Так что если сейчас она отправится домой, то можно только напиться чаю с сушками и почитать, закрывшись в комнате на все замки, чтобы Федька спьяну не ошибся дверью и не влез к ней ночью. Как-то раз так и случилось, и Агриппина спросонья не рассчитала силы и вломила ему так, что самой же пришлось потом накладывать швы да еще объясняться с его женой Валентиной. Та, видите ли, воспылала вдруг к своему алкашу неземной любовью и, подученная вредной старухой Курослеповой, грозилась подать на Агриппину в суд за умышленное членовредительство.
– Ну, что задумались, Агриппина Макаровна? – Старыгин склонился к ней и легонько дунул в левую щеку, отчего завиток непослушных волос смешно встопорщился. – Пойдемте, а то вон швейцар уже интересуется.
За стойкой гардероба обосновался представительный старик с выправкой отставного кавалергарда и таким благородным лицом, что можно было не сомневаться – за ним наверняка числилось как минимум мошенничество в особо крупных размерах. Впрочем, Старыгин этим не заинтересовался – в данную минуту он хотел есть.
В зале и вправду было тепло, чисто и уютно. Играла тихая спокойная музыка, горел приглушенный свет. Старыгин выбрал столик в глубине зала и удобно раскинулся на мягком диванчике.
Рядом тут же неслышно возник официант и положил перед ними раскрытое меню.
– О, какой выбор! – Старыгин приятно удивился и зашуршал страницами. – Не ожидал… значит, я возьму суп…
– Соляночку рекомендую, – доверительно сообщил официант, наклонившись к понимающему клиенту, – а на второе – кордон-блю или свинину гриль под голландским соусом с зеленью и каперсами. Форель опять же хороша сегодня… для дамы…
– Я подумаю… – процедила Агриппина, ей не понравилась приторная угодливость официанта.
– Долго не думайте, а то я с голоду умру прямо у вас на глазах, – предупредил Старыгин.
– Не умрете, человек может четырнадцать дней жить без еды, главное, чтобы вода была, – буркнула Агриппина.
– Это вы как врач говорите? – нахмурился Старыгин.
– Угу, и еще предупреждаю, что вредно есть столько плотной и калорийной пищи!
– Угу, гамбургер с жареной картошкой, конечно, намного полезнее, – ехидно пробормотал Старыгин. – Вы меня своей котлетой еще в автобусе достали…
Впервые Агриппина не нашлась что ответить. Вообще-то ей всегда было абсолютно все равно, что есть. Еда для человека естественная потребность, так что нечего устраивать из приема пищи целый аттракцион. Поела быстро, утолила голод – и приступила к более полезным занятиям. Но тут этот ехидный реставратор оказался прав, если уж критикуешь других за неправильное питание, то сама тоже должна быть на высоте.
Агриппина снова рассердилась.
– Ладно уж, – примирительно сказал Старыгин, – солянку брать не буду. Возьму салат овощной и свинину. А вы, как поборница здорового образа жизни, можете съесть форель.
– Пирожки с грибами очень советую, – снова зашептал ему на ухо неслышно возникший официант, – непременно попробуйте, не пожалеете. Высший класс!
– Уговорили, – улыбнулся Старыгин, – ну, и кофейку потом. Насчет десерта подумаем, верно, дорогая?
Агриппина лишь скрипнула зубами.
Еду принесли быстро, официант очень ловко расставил тарелки и удалился. Вина решили не пить – Старыгин не терял надежды откопать из-под снега свою машину.
Агриппина аккуратно брала с тарелки кусочки рыбы и смотрела на своего визави. Он ел вроде бы не глядя, ловко управляясь с приборами, развлекая ее ненавязчивым разговором, при этом речь его была четкой и внятной, он не чавкал и не разбрасывал вокруг себя крошки.
Против воли Агриппина вспомнила, как ел ее отчим – мрачно глядя перед собой, мерно черпая ложкой суп. Он вообще из всех кушаний предпочитал суп – густой, наваристый, обязательно с перловой крупой. Чтобы сытнее. Большой мешок стоял у них в сарае, из него же добавляли в еду поросенку.
Агриппина ненавидела эту разварившуюся перловку, суп от нее становился клейким и мутным.
Кроме перловки, в магазине покупали только хлеб, соль и подсолнечное масло. Да еще дешевые карамельки в липких пачкающихся красным бумажках. Они оставляли несмываемый след на пальцах и на вытертой клетчатой клеенке, которой был покрыт стол. Клеенка служила недолго, потому что братья Агриппины резали ее ножом и протыкали вилками, так что однажды отчим запретил вообще подавать вилки к столу. Так и ели все ложкой – и суп, и картошку. Картошки высаживали огромное поле, и все лето Агриппина с мамой проводили за ее окучиванием и прополкой. А еще в огороде росли необозримые грядки моркови, свеклы, лука и огурцов. Овощи продавали на базаре, как и домашнюю ветчину.
Из-за картошки все и случилось. Продавали ее всегда весной – так можно дороже взять, говорил отчим. И всю зиму Агриппина с мамой спускались в холодный погреб и перебирали картошку, отрывая глазки.
В субботу по распутице двинулись в город. Отчим купил машину-развалюху, она еле тянула, он жалел денег на ремонт. Агриппину оставили дома с братьями, отчим сидел за рулем, мама выталкивала машину из каждой лужи, из каждой колдобины, и в один ужасный момент просто упала без сил. Она жадно хватала воздух открытым ртом, пытаясь расстегнуть пальто, а отчим кричал ей из машины, чтобы поторапливалась, а то они опоздают.
Когда он наконец выбрался из машины, мама уже умирала. И в больнице бы не спасли, да и как ее туда было довезти…
Когда Агриппина представляла, как отчим стоял и тупо смотрел, как умирает ее мать, ей хотелось повеситься.
Полгода тянулись как десять лет, а потом, когда ей исполнилось восемнадцать, Агриппина сбежала из отчего дома, чтобы никогда больше туда не возвращаться.
– Что вы смотрите на меня так мрачно? – прервал ее безрадостные мысли Дмитрий Алексеевич. – Я успел надоесть вам своей бесконечной болтовней?
Она улыбнулась ему немного растерянно, не успев натянуть на лицо обычную маску безразличия и уверенности в себе. Оттого лицо ее изменилось, взгляд стал мягче, исчезла упрямая морщинка возле рта. Такой она понравилась Старыгину гораздо больше. Если бы еще причесалась и подкрасилась…
– Пирожок не хотите попробовать? – спросил он, устыдившись своего злопыхательства. – Очень вкусно…
– Спасибо, я сыта… – она отвела глаза, – и кофе не буду.
И снова взгляд стал жесткий, и снова перед Старыгиным сидела суровая мрачная женщина с резкими угловатыми движениями. Она демонстративно взглянула на часы и кивнула появившемуся в обозримом пространстве официанту.
– Я сам заплачу! – грозно прошипел Старыгин, правильно угадав ее намерения. – Оставьте наконец в покое свою независимость, никто на нее не покушается! Иначе рассоримся навеки!
Она хотела сказать, что ни капельки этого не боится, но поняла по его глазам, что он и вправду очень обидится, если она начнет препирательства при официанте, и покорилась.
– Как вам понравилась наша кухня? – спросил официант с явным ожиданием комплимента.
– Замечательная, – одобрил Старыгин. – Особенно пирожки с грибами… просто тают во рту!
– Да, – официант засиял. – Пирожки сегодня Виктории Сергеевне особенно удались!
– Виктории Сергеевне? – машинально переспросил Старыгин. – А кто такая Виктория Сергеевна?
– Как?! Вы не знаете Викторию Сергеевну?! – Официант взглянул на Старыгина с удивлением, граничащим с ужасом. – Виктория Сергеевна – хозяйка нашего ресторана и в то же время шеф-повар, все блюда у нас готовятся исключительно по ее рецептам и под ее чутким руководством! А пирожки с грибами она печет сама – никому не доверяет такой важный процесс! Да вот же она! – И он глазами показал на арку, соединяющую зал ресторана с кухней.
В этой арке стояла невысокая полноватая женщина средних лет в белом переднике, с круглым миловидным лицом и ямочкой на подбородке. Женщина оглядывала зал с выражением озабоченным и приветливым, какое бывает у гостеприимной хозяйки, когда обед приготовлен и подан на стол, гости рассажены и она последний раз проверяет, не забыла ли что-нибудь. Есть ли на столе соль и специи, разложены ли салфетки и всем ли гостям удобно на своих местах.
– Ну вы же знаете, как называется наш ресторан, – продолжал распинаться официант.
– Домашняя кухня, – машинально отозвался Старыгин, мысли которого были заняты совсем другим.
– Домашняя кухня, а дальше? – И официант в качестве подсказки пододвинул Старыгину меню.
Дмитрий Алексеевич, чтобы не препираться, заглянул в меню. На каждой странице было красивыми разноцветными буквами крупно напечатано:
«Домашняя кухня».
А чуть ниже и чуть мельче – продолжение.
– Домашняя кухня Виктории Сергеевны, – прочитал Старыгин и вдруг уставился на Агриппину, как будто увидел за ее спиной ухмыляющееся привидение.
– Что с вами – гипертонический криз? – осведомилась та сухо. – Я вам говорила, что в вашем возрасте не стоит налегать на жирную калорийную пищу…
А чуть ниже и чуть мельче – продолжение.
– Домашняя кухня Виктории Сергеевны, – прочитал Старыгин и вдруг уставился на Агриппину, как будто увидел за ее спиной ухмыляющееся привидение.
– Что с вами – гипертонический криз? – осведомилась та сухо. – Я вам говорила, что в вашем возрасте не стоит налегать на жирную калорийную пищу…
Она сердилась за то, что позволила себя уговорить пойти с ним в ресторан. Теперь он будет ждать от нее ответного приглашения или как там положено… Еще, чего доброго, начнет за ней ухаживать, цветы дарить, приглашать в театр…
Она представила, как Старыгин ждет ее возле театра с букетом цветов. Картина ей неожиданно понравилась, отчего Агриппина еще больше рассердилась. Ведь, кажется, решила уже все про себя – никаких мужчин, от них одни неприятности. Упорядочила свою жизнь, разложила все по полочкам. Главное – работа и еще заработать денег на свое собственное отдельное жилье…
– Нет, со мной все в порядке, – ответил Дмитрий Алексеевич взволнованно, не обратив внимания на ее шпильку, – но я, кажется, все понял…
– Рада за вас! – фыркнула Агриппина. – Может быть, мы уже пойдем? У меня завтра сложная операция.
– Да-да, мы сейчас пойдем! – Старыгин повернулся к официанту и добавил к счету неожиданно щедрые чаевые.
Поднявшись из-за стола, он придержал Агриппину за локоть и прошептал ей на ухо:
– Это здесь!
– Что вы шепчетесь, как первоклассница на уроке! Когда вы наконец повзрослеете! – Агриппина взглянула на него раздраженно и двинулась к выходу.
– Не кричать же на весь ресторан! – прошипел Старыгин ей в спину. – Мы нашли! Мы совершенно случайно нашли то, что нужно! Оказались в нужное время в нужном месте! То есть насчет времени я не уверен, а вот место как раз нужное!
– Что вы такое нашли? – Агриппина покосилась на него недовольно, однако, зараженная его волнением, замедлила шаг.
– Домашняя кухня Виктории Сергеевны – это же именно то, что мы искали! ДКВС!
– Опять вы за свое! – воскликнула Агриппина, так что на нее начали оборачиваться. – Все, я вас больше не слушаю! Мне хватило этого вашего Дома инвалидов сцены! Никогда раньше меня не обзывали мошенницей и аферисткой… Все – расходимся и занимаемся своими собственными делами! Не знаю, как у вас, а у меня дел невпроворот!
– Вы можете меня не слушать, но хотя бы взгляните на это! – И Дмитрий Алексеевич протянул ей номерок из ресторанного гардероба.
Агриппина невольно взглянула на номерок.
Он действительно был как две капли воды похож на тот, который она привезла из Таллинна. Такой же пластмассовый кругляшок, те же самые четыре буквы…
– И правда, похож, – вынуждена она была согласиться. – Но в том инвалидном доме тоже похожие номерки…
– А вот мы сейчас проверим! – прошептал Старыгин, подходя к гардеробу.
Он протянул представительному гардеробщику обычные номерки. Тот принес пальто Старыгина и куртку Агриппины. Они оделись, и тогда Дмитрий Алексеевич, настороженно оглянувшись по сторонам, протянул третий номерок.
Гардеробщик пристально взглянул на Старыгина, пожевал губами и проговорил едва слышно:
– Что так долго? Вы за ним еще когда должны были прийти!
Старыгин ничего не ответил, чтобы не ляпнуть лишнего, да гардеробщик и не ждал ответа.
Отвернувшись, он согнулся в три погибели и достал откуда-то из-под вешалки пластиковый пакет с логотипом сети гастрономов. Оглядевшись по сторонам и убедившись, что поблизости нет посторонних, он передал пакет Старыгину.
– И передайте ему, чтобы больше ко мне никого не присылал! – добавил он под конец. – Мне неприятности не нужны!
– Непременно передам, – отозвался Дмитрий Алексеевич, выходя из ресторана.
– Ну, и что же там такое? – проговорила Агриппина, подхватив Старыгина под локоть.
Она не смогла скрыть любопытства.
– Ну, сейчас, подождите немножко, не можем же мы открывать это на улице! Кто его знает, что там, внутри!
Старыгин понял, что ей все же свойственно хотя бы одно чисто женское качество – любопытство, а значит, Агриппина – вовсе не тот холодный бесполый профессионал, каким изо всех сил пытается казаться.
– Ну, хоть заглянуть-то можно? Интересно же все-таки! – Она придержала его и заглянула в пакет.
Однако внутри оказался аккуратно запакованный сверток из желтоватой оберточной бумаги.
Автомобиль Старыгина по-прежнему опасливо выглядывал из сугроба, сегодня он явно не мог служить транспортным средством.
– Поедем ко мне домой, – предложил Старыгин. – Это не так уж далеко, времени много не потратим.
На этот раз Агриппина не стала спорить – видимо, ей очень хотелось узнать, что находится в загадочном пакете.
Всю дорогу она то и дело косилась на ношу Старыгина, и на лице ее отражалась интенсивная работа мысли – она гадала, что же такое передал им гардеробщик.
Через четверть часа они уже открывали дверь старыгинской квартиры.
Василий, как обычно, встретил их в дверях.
При виде Агриппины он попятился, фыркнул, чихнул и быстро ретировался на кухню. Эта женщина вызывала у него сложную гамму чувств – от обычного неодобрения до опасливого уважения.
Василий знал, что после того как он вцепился ей в ногу, Агриппина будет начеку и второй атаки никогда не допустит. Никаких других женщин Василий не боялся. Что они могут сделать лично ему? Царапаться, как известно, дамы не умеют. То есть они-то думают, что умеют, но справиться с опытным, уважающим себя котом никогда и пытаться не станут. Да пока она повернется, кот уже колготки раздерет сверху донизу! Или руку от ладони до локтя…
Но с этой женщиной все было гораздо сложнее. Эта за себя постоять сумеет. Ее так просто не одолеешь, может и за уши отодрать, и за хвост дернуть. Конечно, после такого хозяин немедленно выгонит ее из дому, но вытерпеть такое унижение коту будет непросто.
Поэтому Василий решил не нарываться на грубость и на всякий случай держаться от Агриппины подальше.
Дмитрий Алексеевич не бросился следом за котом, чтобы задобрить его чем-нибудь вкусным – у него имелось более срочное дело, да и Агриппина дрожала от нетерпения.
– Ну давайте же скорее посмотрим, что там! – проговорила она, вырывая из рук Старыгина загадочный пакет.
Они прошли в комнату, положили пакет на стол. Дмитрий Алексеевич вооружился ножницами и вдруг в самый последний момент застыл в растерянности.
– А вдруг там внутри взрывное устройство, которое сработает, когда мы его откроем?
– А вдруг сейчас начнется землетрясение? – передразнила его Агриппина. – Открывайте, невозможный вы человек! Стал бы гардеробщик у себя взрывное устройство хранить, сами же говорили, что он прожженный тип, такого не проведешь…
Старыгин разрезал бечевку и развернул оберточную бумагу.
Внутри оказалась картонная коробка размером с толстую книгу. Агриппина оттолкнула замешкавшегося Старыгина и торопливо открыла коробку.
Во всяком случае, взрыва не произошло.
Агриппина удивленно уставилась на содержимое коробки.
В ней лежало блестящее зубчатое колесико, изящная позолоченная коробочка с красивым узором на крышке, золотой крестик и старинный медный циркуль.
– И это все? – разочарованно протянула Агриппина. – А я-то грешным делом думала…
– А вы думали, что там золото и бриллианты, как говорил герой известной комедии? – передразнил ее Старыгин.
– Ну, судя по тому, как тот человек в Таллинне беспокоился об этом номерке, судя по тому, как хитро была обставлена передача пакета, я думала, что там действительно хранится что-то ценное. Обычно в детективных фильмах так передают драгоценности, или секретные документы, или, на худой конец, наркотики…
«Ага! – подумал Старыгин, с интересом посмотрев на Агриппину. – Значит, она все же смотрит детективные фильмы! А с виду – такая сухая и деловая, как будто у нее нет никаких интересов, кроме работы! И на ночь читает только свои медицинские монографии. А не детективы, как все люди…»
Вслух, однако, он сказал совершенно другое:
– Наркотики нас с вами, я надеюсь, не интересуют. Бриллианты – это, конечно, интереснее, но с ними тоже возникли бы проблемы. Но в одном вы несомненно правы: если вокруг этого пакета наворочено столько секретов – значит, в нем должно быть что-то очень ценное. Или очень важное.
– Ну, не знаю, что в этом такого ценного… – Агриппина взяла в руки позолоченную коробочку, повертела ее в руках. – Коробочка симпатичная, конечно, но не думаю, что она такая уж дорогая…
Она открыла крышку. Внутри оказалась душистая красная помада.
– По-моему, это румяна… – Женщина закрыла коробку без интереса, взяла зубчатое колесико. – А это вообще не знаю что такое… какая-то деталь…
В комнате неслышно возник кот Василий, мягким прыжком взлетел на стол, тронул лапой блестящее колесико. Агриппина уронила его, Василий столкнул лапой на пол, спрыгнул и покатил по комнате.