– А когда «туда»? – ужасаясь своему вопросу, пробормотал Арсений.
– Щас посчитаю.
Бабка заглянула в календарь и поморщилась.
– На утку – раз, на того проклятого мальчишку – два…
– Какая утка? – окончательно растерялся Арсений.
– Не мешай. Я вычитаю.
Поняв, что говорила вслух, бабка сжалилась и решила немного прояснить свои слова:
– Положенную дату я знаю. Осталось вычесть те дни, которые я отдала.
– А утка при чем?
– При том. Я тогда на реке была. А там придурки утку камнями убивали. Она того, чуть не окочурилась. Оглушили ее. Голова в воде, и плывет кверху гузкой. Вот я и подарила ей день, чтобы оклематься успела. Если бы они над ней так не ржали, нипочем бы не подарила. Дело не в этом. Черт! Ты меня снова со счета сбил. Год – две тысячи девятый. Лето. Ближе к середине.
Услышав от Арсения новости, я сразу решила, что бабка не врет. И вместо того, чтобы соболезновать, судорожно начала выспрашивать про его новые достижения.
– Отвянь, а? Я скоро совсем один останусь, а ты со своим шкурным интересом.
– Ну, не так и скоро. Мы уже школу закончим…
– Утешила. Ты думаешь, одному легко?
– Ты у Борьки спроси, – съехидничала я. – Он уже озверел. У него даже своей кровати нет – на полу спит. А через него братишки-сестренки ползают и гадят ему прямо в рот. Можешь смело его забирать к себе. Он только обрадуется.
Арсений осмыслил мое предложение. Поначалу оно показалось ему не лишенным привлекательности, но потом он передумал.
– Я от него озверею. Он в последнее время на деньгах помешался. Постоянно пытается подзаработать. Нет. Я с ним жить не смогу. Суетливый он.
Вспомнив, о чем мы говорим, я расстроилась по-настоящему. Мне не хотелось, чтобы бабка умирала. Она была «своя». Странно это – родители Арсения были хорошие люди, но чужие. А бабка – своя. И я не представляла, как это – если ее вдруг не станет. В носу защипало, сейчас плакать начну.
– А у меня теперь получается людей «видеть», – похвастался Арсений.
– Это как?
– Пока только боковым зрением. Я зрение две недели тренировал. Ничего сложного. Нужно как можно дольше смотреть в одну точку не моргая. Пять тренировок днем. Одна ночью. Глаза устают жутко, даже сосуды в белке лопаются. Но оно того стоит. Когда первый раз понял, что мы можем видеть иначе, знаешь как обрадовался? Это что-то невообразимое!
Удивил корову батоном! Я давно с этим приемом разобралась, но зачем об этом знать Арсению? Если промолчу – узнаю, к чему привели его тренировки.
– Сначала на предметах зрение настраивал. Потом на своем отражении в зеркале.
– И кого ты там увидел? – не удержалась я от вопроса.
Знакомые тренировки – я тоже через это прошла. Таращилась в зеркало по особой методике, пока не смогла поглядеть на себя в прошлых жизнях. Врать не стану – ожидала увидеть красивых теток разных эпох, но вместо них мне достался старый индеец, кошмарный негр и красномордый жиртрест. Разброс дичайший.
– Не скажу. Никому не скажу. Даже тебе. – Арсений покраснел.
– Ага! Ты в прошлой жизни неоднократно был теткой, – уличила я его. – А сколько всего раз ты был?
Удивительное дело – он признался. Три раза, как и я.
– Колдуны были?
– А фиг их знает. Ты вот, например, можешь по древней старухе-китайке определить, ведьма она или нет?
– Не могу. Ладно, не злись, рассказывай дальше. Мне так интересно!
Сообразив, что я понимаю, о чем он говорит, Арсений стал откровеннее:
– В общем, после проверки бабка позволила мне смотреть на незнакомых людей. Они такие разные оказались. Настолько разные, что некоторые даже вовсе не люди.
– И как такое возможно? – Мой испуг был волне понятен.
– Тут все возможно. Тут тебе не там. Народу много развелось, вот на всех и не хватает, – Арсений явно цитировал слова бабки.
По моему разумению, она имела в виду душу, которая почему-то досталось не всем.
У меня тоже на этот счет были некоторые соображения. Мы обсудили проблему и пришли к выводу, что так оно и есть. Полноценной порции души на каждого явно не хватало из-за перенаселения.
– Это голимая физика! – утверждал Арсений. – Все просто! Душа ниоткуда взяться не может. А ее источник ограничен. Как ведро с водой. На каждого новорожденного берем по ложечке. А когда кто помер – возвращаем обратно.
– А перемешивать нужно?
– Непременно! Ты слушай сюда – людей становится больше, значит, на всех ведра не хватит.
– Круто ты завернул! – восхитилась я. – Образно.
Мне виделась темная тесная кухня с прогнившим полом, на котором стояло огромное эмалированное ведро. Белое. С деревянной ручкой. И эмаль обколота у самого дна. А рядом топорной работы табурет. На нем бабка, только незнакомая, с длинными седыми космами. А в руках у нее – черпак. И вот она кряхтит, скрипит табуретом, а рукой своей костлявой зачерпывает светящееся нечто. И в темноте кухни возникают прямо в воздухе светящиеся шары. Небольшие. Разные. А потом они мечутся по кухне недолго и вылетают в приоткрытую дверь. В кромешную тьму. А в окно возвращаются тусклыми, кривыми, и бабка ловит их черпаком и обратно в ведро закидывает.
– Если душа как ангел, то ее нужно мыть после употребления, – мое заявление Арсению не понравилось, да и мне тоже.
– Вывод: когда людей снова станет мало – у всех будет полноценная душа, – подумав, решил Арсений.
От таких открытий кому угодно ум заклинит. Душа – штука сложная и исследованию не подлежит. Шучу.
– А она точно от употребления не портится?
– Наверняка портится. Но не каждая. Иногда только лучше становится. – Гордый Арсений смотрел на меня победно, ожидая аплодисментов.
Додуматься до всего этого было нетрудно. Оставалось теперь определить, что с этим делать. Кроме того, у меня возник один вопрос.
– Тут неувязочек много, но одна самая явная.
– Это насчет Адама и Евы?
– При чем тут сказки? Нет. Ты подумай. По твоей теории получается, что каждый младенец получает раствор из чужих прожитых жизней.
– Ну да. Плохо перемешанный к тому же! Вот! Как все просто! Мелкий кекс вдруг начинает рисовать. Или часы разбирает. Или песни поет…
– Или мухам крылышки отрывает.
– Вот и я о том! Все верно!
– По-моему, тебя пора сжечь на костре, – подытожила я.
– А то! Я – гений.
– Это твоя бабка – гений, а ты погулять вышел.
– Ну и придумывай сама. Черт – рука как болит! – Арсений побаюкал руку, укушенную идиотом.
– А ты хоть раз что-то этакое видел? Ну, совсем необычное.
– Ты про руку? А, я понял. Видел. Один раз в автобусе. Над старичком облако. Золотистое. Я сначала решил – глюк. И еще раз – человек как в черных мухах был. Парень, на пару лет меня старше. Идет по улице, а вокруг него точки вертятся.
– Круто. – Боюсь, он заметил в моем голосе зависть.
– А ты что обычно видишь?
– Фигню всякую. Однажды по квартире смешная такая штукенция прошла. Вроде зверька. А еще тетка какая-то по ночам бродит. Тетку постоянно вижу. Она в пальто, но без шапки.
– Я бы испугался, – признался Арсений.
– Нет. Она неопасная. Просто толчется по квартире, а потом через стенку к соседям уходит. И еще я…
– А еще ты снова приперлась! – Бабка, как всегда, застала нас врасплох.
– Мы ничего плохого не делаем! Она меня лечит. У меня травма!
Бабка рассмотрела укус. Он ей не понравился. А когда узнала, как он был получен, – успокоилась.
– С больными на голову надо быть осторожнее. Они влиянию не поддаются. А ты шла бы, милая, домой. У нас дела…
Обижаться не имело смысла. На нее обижаться толку никакого, с таким же успехом можно высказывать свое негодование калитке. Отзывчивости у них поровну.
Попрощавшись, я ушла. Ощущая себя как голодный, которого изгнали от накрытого стола, даже не дав корочки хлеба. Информационный голод тоже неприятная штука. Хочется узнать много и сразу. А выдают по чайной ложке и то не всегда. Я обернулась на дом. Окна выглядели как глаза. Очень ехидные, надо сказать.
– Ты вот лучше скажи мне, что ты про это думаешь? – закрыв за мной дверь, спросила бабка у Арсения.
На стол лег затертый кусок картона. На нем – нестройный ряд цифр.
– Может, номер телефона? Или код какой-то? Или дата? Или номер камеры хранения?
– Дурында, – злобно парировала бабка. – Ты сначала мозгами пораскинь. Хорошенько. Вникни. Не торопись. А то я голову чуть не сломала, пока соображала.
– И что в этих цифрах такого важного? – скептически усмехнулся вредный внук из праздного желания позлить.
– Всё. Если понять, то – всё. Такие возможности открываются, страшное дело.
Арсений небрежно взял картонку двумя пальцами и уставился на кривоватые циферки, накорябанные синей шариковой ручкой. Почерк у бабки был почти как у него самого, но по другой причине. Арсений коряво писал только потому, что родился левшой, а потом, вдобавок к этому, привык к клавиатуре. Что на почерк влияло губительно.
– Номер телефона, – уверенно заявил он.
– А вот ни хрена подобного! Думаешь, я не проверяла! – Бабка неприлично горячилась.
– Как проверяла?
– Я номер набираю, а там никто не отвечает!
– Да ты мобилку и включать-то не умеешь!
– А вот и нет. Я не сомневалась, что это телефонный номер. Готовилась, надеялась, а мне ни слова в ответ, – повторила бабка.
– Ладно. Поверю на слово. Но мне кажется – номер телефона. Я уверен.
– Смотри. Набираю. Алё! Кто меня слушает? Вот видишь – не ответили. Ты придумай что поумнее.
Честно настроившись раскрыть секрет, Арсений промаялся почти неделю, но ничего толкового ему в голову не пришло. От усердия он складывал, вычитал и умножал проклятые цифры, надеясь выудить из них хоть что-то понятное. Стыдясь своей недогадливости, тайком показал листок Борьке – надеялся, что его острый ум решит сложную задачу.
– Точно не номер телефонный? Тогда ты, брат, наверное, что-то спутал. По-моему, это просто тупой набор цифр. Без всякой системы и смысла, похожий на номер мобилы. Просто цифры, и ничего больше. Хотя не исключено, что тут нужна книга, по которой надо смотреть каждое первое слово на указанной странице… – Борьке не нравились задачи с недостаточными исходными данными.
– Значит – фигня?
– Фигня. Или что-то очень важное, но необъяснимое. Появятся дополнительные сведения – приходи. А пока, извини, дела.
Теперь у всех появились срочные неотложные дела. Все куда-то неслись и спешили, норовя не упустить единственный шанс выжать из свободного времени кусок денег. Арсений почувствовал себя бездельником, выключенным из списка добытчиков. Школа не вдохновляла. Хобби у него не было. У него вообще не было увлечений, кроме обучения у бабки. И временами его это угнетало.
«Прямая дорога в алкаши или нарики, – подумал он. – Или по клубам таскаться… и стать прожигателем жизни. То есть алкашом или нариком. Или сесть в игрушки рубиться. Тоска зеленая».
Оставалась бабка. От которой можно успеть узнать много полезного. Или бесполезного, но удивительного. И потом придумать, как распорядиться этими знаниями.
СоветЕсли вы накупили в дом странных африканских масок (иногда их дарят добрые друзья), то вам придется раз в месяц угощать их любыми спиртными напитками. Проще всего – макать палец в спиртное и мазать рот маски. Тут два очевидных плюса: заодно вам придется вытирать с них пыль (кому охота пачкать свой палец), и благосклонность понаехавших богов и упокойников вам тоже не помешает.
Глава 18 Сри спокойно
Это были наши последние школьные летние каникулы. Мы провели их как мученики идеи. Изредка перезванивались. Выглядело это так – я звоню, Арсений не отвечает, а потом, когда у него выдается возможность, я слышу неизменное:
– Ты мне звонила? – Дебилизм полнейший, конечно, я звонила, мы оба это понимаем.
Разговоры получались ни о чем. Тоска зеленая. И осадок после каждого звонка. Типа, ты там фигней страдаешь, а меня от важных дел отвлекаешь. Я подумала и решила заняться фигней.
Для Арсения дни мелькали так быстро, словно время решило выяснить пределы своей скорости. Он чувствовал его замедление только вечерами. Когда был вынужден отсиживать ежедневный урок у бабки. Которая без всякого понимания подростковой психики принуждала внука запоминать множество непонятных толкований не менее непонятных понятий. Заворот мозга – точнее Арсений обозвать эти уроки не сумел. Иногда он пытался проанализировать, чему научился. Не в теории, а так, чтоб на практике пригодилось. Думал-думал и пришел к неутешительному выводу: ничем он похвастать не может. Предметы не двигает. Мыслей чужих не читает. С покойниками не общается. Хотя, фиг знает – сны чужие видит постоянно. Смешно себя ощущает, оказываясь во сне женщиной. Хотя такое нечасто бывало. И еще – ему часто снилось, что он типа фокусника. Творит колдовство, чудеса всякие. И так легко все получалось. Но только не наяву.
Легко догадаться, что настроение у Арсения прыгало от эйфории до уныния. Иногда ему казалось, что вот оно – понял! Но через пару часов от понимания не оставалось и следа.
– Я запутался. Меня словно разобрали на кусочки, а собрать забыли. Мне плохо. Хочу постучаться головой об стену, – сказал он сам себе и вправду пару раз треснулся черепом по стенке.
Минут пять он по заданию бабки проводил тренировку.
Смотрим все равно на что пару секунд. Закрываем глаза. Нужно «увидеть» это все равно что. В подробностях. В цвете. Как фотокамера. А снимок должен возникнуть в голове.
Со стороны Арсений выглядел как сытая игуана. Откроет глаза, посмотрит, снова закроет. И так раз двадцать. Бабка уличила внука в полном отсутствии зрительного воображения и при помощи таких уроков пыталась исправить этот дефект. Дефект сопротивлялся изо всех сил.
Попутно с тренировкой зрительного воображения Арсению было велено управлять потоком мыслей.
Оба урока Арсений провалил с треском.
От нечего делать он вспомнил чуть ли не первый урок. Целью которого было почувствовать больной палец на левой ноге. Арсений так и не понял, для чего нужны такие бессмысленные мучения, но у него получилось.
Арсений сидел в кровати и отчетливо ощущал оба больших пальца на ногах. Ему было грустно и страшно.
Пришла моя СМСка: «Она пытается отключить твой ум».
Арсений дважды перечитал и даже не удивился. Ему не хотелось говорить. Словно звук голоса испортит что-то важное.
Наша дальнейшая переписка выглядела так:
«Ум сопротивляется?»
«Ага».
«Нарисуй на листе бумаги что хочешь».
Арсений нарисовал. Чайник. Похожий на долбанутого безногого слона.
«Посмотри в блоге, что я нарисовала пять минут назад».
«Мой чайник лучше».
Арсений сравнил чайники и пририсовал своему цветок на боку. Теперь слон выглядел не только долбанутым, но и оптимистичным.
«Как это получилось?»
«Подсоединение. У нас получается выходить на контакт».
Следующий вопрос Арсения меня слегка озадачил: «Ты уже выключала мысли?»
Еще бы! Я именно с этого и начинала. Наверное, бабка учит его по какой-то другой схеме.
«Да, у меня это хорошо получается. Я называю это медитацией. Но это не медитация».
В этот день Арсений со мной больше не «разговаривал», зато у меня возникла устойчивая уверенность, что изменение сознания дается ему гораздо труднее, чем мне. И я даже знаю почему именно. Нам обоим недоставало стимула. Мало знать как, нужно знать – зачем. Ведь по-настоящему Арсений не собирался стать колдуном и вести бабкин образ жизни. Просто он решил научиться хоть чему-то полезному, но пока ему никто не объяснил, как его знания будут выглядеть на практике.
Арсений отключил мобильник и внезапно понял: ему нужен толчок, прорыв, фиг знает как это назвать, но чтобы накопленные знания и навыки начали хоть как-то проявляться в реальной жизни, а не во снах.
– Она говорит, что ты мне пытаешься отключить ум, – сообщил он бабке.
– Не дура. Понимает, – согласилась бабка.
– И что у меня ум сопротивляется. Но я не понял, на кой фиг мне становиться безумным?
– Ты действительно уверен, что ты и ум – одно и то же?
Арсений сдался. Слова бабки оказались выше его понимания. Утешало только одно – где-то была я, и я уже через все это прошла. Задумавшись, что во мне такого чудесного, Арсений впал в новые сомнения.
– Хоть что-то в тебе да отложится. Потом вспомнится, когда время придет. Еще спасибо мне скажешь, – медленно произнесла бабка.
Следующий час Арсений по заданию бабки придумывал приемлемый способ получать ответы через косвенные ощущения. Решил: раз мозг состоит из двух полушарий, правое будет «да», а левое – «нет». Тренировка была примитивная. Начиналась с риторических вопросов.
Меня зовут Арсений? Да. Концентрируем ощущения в правой части башки.
У меня две ноги? Да.
Я женщина? Нет. Приятное тепло в левой половине головы.
Не меньше десяти тупых вопросов, а потом нужно было чередовать их с такими, ответа на которые Арсений знать не мог. Удивительно, но в скором времени он определил, когда я ему позвоню. Но на звонок не ответил, продолжив тренировку. Которая закончилась сильным головокружением и беспричинным приступом страха.
– А почему нельзя так настроиться, чтоб видеть все в картинках? – замученно спросил Арсений. – А то или «да», или «нет». Лучше как в телике: задал вопрос и смотри все возможные варианты.
Озверевшая бабка схватила первое попавшееся, а именно линейку, и погнала внука вниз по лестнице, норовя треснуть его по спине. Наверное, она таким образом вбивала познания.
– Все коту под хвост! Ты каким местом слушал? Балбес! В совином ухе разума больше, чем в тебе. Запомни! Невозможно просчитать все варианты! Это не математика. Тут интуиция нужна. «Да» или «нет» – это тоже варианты, только их ограниченное количество. Понял? Надо уметь выбрать главное! И желательно – быстро!