Сетина после убийства в его доме бывшей жены Александры задержали. Скоро либо освободят, либо предъявят обвинение. Вот чтобы второго не случилось, Сомов теперь и старается. Только получается плоховато.
– Скажи, что через полчаса совещаемся, – очень строго проговорил в селектор Сомов.
– Хорошо, – испуганно откликнулась она.
Наверняка снова покраснеет сейчас и станет думать, что она опять сделала не так. Все так. Она все делала так. Это он неправильный какой-то. Не угодишь ему. Не кормила – плохо. Накормила – снова нехорошо.
Признаться самому себе, что просто приревновал секретаршу к своим молодым сотрудникам, Сомов не мог.
Еще чего! Какая, к чертям, ревность?! Это не про него и не о нем. Он старый холостяк с устоявшимися привычками, к которым присовокупил несколько новых и старается их закрепить. И ради тарелки супа он не изменит им. А все, кому он не хорош, пускай катятся!
Сомов вздохнул, попытавшись поймать собственное отражение в стеклянной дверце книжного шкафа. Отражение некрасиво горбилось в мешковато сидевшем на нем новом пиджаке. Волосы казались взъерошенными, сильно смахивающими на воронье гнездо. Лица рассмотреть и вовсе невозможно было, какой-то темный провал с неприятно мерцающим сердитым взглядом.
Красавец, нечего сказать! А все туда же! Все петушится, и ершится, и молодым девушкам хамит, будто очередь из них к нему стоит.
А когда у него в последний раз ночевала женщина?
Сомов нахмурился, пытаясь вспомнить. Не вспоминалось, досада какая. Как халат, наверное, купил, так женщины ходить к нему перестали. Они и раньше, конечно же, не ходили. Он сам их приводил, привозил, заманивал. А теперь и вовсе…
Стареет, дряхлеет, теряет хватку. Профессиональную, между прочим, тоже. Никак все не может расплести клубок сетинских злоключений. А должен был! Еще когда должен был! Валерка его пропала уже больше месяца назад. С тех пор не дает о себе знать. И все бы ничего, кабы не бывшие жены Сетина, вознамерившиеся погибать одна за другой.
Попробуй докажи Рашидову, что бывший друг и одноклассник Сомова Ростислава Викторовича, Сетин Виталий Станиславович, тут совершенно ни при чем.
– Не могу я его не задержать! – орал Рашидов на Сомова, когда тот взялся его уговаривать.
– Ну почему?! Разве ты не понимаешь, что это подстава?
Сомов и сам ничего не понимал в происходящем, но все же пытался убедить Рашидова.
– Зачем?! Зачем кому-то подставлять твоего Сетина? Конкуренты? Маразм, Ростик! Полный маразм! Станут они с бабами так валандаться, как же! Бабахнули бы ему в башку из пистолета, и все. А тут… Тут все слишком далеко зашло. И вообще, ступай отсюда.
Сомова выставили из кабинета, из отдела и мягко намекнули в ближайшие несколько дней там не появляться. В свидании с Сетиным ему отказали.
– У него есть адвокат, – сверкал черными очами Иван Иванович. – С ним и общайся.
Адвокат лишь разводил руками и пожимал плечами, пытаясь хоть как-то облегчить судьбу своего клиента.
– Он молчит! – возмущенным шепотом вещал он Сомову. – Он не хочет говорить, а ведь мы должны с ним сотрудничать! Единственное, передал вам привет, и все.
В привете, переданном Сетиным, Сомову отчетливо слышалась издевка. Оно и понятно было, платил, платил деньги, а воз и ныне там. Валерия не нашлась. Маша погибла в ее квартире. Александра в его доме. И во всем теперь подозревают Сетина.
– Если это месть, то весьма и весьма изощренная, – фыркал недоверчиво Рашидов, когда Сомов пытался до него достучаться. – Ты не находишь, что все слишком как-то невероятно!
– Что?
– Стечение обстоятельств.
– Вот именно… – ворчливо отзывался Сомов, не зная, что возразить.
Вот поэтому-то он и не спал и не ел вторые сутки.
Кто, кто мог так изощренно мстить Сетину и за что? Если не ему, то его женам, тогда снова вопрос – кто?
Ответ напрашивался у него уже давно, и он ему совсем не нравился.
Валерия!
Она, правда, пропала будто бы. А на самом деле…
Что на самом деле, Сомов пока не знал. Полная мешанина в голове была из-за всего, что происходило в окружении Сетина.
Полчаса пролетели мгновением. Валерий и Сережа явились минута в минуту и показались ему вдруг чрезвычайно довольными.
Пирогов объелись? Или котлет? Прямо еле с языком совладал, чтобы не начать язвить по этому поводу. И если бы не секретарша, последнее время тоже присутствующая на всех их совещаниях, не сдержался бы точно.
– Надо подводить итоги, ребята. Время не терпит. Месяц почти прошел, труп за трупом, а мы на месте топчемся. Итак, Валера, докладывай, что у тебя по Батенину? Кстати, кто за ним сейчас присматривает?
Присматривать было кому. И Сомов об этом знал, пару недель назад взяли стажером одного дембеля из ВДВ, сильно рвался хватку свою продемонстрировать. Решили попробовать.
Сомов знал, что Валера слежку передал стажеру, но все равно желал выслушать отчет. Порядок должен быть во всем!
– Ведет его сейчас Игорь, – с ленцой в голосе начал докладывать Валера, что Сомова немного покоробило.
Ишь ты, заелся, стало быть, парнишка, так? А как просился на место это, как просился. И про мамку больную рассказывал, и про сестренку, которой учиться надо. Зажирел, за богатыми неверными женами подсматривая, да? Как настоящим опасным делом запахло, так и сдулся?
– Что Игорь, что Игорь?! – взорвался Сомов, вспомнив про пироги и котлеты, которыми и Валеру потчевали. – Докладывай по форме, черт возьми!
– Так я… – растерялся Валера и обиженно засопел, обводя взглядом Сережу и секретаршу, поддержки у них искал.
– Вот и докладывай о результатах наблюдения! – продолжил Сомов, ему показалось, что секретарша Валерке посочувствовала. – А не мямли, я и без тебя знаю, что Игорь тебя сменяет. Ну!
– Батенин сидит дома. Никуда, кроме магазина и своего ларька, не ходит.
– А в магазине, а в ларьке с кем контактирует?!
Надрывался Ростислав, хотя понимал в душе, что от наблюдения ждать результатов пока рано. Батенин так напуган, что тени собственной боится. Проявить себя он может лишь тогда, когда на него попытается выйти убийца. Что-то Левушка да утащил из квартиры Валерии Сетиной. Это что-то искали в квартире Батенина. Нашли или нет? Вряд ли нашли, если парень теперь так осторожничает. А на контакт идти не хочет. Не понимает, дурак, что рискует. Все вроде бы рассказал, а вот про то, что стащил из квартиры, молчит.
– В магазине и ларьке ни с кем, кроме продавцов, не контактирует, – продолжал его подчиненный. – Звонить никому не звонит. Я поработал с телефонной станцией и мобильным оператором, пусто. Никаких звонков.
– Сколько времени этой информации? – прищурился Сомов. – Неделя? Две?
– Два дня! – возмущенно воскликнул Валера. – Обижаете, Ростислав Викторович! Два дня всего лишь. И так понимаете, чем рискуем. Не дай бог что, люди работы лишатся, а мы лицензии.
– Ладно… Проехали, – смилостивился Сомов, нехотя признавая правоту своего сотрудника. – Сережа, что у тебя?
– У меня интересная история вырисовывается, – оживился тот и метнул взгляд, сильно отдающий превосходством, в сторону менее удачливого коллеги.
– Ну, ну. Давай докладывай.
И Сомову опять показалось, что его секретарша Валерке сочувствует. Валерке сочувствует, а Серегой восхищается.
Что за хрень в голову все утро лезет? Точно что-то наворожила своими тремя котлетами и тремя пирожками эта девица. Не хочет, а думает и думает о ней. Даже карандаш со стола свалил, чтобы поднять его и ненароком посмотреть, не гладит ли кто ее под столом по коленке.
Идиот!
– Я побывал в салоне красоты, который принадлежал Александре Сетиной. Побеседовал с сотрудниками. Все пребывают в полном недоумении.
– По поводу?
– Никто ни о каком банкротстве ни сном ни духом. Вы же знаете, что такие слухи распространяются очень быстро. – Сережа удовлетворенно улыбнулся, но не Сомову, а его секретарю. – Более того, сегодня утром на работу вышел, кто бы вы думали?
– Ее главный бухгалтер? – догадался Сомов.
– Именно! Она никуда не сбегала, ни о каких кредитах ничего не знает. И вообще вытаращила на меня глаза, когда я ей сообщил о ее вероломстве.
– Стало быть… – Сомов постучал по столу карандашом. – Стало быть, Александру Сетину просто-напросто развели. Кто? Кто ей сообщил о ее банкротстве?
– Наталья Сетина скорее всего, – снова начал говорить Сергей. – Александра встречалась с ней накануне своего переезда к Виталию Станиславовичу. И сам Сетин рассказал: Саша призналась ему, что о банкротстве знает со слов Натальи. Будто бы вскользь об этом упомянула. Все, мол, знали, кроме нее.
– Откуда известно о встрече двух этих дам?
– Сама Александра оповестила свою секретаршу перед тем, как отправиться на встречу. И их видела одна из сотрудниц, живет неподалеку от того парка, где они долго и оживленно о чем-то беседовали, сидя на скамеечке.
– Отлично! – похвалил Сомов. – Теперь давайте обобщим то, что нам известно.
– Отлично! – похвалил Сомов. – Теперь давайте обобщим то, что нам известно.
Известно будто бы и немало, но логики снова никакой не прослеживалось. Излагали свои доводы, бурно обсуждали их и часа через два сложили всех персонажей и их действия в следующую картинку.
Три бывших жены Сетина вступили в преступный сговор с целью…
Тут мнения разделялись.
Сомову и Сереже представлялось, что сговорились дамы с одной-единственной целью – устранить со своего пути свою общую соперницу, оказавшуюся более удачливой, чем они. Для этого они выманили ее из дома и убили. Она ведь не объявилась до сих пор, стало быть, мертва. Потом они начали потихоньку устранять друг друга. Наташа и Саша убили Машу. Потом Саше удалось поселиться в доме Сетина, и теперь уже Наташа убила ее, не простив успеха. Убила и сбежала, поскольку ее нигде нет.
Возникал, правда, вопрос, зачем тогда Наташе было врать про банкротство Сашиного бизнеса? Она же тем самым подтолкнула Сашу обратиться за помощью к бывшему мужу.
Этот вопрос повисал в воздухе.
Секретарше и Валере думалось, что убивать Валерию никто не собирался. Ее просто выманили из дома для того, чтобы доказать впоследствии, какой мелкий и мерзкий развратник ее муж, Сетин Виталий Станиславович.
Она где-то живет и наблюдает со стороны за тем, как ее муж встречается сначала с Машей – Батенин же видел Марию с мужчиной, называвшим себя ее мужем. Затем видит, как Сетин селит в своем доме Александру. И…
И снова начинались вопросы. Кто и зачем убил этих женщин, с которыми предположительно изменял своей Валерии Сетин?
– Как кто? – изумленно воскликнули в один голос Валера и секретарша. – Валерия Сетина и убила. Убив его жен, с которыми Сетин ей изменил, она и жажду мести тем самым утолила, и его подставила под подозрение. Он ведь теперь под следствием, так? Так! А значит, и Валерия должна скоро будет объявиться. Вот как только Сетину предъявят обвинение, а об этом тут же пресса не умолчит, так его беглая женушка и явится. Все просто замечательно сложилось для нее, не находите?
– То есть вы хотите сказать, что, начиная игру по чужим правилам, по тем, которые придумали для нее бывшие жены, Валерия потом разыграла свою собственную комбинацию? – задумался Сомов. – Должна была – по их задумке – порвать в клочья брачный контракт и плюнуть мужу-изменнику в лицо, а она вдруг решилась убивать соперниц, которые вовлекли ее во все это говно?
– Приблизительно так, – кивнули в унисон Валера и секретарша. – Если, конечно, Валерия не сбежала из-за того, что стала свидетельницей чего-то страшного.
– Чего, например? – усомнился Сомов. – Свидетельницей чего?
– Того, что затеял ее муж. Возможно, она что-то выкрала у него. Какие-то документы или что-то еще. На что-то же Лев Батенин наткнулся в ее квартире…
Вот этот Лев Батенин с его предположительной кражей портил им всю картинку. С бабами Сомов сообща со своей командой еще как-нибудь разобрался бы. Версия сговора бывших жен имела право на существование. Да и Валера толковые вещи говорил. Но вот эта кража…
– Позвони Игорю, – очнулся от размышлений Сомов и подтолкнул свою мобильную трубку Валере, включая ее на громкую связь. – Может, есть что-то новое?
Игорь откликнулся не сразу, а лишь с повтора.
– Да?! – зашипел тот едва слышно. – Чего ты, Валерыч?!
– Что у тебя? Есть что-то новое?
– Кажется, да!
– Ну!
– Клиент впервые изменил своему маршруту. Взял курс прямиком на вокзал, – доложил Игорь все так же вполголоса.
– Удрать решил?! – ахнули они почти все разом.
– Да нет… – задумчиво отозвался стажер. – Покрутился возле камер хранения. Прошелся взад-вперед и домой обратно поехал. Поехал автобусом, свою машину бросил на стоянке.
– Что думаешь по этому поводу?
– Думаю, он вернется, – предположил за Игоря Сомов и повысил голос так, чтобы тот его услыхал. – Не своди с него глаз, Игорек, в нем наша последняя зацепка. Упустишь, не видать тебе должности.
– Понял. Слежу!..
Игорь отключился, а они переглянулись.
– Думаете, там спрятал?
– Кажется, да, – закивали они. – Теперь бы не спугнуть его.
– Да… Не спугнуть…
Сомов снова нарочно столкнул со стола карандаш: Серега зачем-то руки со стола убрал. Нет, все в порядке. Серега ремень на брюках поправлял. А у нее коленки плотно юбкой прикрыты. Он немного успокоился, поругав себя, и закончил совещание словами:
– Сейчас главное – не спугнуть Батенина и того, кто может за ним охотиться…
Глава 21
Лев трижды сегодня выходил из дома, чтобы проверить: на месте его наблюдатель или снова, как и вчера, отсутствует.
Не было! Не было этого хлыща с холеной мордой в дорогой куртке на крутой иномарке. Исчез он, испарился. Или решил оставить Льва Батенина в покое, потому что убедился – тот ничего не знает, никуда их не выведет и, уж конечно, ничего им такого не отдаст, в чем интерес у них имелся.
Кто такие – эти они, Лев не знал и даже догадываться не старался. Но что-то подсказывало ему, что наблюдающий и тот, кто его послал, никакого отношения к убийству девушки на квартире его феи не имеют.
Стали бы они так долго и безрезультатно топтаться за ним, как же! Давно бы уже повязали его либо дома, либо у подъезда, либо прямо у ларька, куда Лев исправно ежедневно ходил за выручкой.
Нет, эти люди блюли какой-то свой интерес, потому и ходили за Львом тенью. А может, просто ждали, когда на Льва, как на живца, убийца той самой девушки клюнет. Но тот не клевал. Не звонил, не подстерегал на лестничной клетке, не прятался за портьерой в тиши квартирной, не присылал анонимных писем.
Всего этого и ждал, и очень боялся Лев Батенин, и каждый раз, прежде чем подойти к окну и отдернуть штору, вооружался чем потяжелее. И на лестничную клетку из квартиры выходить боялся. И вечерами теперь из дома ни ногой. И к почтовому ящику с опаской подходил.
Извелся, издергался, даже про любовь всей жизни успел позабыть. Не то чтобы совсем забыл, но на фоне всех его мучительных страхов мечта вдруг потускнела, сделалась совершенно призрачной, и порой даже казалось, что девушки этой с пропавшей из его квартиры фотографии вовсе не существует.
Через неделю после освобождения из-под стражи Лев Батенин проснулся среди ночи от странного шороха, идущего со стороны балконной двери. Ему бы вскочить, скинув одеяло, да бегом в кухню за ножом либо за деревянной скалкой. А он словно умер, так и остался лежать в кровати. Лежал, трясся и считал минуты собственной жизни, которые могли оказаться последними.
Что толку бежать за ножом или скалкой, думал он вяло, вглядываясь в темный оконный провал, у парня пушка имеется, которой он мастер орудовать. Не успеешь двух шагов сделать по комнате, как череп разлетится на куски. Он еще помнил, каким неприглядным был труп девушки, возле которого его повязали менты.
Нет, не побежит. Пускай уж так, прямо в кровати убивает его.
Но его никто не убил. Балконная дверь так и осталась нетронутой, а шум, продолжавшийся до самого утра, оказалось, производила парочка голубей, решившая устроить себе семейное гнездышко в перевернутой табуретке.
Лев сначала обрадовался, посмеялся даже над своими страхами, от которых он едва не умер, а потом присел на стул в углу кухни, где еще матерью место под образа было определено, и надолго задумался.
Сколько же можно так бояться?! Трястись осиновым листом, изводиться страхами, умирать вместе с заходом солнца, с первым лучом заново возрождаться, потом снова мучительно ждать ночи, сколько, а? Так же нельзя! Это нехорошо, отвратительно! Это сильно мешает жить. Да и жизнь сама сводится к постоянному ожиданию смерти. С этим надо было что-то делать, и делать незамедлительно.
Выход для Льва виделся лишь в побеге. Ему нужно было скрыться из города, залечь на дно, раствориться, чтобы образ его перестал интересовать, стерся из памяти как у наблюдателей, так и у убийцы, который тоже, возможно, за ним наблюдает. Но делает это более профессионально. Делает это так, что никто не видит его и не ощущает его присутствия, ни Лев, ни его наблюдатели.
Хотя вряд ли. Лев все же убаюкивал себя порой надеждой. Не стал бы убийца так долго ждать его проколов. Ни за что не стал бы. Давно бы уже проявил себя.
Да, ему надо было бежать. Пускай он под подпиской у ментов, плевать. Станут, что ли, искать его, смойся он из города? Да ну, как же. А то им делать нечего, как искать его. Ментам недосуг, решил он. Наблюдателей он проведет в два счета. Пижон на крутой иномарке только и мог, что деньгами своими кичиться, а так пацан пацаном. Лев сделал бы его в два счета, только не хотел пока. Усыплял бдительность, так сказать. А заодно усыплял и бдительность убийцы.
Он подготовил все для побега. Деньги у него хранились в банке и в тайнике. Причем в тайнике большая их часть. Банковские накопления он решил не трогать. Начни снимать, сразу народ заволнуется. А вот тайник, который, кстати, остался нетронутым, когда к нему в квартиру наведывался тот, кто забрал фотографию его феи, Лев распотрошил основательно. Но снова забрал не все, а столько, сколько потребовалось бы ему месяца три-четыре прокантоваться на чужбине. Потом он, твердо решил, вернется. Иначе и квартиру разорят в его отсутствие, и бизнес с молотка ушлые продавщицы пустят. Нет, за три-четыре месяца, он надеялся, все разрешится.