И тут же ощутил, как волосы на затылке шевелятся, а по спине бегут мурашки.
По Ванеева брело всего семь человек во главе с Мустафой Гасановым. Все без оружия. И майора Дериева, главы коммуны не было среди них. Конечно, имелась вероятность, что он зачем-то задержался в «Этажах»… Но куда, черт возьми, они дели автоматы?
— Всем оставаться здесь! — приказал Василич, а сам вышел наружу.
Он должен разобраться с тем, что происходит, и лишь затем обрисовать ситуацию бойцам.
— А, командир, — сказал носатый и плечистый Гасанов совершенно спокойно. — Проиграли мы.
— Где майор? — глухим от ярости голосом спросил Василич. — Что творится? Отвечай! Понял?
— Он погиб, упал с высоты в десяток метров и напоролся на железный штырь. Полагали, что сидим в засаде, но там была еще одна засада, на нас. Сын зари видел все наши замыслы, как на ладони…
— И он творил чудеса! — воскликнул еще один боец, совсем молодой, чьего имени Василич не помнил.
— Тихо, отставить болтовню, — велел он, чувствуя, как холодок ползет уже не только по спине, но и по сердцу. — Гасанов, рассказывай все по порядку. Этот Сын зари что, не пришел на встречу?
Василич слушал, затылком чувствуя любопытные взгляды оставшихся в магазине бойцов — им тоже было интересно знать, что происходит, и куда делся глава коммуны. Чем дальше он слушал, тем меньше волновался, на смену беспокойству приходило холодное спокойствие.
Кирилл Вдовин явился, как условлено, и заманил их в собственную засаду…
Майор погиб, пять человек — тоже, еще пятеро попали в плен…
Оказался ли тот толстяк двойным агентом или произошло нечто иное — несущественно.
— Вот таким тебя люблю я, вот таким тебя хвалю я, — пробормотал Василич, когда Гасанов замолк.
Дериев мертв, и это означает, что коммуна осталась без головы.
— Так, — сказал он, поворачиваясь к магазину, и повысил голос. — Все наружу. Уходим.
Дериев мертв, и это означает, что в ближайшие дни все развалится.
Слишком много майор взял на себя, излишне туго закрутил гайки даже там, где не нужно. Теперь сложная, громоздкая система коммуны перестанет работать, неминуемы восстания в бригадах и прочие проблемы.
«Надо уходить, — подумал Василич. — Взять десяток верных людей и валить…»
Лучше всего куда-нибудь за пределы города, в сельскую местность, где проще будет пережить зиму. Найти какой-нибудь колхоз, взять местных жителей «под защиту» и спокойно переждать холода.
Ведь Дериев мертв, и это значит, что все потеряно. Сын зари победил.
«Хотя почему?» От этой мысли начальник службы безопасности коммуны аж споткнулся и на мгновение выпал из размышлений: они торопливо шагали по Ванеева, и скоро должен был показаться опорный пункт в военкомате.
Начнется борьба за власть, и кто объявит себя преемником?
Александр Александрович, нудный прораб, при одном виде которого сводит скулы? Кто-то из бригадиров, из тех, кто повластнее и пожестче, с собственными людьми в службе безопасности?
А почему тогда не он сам?
— Вот намучаюсь я с ними… — пробормотал Василич, раздумывая, как бы лучше все обставить.
Собрать бригадиров прямо сейчас, непокорных к стенке.
Потом заняться теми последователями «Сына зари», что есть меж работяг и бойцов, теми, на кого указал Стас, и тайными — тоже расстрелять, чтобы не мутили воду. И встретить врага во всеоружии.
В том, что самозваный пророк попытается разрушить коммуну, Василич не сомневался.
— Ну ничего, мы еще повоюем, — сказал он и покрепче стиснул «Калаш».
* * *Новую проповедь на Сенной назначили на полдень, но тот выдался сумрачным, как иной вечер. В лицо забравшемуся на «трибуну» Кириллу ударил ледяной ветер, и он едва удержался, чтобы не прикрыться рукой.
Сегодня его задача куда проще, чем в первый раз — толпа, побывавшая в руках оратора, склонна попадать под его власть снова и снова, и не нужно прилагать столько усилий, чтобы вести ее в нужном направлении.
— Во имя Отца, Единственного и Несотворенного, да будут ваши уши открыты… — начал Кирилл.
Он говорил, а они слушали, в нужных местах задерживали дыхание, когда надо — начинали кричать. Даже стойкие скептики, не очень верившие в божественную миссию Сына зари, попав в окружение тех, кто в ней не сомневался, заражались общим настроением.
Они прыгали и орали вместе с остальными.
Да, потом скептикам станет немного стыдно, и они будут удивляться, как же так получилось, почему они поддались, но в то же время начнут сомневаться в собственных сомнениях — а достаточно ли они обоснованы, вдруг посланник и вправду принес истину с небес, не зря же столько народу пошло за ним?
Разум — страшная сила, особенно если обратить его против хозяина.
Ну а искренние поклонники Сына зари уйдут отсюда с ощущением, что они пережили нечто хорошее, унесут в сердцах кусочек радости и благодати, который создадут сами, выплавят внутри своих душ.
Ибо как может даровать благодать тот, кто не верит в собственное учение?
Кирилл говорил, и им владело ни с чем несравнимое чувство. Наслаждение от того, что твои слова ловят десятки, сотни людей, и они готовы по твоему приказу сделать все, что угодно, броситься в пропасть или ринуться возводить из подручных материалов такую пирамиду, что фараоны позавидуют.
«О, мой бог, и как же я без этого обойдусь?» — подумал он, вскидывая руки.
А придется обходиться, и довольно скоро. Когда он уйдет из «верхней» части города, чтобы продолжить поиски дочери.
При этой мысли Кирилл испытал смутный укол недовольства, возникло нежелание что-либо менять… Может быть, отправить за Машенькой группу лучших бойцов во главе с Серегой, а самому остаться?
Нет, не выйдет. Они даже не знают, как она выглядит, и фотографии нет.
Единственная, что была при себе, осталась в машине, в облаке света на Кстовской трассе.
Новость о гибели майора Дериева вызвала в «разогретой» толпе всплеск безумного энтузиазма. Люди плакали и обнимались, словно выиграли войну длиной в несколько лет. Сам Кирилл удивился. Он не ждал такой сильной реакции, но потом сообразил — в новой жизни, наступившей после массового пробуждения и ставшей одной сплошной битвой за выживание, слишком мало встречалось поводов для радости.
А радость — одна из естественных человеческих эмоций, и ей нужно проявляться так же, как и остальным. Первое подходящее событие освободило накопившийся в подсознании заряд.
Закончив речь, Кирилл слез со служившего трибуной автобуса туда, где его ждали федайкины.
— Браво, — сказал подошедший Арсен. — Все прошло великолепно.
Он, наверное, был единственным слушателем, чьи глаза и душа остались холодными.
— Отец наш направлял меня, — с улыбкой ответил бывший журналист.
Вежливые слова не могли скрыть того факта, что перед ним потенциальный соперник. Стоит окончательно пасть коммуне, созданной майором Дериевым, как недавний глава «прибрежной» общины попытается снова влезть на самую вершину, и вряд ли он захочет подчиняться Сыну зари лишь потому, что тот Сын зари.
Вот только люди, скорее всего, за бывшим предводителем не пойдут.
Хотя в будущем всегда есть варианты…
— Да, отлично ты говорил и все такое, — кивнул оказавшийся рядом Серега. — Побеседовать, это, как бы надо о делах…
Кирилл вздохнул. После спуска с трибуны он чувствовал себя выжатым, как лимон, использованный для пунша, и хотя остатки былого экстаза еще бродили внутри, больше всего на свете хотелось прилечь.
— Ну что же, пошли, — сказал он.
Утром обычного совещания не проводили. Посланник, вернувшийся вчера измотанным до предела, а половину ночи отсидевший на бдении над Стасом, спал намного дольше обычного, и времени утром едва осталось, чтобы приготовиться к проповеди.
В штаб-квартире, том самом доме на улице Приволжская Слобода, где Кирилл очнулся после избавления из плена, все было почти так же, как и две с лишним недели назад. Позади дома рубили дрова, из трубы поднимался дым, женщины ведрами таскали воду от колонки.
Все расселись по местам, и Серега подтянул к себе карту города.
— Вот, значит, как все обстоит… — начал он, почесывая затылок.
Вскоре стало ясно, что утром к границам коммуны с разных направлений пошли три разведывательные группы. И они натолкнулись на заслоны, патрули и опорные пункты, причем в тех местах, где ранее все оставалось чисто, так что вынуждены были отойти.
— Вот это номер, да. — Федор покачал головой. — А я-то думал, что они развалились.
— Выходит, что нет. — Кирилл, честно говоря, не почувствовал особого удивления.
Он не сомневался, что Василич, глава службы безопасности, избавившись от майора, попытается подгрести коммуну под себя, сохранить царившие в ней порядки, а то и сделать их еще жестче.
— Зато народ от них бежит, — сообщил Серега. — Сегодня чуть ли не полсотни взяли. Допрашивали их.
— Давай одного сюда, — предложил Арсен. — Послушаем, что скажет?
Он оглянулся на соратников.
Кирилл кивнул, Толик издал одобрительное восклицание, а Федор махнул рукой.
Вскоре в комнату привели тощего и нескладного мужика лет пятидесяти, одетого в стиле бомжей с Московского вокзала: шапка-ушанка, драное пальто неопределенного цвета и дешевые рваные джинсы.
— Андрей я, — сказал он в ответ на вопрос об имени. — Семенов. Из Кузнечихи, с Рокоссовского… У Дериева где был? В бригаде Вахитова, мы дома строили на Васюнина. Почему сбежал?..
Из дальнейших слов, которые приходилось выдергивать с помощью наводящих вопросов, стало ясно, что с ночи в коммуне началось что-то непонятное. Из бригад забирали людей, поползли слухи, что их уводят на расстрел, и что с Дериевым что-то случилось.
— Бригадира нашего схватили и десятника одного. И парня, который про Сына зари рассказывал. — Андрей шмыгнул носом и вытер его тыльной стороной грязной ладони. — Мы решили, что с нас хватит, и давай бежать. Охрана постреляла, но без души, кого-то одного ранило вроде бы…
При словах «парня, что про Сына зари рассказывал» перед глазами Кирилла встало лицо одного из отправленных в коммуну «апостолов», молодого и пылкого, с обаятельной улыбкой и чистыми глазами.
«Что же, ты погиб ради того, что для самого посланника было всего лишь выдумкой. И не ты один».
— Так, стоп, все понятно, — сказал Кирилл. — Дальше мы сами.
Дождавшись, когда Андрея выведут из комнаты, он продолжил:
— Внутри коммуны началась борьба за власть между наследниками майора. Сейчас лучший момент для того, чтобы уничтожить ее. Всем, кто пришел к нам сегодня, необходимо сказать, что Дериев погиб, и убедить их вернуться обратно. Я этим займусь.
Две речи за день, причем одна экспромтом, без подготовки — немало даже для опытного оратора. Но поручить это дело кому-либо нельзя, его просто не поймут. Да и кто сказал, что пророком, Сыном зари быть легко?
Иногда удобно, время от времени приятно, но никак не легко.
— А мы плотненько займемся коммуной. — Серега потер ладони друг об друга. — Посмотрим, что можно сделать.
Сегодняшних беглецов собрали во дворе одного из пустующих частных домов на улице Родионова, рядом с остановкой «Фруктовая». Когда Кирилл прошел через скрипнувшую калитку, то увидел множество удивленных, испуганных и растерянных физиономий.
На миг возникло ощущение дежа вю, что это уже было, с этими людьми он разговаривал, а события двинулись по кругу.
— Вы пришли к нам, чтобы избавиться от угнетения, — начал Кирилл, отгоняя наваждение. — Поверьте мне, я знаю, откуда вы явились, я сам был там, я работал в одной из бригад, и лица некоторых из вас мне знакомы…
Тут он лукавил. Среди беглецов из коммуны не было никого из бригады Саленко, и ни один из этих изнуренных голодом и непосильным трудом мужчин не вызывал в памяти никакого отклика.
Но он должен показать, что свой, такой же, как они. Обязан завоевать их доверие.
Иначе ничего не получится.
Через полчаса пошатывающийся от усталости Кирилл прошел через ту же калитку обратно. Кое-чего он достиг: чуть ли не три десятка беглецов согласились вернуться, чтобы принести оставшимся в коммуне товарищам весть о том, что майор Дериев убит.
А это значит, что «наследнику» обеспечена солидная головная боль.
По дороге к дому Кирилл заглянул в штаб-квартиру и обнаружил там одинокого Серегу.
— Всех озадачил? — спросил Кирилл.
— Так точно, — откликнулся бывший десантник.
— А я озадачу тебя… — Кирилл плотно закрыл дверь, за которой остались федайкины.
Арсен представляет опасность, и лучше подумать над этим сейчас, а не потом, когда они столкнутся с открытым бунтом.
— Да, надо будет что-то с этим сделать, — сказал Серега, выслушав Кирилла. — Подумаем.
Великим умом он похвастаться не мог, но прекрасно обходился практической сметкой, хитростью и сообразительностью. И если говорил насчет какой-то проблемы «подумаем», то этой самой проблеме можно было заказывать надгробный памятник.
А Кириллу предстояло еще одно серьезное испытание — разговор с Диной. Точнее, продолжение разговора, ведь то, что она захочет вернуться к позавчерашней беседе, он мог предсказать безо всяких «воспоминаний».
Это испытание состоялось поздним вечером, когда они лежали рядом, вспотевшие и запыхавшиеся. В окно скребся дождь, за дверью негромко переговаривались федайкины.
— Ну что, теперь ты достиг своей цели? — требовательно поинтересовалась Дина.
— Нет… Еще нет. — Вопрос застиг Кирилла врасплох и, переходя от дремотной расслабленности к напряженному поиску вариантов ответа, он испытал почти физическую боль.
— Но ведь Дериев мертв. Что еще? Чего ты хочешь? — Дина села на кровати, и он ощутил ее взгляд.
Наиболее разумно было бы сделать голос задушевным и, начав с «Понимаешь…», понести какую-нибудь успокаивающую ерунду. Но Кирилл замешкался, пытаясь отыскать в памяти этот момент, и его супруга не выдержала паузы, попыталась выдумать ответ сама.
— Ты хочешь уничтожить коммуну? — спросила она. — Твоя цель — полная победа над неверующими? Или мечтаешь сделать так, чтобы весь город обрел истинную веру, или вообще — целый мир?
Кирилл открыл рот, чтобы ответить «нет», а затем рассказать Дине о том, что у него есть дочь, и он должен ее найти. Но как она отреагирует на это, сможет ли смириться с тем, что рядом с ней обычный мужчина, а не идеальный Сын зари?
Если уж у Дины появятся сомнения, то возникнут они и у других.
А он ведь привязался к ней, привык, что рядом есть любящая, заботливая женщина.
И как признаться в том, что он инициировал войну с коммуной не ради высоких духовных целей, а исключительно для того, чтобы убрать майора и его вояк, мешающих добраться до одного из мостов, что ведут в «нижнюю» часть города, туда, где осталась Машенька?
— Это не по силам никому, даже мне… — сказал Кирилл, презирая себя за эту увертливость, и будучи не в силах от нее отказаться.
В этот момент языком водила его трусость. Страх потерять то, чего он добился, прекратить быть тем, кем он стал.
— Тогда чего ты хочешь? Какова твоя цель? — Она придвинулась, обхватила мужа за шею. — Отвечай, иначе я тебя задушу!
Тон у Дины был одновременно шутливым и умоляющим.
— Ты поймешь… — выдавил Кирилл, пытаясь справиться с языком, что повиновался плохо, как и в первые мгновения после того, как он выбрался из слепящего желтого света в обычный мир. — Позже, сейчас я просто не могу, видит Отец… Поверь мне, не могу.
Искренняя, неподдельная мука, прозвучавшая в его словах, сделала свое дело: Дина поверила.
— Ладно, как скажешь… — Она вздохнула, и хватка на горле Кирилла ослабела.
А утром, заявившись в штаб-квартиру, он обнаружил там Вартана, исхудавшего, оборванного и заросшего кудлатой черной бородой, но все такого же шустрого и громогласного.
— Вай, прывэт Сыну зары! — объявил он, и отвесил поклон.
— Привет и тебе, — ответил Кирилл, думая, что с того момента, как ушли его «апостолы», миновало достаточно времени, и те, кто не погиб и не угодил в серьезные неприятности, должны скоро вернуться. — Рад, что Отец наш привел тебя обратно целым и невредимым.
Чтобы послушать Вартана, собрались все находившиеся в штаб-квартире командиры отрядов.
Бывший охранник майорской темницы брызгал слюной, сверкал глазами и размахивал руками, речь его время от времени становилась совсем бессвязной, но рассказывал он вещи интересные.
Владения Дериева Вартан обогнул с востока, пройдя по самой границе города, и двинулся в сторону Щербинок. Вскоре наткнулся на ту область желтого свечения, о которой болтали в коммуне. Глубоко в нее не пошел, но страху натерпелся на десяток фильмов ужасов.
— Вродэ свэт, а кажэтса, что тма! — пытался передать он свои ощущения. — Мэрэщитса, что на тэба со всэх сторон гладят, вай! Я — мужчына, но я эдва в штаны нэ наложыл, так что дажэ стыдно мнэ было!
Обойдя жуткое и непонятное место, Вартан все же добрался до Дубенок, а затем и до проспекта Гагарина. Выяснилось, что и там все почти так же, как здесь: улицы заросли, часть домов сгорела, а в тех, что уцелели, кое-где небольшими группами живут люди.
В торговом центре «Малиновая гряда» знали о Сыне зари. Правда, рассказывали о нем всякие нелепицы — что явился он прямиком с небес, принесенный сонмами ангелов, что по мановению его руки свирепые хищники заливались горючими слезами, и что он не сгорел в пламени огромного костра, разведенного грешниками.
— Не стоит повторять глупые выдумки, — сказал Кирилл, недовольно морщась. — Знают ли они о том, что творится в «нижней» части города?