А раз так, то подруги решили немного прогуляться.
– Заодно и округу посмотрим. А то смешно сказать, уже сколько времени прошло, а мы еще толком не знаем, что и где тут находится.
Узнав, как добраться до дома подружки Владимира, девушки двинулись в путь. Местность тут была густонаселенная. Сестрорецк и его окрестности с давних пор пользовались заслуженной славой города-курорта. Во-первых, залив тут был с хорошим песчаным берегом и такой мелкий, что вода прогревалась даже за короткое и холодное северное лето.
Имелись тут и минеральные источники, возле которых открыли множество пансионатов, санаториев и летних лагерей. Да еще живописные песчаные дюны вдоль всего залива, к которым от шоссе вел узкий сосновый перешеек. И изумительный морской воздух, напоенный ароматом сосен.
Земля в этих местах стоила дороже, чем повсюду по области. Поэтому и дома тут высились соответствующие. Не дома, а дворцы, замки – крепости! Впрочем, не всюду и не везде. Кое-где еще цеплялись за жизнь жалкие развалюшки, где обитали те, кто получил эту землю еще в прежние, советские, времена.
Конечно, подавляющее большинство прежних владельцев свои участки продали новым хозяевам, польстившись на деньги или побоявшись поджога и травли. Но оставались еще такие упрямцы, которые не желали сниматься с насиженного места. Деньги им были то ли не нужны, то ли они хотели больше. А поджечь их никто не смел. Не те нынче были времена. Пустишь к голодранцам-соседям «красного петуха», а ветер-то переменится, на других соседей огонь пойдет. А тут уж и до крупного разбирательства недолго. Дома-то у всех огромные, не по одному миллиону долларов. Такой сожжешь, так потом неприятностей не оберешься.
Так что кое-где встречались еще развалюшки, оставшиеся от прежних времен. Вот в одной из таких развалюшек и жила семья Анечки Корсаковой. За исключением фамилии ничего привлекательного в этой особе не было. Маленькие, близко посаженные глазки, нос картошкой, густые, но какие-то бесцветные и непричесанные волосы. Плюс короткая шея, кривые ноги и рост метр пятьдесят в прыжке.
К тому же девица была откровенно злобной.
– Нет у меня Володьки! – выкрикнула она, едва подруги, поздоровавшись, спросили о парне. – Прогнала я его! Ясно? Надоел!
– Прогнала? Надоел? Чем надоел?
– Слюнтяйством своим! Почему я должна ему жилеткой служить! Батьку у него траванули, скажите горе какое! Да я своего бы десять раз уже зарубила, кабы тюрьмы не боялась.
– Серьезно?
– А то! Пропивает все, что мы с маманькой ни заработаем. А брат ему в этом деле помощник! Телефон мой сотовый вчера упер и в скупку снес. Я ему говорю, что же ты, урод кретинский, делаешь? А он мне в морду!
И девица показала на слегка опухший глаз.
– Ну?! Добро бы муж врезал, а то брат, сопляк! Какое он имеет моральное право меня лупасить?! И спрашивается, стану я после этого Володьке сочувствовать, что у него отец и брат померли? Да ни в коем разе! Позавидую только!
– А Владимир что, переживает?
– Переживает?! Да он мне всю грудь своими слезами, слюнями и соплями обмочил! Блузку пришлось менять. Насквозь промокла! Чистую надела, а ведь и та не сильно грязной была. Ее еще носить и носить можно было. Кабы не он со своими соплями!
Та кофточка, что сейчас была надета на Ане, вряд ли могла заслуживать название чистой. Манжеты были засаленные. Да и среди пестрого рисунка виднелись явно чужеродные пятна и пятнышки.
– А вам чего нужно? – спохватилась Аня. – Если Володьку хотите видеть, так прямо идите. Там водоем есть. Он возле него сидит и ревет.
– А ты откуда знаешь?
– Так не первый раз небось! – хмыкнула Анька, и на ее лице впервые мелькнуло что-то похожее на сочувствие. – Только вы не говорите, что я вам сказала. Про то, что Володька там ревет, вроде бы не знает никто. Ясно?
Девушки пообещали молчать и пошли дальше. Пожарный водоем они увидели скоро. А прислушавшись, обнаружили и местонахождение Владимира. Он сидел в густых ивовых кустах и в самом деле ревел. При виде возникших прямо перед ним подруг он поспешно вытер слезы и враждебно посмотрел на них.
– Чего приперлись?
Алене вдруг стало завидно. Почему это Володя плачет на плече у какой-то кривоногой Аньки? Мог бы и у нее поплакать. Она бы совсем не возражала. Но нет, Володя слезы утер. И смотрел теперь с откровенной неприязнью.
– Чего надо?
– Тебя искали.
– Домой хотели позвать.
– Обедать пора.
– Катерина сказала, что будут рыбные котлеты и борщ. Она лично перед всеми попробует еду, чтобы не было сомнений, что она качественная и без отравы.
– Да пошла она… Со своими котлетами и с борщом! Как можно думать о какой-то жрачке, если такое творится!
– Вот увидишь, все еще обойдется.
– Что обойдется? Отец воскреснет? Или Серега оживет? Вы хоть понимаете, что за короткое время я лишился отца и брата? Мать тоже чудом уцелела. И кто следующий на очереди? Я или Ольга?
– Но почему именно ты?
– А кто? Ясно ведь, что убийца охотится на членов нашей семьи! Кто-то поставил перед собой цель извести всех Кротовых под корень! Начали с отца, потом пытались убить мать, затем старшего из сыновей. А следующий, наверное, я. Или Ольга.
Честно говоря, под этим углом подруги случившиеся убийства не рассматривали. Они-то думали, что убийца сейчас охотится за Аленой. Намеревается убить ее, чтобы завладеть наследством Сергея Юльевича. Но ведь могло быть и иначе! Могло быть так, что убийце деньги Кротовых были и неинтересны. А двигала им исключительно одна лишь месть – жестокая и беспощадная.
Но кто же мог настолько сильно ненавидеть Кротовых, чтобы захотеть извести их род весь целиком, так сказать, вырубить под корень?
– А далеко ходить не надо, – пробурчал Владимир. – Врагов у папаши было хоть отбавляй. Не умел он с людьми дружить. С бабами своими плохо расставался. Мать обижал. Нас в детстве лупил нещадно. Так что если уж он со своими близкими, дорогими и любимыми так поступал, то что от него ждать остальным? Я уверен, отца ненавидели многие. И убить его пожелали бы тоже многие!
– Например? Можешь ты назвать фамилии?
– Да хотя бы Корсаковы!
– Родители Ани? Твоей девушки?
– Что? Кто? – вытаращил на них глаза Володька. – Анька? Моя девушка?
И тут он весело расхохотался.
– Да кто вам сказал такую глупость? Девушка! Никакая она мне не девушка! Просто мы с ней дружим!
– Дружите?
– Ну да. На почве обид, которые нанес нам мой отец.
– Нам – это тебе и ей?
– Ну да.
– И давно вы с ней… того… дружите?
– Давно, – совершенно серьезно ответил Владимир. – Еще со школы.
– Вы так давно знакомы? – изумилась Мариша.
– А то! Вы что, не знаете, что мы тут выросли?
– Кто?
– Все мы! Я, Ольга и Серега. В одну школу с Анькой ходили.
– Серьезно? В сельскую школу?
– Сами вы сельские! – обиделся Володя. – Тут селом никогда и не пахло. Элитный пригород. Что в те времена, что сейчас.
И, посмотрев на стоячую воду, он внезапно разоткровенничался:
– Конечно, тогда жизнь поскромней была. Таких особняков никто не строил. Но у нашего деда тут дом был. Конечно, не такой громадный, как тот, где мы сейчас живем, но тоже совсем неплохой. Теплый, двухэтажный. Дед летом все комнаты курортникам сдавал. Да еще во дворе у него несколько сарайчиков было. Тоже для отдыхающих. А сам в сарае летом перебивался. И мы все с ним вместе. Зато за один летний сезон дед на курортниках столько зарабатывал, что вся наша семья жила безбедно остальное время. Отец ведь только после перестройки хорошо устроился. А в прежние времена он у себя в институте на хозяйственной должности за жалкие копейки прозябал. Вроде бы и начальник хозяйственного отдела, а всей прибыли – только что уважение. И мать тоже там с ним за компанию трудилась. Получала то ли сто, то ли сто двадцать рублей. А дед каждый месяц со своих курортников по полторы, а то и по две тысячи имел. Считайте, шесть тысяч за сезон он получал. И на эти деньги вся наша семья была целиком упакована и в шоколаде!
– А что Аня?
– Ну, когда вся эта заварушка в девяностых началась, отец сильно в гору попер. Хозяйствовать он умел. И знакомства нужные у него водились. А Анькины родители как были синяками, так ими и оставались. Поэтому у нас с Анькой получилось классовое расслоение. Например, Ольга и Серега свою старую приятельницу и знать не захотели. А я все равно с ней дружил и дружу. Потому что считаю: отсутствие денег у человека – это еще не повод, чтобы с ним разбегаться. Ведь верно?
Так-то оно, конечно, так. Вот только очень уж сложно дружить с человеком, который находится совсем на другой ступени экономической лестницы, нежели ты сам. Например, хочется тебе пойти в театр. И твоему другу тоже хочется. Вкусы у вас сходятся. И вы, не ссорясь и не споря, выбираете один и тот же спектакль и уже предвкушаете удовольствие.
Но что происходит дальше? Ты покупаешь билет в партер в первые ряды. Но у твоего друга нет денег на дорогие билеты. И в результате он сидит на галерке, а ты в партере? Или вы оба паритесь на верхотуре? Или ты покупаешь два билета – себе и ему. Допустим, один раз это проходит. Но не будешь же ты всегда платить за своего приятеля? Или будешь?
Володька за Аньку платил. Но, как оказалось, никакой благодарности она к нему не испытывала. И даже совсем напротив, откровенно злилась, что Володьке так повезло с родителем. Наконец Анька не выдержала и попросила своего приятеля об услуге:
– Слушай, попроси своего батю, чтобы он пристроил меня на сытное местечко. Очень уж денег охота. У тебя-то, я смотрю, их без счета. Батя у тебя мужик не жадный. По знакомству и меня пригреет.
Но Анечка жестоко ошибалась. Да, родным детям Сергей Юльевич, не скупясь, отстегивал иной раз щедрой рукой. Но то родные дети, а то какая-то приблудная соседская девчонка. К тому же Аня серьезно завышала свои требования. Она хотела зарплату не меньше тысячи долларов в месяц, плюс два выходных дня в неделю и чтобы работа была непременно в офисе.
– Компьютер знаешь?
– Нет.
– Английским или другим языком владеешь?
– Ну… нет.
– Образование?
Образование у Анечки было самым скромным. Восемь классов и училище по классу «домашний дизайн». Его она тоже не закончила, потому что батя запил и надо было караулить, чтобы он не поджег дом или не натворил другой беды.
Но при весьма скромных возможностях Аня не сомневалась: тысяча долларов – это минимум, которого она достойна.
– Значит, профессия у тебя домашний дизайн? – уточнил Сергей Юльевич и сказал: – Очень хорошо. Приходи завтра к восьми утра.
– А куда приходить-то? – замирая от счастья, уточнила девушка.
– Сюда и приходи.
В полной уверенности, что из дома они отправятся в шикарный офис одной из компаний Сергея Юльевича, Анька притопала к дому в условленное время. Правда, она чуток опоздала. Но ведь ерунда какая, всего-то пятнадцать минут. Чего бы не подождать! Ведь такие сотрудники, как Анечка, на дороге не валяются.
Однако Сергея Юльевича дома уже не было. Встретила Аню его экономка – Раиса Михайловна. Тетку Анька побаивалась. И сейчас оробела.
– Ну, чего стоишь? Опоздала ты! Да ничего, Сергей Юльевич предупредил меня о твоем приходе. Ну? Чего застыла? Заходи!
Аня зашла в дом, и ей тут же всучили швабру и ведро с мыльной водой.
– Чего это? – оторопела девушка.
– Пол драить будешь, – сообщила ей Раиса Михайловна. – Надеюсь, хоть этому тебя в твоем колледже научили?
Это был болезненый удар по самолюбию Анны! Как?! Ей швабру и грязную половую тряпку! Мыть пол! Лестницы! Кухню! Это какая-то ошибка. Да у нее профессия – домашний дизайн! И Сергей Юльевич об этом знает!
– Знает, знает, – успокоила разбушевавшуюся девушку Раиса Михайловна. – Он так и сказал, раз домашний дизайн, пусть дом в чистоте содержит. Ясно?
– Я не буду! – надулась Аня.
– Ну и катись, – равнодушно отозвалась экономка. – Только прежде чем уйти, ты подумай. Платить тебе будут сто долларов в неделю.
– Так мало?
– Но зато ты будешь тут жить на всем готовом, получишь форменное платье, и тебе будут оплачивать проезд и мобильный телефон. Так что все четыреста долларов в месяц ты будешь тратить только на свои удовольствия. Поди плохо ли?
Аня прикинула и поняла, что противная тетка не так уж не права. К тому же она убедилась, что у богатых свои причуды. Например, купит Ольга себе блузочку или сарафанчик. В магазине они ей нравились, а пришла домой – разонравились. И куда обновку? Выкинуть или отдать прислуге? Конечно, второй вариант предпочтительней. Таким образом Аня одевалась совсем неплохо. Может быть, не совсем по своему вкусу, но зато бесплатно.
Косметику она добывала у самой хозяйки. Кротова тщательно следила за тем, чтобы срок годности кремов, лосьонов, пудры и помады не превышал указанный на этикетке. После этого косметика подлежала утилизации. И опять же в роли утилизатора выступала Анечка.
Так бы оно и шло дальше, но Анечка решила немножко пополнить свой бюджет. Она рассуждала так: богатые за мелочью в карманах не следят. А для нее и пятьсот рублей – уже праздник. Пятьсот в день – это почти сто долларов в неделю. В месяц еще один ее оклад! Некоторое время все шло гладко. Но в один далеко не прекрасный для Ани день ее вызвала к себе Кротова и заявила:
– Ты уволена. И так проблем предостаточно. А воровка мне в доме не нужна.
– Я? – задохнулась от возмущения Аня. – Да как вы смеете?
Но Кротова не стала с ней разговаривать. Молча ткнула пальцем в экран, на котором Аня с удивлением увидела себя саму, азартно роющуюся в кармане пальто хозяина.
– Все понятно? У нас везде камеры слежения стоят. Так что до свидания!
Так Аня вновь оказалась без работы. И кого ей нужно было винить в этом? Ясное дело, себя. Но против всякой логики, Анька обозлилась на Кротовых. Понаставили, понимаешь ли, видеокамер повсюду! Богатеи хреновы! Сами миллионы тратят, глазами не моргают! А ей жалкие копейки пожалели! Уроды! Сволочи! Гады!
Новую работу Ане найти не удавалось долго. И все места, которые ей предлагали, не шли ни в какое сравнение с домом Кротовых. Но наконец ей повезло. Она явилась по объявлению, и ее согласились взять в дом на должность младшей горничной. Та же прислуга, но зато тепло и сытно.
– Ты нам всем подходишь, – сказала новая хозяйка Ане. – Только скажи мне, у тебя есть хоть какой-то опыт?
– Конечно! – ляпнула Аня, не подумав. – Я работала у Кротовых.
– Отлично! – оживилась женщина. – Я их знаю. Позвоню и наведу о тебе справки.
Она тут же набрала номер Кротовой, и Аня лично услышала, что говорила о ней бывшая хозяйка.
– Увы, не могу порекомендовать вам эту девушку, – произнесла Кротова своим обычным прохладным и чуть отстраненным голосом. – Она не оправдала нашего доверия. Попросту говоря, она воровка. Так что, если вам совсем уж некого нанять, то берите ее. Но следите за ней в оба глаза.
Разумеется, после такой «рекомендации» Ане указали на дверь. И она ушла, затаив в душе на Кротовых лютую ненависть. Обо всем этом она рассказала Володьке, с которым, как ни странно, по-прежнему приятельствовала. Почему? Ответ был прост. Володька тоже поцапался со своим отцом. И теперь эта парочка дружно ругала Кротова, коротая вечерок за несколькими бокалами пива в местном баре.
Володька договорил и снова умолк.
– И из-за чего ты поссорился со своим отцом?
– Не ваше дело!
– А все-таки?
– Сказал! Не ваше дело!
– Было бы не наше, кабы не убийство.
– Я тут ни при чем, – замотал головой Володька.
– Но ты же был с отцом в контрах.
– Это он со мной. А я с ним – нет.
– Так не бывает.
– Бывает. И не убивал я его! Зачем? Отец бы все равно заплатил мои долги. Рано или поздно, но я бы его уломал!
– Долги? У тебя есть долги?
– Есть, – неохотно подтвердил Володя.
– Карточные?
– В рулетку проиграл.
– И твой отец узнал об этом?
– Ну да. Расшумелся, ужас! И мать туда же! Ты нас пустишь по миру! Вопила, словно я ее зарезать собирался.
– Твоя мама? Кричала?
– И ногами топала!
– Не может быть!
– Может! – усмехнулся Володька. – Вы думаете, она такая уж спокойная и уравновешенная? И терпела Катерину и роман с ней отца, потому что хотела сохранить семью? Дудки! Все дело в деньгах! Мать на них просто помешана. Наверное, все еще помнит то время, когда мы жили на шее у деда. И я точно знаю, мать страшно боится, что ей снова придется штопать свои капроновые чулки и перелицовывать кофточки, чтобы выглядели прилично. Ради того, чтобы те времена не вернулись, она готова на все.
– На все? И на убийство тоже?
– Этого я вам не говорил! – быстро ответил Владимир. – Подозревать родную мать в убийстве родного отца – это уж слишком. Это вам не Шекспир.
– Хорошо, допустим, ты не Гамлет. Но с отцом у тебя была ссора. И давно?
– Ну, месяца два уже прошло.
– А долг ты вернул?
– Не-а. Отсрочку выпросил.
– И как надеялся расплатиться?
– Сказал ведь уже, рано или поздно отец бы раскошелился.
Подруги переглянулись.
– Скажи, а следователь знает о твоих финансовых проблемах?
– Кто-то из прислуги успел ему накапать.
– А они откуда знают?
– Так отец так орал на меня, что все в доме слышали.
– А чего орал-то?
– Ну, что я должен образумиться. Что хватит мне уже по ночным клубам шляться, а потом дрыхнуть до полудня. Он думал, что я еще маленький, а я, оказывается, уже вырос. И баловать он меня больше не станет. Пора мне взяться за дело и пойти работать.