Она подъехала в этот раз к ней сзади. А вон и та самая бетонка, которой они со Страшилиным добирались в прошлый раз.
Катя обогнула здание. И остановила машину. Она не выходила из салона.
Часовня была закрыта, и вокруг никого. Ни монахинь, ни строителей.
Катя разглядывала здание – добротное, красного кирпича. Часовня небольшая. Вообще, как объяснить себе тот факт, что она одна в свой выходной приехала сюда, на это место?
Зачем? Что она ожидала тут увидеть? Сестру Пинну? Но тут никого. Вон на дверях часовни большой новый замок.
Как там этот мальчишка сказал – место фабричное и называется Смерть майора. При чем тут какой-то майор?
Катя сделала несколько снимков часовни на свой планшет. Потом завела мотор и тихо тронулась по бетонке, решив заехать в местный ОВД.
Все контакты со здешними сотрудниками вел Страшилин, но сейчас Катю это не устраивало. Занявшись собственными изысканиями в свой выходной, она желала получить от своих коллег из «Маяка» ответы на интересующие ее вопросы.
К ее удивлению, по бетонке она быстро добралась до шоссе, увидела железнодорожную станцию – тут они тогда проезжали со Страшилиным, потом поворот на «Маяк». Здесь уже начал выручать навигатор.
И вскоре она подъехала к зданию местного отдела полиции. В выходной тут тихо. И в дежурной части тоже. У мониторов Катя увидела помощника дежурного и того самого участкового, который помогал Страшилину в поиске свидетелей в поселке.
Помощник дежурного и участковый пили кофе из термоса и жевали бутерброды, живо что-то обсуждая. Катя подошла к стойке дежурной части. Участковый окинул ее взглядом и узнал. Ей не потребовалось даже предъявлять удостоверение.
– Добрый день, коллеги, – поздоровалась она.
– Опять к нам? Кофе хотите? – радушно предложил участковый.
– Не откажусь, спасибо. Как дела по убийству Уфимцева продвигаются?
– Ни шатко ни валко пока, – признался участковый. – Шеф ваш, Страшилин Андрей Аркадьевич, поручениями отдельными меня загрузил. На все время нужно.
– Поселок «Маяк» ведь раньше очень спокойным местом был, да? – поинтересовалась Катя.
– Ни одного убийства, кражи из домов случались – это точно, но ни убийств, ни разбойных нападений – этого не было никогда.
– Я вот сейчас мимо вашего монастыря проезжала.
– Старушки там в основном – христовы невесты, – усмехнулся участковый, – и наши старушки туда со всей округи ходят.
– А в часовню?
– В какую часовню?
– Ехала мимо сейчас. Часовня в промзоне заброшенной и довольно далеко от монастыря.
– А, эта. Ее только в этом году построили.
– Монастырь построил?
– Вроде какие-то спонсоры для монастыря.
– Больно далеко, добираться неудобно.
– Там вокруг все скоро ломать начнут и строить новое.
– Да, это я понимаю. Мне паренек дорогу показал там, потому что я немного заблудилась среди старых цехов и переездов. Так вот он как-то странно назвал это место – Смерть майора.
– Смерть майорши, – поправил участковый.
– Майорши?
– Ну, у нас тут такое бывает – название местные дают, например, Сергунин пруд – дед-рыбак был знаменитый, ни одного пескаря не поймал за всю жизнь, но каждое утро на пруду с удочкой небо коптил.
– А при чем тут майорша? – спросила Катя нетерпеливо.
– А, это я еще пацаном бегал, – сказал участковый, – фабрика тогда работала. Так вот там женщину на улице у корпусов нашли мертвую. А при ней удостоверение майора милиции.
– Убитую?
– Нет, мертвую. Так и пошло с тех пор в народе – Смерть майорши… Я особо-то не интересовался никогда. Отец мой больше знает, он в то время тут в ОВД работал. Там вроде дело какое-то было, то ли о расхитителях, то ли о контрабанде.
– Нельзя мне поговорить с вашим отцом? – спросила Катя.
– Пожалуйста, он дома сейчас, в огороде возится. – Участковый глянул на часы, сказал дежурному: – Я отъеду ненадолго. Буду на связи.
– Я на машине, – сказала Катя, – я вас потом довезу, куда скажете.
Участковый сел к ней в «Мерседес».
– Ох и машинка. Маленькая, а внутри просторная, – сказал он, вытягивая ноги.
– Вас как зовут? – спросила Катя.
– Олег Гуляев.
– А отца вашего?
– Сергей Петрович. Только можно вопрос: вы ведь по делу об убийстве приехали, да? При чем тут место это – там же одни развалины?
– Меня название поразило, – призналась Катя. – А кем работал ваш отец в ОВД в то время?
– Начальником отдела кадров.
Они ехали, и участковый показывал дорогу – мимо поселка «Маяк», но не к речке, где санаторий, и не в сторону Каблуково. А в направлении шоссе, вдоль которого, как водится в подмосковных деревнях, выстроились дома частного сектора.
Остановились возле добротного двухэтажного дома из силикатного кирпича. Участковый открыл калитку.
– Проходите, пап, это я! К тебе гости тут из нашего главка, побеседовать хотят.
Катя очутилась в осеннем саду. Яблони, сливы, пахнет дымом – на участке отец Гуляева – крепкий семидесятилетний старик в старой куртке и резиновых сапогах – жег палую листву.
Катя отметила: в этом деле об убийстве очень много пожилых свидетелей и очевидцев. Ну да, видно, случай такой.
– Добрый день. – Она представилась. – Сергей Петрович, не поможете? Нужна ваша консультация.
– Всегда рад. Олег, что застыл? Угости девушку яблоками. Свои, домашние. Вымой сначала.
– Спасибо за яблоки, – Катя замахала руками, – потом, ладно? Сергей Петрович, что за случай у вас тут был в районе на фабрике, связанный со смертью майора милиции?
– Майора милиции?
– Смерть майорши, – громко подсказал участковый, ринувшийся трясти ближайшую яблоню и собирать урожай для Кати.
– Ах, это… Да, я тогда как раз работал в отделе. – Старик вытер потный лоб. – Что за история? Печальная. Работники фабрики нам позвонили – мол, женщину мертвую нашли возле одного из цехов, а при ней удостоверение сотрудника милиции, майора по званию. Ну наши сразу туда поехали. Оказалось да, майор милиции, откоманидрованный МВД в наш отдел на спецоперацию.
– На спецоперацию? На какую?
– Это потом уж только выяснилось, когда сюда, к нам, понаехали из министерства, спецоперация по линии ОБХСС. Дело потом было громкое – там почти всю шайку накрыли по контрабанде золотых изделий ювелирных. Тут у нас фабрика, так? И один из цехов занимался изготовлением печатей, штампов для учреждений. Так они что придумали – эти цеховики: организовали подпольное производство клейм для золотых изделий. Но это уж после выяснилось, через несколько месяцев, когда дело к развязке шло. У нас столько слухов по этому поводу ходило. Здесь в нашем районе никого тогда так и не задержали.
– А почему?
– Скрылись они.
– А майор милиции, эта женщина? Ее убили?
– Нет, не убили. Я вам даже фамилию ее скажу – помню: Надежда Крылова. Она у нас тут всего неделю работала, ну, по линии цеховиков. А умерла она скоропостижно.
– Скоропостижно?
– Инфаркт, прямо там, на улице у цеха. Сердце у нее, бедной, не выдержало.
– Может, все-таки это было убийство?
– Нет, – старик покачал головой, – экспертизы провели, все проверили. Пришли к выводу – естественная, скоропостижная смерть. Перетрудилась она, бедняжка. Нервы… такая работа не для женщины. Вот сердце и не выдержало – инфаркт. Это мы, старики, инфаркты можем переносить, так уж организм приспосабливается в старости. А молодые и люди среднего возраста – нет. Сколько их, сорокалетних, от инфаркта-то мрет. Так и там получилось. Лето было то жаркое – это я помню, дышать нечем. Кондиционеров этих мы тогда и знать не знали, и ведать не ведали.
– И место то с тех пор зовется Смерть майорши?
– Так с фабрики пошло, а теперь и фабрики нет, а название осталось.
– Там часовню построили, – сказала Катя. – Это что же получается – в память об умершем сотруднике милиции?
– По этому поводу ничего не могу вам сказать. Олег, а что, там часовня сейчас? – окликнул старик сына-участкового.
– Да, пап, новая совсем.
– Не знаю, может, родственники у той Надежды Крыловой деньги собрали да и построили. Сейчас ведь так делают.
Катя записала имя и фамилию майора ОБХСС.
– Ведь их расстреляли потом всех, – сказал старик.
– Кого?
– Ну этих, кого поймать сумели, всю группу – цеховиков. А что вы хотели – контрабанда золотом, дело-то расстрельное. А смертную казнь тогда, тридцать лет назад, у нас еще никто не отменял. Кушайте яблочки, поздний сорт, сладкие, как мед.
Подошел участковый и протянул ошеломленной Кате пакет, полный осенних яблок.
Глава 30 Медовый месяц
Следующий день – воскресенье – после самостоятельной вылазки на «Маяк» Катя заставила себя все же заняться домашними делами. Она убралась, загрузила белье в стиральную машину. После стирки развесила его на сушке. И решила съездить на машине в супермаркет купить продуктов на неделю.
И тут раздался телефонный звонок на мобильный.
– Катя? Это Андрей.
– Андрей Аркадьевич? День добрый.
– Угу, он самый, Андрей Аркадьевич. – Страшилин на том конце хмыкнул. – Как успехи?
– Да все нормально, спасибо.
– В смысле вашей вчерашней поездки в район?
– А вам уже доложили? – удивилась Катя. – Быстро у вас оповещение работает.
– Не хотите результатами поделиться?
– Конечно, хочу, я там кое-что узнала интересное, правда, это к нашему делу не относится, но все равно. Завтра утром доложу вам.
– Сегодня, – сказал Страшилин мягко, однако настойчиво. – Завтра это завтра, а я хочу узнать сегодня. У меня тоже новости. И это не по телефону.
– Но как тогда…
– А давайте встретимся. Вы чем-то заняты сегодня?
– Нет, я дома. Так, домашние дела разные.
– На обед мне к вам нет смысла напрашиваться?
– Ой, Андрей Аркадьевич, я…
– Тогда можно вас еще раз пригласить пообедать со мной?
– Андрей Аркадьевич, я…
– Обещаю, что все будет в ажуре. Выбирайте сами какое-нибудь ваше любимое кафе – легкое меню, музыка, молодежь. Я давно в такие места не ходил.
– Ну хорошо, я согласна.
– Через час буду на машине у вашего дома, – сказал Страшилин.
Катя чуть не уронила мобильный. Вот это да… Какой он все же настырный. Поэтому и расследование умеет строить, потому что всех вот так берет за горло мертвой хваткой.
Штурм и натиск. «Нет, – подумала Катя с легкой грустью, – что бы там он ни делал, он все равно мне не нравится, не в моем вкусе он… Интересно, что ему так одиноко в воскресенье? Если он алкоголик – пил бы себе тихо дома. Или действительно его, как и меня, гложет любопытство и он жаждет узнать как можно скорее, что же я раскопала на «Маяке»?
А что я раскопала вчера?
Да ничего.
Старую криминальную историю без конца и начала, похожую на городской миф: о каких-то расхитителях-цеховиках, контрабанде золота и мертвом майоре ОБХСС Надежде Крыловой, скончавшейся от инфаркта.
Если бы это было убийство, то…
Интересно, а можно узнать обо всем этом старом деле подробнее?
Возникает вопрос – а зачем?
Какое отношение это может иметь к убийству старика Уфимцева?»
Размышляя обо всем этом, Катя собиралась на встречу со Страшилиным, критически разглядывая себя в зеркало, выбирая в шкафу то, что она наденет. Все же это не совсем рабочая встреча – воскресенье же, выходной.
Но получилось так, что все равно она напялила любимые узкие джинсы, черный топ, взяла тренчкот, надела черные ботильоны на высоченной шпильке.
Причесалась, подкрасила губы и…
Выглянула в окно: машина Страшилина, вон она – у дома на Фрунзенской набережной.
Страшилин вышел, посмотрел на ее дом, на окна. Катя отпрянула сразу в глубь комнаты. Ишь ты, сцена как в «Три тополя на Плющихе»… Надо выходить…
Она закрыла квартиру и спустилась на лифте. Страшилин тоже был в джинсах и в замшевой куртке. На его полной квадратной фигуре все это смотрелось плохо. Ему гораздо больше шел деловой костюм.
– Привет, коллега, – сказал он и улыбнулся Кате.
– Поедем в японское кафе, – предложила Катя. – Раз уж вы ничего не имеете против здоровой легкой пищи.
Страшилин сел за руль, она рядом.
– Ну и что вы узнали вчера там? – спросил он.
И пока ехали до японского кафе – любимого места Кати и всех ее подруг, – она все, все ему рассказала о своей спонтанной поездке на «Маяк».
– Любопытно, – заметил он, – весьма. И что это нам дает?
– Пока не знаю. Может, ничего, – Катя и правда не знала.
– Я вот все думал – чего это вас мне прислали помощь оказывать. А теперь вижу – не зря.
Катя посмотрела на него – он широко улыбался ей.
– Стихийные идеи и спонтанные поступки – это я всегда ценю, и даже очень, – продолжил Страшилин. – В логику поиска они порой вписываются туго, но иногда дают поразительные результаты. Но чаще ничего не дают. Но все равно время на них уходит.
– А можно более подробно выяснить, что тогда случилось там, в Каблуково на фабрике, где делали эти штампы и печати, и чем конкретно занималась эта майор из ОБХСС Надежда Крылова? – спросила Катя.
– Постараюсь выяснить, – ответил Страшилин, – ветеранов из министерства надо порасспрашивать, что это было за дело такое о цеховиках и золоте. Хотя… скажите честно – зачем вы поехали искать часовню?
– Я прочла данные по сестре Пинне, этой бывшей спортсменке Ангелине Ягодиной, вы ведь тоже с ними ознакомились?
Страшилин кивнул, он слушал Катю задумчиво, продолжая ловко лавировать в потоке машин на Садовом кольце.
– Она же совершила убийство и ушла в монастырь. И я вспомнила, как мы с вами встретились с ней там, у часовни. И… вы вот ее расспрашивали, вопросы задавали про Уфимцева, а я больше разглядывала то странное место. В общем, не знаю, – Катя покачала головой, – мне захотелось там побывать снова. Вчера там было пусто, никого. Дверь на замке.
– Это ваша кафешка? – спросил Страшилин, указывая на вывеску на углу.
Катя кивнула – да, мы приехали.
В японском кафе Страшилин с трудом втиснулся за маленький столик и от палочек сразу отказался, попросил принести обычные столовые приборы. Катя еле уговорила его попробовать роллы. Из всего легкого меню он выбрал для себя говядину с рисом. И взял снова пинту пива. Катя обрадовалась тому, что пиво японское, легкое, таким особо не упьешься.
Она заказала себе салат из водорослей. Страшилин смотрел, как она их ест.
– Вы как мой попугай, Катя, – сказал он, – тот тоже себе нет-нет да и найдет что-нибудь этакое. Тут на днях пакет с мукой расклевал.
Катя отложила палочки.
– А какие у вас новости, Андрей Аркадьевич? – спросила она.
– Вслед за информацией о боксерше Ангелине Ягодиной пришла информация из базы данных по их младшенькой.
– О сестре Инне?
– О ней самой. Настоящее имя – Наталья Зотова, это она по мужу Зотова, а в девичестве Верейская. Из семьи священнослужителей. Отец был священником прихода в Орехово-Зуеве, погиб в автокатастрофе, многодетная семья осталась без кормильца. И девушку рано выдали замуж – за парня, окончившего семинарию, который готовился рукоположиться в священники. Некий Кирилл Зотов. Они прожили вдвоем в браке недолго. Во время медового месяца Кирилл Зотов покончил с собой – наглотался таблеток снотворного. Было возбуждено уголовное дело, шли экспертизы. Потом дело прекратили за вердиктом – суицид. А юная вдова Наталья, как теперь мы видим, ушла в монастырь под именем сестры Инны.
Катя откинулась на спинку стула. Новость поразила ее.
Во время медового месяца… Будущий священник покончил с собой…
– Обе наши фигурантки имели в прошлом отношение к насильственным смертям, – продолжил Страшилин. – Знаете, когда мы в монастырь приехали, я спросил себя: что заставляет молодых женщин, современных, запираться там в четырех стенах, отрекаться от привычного образа жизни?
– Иногда это потребность, – ответила Катя, – насущная духовная потребность. А причины разные. У наших послушниц – душевная травма… возможно… Интересно, что вы узнаете о третьей из них, о сестре Римме?
– Наводим справки пока. Там все непросто, в епархии задают вопросы, в прокуратуре тоже задают вопросы. Предупреждают – действуйте осторожно, в дела церкви не вмешивайтесь. Я уж и так осторожничаю. Но у нас дело об убийстве.
– Все как-то усложняется, – заметила Катя.
– И не говорите, – Страшилин залпом выпил половину бокала пива.
Потом еще. И заказал себе новую порцию.
Зрачки его глаз потемнели. Он смотрел на Катю через столик. И она… вот странность – чувствовала, что теряется под его взглядом.
– И не говорите, – повторил Страшилин. – Про майора ОБХСС Надежду Крылову я постараюсь узнать, это я вам обещаю.
– Спасибо, но…
– Чтобы не пропала зря та ваша вчерашняя поездка. Но давайте договоримся, а?
– О чем?
– Вы туда не станете больше ездить одна. Только со мной.
– Но…
– Там может быть опасно, – сказал Страшилин.
– Где? На «Маяке»?
– Угу, там, – Страшилин кивнул. – Я не бог весть какой супермен, но защитить себя и вас сумею.
– Я в этом не сомневаюсь, Андрей Аркадьевич.
Он медленно допил второй бокал пива.
– А тут ничего, вкусно, только мясо у них подгорело. А водоросли ваши я есть не стану, хоть зарежьте.
Глава 31 Медовый – сквозь пелену
Сестра Инна в своей монастырской келье вынула из сумки газетный сверток. Подвенечное платье, которое она шила, готово. Но сестра Инна не хотела его доставать в келье. Тут нет запоров и замков на дверях, и каждую минуту может кто-то войти.
Она и так знала, что сделала свою работу хорошо, платье… подвенечное платье удалось.
Оно намного красивее, чем то… То, что она, носившая тогда мирское имя, сшила для своей свадьбы.
– Наташа, Наташа моя, – так называл ее муж Кирилл и ласково гладил по волосам, как маленькую несмышленую девочку. Первый раз он поцеловал ее у алтаря и сделал это без всякой страсти, а так, как нужно, как полагается при чинном бракосочетании.