– А вы откуда?
– Живу неподалеку, магазина у нас нет, хорошо, соседи выручают.
– Большая у вас деревня?
– Здесь больших деревень не осталось. Живут одни старики, молодежь в города подалась. Скучно им в лесу, да и заняться нечем.
– А вы где работаете? – не унималась Женька.
– Я на пенсии, – ответил он и выдал свою улыбку, отчего ответ показался издевательским.
– Вы военный?
– Почему? – вроде удивился он и тут же кивнул. – А-а… нет, не военный. Я колдун. По крайней мере местные так считают, вон попрятались все. Боятся, что, если я на них взгляну, у них рога изо лба полезут. Верно я говорю? – повернулся он к нашей хозяйке. Она сделала вид, что не слышит, а Слава опять улыбнулся.
– А вы правда колдун или они все выдумывают? – не удержалась я.
– А ты как считаешь? – спросил он.
– По-моему, это все суеверия.
– Конечно, – согласился он, посмотрел на Женьку и вдруг заявил: – Замуж ты выйдешь через четыре года и семь месяцев.
– Хорошо хоть выйду, – кивнула она и поинтересовалась: – А мужик-то стоящий будет?
– Тебе понравится, а стоящий или нет, не мне судить.
– Здорово, – кивнула я. – А когда я замуж выйду?
Он усмехнулся.
– Ты ж замужем. Или второй раз собралась? Муж у тебя воин, береги его. – Он легко поднялся и кивнул нам: – Спасибо за чай.
Закинул рюкзак за спину и, легко сбежав по ступенькам, печатая шаг, направился к лесу. Минут пять мы сидели, тупо глядя ему в спину, потом переглянулись.
– Это фокус, – сказала я, не желая слушать Женькину болтовню и точно зная, что подруга с ходу начнет фантазировать и нести всякую мистическую чушь.
– Да? – спросила она язвительно. – И в чем же он заключался? Он прочитал у тебя на лбу, что Ромка твой…
– Ничего не прочитал, – поспешно возразила я. – А откуда-то узнал.
– Ага. Сорока на хвосте принесла.
В этот момент внезапно ожила Вера, до той поры сидевшая без движения и ни слова не произнесшая. Она шумно вздохнула и сказала:
– Слава богу, ушел. У меня от его глаз мороз по коже. А вам охота с ним разговаривать.
– Вера, расскажите, что это за тип? – взмолилась Женька, любопытство – один из ее пороков, и сейчас ее прямо-таки трясло от желания узнать, с кем мы только что пили чай.
Конечно, я тоже была не прочь выяснить, с кем нас черт свел. В том, что свел все-таки нечистый, я не сомневалась, уж очень колоритен оказался персонаж, к тому же почти наверняка он жулик. Правда, стоило признать: впечатление он сумел-таки произвести.
– Так он вам сам про себя сказал, – усмехнулась Вера, покидая магазин и перебираясь поближе к нам.
– Что, в самом деле колдун? – ахнула Женька.
– В самом деле, – кивнула Вера. – Если не хуже.
– В каком смысле? – насторожилась Женька.
Вера вновь вздохнула.
– Тут некоторые считают, что он того… – Взгляд ее стал жалобным, точно она просила не судить ее строго. – Черт то есть.
– Ну, уж это чушь, – не выдержала я. – Что черту здесь делать?
Обе, Вера и Женька, посмотрели на меня с интересом, а я сообразила, что сморозила глупость.
– В смысле, чертей не бывает.
– Ага, – охотно кивнула Вера. – Если их представлять с копытами и хвостом. Но ведь они же хитрые. Так под чужой личиной укроются, ты их ни в жизнь не отличишь от человека.
– Неужто вы во все это верите? – удивилась я и сердито посмотрела на Женьку. Та не сводила глаз с Веры и уже начала мелко дрожать. – Прекрати, – рассердилась я.
Женька на меня с удивлением посмотрела, почесала нос и задумалась, а Вера между тем продолжала:
– Черт он или нет, утверждать не буду, а перекинуться в какую ни на есть скотину запросто может. Ольга, соседка, его однажды за этим делом застукала.
– Как застукала? – облизнув пересохшие губы, спросила Женька.
– Так и застукала. Пошла в лес, ну и начал ее леший водить. Оказалась она на болоте. И вдруг волк. Здоровый такой, а взгляд у него человеческий. А слух-то уж давно про Славу шел, что он волком шастает, Ольга и давай его просить: «Слава, выведи ты меня отсюда, ради Христа, не дай в болоте сгинуть, я тебе по гроб благодарна буду».
– И что? – пробормотала Женька, потому что в этом месте Вера сделала паузу, видимо, для пущего эффекта.
– Волк ей кивнул и в кусты, а буквально через минуту идет оттуда Слава и говорит ей: «Бабка, ты чего в болото полезла, утопнешь». Ну и вывел ее. А лет пять назад мужики на волков пошли – развелось их немерено, стали собак из деревень таскать, вот и пошли мужики-то. Аккурат в полнолуние. И за деревней волка встретили, здорового. Мужики сразу поняли, в чем дело, стоят, ждут, когда он уйдет, а был среди них один приезжий, из Москвы, ну и выстрелил. Убить не убил, но ранил. Пошел волк прочь, на переднюю лапу припадая, и кровь на снегу осталась. А дня через три приходит Слава в магазин, а у него рука перевязана. Сказал, мол, поранился. Вы-то, может, в такое не верите, а у нас каждый знает: Слава если и не черт, то дружбу с ним, без сомнения, водит. Да они там все такие, – закончила Вера, махнув рукой.
– Где? – спросила я. Рассказ о волке-оборотне впечатления на меня не произвел. В любой деревне вам непременно расскажут подобную историю. Но как я ни пыталась убедить себя, что это все глупости, вынуждена была признать, что беспокойство, которое возникло при появлении Славы, только усилилось. Ни одной сказке я верить не желала, а вот татуировки меня очень даже заинтересовали.
– В деревне ихней, – ответила Вера, пожав плечами. – В Велесове.
– А где эта деревня находится? – спросила я.
Ответ, признаться, потряс меня:
– Кабы знать. Ходит Слава вот по этой дороге, она к леспромхозу ведет. Много раз его соследить пытались. Идет себе, идет, а потом раз – и нет его. И дороги тоже нет. Кружит по лесу тебя часа три, и вдруг оказываешься ты у леспромхоза. Участковому уж очень хотелось к ним в деревню попасть, был у нас лет двадцать назад такой, Михалычем звали. Я, говорит, в разведке служил, решил соследить.
– И что?
– А ничего. Пять раз за Славой шел и пять раз у леспромхоза оказывался. Вот тебе и вся разведка.
– Подождите, но неужели в этой деревне никто никогда не бывал? – не поверила я.
– Почему же? Может, и бывал кто, только я таких не знаю. В прежние времена на них что-то вроде охоты устраивали, это мне мама рассказывала. Году в тридцатом приехало человек двадцать, решили, что в наших лесах кулаки прячутся. Прочесали лес, ничего не нашли. Из Велесова после этого долго никто не появлялся. И только в войну старик ходить стал, Пахомыч. А уж потом Слава его сменил.
– Велесово – очень интересное название, – вслух подумала я.
– Еще какое интересное, – поддакнула Женька. – А Слава-то какой необычный. Ты на его руки внимание обратила?
– Конечно, – кивнула я. – Это руны.
– Что? – нахмурилась Женька.
– Руны.
– А-а, вроде тех, что мы видели на саамском бубне в музее?
– Точно.
– Скажи на милость, зачем нормальному человеку эти руны?
– Это он от смерти заговоренный, – охотно пояснила Вера. – Говорят, все тело у него этими знаками расписано, и в то место, где знак есть, пуля не попадет, а если и попадет, то ничего ему не сделается.
– Так вы же говорили, мужики его ранили, когда на волков ходили, – не удержалась я от язвительности.
– Ранили, – кивнула она. – Так ведь убить-то не смогли.
– Чепуха, – разозлилась я. – Вы сами эти глупости выдумываете, а потом в них же и верите.
– Ничего я не выдумываю, – обиделась Вера и собралась нас покинуть, но тут на деревенской улице появились односельчане и потянулись к гостинице. Давешний противный старичок, опираясь на палку, хитро на нас поглядывал, рядом с ним стояли две женщины, которые утром тоже были в магазине.
– Видела Славу? – спросила одна из них Веру.
– Само собой, – ответила та.
– Приходил, значит, – кивнула другая, нахмурившись и о чем-то размышляя.
– Теперь добра не жди, – поддакнул старичок. – Как он объявится, так непременно какая-нибудь пакость приключится.
– Он на Тифинскую был, и что? – отмахнулась вторая женщина.
– У Кондратьевых машину угнали, – напомнил старичок.
– Так не у них, а у внука в городе.
– Какая разница? – упрямился старец. – Жди пакости, помяните мое слово.
– Ему не нравится, что в монастыре копают, – со вздохом заметила Вера. Все четверо быстро переглянулись, покосились на нас и, кивнув, примолкли.
– Чего сказал-то? – первым не выдержал дед.
– Сказал, чтоб не спешили, без них, мол, на том свете обойдутся.
– Так и сказал?
– Слово в слово.
– Ну, быть беде.
– Неужто опять начнется? – крестясь, спросила женщина.
– А то? – нахмурился дед. – Ведь прямо так и сказал.
Тут они вновь взглянули на нас и замолчали. На веранде появились Надя и Люба, пошептались о чем-то с Верой, потом Надя ушла, вслед за ней восвояси старик отправился, затем обе женщины, Люба ушла на кухню, а мы вновь остались на веранде с Верой.
– А много их там? – вдруг спросила Женька, которая до той минуты сидела, уставившись куда-то в стол.
– В Велесове? – переспросила Вера. – А никто не знает. Говорят, раньше семей двадцать было. А что теперь… – она пожала плечами.
– Неужели совершенно ничего об этой деревне не известно? – начала злиться я. Вера пожала плечами.
– Как же о них чего узнаешь, если Слава молчит, а они к себе не пускают. Вроде и тропинка к деревне есть, да никуда по ней не выйдешь.
– Я совершенно не в состоянии поверить в такое, – сурово сказала я, заподозрив, что местное население попросту дурачит приезжих с неясной целью. Одно настораживало: эти самые руны на его руках. Колдовство это или нет, но выполнены они профессионально, и вряд ли их появление на его теле имело что-то общее с желанием довести нас до нервного тика. – Деревню могли обнаружить с вертолета, в конце концов.
– Могли, – кивнула Вера. – Только не обнаружили. Они всегда прятаться умели. Жизнь научила. В старые времена их не жаловали. Убивали, если поймать удавалось, потому что боялись очень.
– Откуда они здесь взялись? – нахмурилась я, догадываясь, какой будет ответ, и не ошиблась.
– Кто ж знает, – пожала Вера плечами. – Мама рассказывала, приходить от них стали перед самой революцией. Тогда еще леса в наших краях были непроходимые, вот они где-то там и обосновались, чтоб их сыскать не могли. Ни тогда, ни сейчас. Но из леса иногда в деревни заходил кто-нибудь из велесовских, за солью, за порохом, чтоб охотиться, значит. Деньги у них всегда были, ну и пошла гулять молва, что они секрет знают: могут любой клад найти, который в земле зарыт. Охотников разыскать деревню было много, думали, у них в каждом доме мешки с золотом. Вот и началось: что ни день, кто-нибудь по лесу рыщет, только все без толку. Засады на них устраивали, но они словно чувствуют, если ждут их, так они сюда ни ногой. Потом грянула революция, не до них стало. Когда колхозы организовывали, опять про них вспомнили, однако деревню не нашли, как ни старались. Дальше война, и снова не до них. Так что никто ничего толком не знает. Когда кого из них спрашивали, откуда вы, они отвечали: «мы Велесовы». Видно, фамилия у них такая, одна на всех. Вот и стали деревню звать Велесово.
– И ее нет ни на одной карте? – поинтересовалась я не без ехидства.
– Я никаких карт не видела, – спокойно ответила Вера. – А желающих найти деревню очень даже много. До сих пор не дают людям покоя мысли о кладах, которые они якобы могут отыскать. Только добром любопытство никогда не кончалось. Хорошо, если сутки, а то и двое проплутав по лесу, домой вернутся. Были случаи, что вовсе пропадали люди.
– Этого не может быть, – упрямо повторила я. – То есть то, что пропадали, допустим. Вы говорите, здесь болота. Но в наше время… у людей должен быть паспорт, в конце концов.
– Идем, – вздохнула Женька, взяв меня за руку. – Паспорт – это серьезно. Только мы не в Москве, где паспорта да регистрация, а… Хотелось бы знать, куда нас попасть угораздило, – прошептала она, косясь на Веру. Та, убирая со стола, сообщила:
– О нас и в газетах писали. Вроде здесь зона какая-то аномальная, компас не работает и время останавливается. Человеку кажется, что он в лесу пять минут был, а на самом деле неделя прошла. Экспедиции приезжали, только и они не нашли ничего.
– Чего ж удивительного, – буркнула я. – Раз никакого Велесова нет и в помине.
– А Слава? – спросила Женька с сомнением, и мне пришлось замолчать. Славу я видела собственными глазами, так что в его наличии усомниться не могла.
– Куда ты меня тащишь? – додумалась спросить я, когда мы покинули гостиницу.
– На озеро, – ответила Женька. – Искупаемся, а заодно и побеседуем без посторонних ушей, – шепотом добавила Женька.
– Тогда я купальник возьму, – сказала я, но подружка рукой махнула.
– Обойдемся, – из чего я заключила, что о купании Женька думает меньше всего, ей опять пришла охота пофантазировать.
Так и вышло: только мы оказались на озере, как Женька решила ошеломить меня своими знаниями в области родной истории. На этот раз мы отправились на противоположный берег озера, пологий, весь в луговых цветах. Место было открытое, но Женька все равно то и дело оглядывалась, предпочитала говорить шепотом и на меня шикнула, чтобы голос не повышала.
– Ты обратила внимание на название деревни?
– Обратила, – вздохнула я.
– Вера сказала, что на вопрос они отвечали: «Велесовы мы». Соображаешь? То есть люди Велеса.
– Ценное замечание, – вздохнула я.
– Чего ты глаза закатываешь, я серьезно.
– Я тоже. Велес – это «скотий бог», насколько я помню, покровитель домашних животных.
– Не все так просто, – покачала головой Женька. – Кто был верховным божеством славян? – решила она меня проэкзаменовать.
– Перун, наверное.
– Наверное, – передразнила Женька. – В древнем Киеве идол Перуна стоял на горе, а идол Велеса на подоле в нижней части города.
– Получается, что Перун главнее, значит, я права.
– Ничего не получается. Велес считался богом всей Руси, а Перун богом княжеской дружины, и если Перуна соотносили с оружием, то Велеса с золотом. Соображаешь?
– Женечка, что тут соображать? Это же мифы, практически сказки.
– Слушай внимательно, Велес – это бог богатства, а Вера сказала, что эти из деревни способны отыскать клад, зарытый в земле. Теперь понимаешь?
– Не очень. Стоп, – нахмурилась я, посмотрев на подругу, которая с безумным видом нарезала вокруг меня круги, не забывая то и дело подозрительно оглядываться. – Ты хочешь сказать, что этот Слава имеет отношение к некоему кладу, который, по нашим предположениям, видел отец Кошкиной?
– Наконец-то, – буркнула Женька.
– Мы даже не знаем, был ли клад, а ты уже такого нагородить успела. Слушай, откуда у тебя такие познания об этом Велесе?
– Я люблю кроссворды разгадывать, вот и набираюсь ума-разума.
– Не знаю, что там в кроссвордах, но Велес – покровитель домашнего скота, это совершенно точно, после крещения Руси он стал святым Власием, очень популярный святой в деревнях, что неудивительно. Кстати, на Русском Севере следы культа Велеса очень долго сохранялись, – почесав нос, добавила я, с сомнением поглядывая на Женьку.
– Вот-вот, – поддакнула она. – Пока твой святой Власий возился со всякой живностью, Велес стал для христиан лютым зверем, злым духом, чертом, одним словом.
– Вполне логично, – согласилась я. – Он был покровителем скота и представлялся гражданам непременно с рогами и копытами, а когда святой Власий стал его конкурентом, ему с такими-то атрибутами была одна дорога – стать нечистью.
– А Бояна в «Слове о полку Игореве» называют «Велесовым внуком», – озарило Женьку. Я, признаться, такого не помнила, но Женьку за ее знания страшно зауважала, но на всякий случай спросила:
– А это ты к чему?
– Они как-то связывали его с обрядовыми песнями.
– Ну и что?
– Ты посмотри, как все переплетается: мифы, золото и черт. И все это есть у нас.
– Ничего у нас нет, – возмутилась я. – Кроме твоих фантазий, которые и мифами никак не назовешь. Клад – домыслы Кошкина или его чокнутого тестя, а чертом ты готова признать деревенского мужика, который за солью в магазин пришел.
Женька обиженно засопела, по тому, как она хмурится, стало ясно: она пытается найти аргументы, услышав которые я соглашусь с тем, что дети Велеса до сих пор бродят по нашим лесам, вгоняя в столбняк случайных встречных.
– Женя, – попросила я. – Не увлекайся. Давай мыслить здраво.
– Давай, – согласилась она и села рядом со мной. – Славу ты видела, так?
– Так.
– Местные его боятся?
– Это нормально. Люди любят выдумывать глупости, а потом свято в них верить.
– Отвечай по существу: да или нет?
– Допустим, да.
– Где-то он живет, верно?
– Конечно.
– Но попасть туда невозможно.
– Чушь. Просто он отлично ориентируется в лесу и умеет уйти от преследователей. Допустим, это своего рода талант, но никакой мистики в этом нет. Если бы у нас была хорошая собака, мы бы выследили твоего Славу в два счета.
– Не думаю, что идея с собакой пришла в голову только тебе, – съязвила Женька.
– Хорошо. Предположим, он знает, как собак сбить со следа, специальные травы употребляет и так далее, но я настаиваю: Слава просто человек, которому пришла охота жить уединенно. Я очень сомневаюсь, что это самое Велесово вообще существует, – воодушевляясь все больше и больше, говорила я. – В Рождествено теперь приходит только Слава, по крайней мере ни о ком другом Вера не говорила. Велесово не могут найти, потому что такой деревни нет. Живет в лесу какой-то бомж…
– А деньги у него откуда?
– Пенсию получает. Или охотится. А что? Сдает шкурки, получает деньги. Всему есть логическое объяснение, по-другому просто не бывает.
– Самый простой способ разрешить наш спор – найти деревню. Или берлогу Славы, если угодно.