Глупо пользоваться косметикой, не глядя в зеркало, но я в тот момент начисто отключилась. Дорогие мои, не повторяйте моих ошибок, если надумали поправить макияж, гоните прочь все размышления, не глазейте на то, что никогда не станете покупать, и тогда не намажете губы клеящим карандашом.
Я уставилась на футлярчик. Каким образом он попал в мою сумку? Вероятно, сгребая со стола противного Баландина ксерокопии документов, я прихватила одну из разбросанных канцелярских принадлежностей. Извините, дать более точный ответ на этот вопрос я не могу. Кстати, а как в моем ридикюле оказалась чайная ложка? Вот она, лежит на дне. Добро бы серебряная, так нет, алюминиевая, гнутая, страшная. Я перевела дух. Не стоит думать о ерунде, надо изучить этикетку на карандаше, авось там написано, чем смыть клей.
Как обычно, инструкция была напечатана крохотными буковками, но мне все же удалось разобрать текст. «Клей для склеивания любых предметов. Железо, металл, стекло, керамика, дерево, пластик и др. Удобная форма в виде карандаша украсит любой офис. Моментальная сцепка. Гарантия восемьдесят лет. Не давать детям. Не употреблять в пищу, не держать вблизи открытого огня. Произведено в Германии». Я приуныла. Жаль, изделие не китайское, тогда оно мигом потеряло бы свои свойства. К сожалению, немцы производят качественные товары бытовой химии. Неужели мне придется восемьдесят лет ходить с заклеенным ртом?
– Пиццаааа, – завопила официантка, – вкуснаяяя.
Я вынула из сумки ручку, блокнот и написала:
«Дайте масло. Растительное».
Девушка живо исполнила мою просьбу. Я взяла бумажную салфетку, капнула на нее масла из прозрачного графинчика и энергично потерла рот. Губы не расклеились.
– Эй, ты не то ешь! – заботливо сказала официантка. – Бумага даже с оливковым маслом дрянь. Попробуй пиццу!
«Ацетон», – нацарапала я новое слово.
Девица выкатила глаза:
– Чего?
Я ткнула пальцем в написанное слово.
– У нас такое не подают, – твердо сказала официантка, – он несъедобный! Химия! Яд! Отрава! Поняла?
Я написала:
«Мне очень нужен ацетон. Посмотри в кладовке».
– Наркоша? – предположила официантка. – Ну ты даешь! Уходи отсюда! Двигай, пока я ментов не позвала, здесь приличные люди едят. И ведь одета хорошо, богато, а травишься. Может, ты еще клей нюхаешь?
Я решила прояснить ситуацию.
«Нет. Я помазала им губы. Хочу смыть».
– Клеем? – попятилась девушка. – Рот? Иди вон! Нету у нас ни ацетону, ни бензину с керосином.
Я обрадовалась. Бензин! Его легко найти на любой заправке.
Заплатив за нетронутую пиццу, я выбежала на улицу, влезла в машину и в два счета домчалась до автозаправки.
«Оранжевая свинья» находилась на расстоянии вытянутой руки, времени до девяти оставалось предостаточно, и я, вбежав внутрь стеклянного павильончика, сунула кассирше записку.
– Стакан бензина? – удивилась она.
Я закивала.
– Один? – недоумевала тетка.
Я снова затрясла головой.
– Здесь не аптека, – отрезала кассирша, – мы его литрами отпускаем.
Я живо изменила фразу.
– Литр топлива? – снова поразилась баба. – Ваще! Делать мне больше нечего, какая колонка?
Я потыкала пальцем в свою грудь.
– Чего! – нахмурилась женщина. – Где машина?
Я указала на двор.
– Номер колонки скажи! – заорала служащая.
Мне пришлось снова брать блокнот.
«Бензин не в бак».
– А куда? – опешила тетка.
Я поводила пальцем по губам.
– Выпить хочешь? – подпрыгнула баба. – Может, тебе еще машинного масла для лакировки дать? Вали отсюда.
Но я решила не сдаваться и приписала:
«Очень надо расклеить рот».
Кассирша повернулась и закричала:
– Мишка, гони сюда скорей, тут психическая пришла!
Я испугалась, юркнула на улицу и увидела мужчину с добрым лицом, который стоял около потрепанной «Волги». Я осторожно потрогала его за плечо и улыбнулась.
– Чего тебе? – хмуро спросил шофер, окидывая меня взглядом.
Я на всякий случай еще раз улыбнулась. Рот плохо слушался, поэтому ухмылка получилась кривая.
– Ступай мимо, – вздохнул мужик, – старая ты, мне помоложе нравятся.
Я вынула блокнот и протянула мужчине.
– «Дайте бензина», – прочитал тот, – еще чего! Сама купи.
На листке появилась новая надпись:
«Не продают стаканами. Умоляю! Мне очень надо».
Шофер неожиданно зацокал языком:
– Эх милая, помотала тебя жизнь, побила. Точно говорят, бабы худшие алкоголики, чем мужики. На-кась, держи. Купи себе пивка, авось полегчает.
Прежде чем я успела возразить, дядька сунул мне помятую купюру, влез в свой рыдван и укатил. Я не ошиблась, шофер оказался добрым человеком, пожалел непутевую женщину, решил угостить ее хмельным напитком.
Втянув голову в плечи, я вернулась в здание заправки и стала бродить между рядами, где торговали всякой всячиной. Тормозная жидкость. Очиститель стекол. Полировка для кузова. Машинное масло. Ни ацетона, никакого другого растворителя не было.
Я разозлилась. Странно получается! На заправке можно свободно приобрести пиво, водку, коньяк, виски. Разве это правильно – торговать алкоголем там, где тусуются водители? Зато стакан бензина вам не отпустят! Почему? Логичнее убрать из ассортимента спиртные напитки и расширить его за счет керосина и топливной жидкости. Вдруг кому-то не хватает двухсот миллилитров до конца поездки? И что? Покупать целый литр? Кстати, один литр мне тоже не отпустили!
Я дошла до конца ряда и уперлась в объявление: «Граждане! У нас можно пить, есть, ругаться, драться и плевать на пол, но нельзя курить! Увидим сигарету, оторвем с губой. Администрация».
Глава 12
Первым моим желанием было засмеяться, потом я вдруг сообразила. Здесь должны где-то стоять баллончики для заправки зажигалок. В них есть бензин! Как раз то количество, которого мне хватит.
Я развернулась и опять пошла вдоль полок. Зубная паста, чипсы, кексы, игрушки, открытки… вот он! Руки схватили ярко-оранжевый цилиндр. Вне себя от радости, я сбегала к кассе, отошла к туалету, попыталась выцедить наружу каплю жидкости и потерпела неудачу, из длинной трубочки ничего не выливалось. Я вертела баллончик в руках, потом поднесла к губам и с силой нажала на распылитель. Раздалось тихое шипение, но кожа не ощутила влаги. Я старательно давила на головку клапана. Всем известно, что новые упаковки не сразу расстаются с содержимым. Я усердно пыталась добыть из зажигалки бензин, но мне удавалось лишь извлечь звук «пш-пш-пш», на губы не попало ни капли жидкости. Неожиданно у меня закружилась голова, перед глазами затряслась серая сетка, колени подогнулись, затем меня затошнило, но вдруг стало ясно: мир прекрасен, светит солнце, люди улыбаются, в особенности симпатично выглядит кудрявый блондин с обнаженным торсом. Он приближается ко мне, размахивая чем-то вроде метелки с розовыми перьями.
– Эй, тебе плохо? – словно сквозь вату услышала я.
Я хотела ответить, но голова перестала держаться на шее, запрокинулась назад. На секунду в мозгу мелькнула мысль: дело плохо, кажется, я заболела. Но потом мир снова показался мне на удивление веселым. Блондин обнял меня и повел в стеклянный дом, разукрашенный яркими лампочками.
– Давай сюда, – сказал он, забирая что-то у меня из рук, – садись!
Здание завертелось, свет погас, потом зажегся вновь. Я увидела небольшую комнату, пару табуреток, стол и кряжистого деда в форме охранника. В одной руке старик держал открытую бутылку с лимонадом.
– Полегчало? – спросил он. – Попей еще.
Я осторожно помотала головой, дед внезапно плеснул мне в лицо воду, она потекла по щекам.
– Ой! – взвизгнула я. – Мокро!
– Очухалась, – обрадовался пенсионер и протянул рулон бумажного полотенца: – На, утрись.
Я оторвала кусок, промокнула липкую жидкость, попавшую на рот и подбородок, а потом спросила:
– Где мой баллон для заправки зажигалок?
– Забудь навсегда про эти глупости, – отрезал дедок.
– Как вас зовут? – прошептала я.
– Дядя Миша, – ответил охранник.
– Пожалуйста, – чуть не заплакала я, – продайте мне бензин!
Михаил горестно вздохнул:
– Эка, что с людьми жизнь делает!
– Полстаканчика, – ныла я, – мне очень, очень надо. Понимаете, я не могу говорить, рот склеился.
– Если и дальше газ из баллончика нюхать будешь, то еще и ласты склеишь, – угрюмо перебил меня дедушка, – ты молодая, работай, иди на завод, там из тебя человека сделают, квартиру к пенсии дадут! А разговариваешь ты нормально. Я тебя отлично понимаю.
Я замерла. Действительно! Только что я объяснила свою проблему, вытерла лицо от сладкой жидкости, и рот открылся!
– Дядя Миша, чем вы в меня плескали? – обрадовалась я.
– Дык сладкая вода с пузырями, – пояснил охранник, – со стеллажа взял, когда увидел, что ты из дозатора унюхалась!
– Заправка для зажигалок была газовая! – осенило меня. – Вот почему она только пшикала! А я хотела из нее бензин добыть. Спасибо, дядя Миша!
Я замерла. Действительно! Только что я объяснила свою проблему, вытерла лицо от сладкой жидкости, и рот открылся!
– Дядя Миша, чем вы в меня плескали? – обрадовалась я.
– Дык сладкая вода с пузырями, – пояснил охранник, – со стеллажа взял, когда увидел, что ты из дозатора унюхалась!
– Заправка для зажигалок была газовая! – осенило меня. – Вот почему она только пшикала! А я хотела из нее бензин добыть. Спасибо, дядя Миша!
Охранник погладил меня по голове:
– Ну, дочка, встать можешь? Как себя чувствуешь?
Я поднялась на дрожащие ноги:
– Отлично. Побегу по делам. Еще раз огромное спасибо.
Михаил крякнул и дернул меня за руку:
– Ща помчишься, задерживать тебя я прав не имею. Дай честное слово, что больше никогда не станешь пить бензин и нюхать газ. Не отпущу, пока клятву не услышу. Родители знают, чем ты занимаешься?
– Они умерли, – тихо сказала я.
– Сирота, значит, – вздохнул охранник, – без присмотра живешь. Ну, обещай исправиться.
Я подняла правую руку:
– Клянусь. Спасибо, дядя Миша, больше не вспомню про растворители и топливо.
– Ну, ступай с богом, – обрадовался дедок, – на всякий случай баллончик я тебе не отдам. Сам до двери доведу, убедиться хочу, что спокойно уйдешь.
Охранник проводил меня до машины, я села за руль и помахала ему рукой. Если бы вокруг было побольше таких людей, как этот пенсионер, глядишь, мы бы искоренили детское пьянство и наркоманию.
– Помни, – погрозил мне пальцем Михаил, – ты поклялась!
Я включила сигнал поворота и медленно поехала к дому, на котором горела вывеска «Оранжевая свинья». Никогда не баловалась никакими наркотическими или химическими веществами, а с этой минуты навсегда забуду про лимонад. Даже не посмотрю на сладкую газированную воду. Она моментально растворила клей, который произвели трудолюбивые немцы, пообещав потребителю восемьдесят лет гарантии. Как думаете, что намешано в ситро? Ацетон с ароматом карамели? Растворитель со вкусом зимней вишни? Или смесь соляной и серной кислот с запахом сочного персика?
В «Оранжевой свинье» неожиданно оказалось много народа, все столики были заняты. Наталья в компании со светловолосым мужчиной сидела в самом дальнем углу, за большим искусственным фикусом. Я быстро подошла к ним и вежливо спросила:
– Разрешите присесть?
Константин повернул голову:
– Девушка, здесь уже сидят.
– Стульчик свободный, – нагло заявила я, – больше приткнуться некуда, а так кофейку хочется! Ой, Наташа! Вот это встреча!
– Ты ее знаешь? – удивился Константин.
Наталья вскинула голову:
– Что вам надо?
– Поговорить, – сказала я, – задам всего пару вопросиков. О Лоре Фейн.
– Впервые о ней слышим, – быстро выпалил Костя.
Я без приглашения села и повесила сумочку на спинку стула.
– Глупо врать.
– Да кто ты какая? – обозлился Константин. – Вали отсюда.
– Милый, – попыталась остановить мужа Ливанова, – не надо.
– Сейчас охрану позову, – полез в бутылку супруг.
– Ладно, – неконфликтно согласилась я, – уже ухожу. Вот только дам вам послушать интересную запись.
Когда из диктофона раздался голос Наташи, а потом баритон Константина, Ливановы оцепенели.
– Это как туда попало? – выдохнула Ливанова, косясь на крохотный магнитофон, словно на ядовитую змею.
Я развела руками:
– Не сумею объяснить, являюсь полным профаном в технике. Да и не важен принцип работы звукозаписывающего аппарата, главное, он сейчас воспроизвел милую семейную беседу господ Ливановых. И у меня назрел вопрос. Наташа, отправляясь в морг, вы уже знали, что Лора умерла? Вам о смерти подруги сказал Костя?
– Подруги? – зашипела Наталья. – Да она сволочь! Вечно нос задирала. Я ее пожалела! А что взамен получила?
– Остановись, – мрачно велел муж.
– Врун, – накинулась на него Наташа, – обманул! Сказал, что ради меня ее убил! Чувства свои доказал! Ну я и идиотка! Кому поверила! Да ты никогда правды не говоришь!
– Уймись, – каменным тоном распорядился супруг.
Наташа показала ему фигу:
– Сам заткнись!
Она посмотрела мне в глаза:
– Знаете, кто он? Брехун. Если скажет: «Милая, на улице идет дождь», то надо подойти к окну и самой глянуть, вероятно, погода отличная, солнце светит. Костя лжет, как дышит. А я попадаюсь на его дешевые уловки. Значит, Лорка жива?
– Не могу со стопроцентной уверенностью ответить «да», но труп, который вам показали в морге, не имеет никакого отношения к Фейн, – выпалила я.
Наташа начала всхлипывать:
– Я так гордилась, что он из-за меня ее убил!
Мне показалось, что я ослышалась.
– Вы восторгались супругом-убийцей?
– Вот дура! – в сердцах сказал Костя. – Да я никого и пальцем не тронул.
Жена заплакала, сквозь слезы повторяя:
– Уходи, уходи, уходи.
– Нет уж, вам придется остаться и детально объяснить мне, что случилось с Лорой Фейн, – потребовала я.
Ливанова подбородком указала на мужа:
– Он с ней спал.
– Она сама разделась и на меня налетела, – засуетился Костя. – Ты же знаешь.
Наташа промокнула салфеткой лицо:
– Кобель. Знаете, когда мы поженились, его вторая бывшая мне домой звякнула и сказала: «Наташа, имей в виду, Костя мерзавец, он к женщине как к тряпке относится, попользуется и выбросит. Лучше сразу его выгони».
– Дрянь! – выплюнул Костя. – Ей моя любовь к тебе поперек горла.
– Любовь? – истерически засмеялась Наташа. – Сейчас все расскажу.
Фразы выскакивали из Наташи со скоростью тараканов, напуганных неожиданно вспыхнувшим светом. Скоро мне стало жаль Ливанову.
Наташа работает с десяти до восьми ежедневно, включая субботу. Она получает зарплату и процент с каждого заказа, поэтому боится отойти даже на обед, вдруг за этот час придет богатей и без нее договорится с кем-нибудь из художников, скитающихся по кабинетам «Портрета» в ожидании работенки. Останется тогда администратор без своей законной доли. Костя сидит дома, малюет картины. Надо отдать ему должное, Ливанов человек хозяйственный. Когда усталая жена возвращается домой, ее ждет убранная квартира и готовый ужин. Константин не ленится пропылесосить ковер и протереть зеркало в ванной. Несмотря на аккуратность супруга, Наташа пару раз натыкалась на не принадлежащие ей вещи. Села посмотреть телевизор, ощутила нечто жесткое, сунула руку между подушками и извлекла расческу, в которой застряло несколько светлых волос.
– Хорошо, что ты гребешок нашла, – не смутился Костя, – его Нина, натурщица, потеряла, просила, если найду, непременно ей отдать, это подарок ее мужа.
Наташа поверила супругу. Вам это кажется глупым? Но к Константину действительно приходили натурщицы. Обыватели полагают, что женщина, позирующая обнаженной, прекрасна, как ангел, ее тело совершенно, поэтому она и является объектом внимания художника. На самом деле натурщины не очень молоды и не слишком привлекательны, они мало похожи на мисс мира и часто имеют вредные привычки. Нине исполнилось сорок пять, у нее есть муж и трое детей, ревновать к ней невозможно. А Наташе очень хотелось верить, что супруг любит лишь ее, поэтому она не сомневалась в словах Кости.
Вслед за расческой Ливанова отыскала в корзине с грязным бельем крохотный розовый кружевной лифчик. Нина никогда бы не позволила себе столь дорогое белье, да и на ее большой бюст подобная штучка не налезет.
– Ну надо же! – всплеснул руками Костя, когда жена молча продемонстрировала интимную часть туалета. – А я уж испугался, что он исчез! Взял в фирме проката, понадобился для работы. У меня на картине фоном спальня, там со стула свисает бюстгальтер.
И Наташа опять удовлетворилась его объяснением, она не желала замечать очевидного и была счастлива. Удар Ливановой нанесли внезапно. Примерно три года назад Наташа, никогда ничем не болевшая, вдруг почувствовала себя на работе очень плохо. В Москве бушевал грипп, и Ливанова сочла разумным поехать домой. В квартиру Наташа вползла еле живая, сняла туфли и пошла к мужу в кабинет. Лучше бы она предварительно позвонила, предупредила о своем возвращении или загремела вешалкой в холле. Может, тогда Лора успела бы уйти или хотя бы одеться. Но Ливанова явилась тихо и, войдя в рабочую комнату супруга, не поверила своим глазам.
На коленях у Кости сидела Фейн. Муж был полностью одет, а на Лоре не оказалось даже крохотной тряпочки. Наташа оцепенела, а вот Ливанов не растерялся.
– Слава богу, ты пришла, – закричал он, – представляешь, стою у мольберта, а тут врывается без спроса Лорка, скидывает шмотье и начинает ко мне приставать! Вот нахалка! Она давно ко мне клеится! Не хотел тебя волновать, поэтому и не рассказывал. Но сегодня Фейн все границы перешла!
– Ты ему веришь? – хмыкнула Лора, не позаботившись одеться. – Придется тебе сказать правду: мы любим друг друга и хотим пожениться. Собирай вещи и уматывай из квартиры Кости.