошо я, должно быть, выгляжу: в грязном сарафане, с красными пупырышками от крапивы на ногах, да и карабкалась я наверх без особого изящества. Надо же, так не повезло. То есть, конечно, повезло, что он здесь оказался и меня вытащил, но все-таки спасенные героини так не выглядят.
— Как вы себя чувствуете? — спросил блондин, отряхиваясь.
— Отвратительно, — сказала я и добавила: — Спасибо. Не знаю, что бы я без вас делала… простите, я забыла ваше имя.
— Михаил.
— Спасибо, Михаил.
— Как вас угораздило свалиться?
Тут я задумалась, говорить ему правду или нет? Если сказать, он непременно привяжется, с какой стати меня хотели убить (в том, что убить, — я не сомневалась) и, между прочим, уже второй раз за сутки. А вдруг это он меня и толкнул, чтобы потом спасти и выглядеть героем? Есть такие хитрецы.
— Меня кто-то толкнул, — ответила я, подозрительно глядя на него.
— Я шел за вами, на аллее никого не встретил, — произнес он с сомнением и тут же добавил: — Хотя покушавшийся имел возможность уйти вон там, по тропинке…
Михаил глянул вниз, покачал головой и заявил:
— Вы могли разбиться.
— Конечно, — бог знает на кого рассердилась я.
— Здорово ушиблись?
— Как будто нет. — Я пожала плечами.
— Давайте, я отвезу вас домой, — предложил он. — Я на машине.
Идти через весь город в таком расчудесном виде, безусловно, нельзя, и предложение я приняла, хотя и чувствовала, что Михаил хитрит и готов оказать мне услугу не только из сострадания. «Я соглашусь, и он замучает меня вопросами», — хмуро решила я, но к машине пошла. Только мы тронулись с места, Михаил посмотрел на меня очень серьезно и сказал:
— Вы что-то знаете.
Ну вот, пожалуйста, мало мне Витьки.
— О чем? — поинтересовалась я.
— О моем брате.
— Я вам уже все рассказала…
— Таня, я вас очень прошу… я понимаю, должны быть какие-то причины, если вы не пошли в милицию, но я разговариваю с вами как его брат и… вы должны понять… Клянусь, все, что вы мне расскажете, останется между нами…
Конечно, врать ему было бы свинством. У человека пропал брат, он места себе не находит, а я… Вздохнув, я сказала:
— Сережа погиб.
— Сережа? Откуда вы знаете, что его зовут Сережа? — неведомо чему обрадовался он.
— Мы с ним познакомились. Я — та самая женщина, свидетельница убийства, которая звонила в милицию…
Я подробно рассказала о событиях той среды. Михаил слушал, закусив губу, и смотрел в окно. Потом мы еще немного помолчали, и он, справившись с душевным волнением, спросил:
— Почему вы не пошли в милицию? Испугались?
— Испугалась, — кивнула я. — Эти типы были в масках, а вдруг они запомнили номер моей машины? Да и меня… В общем, так и получилось — они меня знают, я их нет. Я подумала, буду сидеть тихо и, может быть, они про меня забудут…
— О господи, Таня, неужели вы не понимали, как рискуете?
— Понимала. Тут вот что еще: я ехала на чужой машине, потому что изображала подругу, вместо нее ездила на фабрику. Она в это время должна была встретиться на даче со своим другом. Заявись я в милицию, ее муж непременно узнал бы об этом, а потом такое бы началось… Я уже просто понять не могла, что должна делать.
— Это та самая подруга, которая пропала?
— Да.
— Когда вы виделись в последний раз?
— Во вторник, поздно вечером. В четверг она вроде бы заходила, пока меня не было дома, оставила записку, просила перегнать машину к офису.
— Какую машину?
— Свою, на которой я ездила в среду.
— А где была машина до этого?
— В гараже, у одного знакомого. Пустует гараж, вот мы с Алькой и договорились, что я ее там оставлю. А в четверг я вернулась домой, нашла записку и перегнала машину к офису.
— И она оттуда исчезла?
— Почему исчезла? — испугалась я. — Может, на ней Алька уехала?
— Слушайте, когда-нибудь раньше случалось подобное? Я имею в виду: это в привычках вашей подруги — исчезать?
— Нет, — подумав, ответила я.
Исчезнуть Алька, конечно, могла, но для меня всегда находилась в досягаемости. Кроме этого случая. Либо с Алькой произошло несчастье, либо что-то чрезвычайно важное заставляет ее вести себя подобным образом.
— Вам это не кажется странным?
— Кажется. Я пыталась ее отыскать, ездила на Алькину дачу и к ее другу. Он утверждает, что в среду они не встречались.
— Вы ему верите?
— А зачем ему врать?
Михаил надолго задумался, по-прежнему глядя в окно. А я порадовалась, что могу говорить о происшедшем. До этого мгновения я и не подозревала, как мне это было необходимо — рассказать и хоть частично переложить тяжелую ношу на чужие плечи.
— Значит, так, — кивнул Михаил. — Что мы имеем: убийство моего брата и исчезновение вашей подруги. Интуиция подсказывает мне, что эти события как-то связаны.
— Как? — удивилась я.
— Машина. А что, если они, я имею в виду убийц, вышли на вашу подругу, зная номер машины?
— А зачем им машина? — не поняла я.
— Не машина, а подруга. Они считают именно ее свидетельницей убийства Сережи.
— А меня они кем считают? — Я рассказала о ночном происшествии в парке и о сегодняшнем падении с горы напомнила. Михаил задумался.
— Да, путаница какая-то, — согласился он нехотя через пару минут. — И все же стоит разработать версию, что убийство и исчезновение связаны, тогда есть шанс найти убийц Сережи, в противном случае его убийство скорее всего окажется в категории нераскрытых.
— Мы поедем в милицию? — вздохнув, спросила я, заранее приходя в ужас от возможных вопросов, повесток и прочего.
— Нет, — твердо заявил Михаил. — Этим я займусь сам. Так надежней.
Конечно, ему видней, но у меня были некоторые сомнения.
Мы остановились возле моего подъезда и вместе поднялись в квартиру. Выпили кофе, устроились в креслах напротив друг друга и разработали план операции. То есть это Михаил разрабатывал, а я слушала и кивала.
— Первое: выясним, что это за джип с двумя трупами, убийц на поляне было трое, трупов два, логично предположить, что некто третий заметает следы. Второе: еще раз посетим дачу вашей подруги и все там тщательно осмотрим. Третье: прощупаем ее любовника, вполне возможно, что ему известно гораздо больше, чем он утверждает.
Я трижды кивнула, но по ведению следствия имела свое мнение: по-моему, первое, что надлежало выяснить, — мотив убийства его брата и, соответственно, исчезновения (точнее, похищения Альки, к этой мысли я склонялась все больше и больше), по крайней мере, все известные мне сыщики, всегда начинали с этого, поэтому дождавшись, когда Михаил закончит, я задала свой вопрос:
— А чем занимался Сережа?
— Работал в одной фирме, называется «Дана», продавал компьютеры и прочую технику.
— Ясно. Я вот о чем думаю: они его преследовали, а когда схватили, то просто застрелили, понимаете? Не ограбили, не допрашивали, ничего не требовали, а убили. Должна же быть какая-то причина для этого?
— Должна, — вздохнул Михаил и вроде бы что-то собрался добавить, но в этот момент в дверь позвонили, и я пошла открывать.
На пороге стоял Витька. Постарел он лет на десять, был небрит, одет небрежно, под глазами круги, а на меня смотрел с такой мукой, что я едва не разревелась.
— Ничего? — спросил он обреченно.
Я покачала головой. Он прошел в кухню, сел на стул и стал смотреть в стену. Может, зря я к нему так плохо относилась? Альку он любит и страдает по-настоящему…
— Как дела? — не очень удачно поинтересовалась я, он пожал плечами.
— Мне ее очень недостает. Ночью не могу уснуть. Кажется, по дому бродит беда.
— Может, тебе пожить у друзей? — неуверенно предложила я.
— Ко мне сестра приехала, Тамара, — вздохнул он. — Подготавливает меня…
— Что?
— Потихоньку подготавливает… Надо держаться и все такое… А ты как думаешь?
— Я думаю, хоронить человека раньше времени ни к, чему.
— Да… — вроде бы согласился он, тяжело поднялся и направился к двери, я пошла его проводить. Уже на улице Витька вдруг сказал, как видно, только что вспомнив: — Мою машину нашли. Вдребезги разбитую, какой-то кретин свалился на ней с обрыва и угодил в болото. Один багажник торчал.
— А кретин был в машине? — ужаснулась я.
— Наверное. В кабине пусто. Только ведь она гармошкой сложилась. Вряд ли он выжил. А предположить, что кто-то ее столкнул с обрыва просто так, по-моему, глупо, она же денег стоит.
— Да… — согласилась я и попросила: — Витя, ты не мог бы для меня узнать кое-что? О фирме «Дана», что это вообще такое и чем там заняты люди?
— А зачем тебе? — заинтересовался Витька. — Это имеет какое-то отношение к Альке?
— Это имеет отношение к моему другу. Узнаешь?
— Узнаю, — кивнул он и, непривычно сутулясь, побрел по улице, а я вернулась в квартиру.
Михаил стоял и смотрел в окно.
— Это ее муж?
— Да. Нашли его машину. В ночь со среды на четверг, в ней вроде бы что-то искали, по крайней мере так кажется Витьке, а днем ее вовсе угнали, когда он зашел перекусить в кафе. Витька говорит, машину разбили в лепешку.
— Думаете, это связано с исчезновением вашей подруги?
— Я вам, Миша, честно скажу. Уже не знаю, что и думать.
— Таня, а записка, которую вам оставила подруга, у вас не сохранилась?
— Сейчас посмотрю, должна быть в вазе, на холодильнике. — Записка точно была в вазе. — Вот.
Он взглянул и сказал:
— Даты нет.
— Да… Более того, я даже не уверена, что написана она в четверг, а не в среду. — Михаил нахмурился, а я пояснила: — В четверг я нашла ее на полу, вот здесь… Но она могла упасть туда в среду, и я ее просто не заметила.
— Но машину вы перегнали, и она исчезла со стоянки?
— Да.
— А та машина, которую нашли сегодня?
— Эта Витькина. У него был «Фольксваген», у Альки «Ауди». Слушайте, а вдруг ее почерк подделали? — озарило меня. — Кому-то понадобилось запутать все еще больше, и мне оставили записку. Можно проверить, действительно ее Алька писала или нет?
— Конечно. У вас есть ее письма?
Я стала копаться в «темнушке» и в одной из коробок обнаружила Алькины письма. Михаил взял письма и записку, аккуратно свернул и сунул в карман.
— Едем на дачу, — заявил он. — Далеко это?
— Не очень.
Мы вышли, загрузились в Мишину «девятку» и отправились в Лапино.
— Сначала лучше заехать к соседям, — предложила я, когда мы свернули с шоссе. — Предупредить, чтобы не беспокоились. Они за дачей приглядывали и собаку кормили, пока Норд не пропал.
Дома был один Василий Кузьмич, мы погоревали о Норде, удивляясь, куда он мог запропасть, я сказала, что заехала забрать сумку, которую оставила в прошлый раз, и вернулась в машину.
— Дом на отшибе, — заметил Михаил, когда мы притормозили возле ворот. — Место тихое…
Ключ по-прежнему висел на собачьей конуре, я открыла дверь и устроила Михаилу экскурсию. Он тщательно все осмотрел, потратив на это не меньше часа. Поразмышляв немного, я показала ему тайник. Михаил высыпал из папки на кровать письма и фотографии и принялся все это изучать. Я стояла возле окна, пялилась на сосны и думала о том, что могло произойти с Алькой.
— Таня, взгляните…
Я вздрогнула и торопливо подошла к кровати, Михаил протянул мне фотографию, точнее, ее часть. На фотографии была Алька, смеющаяся, возбужденная и, по-моему, пьяная. На второй половине фотографии, которая по неведомой причине отсутствовала, безусловно, был мужчина: рука его лежала на Алькином бедре. Еще виднелся кусочек плеча в красной рубахе или футболке.
— Что скажете? — спросил Михаил.
Я пожала плечами:
— Люди поссорились, Алька разрезала фотографию и ту часть, где изображен бывший возлюбленный, выбросила. Обычное дело.
— Да, если фотографию разрезала ваша подруга.
— Выдумаете…
— Я думаю, вполне возможно, кто-то очень не хотел, чтобы его лицо попалось нам на глаза.
— Нам? — прямо-таки потряслась я, а справившись с дыханием, добавила с недоумением: — Логичнее было бы уничтожить всю фотографию.
— Возможно. Если не возражаете, я возьму ее с собой.
— Возьмите, — вздохнула я.
Мы убрали папку, еще раз тщательно осмотрели весь дом и даже попытались отыскать — пропавшие колготки — разумеется, безуспешно.
Не знаю, на что рассчитывал Михаил, но наш визит на дачу явно разочаровал его.
Мы вернулись в город и поехали на квартиру Сережи.
— Хочу поискать у него, — пояснил Михаил. — Может, найдем какую-то зацепку.
Не скажу, что роль сыщика особенно меня привлекала. Однако Альку я хотела найти во что бы то ни стало, а Мишино присутствие меня успокаивало.
Мы въехали во двор двенадцатиэтажки, показавшийся мне смутно знакомым. Дальше было еще интереснее: на лифте поднялись на шестой этаж и встали возле двери, обитой деревянными рейками. Конечно, в городе полно таких дверей, но я вдруг решила, что когда-то была здесь.
Сама квартира никаких воспоминаний не вызвала, и я подумала, что ошиблась. По просьбе Миши села на диван, а мой спутник устроил в квартире форменный обыск, причем явно нервничал. Очень скоро его поиски увенчались успехом: он держал в руках половинку фотографии.
Сережа в красной рубашке весело смеялся в объектив. Мы сложили две половинки — и сомнения отпали: Сережа и Алька знали друг друга, более того, они явно были любовниками.