– Я согласен учиться. Все. Решено. И не надо больше меня ни в чем убеждать.
СоветЕсть заговоры против муравьев и на удачу в ужении рыбы.
Первая пойманная мелкая рыбешка отпускается, и рыбак говорит такие слова: «Пришли отца, пришли мать, пришли бабку с дедкой, теток и дядек». Что в результате? Маленькая рыба, пока придет в себя от пережитого стресса, забывает, кого ей велели позвать. И возвращается переспросить. Так что заговор не работает.
С муравьями поступают так – ловят одного муравья и сообщают ему: «Муравей-муравей, не кусай ты меня, раздавлю я тебя, раздавлю твой род и твоего царя». Вроде бы все просто, но в процессе экспериментов было выяснено, что муравьи глухие как тетери, и им откровенно плевать, какие стишки им читают.
Глава 17 Меее
После принятия решения Арсений резко изменился. Три дня подряд ходил в школу. Изображал прилежного сироту, готового преодолеть любые тяготы суровой жизни. Учителям такая перемена нравилась безоговорочно, но они были страшно заняты и чаще удивлялись, чем радовались появлению Арсения.
– И как ты умудряешься слыть хорошим мальчиком? – удивился Вовка.
– Просто я делаю как положено. А положено у меня на всё, – слегка улыбаясь, ответил Арсений.
– Шутник, – отметил Борька, не зная, как общаться с обновленным другом.
Прислушиваясь к их разговору, я мысленно потирала руки. Так им и надо – тоже мне, друзья выискались. Это я – друг, я все про Арсения знаю, а они – нет. Мне хотелось оттереть от него всех и остаться единственным его другом. Многие назовут это чувство ревностью. Или эгоизмом. Быть может, все они правы. По мне, ради великой цели все средства хороши.
– Любая помощь. Да. Если что нужно – обращайся! Да. – Растроганный учитель информатики крепко пожал руку Арсения.
Герой, называется! Вытерпел всего три дня.
Начались весенние каникулы. За последнее время я успела многое передумать. По-моему мнению, существовало два варианта развития событий. Первый – все останется как прежде. То есть Арсений дал бабке согласие как бы авансом. Второй – он примется понемногу познавать основы магии. Ему станем скучно, и он решит не усердствовать. Первый вариант больше всего подходил для весенних каникул.
Я уже предвкушала всякие совместные развлечения, но здорово ошиблась. Арсений действительно решил стать другим и всерьез заниматься с бабкой. По-настоящему! На всю катушку. Вот весело-то – скоро лето, а Арсений не звонит и даже телефон отключил. Зараза!
Черт меня дернул подыгрывать бабке. Понравиться мне ей захотелось! Узнать побольше. Ну-ну. Теперь я могу обзавидоваться до усеру, но так ничего и не узнаю.
От злости я убила каникулы на прочтение пары толстых томов по теории магии. Написанных умнейшим дореволюционным магом, французом, который помер в начале XX века и, судя по всему, считался чуть ли не академиком в деле колдовства. До кучи он оказался доктором, оккультистом и учеником Леви. Он даже был лично знаком с нашим царем и предсказал ему судьбу. Правильно. В общем, уважаемый человек, признанный врачами, тайными сообществами и официальной наукой. Как такому не поверить?
Я не просто так читала – я вдумывалась в каждое слово. Неторопливо. Читала как учебник. Почти как Библию. Закрыла последнюю страницу и подумала, что дядьки видят магию несколько иначе, чем бабка и составители заговоров. Тут крылся какой-то важный базисный абсурд. На котором я сломалась и перестала понимать, как оно все устроено.
Заговор – это зашифрованное общение с подсознанием. И если ты въехал в суть – тебе он никогда не поможет. Потому как ты теперь знаешь, как оно работает, и веры у тебя больше нет. Вместо веры – знания. А толку от них для «пациента» – ноль. Вывод неутешительный: мне для достижения цели тоже нужна незамутненная вера. Пока я верила только в бабку. В нее трудно было не поверить, она реальнее некуда. Но мне лично эта вера помочь не могла. Вот для Арсения она была что надо.
Как же извернуться и взобраться на один уровень с бабкой? С чего она начинала? Как у нее появился первый клиент, после которого к ней пошли толпами, помогая наработать опыт?
Маг, который написал многотомные труды по колдовству, на мой взгляд, с фактами обращался слишком вольно. Вот, например, пишет: «Будем считать мое умозаключение аксиомой». Хорошенькое дело – а если он ошибся? Потом этот маг хватает свою собственную аксиому и громоздит на ней пятьсот страниц логически выверенных выводов.
А еще маги-мужики всякие обряды просто обожают. Правда! Как в театре. Три недели готовься, потом купи белой краски и покрась кабинет для занятий магией, оденься в белое и дальше по километровому списку. Весело? А то! Представьте, как вы с ведром краски, шатаясь после недельной голодовки, в простыне на голое тело, красите свою единственную комнату. Кстати, краской вонять будет долго, а вам уже пора призывать духов стихий… Да, и еще не забудьте начертить круг на полу. Правда, я не знаю, как это выполнить, – белый мел на белом полу как-то не очень бросается в глаза.
А потом вы с ужасом вспоминаете, что забыли соорудить алтарь. Но, даже если вы умнее меня, все сделали правильно и в нужном порядке, и – о чудо! – у вас все получилось – что вы будете делать с возникшими в помещении духами? А они еще те ребятки.
Ладно, если вам явится «обнаженная женщина с черными волосами, оттенок очень белый (симпатичная)». Тут возможны варианты, в зависимости от вашего пола и темперамента. А если припрется «человек очень большой, черный, которого никаким способом невозможно заставить исчезнуть (антипатичный)»? Тут, судя по всему, вы вспотеете ледяным потом, вспомнив, что забыли вызубрить вторую половину книги, в которой написано про изгнание духов.
Но это семечки по сравнению с явлением духов Сатурна. Умоляю, даже не пытайтесь пробовать с ними встретиться. Они припрутся «в теле длинном и тонком с выражением бешенства на лице, каковых у них четыре: первое – сзади головы, второе – спереди, а третье и четвертое – на каждом колене»… К сожалению, автор не уточняет, с каким именно лицом придется вести задушевный разговор.
Духи Венеры гораздо привлекательнее, хотя и тут возможны варианты – король на верблюде, верблюд без короля, казацкий можжевельник (знать бы еще, как он выглядит, зараза) и, как следовало ожидать, коза. Вот скажите мне, пожалуйста, как разговаривать с казацким можжевельником, а? Или как разобрать ответ на вопрос, если вам говорят одно и то же «мееее»?
Из всего этого батальона странных сущностей, которое могут посетить ваше выбеленное жилище, самыми приятными с виду будут духи Луны. Но это мое личное мнение. Просто мне нравится вероятность появления меленькой лани. Впрочем, автор уточняет, что вместо нее, скорее всего, вам придется общаться с тучным, отечным, плешивым флегматиком с воспаленными глазами, вдобавок с кабаньими клыками, торчащими из пасти. Ко всему прочему, первый признак появления духов Луны – ливень у самого круга. Так что вам придется заранее извиниться перед соседями снизу.
Мрак и помутнение рассудка, а не магия! У бабки как-то проще получается. Узнать бы еще – как?
В общем, начитавшись до одури, я приступила к практике. Поскольку моим предкам фокусы с перекраской жилья вряд ли бы понравились, пришлось первый серьезный эксперимент проводить мысленно. Подключив воображение. А его у меня много, просто до фигища сколько. Сама иногда удивляюсь.
Когда я все поэтапно представила, все-все правильно сделала, в воображении возникла маленькая скромная серая сова. Глаза ярко-желтые. Лапки пушистые. Сова была что надо! Естественно, я обрадовалась. Но сова померцала и трансформировалась сначала в бурую свинью отъявленно дикого вида, а потом стала шипастым драконом. Я уже было решила, что метаморфозы позади, и воодушевилась. Ничего подобного – рано радовалась. Последней ипостаси предшествовали порывы ветра. И наконец передо мной оказался бородатый мужик в короне, сидящий на некрупном драконе. Судя по виду, сидеть мужику было неудобно, и он сверкал глазами от злости. Корона мне показалась так себе, мог бы и побогаче добыть, а дракон сильно смахивал на оголодавшего варана. Я похожего в зоопарке видела. Только этот был смирный и почему-то синий с розовым брюхом.
Вспомнив прочтенные тексты, я сообразила, что это король, который дух тоже Сатурна. Вовсе не лучший вариант, но другого не предвиделось. И, если подумать, он гораздо лучше того, у которого лица на коленках.
Осталось потребовать у сердитого короля исполнения моей воли. А я напрочь забыла, что именно мне нужно. Благоволения бабки просить не хотелось. Мне подачек не нужно – пускай внука учит. Что же мне попросить? Король корчил рожи. Не то живот у него болел, не то торопился куда, кто ж его знает. Скорее всего – пытался показать, что пора мне изъявлять свою волю. Пришлось импровизировать и возжелать хорошей погоды на завтра. Тут даже у дракона глаза на лоб полезли. Наверняка такой дуры они до сих пор не видели.
Осталось потребовать у сердитого короля исполнения моей воли. А я напрочь забыла, что именно мне нужно. Благоволения бабки просить не хотелось. Мне подачек не нужно – пускай внука учит. Что же мне попросить? Король корчил рожи. Не то живот у него болел, не то торопился куда, кто ж его знает. Скорее всего – пытался показать, что пора мне изъявлять свою волю. Пришлось импровизировать и возжелать хорошей погоды на завтра. Тут даже у дракона глаза на лоб полезли. Наверняка такой дуры они до сих пор не видели.
И знаете, что самое смешное? Я ждала утром солнца, а получила нудный дождь. Разочаровавшись в своих силах, почти решила прекратить занятия.
Прозрение пришло случайно.
– Дура я какая! Я же в три утра ритуал закончила! А завтра наступит через день!
Какая гордая ходила я по улицам на следующее утро. Снисходительно поглядывала на веселых детишек, радующихся теплой погоде. Радуйтесь, малыши, не благодарите меня, не надо…
Это был единственный погожий день на неделе. И я скромно засчитала его себе в список побед, хотя во второй раз у меня ничего не получилось. Дядька-король с драконом, наверное, до сих пор смеются надо мной. Ну и пусть. Зато сову увидела.
Пока я баловалась колдовством, Арсений полностью погрузился в занятия. Все было бы хорошо, если бы не одно «но». От знаний, которые ему давала бабка, у Арсения временами случались провалы в памяти. Причем проваливался он в память чужую. И не всегда успевал сообразить, кто он и где находится. Поэтому, когда он снова начал ходить в школу, все пошло наперекосяк.
Урок. Мы сидим и что-то переписываем в тетрадки с доски. Тишину взрывает внезапный монолог Арсения:
– Значит, мусор, говоришь… А «мусор», между прочим, вовсе не от слова «мусор» произошло. А от аббревиатуры дореволюционной – московский уголовный сыск. То есть – МУС, твою мать!
Скромная, но строгая учительница истории замерла у доски с поднятой указкой и боялась шевельнуться от пережитого ужаса. Она не привыкла, чтобы ее перебивали во время урока. И совсем уж не ожидала хулиганства от такого милого мальчика, как Арсений.
Пока класс безмолвствовал в шоке, я конспектировала.
– Урою. Сука! – выкрикнул Арсений и резко вскочил со стула.
Борька и Вовка повисли у него на плечах, усаживая на место. Возникшую тишину нарушил робкий очень одинокий смешок. Учительница выставила указку как рапиру, словно собралась фехтовать, защищая свою жизнь.
– Вы что? – обиженно спрашивал Арсений, вырываясь.
– Он уже тут. С нами. Вы не волнуйтесь, продолжайте, – громко сказала я, уводя Арсения вон из класса.
– Какое несчастье, – послышалось нам вслед.
Просто чудо, что никому в голову не пришло вызвать машину скорой помощи.
Школьная тишина пахла пылью. Линялый паркет в коридоре сменился новым линолеумом расцветки под паркет. Перед входом в мужской туалет торчал обрубок трубы. Недавно на нем красовался умывальник. Сперли, что ли?
– Я опять что-то вытворил? – Арсений вышел из туалета с мокрым лицом и воспаленными глазами.
– Как всегда. Но в прошлый раз было веселее, – успокоила я его.
– Да уж. Так весело – обхохочешься.
В прошлый раз, то есть только вчера, Арсений спел нам пару куплетов про «Единую Россию». После которых физик чуть не забил себя насмерть классным журналом. И я даже знаю, отчего, – он пару раз проговорился, что скоро мы будем жить как при коммунистах, только хуже. Поскольку власть будет в цепких единоросских руках. И тогда нам всем мало не покажется. По всей вероятности, физик загодя опасался всякого антиединоросского мышления. И частушки Арсения показались ему опасными.
До конца урока оставалось несколько тихих минут. Скоро тишина рухнет от хорового вопля.
– Я не болен.
– Я знаю, – подтвердила я.
– Я не псих!
– Да знаю я! Что ты мне объясняешь? И так все понятно. Это пройдет.
– Бабка тоже так говорит. Но она много чего говорит, например, что возраст у меня не тот. Лет до пяти все ее мудрости я бы нормально принимал. Или после двадцати.
– А сейчас у тебя энергетика не та, – умным голосом продолжила я.
– Типа того. В общем, фигово мне. Она словно опыты надо мной проводит. И толком ничего не объясняет. Говорит, постепенно сам поймешь. А я ничего не понимаю. Только крышу сносит. Напрочь.
Историчка подошла к нам после урока и была испуганно-ласкова.
– Это у тебя после нервного срыва, – туманно разъяснила она Арсению. – Защитная реакция психики.
– У меня тоже нервный срыв, – внезапно возник Борька. – У меня мать снова беременная.
– Какой ужас! – нечаянно испугалась историчка.
– А то. Нищие плодятся как кролики. А я нищим быть не хочу и не буду. Хватит. У ребят машины, девчонки красивые, в сауну ходят.
Арсения заклинило окончательно. В чем крутизна помыва в бане, ему было невдомек.
– Машина – это хорошо. Только ведь нам права пока не положены.
– Вот подожди немного, сам увидишь, скоро и на моей улице пень гореть будет. Куплю крутую тачку, покатаемся.
Вероятно, дальше этого «покатаемся» воображение Борьки не работало, но обещание звучало весьма оптимистично и радужно.
– Тебя домой проводить? – Мое предложение было гордо отвергнуто.
Возвращаясь домой, Арсений старательно был «в себе», чтобы не влипнуть в неприятности. Он удерживал сознание в равновесии, разговаривая сам с собой.
– Это я. Меня зовут Арсений. Я иду по асфальту. Левой-правой. Сейчас мне нужно перейти дорогу на зеленый свет светофора.
У остановки он столкнулся с местным дурачком. К которому все привыкли и даже почти не обижали. Дурачок свихнулся давно. По причине необладания мобильным телефоном. Он его захотел давно – когда их почти ни у кого не было. Сошел с ума. Соорудил муляж вожделенного чуда из коробки из-под цветных карандашей. На которую приклеил бумажку с нарисованными экраном и кнопками. А торчащий черный карандаш должен был изображать антенну. Попадая в поле зрения публики, псих с таинственным видом доставал сооружение и внятно бубнил начальственным голосом: «Да», «Нет», «Забей им стрелку».
Прохожие сочувственно крутили пальцем у виска и даже пытались дать придурку поесть. Тот гордо сообщал в коробку:
– За базаром следи, отморозок! Ко мне тут братва подвалила. Потом перезвоню. – Хватал еду и жадно запихивал себе в рот обеими руками.
Арсений вдруг словно прозрел. Достал свой мобильник, вынул симку и протянул дурачку.
Я в этот момент за углом дома пряталась и все видела. Псих уставился на подарок боязливо.
– Бери. Дарю, – выпалил Арсений.
– Бееее, – внятно проблеял псих.
– Пойдем. Я тебя подключу, – осторожно предложил Арсений и махнул рукой в сторону, показывая, куда они сейчас направятся.
Не раздумывая, псих без предупреждения укусил Арсения за руку. Они взвыли оба. Пришлось вмешиваться. Подбежав, я завизжала во весь голос. Псих от удивления раскрыл пасть. Освобожденный Арсений утирал слезы, катившиеся градом.
– Вот идиот! Больно же!
– Новости, – тихо сообщил псих. – Россия напала на Норвегию. Атаковала Финляндию. Бей америкосов! Россия – вперед!
Мы сделали ноги, пока он не одумался и не пошел войной на нас. В аптеке купили йод, и я намазала укушенную руку.
– Больно?
– А ты как думаешь? – прошипел Арсений. – Вот и делай после этого добро людям.
– Дурак ты. Ему не мобилка нужна. Ему ум нужен.
– Не дам. Мне он самому пригодится.
Так я снова напросилась в гости. Якобы отмыть руки после йода. Ни фига он не отмывался. Хороший йод у нас делают.
– А бабка до сих пор мобильником не пользуется, – вспомнил Арсений, подавая мне полотенце. – Хотя я ей его купил. И подключил. И раз сто объяснил, как он работает.
– А что она с ним делает?
– Фиг ее поймет. Мне кажется, она до сих пор в нем ни бе ни ме. Но с собой таскает постоянно. Знать бы зачем.
– Так спроси.
– Говорит: «Это наше все». И что потом я ей спасибо скажу. И еще она теперь постоянно на смерть свою намекает.
Я расстроилась. Только все закрутилось почти как надо, а она – помирать! Моя мечта перенять чего-нибудь у обученного Арсения накрывалась медным тазом. На данном этапе он мог только выходить из себя, а это я и без него умею.
– А когда она помрет?
Арсений напряг память, проверил – его ли она. И начал вспоминать. Последний разговор на тему умирания был странным. Бабка ходила по дому и мычала. Вероятно, так ей было проще мыслить. Но Арсению это коровье пение изрядно поднадоело. Он даже музыку погромче включил.
– Громкость убавь! Тут человек помирать собрался. А ты шарманку свою гоняешь, – потребовала бабка. – Не мешай думать – у меня самое главное дело не закончено. Эх, так я и не додумалась, как оно устроено…
Она придирчиво рассматривала внука, явно не доверяя его умственным способностям.
– А когда «туда»? – ужасаясь своему вопросу, пробормотал Арсений.
– Щас посчитаю.
Бабка заглянула в календарь и поморщилась.