Перед сном Арсений достал мобильник. Набрал номер. И, тщательно вспоминая мое письмо, произнес нужные слова. И даже не перепутал ничего.
СонЛес. Непрекращающийся грохот. Взлетающие ввысь комья земли. Огонь. Едкая вонь. Крики. Яростные и с надрывом.
– Нам бы вон до того лесочка прорваться! – орал какой-то грязный парень в самое ухо Арсению.
Тот понимающе кивнул в ответ.
Лесочек был жидкий – всего несколько кустов и два обломка сосен. Островок на болоте. Расстояние плевое. Если бы не болото. Одной перебежкой не обойтись. А две – это хана. Арсений просчитал – те, кто рискнул, жили не больше пяти шагов.
– Может, в обход рванем?
– Шансов – ноль! Они сейчас нас накроют!
– Давай в обход!
Арсений не стал дожидаться ответа и, пригнувшись, пробежал с десяток метров. Упал в жижу лицом и замер, проверяя мысленно, все ли цело и жив ли он вообще. Вроде обошлось. Нога только побаливала, но это ерунда.
Поднял лицо для вдоха. Прямо над спиной вжикнуло.
– Пристрелялись, гниды. – Теперь рядом с Арсением был кто-то незнакомый, постарше.
– Левее надо было брать!
– Что уж теперь.
Арсений схватился руками за коряжину и подтянул себя к ней вплотную. Выглянул. Слева шла рукопашная. Из расчета три к одному. Капец ребятам. Пока их мочат, под шумок можно рискнуть.
Ноги проваливались по колено, но подошвы ступали по твердому.
– Так без сапог останемся. – Голос слева хрипло ругался, часто переходя на надсадный кашель.
«Надо от него оторваться. С таким кашлем только в засаде сидеть», – почти весело решил Арсений и прибавил ходу.
Переползая через обломки древесных стволов и трупы. Иногда попадались раненые. Редко.
Сапоги он не потерял, но выдохся окончательно. Зато теперь под ним была нормальная земля.
– Курить есть?
– Блин, ты снова пустой? Стрелок хренов. А где тот, который кашлял?
– Фигак – и пополам. Словно разрезало.
Голоса рассмеялись, как после хорошей шутки.
«Если удачно пойдет – можно ползком потихоньку до опушки добраться, – подумал Арсений. – А там наши. Если еще остались эти „наши“. Хрен тут поймешь».
Перевалился на бок. Увидел чужих. Они шли прямо на него. Трое. Попробовал прикинулся трупом. Обмяк. Но шансов было ноль, и он прекрасно об этом знал. Зато успел выиграть несколько секунд. Вскочил на колени перед самым выстрелом и нажал на спусковой крючок. Расколошматило их капитально. В хлам. В ветошь. В общем грохоте не было слышно ни его, ни их криков.
– Кровищи-то сколько на тебе. Неаккуратно ты, брат.
Бежали до хрипа в легких. Хотя за ними никто не гнался.
У бугорка с кустами брусники Арсений свалился без сил. И просто лежал, глядя на красные спелые ягоды. Сорвал горсть. Пожевал. Почти не чувствуя вкуса. Когда потянулся за следующими, услышал звук, от которого похолодело внутри. Зверская боль ударила по ногам. Его подбросило высоко. Метра на три. Тело повисло на кривом сосновом суку.
«У меня нет рук», – вяло подумал Арсений, рассматривая ошметки рукавов.
Слишком короткие. До локтя, не больше.
Сапоги валялись на земле. Кровь стекала прямо на них густой горячей струей.
«Это все. Конец».
Внизу, чуть левее, корчился тот, кто недавно ругал его за неаккуратность. Прикрывая руками развороченный череп. Ноги дергались, будто он ехал на велосипеде. Арсений снова машинально посмотрел на свои рукава. Тело ослабло и начало сползать. Дурное ощущение – падаешь, а ухватиться нечем.
Арсения вырвало прямо на сапоги.
Сознание начало мерцать. Как лампочка перед перегоранием. Он провалился в темноту. Без намека на свет и надежду.
– Сынок. Пора вставать? – робким голосом спросила милая женщина.
Арсений настороженно разглядывал ее гладкое, красивое лицо. Незнакомое. Доброе. Однозначно китайское.
«Я сын китаянки. Значит, я тоже китаец. Офигеть!» – подумал Арсений и тут же обрадовался тишине.
Тишина казалась странной.
– Сынок. – На него никто и никогда так не смотрел – ласково, почти исступленно.
Настроение сменилось. Стало тревожно. Ее тонкие пальцы дотронулись до лица Арсения, и он вздрогнул. Она мучительно за него переживала. Смотрела так, словно он только что прилетел из космоса. С незнакомой планеты. На которой его должны были убить.
Добрая женщина, считающая его своим драгоценным сыном.
– Я уже проснулся, – хрипло сообщил Арсений и добавил: – Мама.
Он не заплакал. Хотя было трудно удержаться от слез. Ему так хотелось, чтобы она погладила его по голове. Так и произошло. Тишина. Тепло ее руки. Тихое дыхание. Аромат фиалок.
– Не повысили? – В светлую, почти белую комнату быстро вошел сухопарый седой мужчина. Ярко выраженной славянской наружности.
Подумав, Арсений пожал плечами.
– Здорово досталось? – скрывая любопытство и сочувствие, продолжил допрашивать седой.
Арсений вдруг покрылся липким потом. Белое – больница. Рук нет. Долгий наркоз, провал в памяти. Врачи спасли ему жизнь, но рук-то нет!
Он застонал. И сразу пришло новое ощущение – он цел и невредим.
– Этих много положил?
Арсений пошевелил руками, посмотрел на них. Он буквально на них любовался. Какие они правильные, можно сказать идеальные. Он усмехнулся – был мертвым без рук. Теперь живой и с руками. Повезло.
– Отстань от него, отец!
Арсений вдруг ощутил поганый вкус во рту. Словно его действительно только что рвало. Ванную нашел сразу, квартира оказалась обычной. Никакой фантастики. Коридор, ведущий на кухню, с двумя дверьми – туалет и ванная комната. Не зная какая его, выбрал синюю зубную щетку, вымыл с мылом. Почистил зубы пастой незнакомой фирмы. Пахло мятой и серебром. Глянул в зеркало. Лицо было его – никаких сюрпризов. Не китаец. Точно такой, как и был. Даже прыщик над бровью еще не прошел. Волосы завязаны в хвост.
– Сынок, иди завтракать!
Снова захотелось плакать.
В кухне подошел к женщине, взял ее за руку и, стесняясь своего порыва, поцеловал в ладонь. Она просияла.
На завтрак была овсяная каша, щедро сдобренная маслом. Потом жареная картошка с беконом и салатом из спелых мясистых помидоров, вымазанных в сметане и посыпанных крошеным душистым укропчиком. Призывный запах свежесваренного кофе.
– Я еще творожку с молочком тебе подам. Кушай на здоровье, – хлопотала мама, блестя счастливыми глазами.
– Да я уже наелся.
– Ешь! Тебе нужно хорошо питаться! – с добродушной строгостью приказал отец и подмигнул.
После завтрака они с отцом вышли на застекленный балкон покурить. Сигареты были смешные. Фильтр в три раза больше обычного. Сигарета всего на пару затяжек. Арсений с откровенным любопытством смотрел сверху вниз на странные новостройки. Архитектура была несимпатичная. Не греющая глаз. Преобладали синеватое стекло и полированный камень. Деревьев было удручающе мало, и выглядели они чахло.
– Ты расскажи мне, пока мать не слышит, как дело было? Взяли рубеж?
– Нет. Но болото перешли. А потом… – Арсений не захотел продолжить фразу.
– Понятно. Снова топчемся на месте. Это все они, – отец разволновался, – виноваты. Пошли новости слушать. Наверняка этих снимут и других поставят. Хороши генералы. Тактики фиговы.
– А мне руки оторвало, – неуверенно произнес Арсений.
– Бывает. Но лучше уж там, чем как раньше. Тогда все по-настоящему было…
– Ты снова про старые добрые времена! – Вытирая руки полотенцем, китаянка заглянула на лоджию.
– Ну ничего сказать не дает! Откуда ему знать, как было раньше в армии?
– Да он сто раз от тебя все слышал! Да и в школе им про этот кошмар рассказывали. – Мама махнула рукой.
– Что она понимает… Женщина! Радовалась бы, что теперь войн нет. И армии нет.
– А я и радуюсь. Ничего, сынок. Потерпи. Сейчас два выходных. Отдохнешь, успокоишься…
– И тактику продумай! А то застряли в этом болоте…
Недоумевая, Арсений хотел спросить, что ему делать днем.
– Из университета снова звонили. Говорят, ты курсовик вовремя не сдал. Ты уж постарайся, ладно?
Понятно. Я студент. И в армии, так сказать. С шансом на повышение, если верить надеждам отца. Круто.
Мама смотрела новости. Телевизор был стеной. Точнее стена – экраном телевизора.
Дикторша, мулатка, как будто сидя за столом прямо в их комнате, рассказала, что показатели преступности не растут. Что агрессия упала до рекордного уровня. И что военная политика оправдала себя.
– Врут. Все врут! – горячился отец.
Дикторша отца не слышала, но сообщила о новой тактической перестановке и смене функциональных единиц.
– Вот! – торжествовал отец. – Я же предупреждал! Если на отдельном участке такой бардак творится…
Картинка исчезла. Возникла темнота. Потом Арсений увидел себя в кровати. Рядом стояла мама и заботливо подтыкала одеяло.
– Спи, мой хороший, спи. Завтра снова будет утро. И я разбужу тебя.
Снова это проклятое болото. Но в этот раз Арсений не думал его пересекать. Он хорошо запомнил относительно безопасный путь. Если не медлить – все получится.
– Справа есть проход! – уверенно проорал он в темноту, стараясь перекричать грохот.
– Ты уверен? – орали ему в ответ.
– Верняк. В прошлый раз они слева поперли. А до обстрела минут двадцать.
– Да помню я!
– Не перебивай! Трепаться дома будешь. Всё. Ноги в руки и пошли.
Арсений рысцой двинулся за еловым подлеском. Пригибаясь. Уверенный в правильности принятого решения. Перепрыгнул мелкий пологий окопчик – какой кретин так роет! Вильнул между деревьями, слыша за собой топот. Тут постреливали, но как-то вяло. Были уверены, что они выполнят приказ и попрут напрямик. Ха! Не на того напоролись.
Вдали виделся просвет. Опушка леса.
– Не отставать!
Кто-то дышал прямо в затылок.
– Есть! – Арсений вылетел из леса.
– Ни фига себе! Командир, все целы. Без потерь обошлось…
– Вперед!
– Ты что орешь на весь дом?!
Обнаружив себя лежащим на полу, Арсений счастливо улыбался прямо в лицо Мише.
СоветЕсли вам довелось пообщаться с нытиком, который поведал вам про свои хвори, про страшные смерти и неизлечимые болезни, самое страшное – «примерить» его рассказ на себя, думая: «Как бы и со мной такого не случилось». Внимательно слушая и воображая всякие ужасы, вы можете сами себя сглазить. По этой же причине не стоит упоминать вслух названия мучительных хворей.
Что делать, если вы сами себя сглазили? Можно попросить друзей или родных внезапно плюнуть вам в лицо. Если такой способ вам неприятен, то попросите спрыснуть вас из пульверизатора. Однако вода в нем должна быть не простая, а освященная. Спрыскивать нужно трижды.
Глава 33 Разбор полетов
Мое первое знакомство с гостями прошло невнятно. Миша с Машей меня игнорировали. Даже не поздоровались. Я – тоже. Арсений схватил меня за руку и прошептал на ухо:
– Ты гений.
Похвала Арсения меня согрела.
– А то. Самый безопасный способ проверки – во сне. Ты как кино посмотрел, про то, как станет без армии. Один из многих вариантов. Судя по всему, твое подсознание считает его правильным. Так что можно смело звонить и заказывать! А насчет моей гениальности – обращайся чаще, раздача гениальных советов у меня по пятницам, по предварительной записи. Кровью.
Арсений даже не улыбнулся моей шутке.
– Ни фига это не фильм! Знаешь, как это было? Блин, тебе не понять, ты – женщина.
– Рада, что ты наконец это заметил.
– А вообще – круто. Вместо армии – сон. Днем работай, учись, а ночью – служи родине. Нужно так во всем мире устроить. В каждой стране. Мое мнение – после таких снов в реальности никто воевать не захочет. А прикинь, каково тем, кого убивают каждую ночь!
Мне его восторг не понравился. Если бы меня постоянно убивали, я бы сбрендила. Факт. Или в реальности с собой покончила.
– Надо с умным психологом переболтать, – пробормотала я.
– Не тронь говно – вонять не будет.
– Ты это к чему?
– К тому самому. Тебя саму в дурдом пристроят, – предупредил Арсений.
Пришлось обидеться.
– Я не стану ему про твои заморочки рассказывать. Я в принципе. Спрошу, как такие дела влияют на башку.
– Фигово они влияют, – подумав, признался Арсений. – Я, когда в стрелялки играл, к войне нормально относился. Все просто – я герой, стараюсь замочить побольше врагов… – Он задумался снова. – Нет. Пример с играми не катит. Во сне реально все было. Руки на фиг оторвало. Больно. Ты даже не знаешь, как это больно! Страшно. Жутко. И очень не хотелось умирать. Очень. Ведь дома мама, отец. Им было не по фигу, как я воевал.
Он засмущался.
– Ну так что – службу в армии посылаем к черту? Звони. Завтра все проснутся и узнают про суперпуперное изобретение. Типа таблетки «мотай срок во сне». Прикинь, как все обрадуются!
Арсений глотнул кофе и удивил меня, закурив. А на меня ругался по-черному, когда я курила. Вот лицемер! Дымит и думает. Я молчу. Быть может, сейчас судьба мира решается. Арсений посмотрел на сигарету и потушил ее. Понюхал пальцы. Поморщился.
– Рано звонить. Надо постепенно. Не в приказном порядке. Чтоб это стало мечтой всякого человека. Каждого. И тогда оно сработает. Может, киношку для начала снять? Нельзя так сразу всех осчастливливать. А то слишком обрадуются.
Я снова решила промолчать. Пусть сам решает, как лучше. Мое дело – умную мысль подбросить. Мне-то в армию не идти. И тут меня снова осенило. Нет, определенно, сегодня мой день. Сплошные гениальные мысли.
– Прикинь, каждый курильщик в довесок к сигаретам получает бонус в виде реального сна, в котором он подыхает в страшных мучениях?
Нет, я точно гениальна. Хотя мне так до сих пор никто не сумел доказать, что причиной заболеваний действительно является курево, а не предрасположенность и всякие другие дерьмовые факторы.
– А каждому убийце накануне убийства приходится побыть в роли жертвы, – продолжил мою мысль Арсений.
– Супер! Мне нравится! Представь, маньяка-педофила во сне возвращаем в детство и пускай его оттрахают, а потом… Вариантов – тьма! Ты снова скучный какой-то, – вдруг заметила я.
Он был не скучный. Он ушел в мысли, и эти мысли витали где-то далеко. И тут я заподозрила – Арсению понравилось там, в том сне, с любящими родителями.
– Ау! Ты здесь или как?
Никакой реакции. Глаза уставились в одну точку.
– Скажи мне, чего ты хочешь. Забудь про этот номер. Просто реши, что важно лично для тебя.
Он очнулся.
– Для меня? Мне ничего не нужно. Родители? Те, которые во сне, были лучше моих настоящих. Мама красивая и добрая. Отец такой, ради которого стоит выиграть бой и вывести людей из-под огня. А потом проснуться героем. Но родителей не выбирают. И мои, которые настоящие, были… Я хочу, чтобы они не умерли. Жили. Отдельно от меня. Но все это невозможно! Это прошлое. А его не изменить!
Разговор явно перестал его интересовать. Похоже, правильно в таких случаях говорят: «Мне надо побыть одному».
– Может, мне уйти? – понимая его состояние, предложила я.
Он отрицательно помотал головой. Я тут же устроилась поудобнее. Приготовилась выслушать все, что он скажет. Он мужчина – ему решать. Тем более что он мужчина с неограниченными возможностями. Если так можно выразиться.
Арсений посмотрел на меня как на самого лучшего друга, который очень ему дорог. Он на меня так еще ни разу не смотрел. Даже в самые лучшие наши моменты.
– Люди – странные существа. Их никак ничему не научить. Ни от чего не спасти. Но они могут сами понять. И поступать правильно. Больше мне ничего от них не нужно.
По-честному, я не это ожидала услышать. Это была какая-то философия. Непонятная и опасная. Потому что ее невозможно применить на практике. Значит, и пользы от нее – ноль.
В соседней комнате что-то грохнулось. Хорошая была ваза. Маша выругалась, протопала мимо нас за веником и совком. Вернулась. Наорала на Мишу. Запустила в него совком. Судя по ржанию Миши – промазала. Послала Мишу тремя этажами выше. Передумала подметать осколки. Села смотреть телик, врубив громкость на максимум. Мише это не понравилось. Теперь они делили пульт силовыми методами. Победила грубая мужская сила. Осколки были сметены в угол. Миша громко заявил:
– Этот уберет. Или его прошмандовка.
– Может, тебе прогнать их при помощи звонка?
– Так неинтересно. Пусть резвятся. Набрать номер никогда не поздно. А так я погляжу, что они вытворять будут.
Меня давно так никто не удивлял.
Был один человек. Стал совсем другой. Не знаю, какой мне нравился больше. Новый Арсений говорил и рассуждал странно.
– Ты не боишься?
– Кого? А, чепушил этих? Нет. Интересно, а ребята там, в лесу, так и воюют? Наверное, это типа тактических учений. Я бы сейчас по-другому поступил. Прикинь, там все через болото перли, а можно обойти было. А если подумать – надо зайти в тыл и замочить их всех на хрен. Только вот артобстрел этот не в тему… но потом можно и до «Града» добраться.
– До какого града? Ты совсем того?
– Ладно, забудь. Не может быть, чтоб это война была. Просто учения…
– Дележ последней нефтяной скважины со смертельным исходом, – неумно пошутила я.
Арсений смотрел на меня как на пиксель. И думал совсем о другом. Может, о душе. Которая при хорошем отношении может помочь человеку поступать правильно.
Еще при жизни бабки я где-то вычитала, что Парацельс изобрел специальную приспособу для очистки души. Прочитала и страшно расстроилась. Снова украли тщательно вымученную идею. Вот так всегда: потратишь черт-те сколько времени на идею, а ее уже спер кто-то известный. Меня не удивляло, что спер намного раньше моего рождения. Я вообще к вопросу времени относилась ненаучно.
– Я бы уехал. В Тибет. Или в лес. Чтобы подумать, – внезапно признался Арсений.
Нет, к такому Арсению мне точно не привыкнуть.
– А здесь тебе не думается?
– Нет. Мешает все. У меня воля слабая. Я постоянно отвлекаюсь.
Мне тут же в голову пришла мысль. Дельная.